Завет света.

Пилат сказал Ему: что есть истина. (Ин 18:38)

Есть Начала сущие вечно. Есть Свет, творящий мир, наполняющий мир энергией и дающий жизнь. Свет создает мир из хаоса, упорядочивает и усложняет свое творение, делает его совершенным, подобным Ему. И есть Тьма, которая вмещает хаос и противостоит действию Света. Стремясь к хаосу, Тьма нарушает уже созданный порядок. И если порядок был причиной и условием жизни, то Тьма убивает жизнь.

Свет и Тьму разделяет мир. Сотворенное Светом живое живет между Светом и Тьмой. Неразумное живое живет согласовано с окружающим миром, средой своего обитания. Живые существа не вольны ни отступить от установленного порядка, ни изменить его. Смерть каждого предопределена, и, однажды родившееся, однажды умрет. Исшедшее от Света будет поглощено Тьмой.

Человек, рождаясь в мир, приходит от Света и имеет в себе Свет. Человек сотворен Им хранить в себе Его Свет. Таковым было Его благоволение к человеку. Вложив в человека частицу Себя, Он уподобил человека Себе, Он дал человеку разум, способность сознавать себя и средство познавать мир. Через познание мира человек постигает своего Творца и понимает свое назначение, высший смысл своей жизни. Обладая свободой воли, Он наделил Свое подобие правом распорядиться доверенным ему Своим Светом по своему желанию.

Вместе с доверенным даром Бог, ибо это Он Свет, дал человеку знание об исполнении воли, желаемом Им и хорошем для человека выборе. Поступая согласно Его воле, человек следует по пути, ведущем, возвращающем его к Нему. Следование Его воле — труд, поскольку волевым усилием человек подчиняет разуму свои желания. «Труждающийся достоин награды» — претерпевающий испытания и соблазны мира угождает Богу и наследует жизнь. Сохранивший доверенное вернется в Свет вместе со Светом Его.

Путь к смерти — безвольное следование чувственным соблазнам, которыми Тьма наполняет мир. И горе человеку от соблазнов (Мф 18:7), ибо разменивая доверенное на обладание ими, человек делает противное желанию своего Творца, забывает Бога и отвращается от Него. Человек уподобляется неразумным существам и следует по пути их.

Человеку не дано явственно убедиться в существовании своего Творца или постичь Его сущность. Бог постижим человеком в меру Его желания о том. Должное отношение человека к Нему определяется и выражается в вере. «Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом.» (Евр. 11:1) Поступая по вере, человек творит угодное Ему.

Бог открывается человеку, поступающему согласно Его воле. Он открывается косвенно, через образы, которым Он уподобляет Свою сущность. Так Иисус, проповедуя, в притчах открывал людям образы Бога и Царства Его. Как прежде было сказано в пророчествах о Нем: «отверзу в притчах уста Мои.» (Мф. 13:35) Образы — лишь доступные пониманию человека подобия качеств, составляющих естество единого и нераздельного первообраза. Бог открывается человеку для укрепления связи с Ним. Овеществляя явленный образ, человек творит подобное Ему. Подобное Богу являет часть Его и потому через обладание общего с Ним человек определяет и обозначает свою принадлежность — укрепляет имеющуюся связь.

Таким же способом, через образы, которые передают ее качества, Тьма открывается человеку, расположенному к ней. Овеществленное человеком подобие является символом того Начала, чьи качества данное подобие выражает. Символ устанавливает связь между человеком и своим Началом, свидетельствует о связи перед людьми и закрепляет за Началом его владение. Природа самой связи для человека непостижима. Посредством своего символа Начало действует на человека, направляя его действия.

Понять и объяснить мир означает найти нечто общее или первичное для явлений, существ или предметов, что связывает их в единое целое. Из нескольких образов более простой будет более общим, поскольку остальные представления будут содержать его как часть себя. Можно предположить, что жизнь существует в пространстве четырех стихий, как думали древние, или же на границе Света и Тьмы. Какими бы различными не были условия жизни отдельного вида, он, этот вид, занимает некую нишу в пространстве Света и Тьмы. Каждому виду соответствует своя ниша или граница. Вид определяет и являет границу между этими двумя Началами. При этом любой вид равно открыт каждому из Начал.

