Ах, а как же у меня болела спина. Как будто опаленная адским огнем, она горела от основания шеи и до самого низа лопаток. Теплая кровь медленно спускалась вдоль позвоночника, неприятно щекоча кожу. Мне не оставалось ничего, кроме как зажаться в самый темный угол, в жалкой попытке забыться, уткнувшись заплаканным лицом в холодный камень. Боль, страх, растерянность… Только их причудливый хоровод казался четким на фоне размытых кругов перед глазами. Жгучие слезы крупными каплями все падали и падали на пол. Жалкие всхлипы гулким эхом отдавались в пустом помещении. Мрак казался мне плотным и вязким, словно кисель. Казалось, что еще чуть-чуть… И при следующем судорожном вздохе он хлынет мне в легкие словно свинец. Я сжался весь— сжался, как эмбрион, как потерянный ребенок… Звякнула цепь и краткий слабый крик взлетел к потолку. Больно. Как же больно двигаться! И почему, почему я еще дышу..?
С новой вспышкой боли кровь пошла сильнее. Я чувствовал, чувствовал, как на позвоночнике расходится кожа, МОЯ КОЖА!, оголяя мышцы и кости. Грубые нитки напряглись до предела и мне все мерещилось— вот, еще чуть и… С звонким треньканьем они порвутся и повиснут уродливыми шнурами на моей спине, а я… Я даже не смогу их вытянуть из раны, что и так представлялась мне полной отвратительного гноя и сукровицы. Даже не мысль, край мысли об этом, заставил меня судорожно зажмуриться, кусая губу. Нет, нет, нет… Ведь все еще будет хорошо, ведь что-то еще можно исправить, еще как-то выйти, хоть как-то спастись… Нет там никого гноя… Можно… Еще все исправить… Можно… Можно..
— НЕЛЬЗЯ! — громко и резко рявкнуло внутри отчаяние Твоим голосом. Голосом, который я так любил, голосом, который был полон нежности, а теперь так жесток! Твой сумрачный призрак словно все еще навис надо мной, мрачным духом делая каждый вздох тяжким, каждую мысль невыносимой. За что Ты так обошелся со мной? За что Ты так предал меня!?
Слезы сами хлынули из глаз. Весь я сотрясался в рыданиях. Никто во всем белом свете не знает где я, никто во всем белом свете не придет сюда и не спасет… Не поможет, не укроет, не унесет прочь из ада!
Никто… Никто.
Я тонул в своем страхе, как в черном озере, я захлебывался собственными слезами и вместе со мной рыдали кровью стены — казалось, что лишь коснись рукой камня и отдернешь уже липкую, алую ладонь..
Я не сразу почувствовал руку на щеке. Я не сразу понял, что кто-то нежно, заботливо утирает мои
слезы. Я не сразу перестал всхлипывать, не сразу дал понять воспаленному сознанию, что в камере своей я один— как маленький подался вперед, уткнувшись лбом во тьму и чувствуя холодную грудь пред собой. Я только дал волю еще более горьким слезам. Я чувствовал, как ласково коснулись моих волос. Чувствовал, как слегка приобняли за плечи— и, как странно, я не чувствовал боли...
А в какой-то момент меня резко потянули на себя. Я только-только затих, я только начал понимать, что от холода сводит зубы и руки с ногами не гнутся… Но слишком поздно. Я понял это слишком поздно. Лишь позже, много-много позже, я понял— сама Мгла, в которой меня оставили медленно умирать, содрогнулась в сожалении ко мне!
В воспаленном сознании и на миг не проснулся страх, как и не проснулось ощущение иррациональности происходящего. Я даже не понял, что произошло— я просто перестал дышать в тот миг. Тьма была не только вокруг— теперь она была внутри.
Изуродованное чужими руками тело осталось лежать на грубом каменном полу. Синие глаза смотрели в никуда. Светлые волосы слиплись от грязи, больше напоминая паклю. Кровь перестала сочиться из швов, соединенных грубой толстой нитью. Теперь, все что ему оставалось— это медленно гнить здесь, кормя своим телом опарышей.
За ним действительно никто не пришел. Никто, кроме Смерти.
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.