Исповедь

Я — потерявший мысли, смысл, терпенье,

Безликий призрак у кошачьей миски.

Просравший разом всё! И вдохновенье,

И похоти соблазны — сиськи тискать.

И серость кожи на лице не удивляет,

Как-будто в зеркале давно знакомый

Один мотив мне в венах кровь гоняет...

Бесчеловечный! Противозаконный!

Приказывает выйти обнажённым в ночь

По снегу, босиком… Круги напротив дома.

И к пьяной шлюхе подойти, пройти помочь

К маршрутной остановке мне знакомой.

Ни говоря ни слова, бросить тело в снег,

Сорвать заблёванную норковую шубу,

Усиливая свой больной и бесноватый смех,

Рвать пальцами её накаченные губы.

Вдавить коленом голову, в сугроб повыше,

Движеньем разорвать колготки в сетку,

И вдавливать… Давить, пока я не услышу,

Журчанье, оставляющее жёлтые отметки.

Взглянуть с презреньем на присыпанную снегом,

Такую, ранее, трудолюбивую и бритую вагину...

И ног не чуя обмороженных, домой! Спортсменом,

Бежать, боясь хоть каплю растерять картины!

Прибить гвоздями кисть руки, чтоб не дрочила.

Второй, дрожащей в предвкушении, писать.

И, дай мне Бог, в последний раз, на это силы,

Последний грех свой на листе зарифмовать...