Представим себя на месте древнего человека, который пытается отобразить на стене пещеры видимый мир. Простые рисунки в меру своей условности обладают свойством всеобщности и потому близки к символам. Понятие границы можно передать простой линией на поверхности. Проведенная линия разделит плоскость на две части. Эти части разграничены линией и соприкасаются по ней. Можно условиться, что две части рисунка соотносятся с двумя началами, а разделяющая линия — область существования живого. И отдельной особи вида соответствует точка на линии. Как в точке сходятся Свет и Тьма в каждом живом существе. Точки вне выделенной границы, по отношению к ней, отстоящие в направлении Света или Тьмы, отобразят все более светлые или, напротив, более темные состояния. Образ усиления противоположных качеств можно выразить двумя имеющими общую вершину углами, раскрытых к Свету или во Тьму. Лучи, расходящиеся от точки к Свету, продолжатся до самого источника Света, который явится основанием символического треугольника Света. Лучи, исходящие во Тьму, образуют неограниченный раскрытый угол — основание треугольника Тьмы находится бесконечно далеко от линии мира.

Область обитания человека так же можно показать линией на символической плоскости. Но в отличие от прочих видов живых существ соответствующей ему границе мира принадлежит только телесная оболочка человека. Владея даром, человек приближает себя к Свету. И его образ полностью находится на полуплоскости Света. Расходящийся к границе мира угол при пересечении с ней выделит некий треугольник, который будет являть образ Света, хранимого человеком. Отстоящая от границы мира вершина треугольника выражает образ должного, естественного места пребывания человека в мире. Исполняющий волю Бога и сохраняющий в себе Его Свет остается в вершине открытым Свету. Будучи открытым Свету, человек получает от Него нужный для своей жизни Свет, сохраняя себя и Его дар, залог своего оправдания перед Ним.

Наделенный свободой воли, человек ответственен за последствия своего выбора, поскольку способен влиять на естественный, предустановленный порядок. Подчиняя себя Тьме, человек окружает себя ею, тем самым смещая границу между Светом и Тьмой от ее естественного положения. Окружение Тьмой образно можно выразить оставлением вершины треугольника и попаданию внутрь его. Сходящиеся в покинутой вершине стороны треугольника оградят образ человека от приходящего Света и уподобятся раскрытому во Тьму углу, а основание треугольника — прежде недостижимому основанию Тьмы. Недостающий для жизни Свет человек будет возмещать расточением доверенного ему запаса.

Являя образ недостижимого основания, треугольник выражает ограниченность и замкнутость мира и, как мир, вмещает в себя все сущее. Бессмысленно гадать, что может находиться за его пределами. Не существует и самих границ, за которые можно было бы выйти и взглянуть на мир со стороны. Следовательно, невозможно чему-либо, находящемуся внутри треугольника, пересечь линии его сторон. Можно считать, что основание, противолежащее вершине Света, поглощает все якобы возможные состояния по ту сторону границы.

Прим: выделенные шрифтом слова можно проиллюстрировать известной гравюрой Фламмариона, на которой, среди прочего, изображен человек, высунувший голову за некую ширму, “наружу” и потому способный обозреть заключающий его мир. Условимся, что такое действие невозможно.

Треугольник обнаруживает свою символическую двойственность. Его значение меняется вслед за относительным смещением самого треугольника и точки, в которой помещается образ человека. Каждый человек считает себя центром мира и помещает свой образ в центр символа. Потому взятый сам по себе, треугольник заключает образ человека, по существу противореча его предназначению. Согласованность треугольника с образом человека будет достигнута, если одна из его вершин совпадет с центром новой фигуры.

Поставив человека при хранилище, Он оставил вход открытым. Человек может нарушить договор и войти, и воспользоваться хранящимся сокровищем. И обречь себя на бесплодные поиски выхода из хранилища, ставшего для него ловушкой. И сможет выйти только отказавшись от соблазна, не прежнего, манящего неизведанной новизной, но владеющего им силой порока.

Пространственным подобием треугольника является пирамида. Ее треугольные грани сходятся в точке вершины. Освещенная светом пирамида наглядно выражает образ действия Света и Тьмы в мире: Начала разделены и сходятся в живом существе, как самая освещенная грань пирамиды сходится в точке с затененной. Находясь в вершине пирамиды, находишься и в общей вершине треугольников. И как треугольник выражает образ меры Света, носимого человеком, так и пирамида являет эту же меру, но выраженную в объеме.

С высоты птичьего полета пирамида представится некой поверхностью, поверх которой нанесен крест из тонких линий. И на плоскости пирамида передастся квадратом с крестом диагоналей, которые делят квадрат на четыре равных треугольника с общей вершиной в центре. Квадрат на плоскости будет тем же самым, чем является пирамида в пространстве. Они подчеркивают, выделяют вершину треугольника, тем самым ограничивая его символическое значение только выражением принадлежности к Свету.

