Наблюдатель

Мир существует для того, чтобы за ним наблюдать. Я даже и не думаю о том, чтобы выйти на сцену жизни. У меня есть тень, и я планирую оставаться в ней всегда. Я — Наблюдатель.

Проводя всё своё время глядя в маленькую дыру в стене, я забываю, что где-то в мире живут и умирают люди. Мой разум очищен от грязи и порчи этой реальности. Эта волшебная щель в стене, ведущая в самое нутро моего закулисья, подобна женскому началу, которое и меня (даже меня!) провела из маленькой уютной утробы в большой и неспокойный мир людей.

Я подглядываю за женщиной из соседних апартаментов. Мой глаз сверлит её тело, пробивает насквозь её плоть и кольцами сворачивается вокруг того, что наивные христиане считают душой.

Мне знаком каждый её миллиметр. В глубинах своего ума я причёсываю её пышные каштановые волосы, заглядываю в колодцы её призрачно-зелёных глаз. Она любит меня, хоть и не замечает. Это заставляет меня стонать в унисон себе.

Да, она стонет. Я дышу вместе с ней.

Эти стоны вполне объяснимы. Ещё чуть-чуть и её живот треснет, как перезрелый арбуз, являя мне — своему единственному зрителю, нечто воздушное и, несомненно, вкусное.

Она беременна и скоро её дитя покинет свою хрупкую камеру.

Её чудесные глаза закатились. Каждая пора её влажного тела источает такой поток боли, что её можно физически почувствовать любому наблюдающему за ней. Я вижу, как её дитя прогрызает себе путь на волю. Он не хочет больше мириться с ролью заключённого.

Громкий женский крик проник через дыру прямо в мою голову, раздробив её на тысячи осколков. Младенец пробил тело своей матери, подобно пуле.

Я оторвался от щели. Мои руки тряслись. Весь мой мир поплыл и на несколько секунд я отрешился от всего, что происходило за стеной. Я считал себя отцом ребёнка, хотя не прикасался к матери даже кончиком своего наэлектризованного пальца. Можно ведь смело сказать, что я зачал это маленькое чудо одним своим взглядом.

Она, воспользовавшись моим отсутствием, свернула шею своему ребёнка и обрушила на него стопку книг, стоящих на книжной полке.

Когда я вновь заглянул в дыру, она бросила тельце в угол комнаты и тихо рассмеялась. Я стал хихикать ей в унисон.

И тут случилось страшное!

Она услышала мой смех и уставилась прямо в щель, в которой легко можно было разглядеть красный от желания белок моего глаза.

— Ублюдок…ах ты ублюдок…извращенец…

Я чётко различал её шёпот, повторяя за ней слова, наполняя их новым, почти мистическим для себя смыслом.

Внезапно она выскочила из комнаты. Я стремглав оторвался от стены и забился в самый тёмный угол своего разума. Я был очень взволнован, ведь меня удалось раскрыть. Из Наблюдателя я превратился в извращенца, ублюдка. Надо было успокоиться, заснуть, умереть на время. Мой час ещё настанет.

Прошло несколько дней. Около трёх, а может быть, сорока трёх. Я не решался выходить из комнаты и, тем более, заглядывать в дыру.

Мне позвонили. Старый телефон исторгнул из себя уведомление о том, что для меня есть посылка. Она дожидается вот уже пару дней. Я был крайне удивлён, ведь мой последний знакомый давно умер.

Уже дома я, дрожащими от нетерпения руками, насиловал посылку, пытаясь её вскрыть. Она была очень аккуратная, вся в рюшечках и розовых бабочках, эта посылка. Может быть, у меня появилась поклонница?

И вот посылка вскрыта. Мне в нос ударяет мерзкий запах.

— Вот сука!

Она прислала мне труп своего ребёнка. Пустые стекляшки глядят на меня из мрака разорванной коробки.

— Она не знает, с кем связалась!

Поиски подходящей коробки не заняли и часа и вот уже моя посылка готова. Просто верну отправителю её добро. Пускай сама возится со своим младенцем, меняет ему пелёнки, сюсюкает с ним. Мне ещё слишком рано себя обязывать.

Позже она снова вернула мне своего ребёнка.

Так продолжалось довольно долго. Крохотное тельце перемещалось от мамы к папе, усыхая и крошась, пока, наконец, не исчезло совсем, застряв где-то на полпути к раю.

Стало скучно. Я снова стал наблюдать.