Стороны квадрата разграничивают плоскость, и, поскольку квадрат являет в себе образ Света, то внешняя часть плоскости, находясь за основаниями составляющих квадрат треугольников, будет выражать образ Тьмы и принадлежать ей же. Это, впрочем, безразлично человеку, ибо его образ остается в центре квадрата, вне досягаемости Тьмы. И крест можно представить как квадрат, стороны которого находятся бесконечно далеко. Крест выделяет общую вершину четырех треугольников, ставшими раскрытыми углами из-за удаленности своих оснований. Образ Света передается очищенным от малейшего влияния Тьмы, которая остается за невидимой внешней границей. Крест подчеркивает связь человека со Светом и, удаляя, ограждает от Тьмы.

Прим: приведенная фотография, на которой показан вид сверху на известную пирамиду Хеопса, наглядно иллюстрирует написанные утверждения. Видны четыре треугольные грани по-разному освещенные солнцем. Напротив самой светлой грани находится самая темная грань. И все грани сходятся к одной точке, общей вершине пирамиды и треугольников.

Окружающий и вмещающий нас мир — разделяющая Свет и Тьму граница. Можно принять, что эта граница совпадает с видимой твердой поверхностью мира. Таково свойство любой незанятой человеком территории. Лишь человек своей деятельностью способен сместить эту границу с ее естественного положения. Своим видом и оказываемым действием граница напоминает зеркало: она отражает мир и изменяет действующее Начало. Любая спокойная поверхность воды, даже лужа после дождя являют эту границу. Слой воды служит тем же, чем и стекло настоящего зеркала, внешней защитой для отражающего слоя, будь то грунт или металлическая пленка. Непрозрачность поверхности делает ее зеркалом. Так с наступлением ночи обычное оконное стекло становится зеркальным. Верно также обратное утверждение: оградившись от света темным стеклом, человек помещает себя в зазеркалье.

Сама поверхность зеркала будет и разделяющей и общей гранью для предмета и его отражения. Приставленный к зеркалу предмет будет виден вместе с равным ему, приставленным с «той» стороны отражением. При приближении предмета к зеркалу, его отражение приближается с «той» стороны. Отражение обладает мнимой глубиной, видится как бы за плоскостью самого невидимого зеркала на удалении, равном удалению истинного предмета от зеркала. Приставленная к поверхности мира пирамида действует, как бы создавая под собой свой отраженный образ. Отражение пирамиды — образ Света, которого не достает отражению человека, его двойнику, подняться до поверхности мира.

Вершина отражения принадлежит мнимой границе Света и Тьмы, удаленной от поверхности мира вглубь тела планеты. Эта мнимая поверхность по краю своего пересечения с истинной поверхностью мира определит замкнутый контур, на поверхность которого распространится влияние пирамиды. Величина территории влияния пропорциональна высоте пирамиды, но вряд ли точно определима, поскольку истина сложнее наших представлений о ней.

Двойственность свойств треугольника распространяется на пирамиду: она отодвигает Тьму от поверхности мира, которая проходит по граням самой пирамиды, и заключает Тьму в себе. Открыв для себя вход в пирамиду, человек открывает Тьме выход в мир. Населенная поверхность мира будет уже единым целым не с гранями пирамиды и ее вершиной, а с недоступным прежде основанием, которое принадлежит Тьме. Пирамида из стражи мира обратится в свою противоположность. Человеку, носителю Света, определено жить на поверхности мира, и сохранять свою принадлежность Свету, и потому недопустимо пребывание во Тьме. Открывать пирамиду и проникать внутрь нее нельзя.

Построенной пирамиде сопутствует неотделимое от нее отражение, ее темная тень. Общее для обеих пирамид основание означает существование между ними связи, по которой нечто из пирамиды Света будет передаваться в пирамиду Тьмы. Вследствие чего пирамида Света будет истощать свой запас, восполняя соответствующий недостаток пирамиды нижней. Обе пирамиды будут взаимно сокращаться в размерах, сближая свои вершины к общему основанию. И эта связь между ними прекратится лишь по взаимному, полному уничтожению самих себя.

Понятно, что сама пирамида, построенная из камня, не может произвольно уменьшаться в своих размерах. Но она является овеществлением образа, символом хранимого человеком Света, который вследствие существования у человека его темного двойника непрерывно и незаметно убывает. Своего двойника каждый человек видит в зеркале. Являя двойника, зеркало усиливает связь человека с Тьмой. Бездействием и несоблюдением установленных норм или даже открытым их нарушением человек расточает Его Свет. И разрушает свою личность.

Оказавшись во владении Тьмы, человек заключает свой образ в пирамиду — совмещает свою пирамиду Света с равной ей пирамидой Тьмы, которые будут иметь теперь не только общие основания как прежде, но совпадут полностью. Человек совпадет со своим двойником, а имевшаяся ранее связь усилится.

Однажды появившаяся связь остается у человека до времени, когда он особо не озаботится о разрыве с Тьмой. Но сам человек, попав в узилище, не имея ориентиров и не внимая укорам совести, находит свое положение удобным и приятным, и владеющая Тьма удерживает его в неведении истины.

Теряя Свет, человек нисходит к животному состоянию, все более полагается на инстинктивные побуждения, нежели разумные. Образ человека, уже заключенный в пирамиду, будет опускаться к ее основанию. Пирамида ограждает находящееся в ней от Света и прежний полный поток, доступный на поверхности, сменится проникающим через точечную вершину лучом. Далекая вершина, пропускающая Свет в темноту пирамиды, будет звездой, видимой в ночном небе лучистой точкой.

Звезды и темнота дополняют друг друга: темнота необходима для наблюдения звезд, появившаяся в небе звезда— признак наступления ночи. Мерцание звезд не может разогнать темноту ночи. Наоборот, чем ночь темнее, тем все более тусклые звезды становятся видны. Темнота присуща Тьме, и звезды на небе— ее знаки, и принимаемое человеком условное изображение звезды— ее символ.

Лучи звезды кажутся сходящимися по мере распространения от центра к ее краю, в отличие от расходящихся лучей солнечных, как те бывают видны в разрывах туч. И эта особенность характерна для ее условного изображения. Похожие на треугольники лучи звезды своими основаниями ограничивают исполненный светом центр и замыкают его во Тьме, вне пределов мира. Истончающиеся с удалением от центра лучи также выражают поглощение света Тьмой. Вершина каждого из лучей остается местом, где находится образ человека. И эта множественность лучей дробит образ, должный оставаться цельным, единым и неделимым.

Плоскую условную модель звезды можно принять за развертку модели пирамиды с числом боковых граней равным числу лучей звезды. Центральный многоугольник ограничен треугольниками лучей, следовательно, символически выражает область вне пределов мира. На собранной, склеенной пирамиде ее основание окажется под точечной вершиной и станет границей мира. Символическое значение объекта, находящегося на основании, при этом не изменится: он, как прежде, остается во Тьме. Звезда выражает тот же образ принадлежности Тьме, что и внутренний объем пирамиды.

Правильная пятилучевая звезда наиболее интересна. Она дополняется правильным пятиугольником. Вместе они образуют нераздельную последовательность своих подобий, которую можно бесконечно продолжать как уменьшая, так и увеличивая их размеры. На плоскости, в случае уменьшения, эта последовательность будет сходиться к точке, не достигая ее. И образ человека, помещаемый им в центр звезды, оказывается за основаниями треугольников лучей, вне пределов мира. Последовательность вписанных друг в друга пятиугольников и звезд будет проекцией сходящегося в перспективе пустого бесконечного канала, направленного от смотрящего на него и также заключенного в нем человека.

Видимые пятиугольник или пятилучевая звезда создают мнимый образ пятигранной пирамиды, расположенной по лучу зрения наблюдателя и обращенной к нему своим основанием. Пространство, вмещающее человека, находится под этим основанием, во Тьме. Пространство Света простирается за бесконечно удаленной вершиной пирамиды, и свет проникает оттуда видимой звездой.

Эти заметки о пирамиде, звезде и прочем — не измышление досужего ума, но написаны с целью привлечь внимание к тому, чем современное общество пренебрегает, что не вписывается в возобладавшие представления о мире и не выдерживает «рациональной» критики. Необычайное распространение звезды в обществе совпало с эпохой отречения от старого мира и обретением человеком свободы от тяготивших его норм. Сомнение в истинности и полезности веры, понимание веры как выражение наивности представлений древних об устройстве мира и торжество материалистического видения мира, в котором не нашлось места Богу, укоренило человека в его неверии. Затем идеи, гулявшие по умам просвещенной и неспособной на решительные действия части общества, были доведены до толпы, неспособной никакие идеи ни понять, ни оценить, зато всегда готовой повиноваться сильной руке и слепо следовать простым инструкциям соблазнившего ее кумира. Плохое, бывшее в человеке, вырвалось наружу и дополнилось худшим: стремясь покончить с несправедливостью мира, соблазненная и озлобленная толпа разрушила ориентиры, само существование которых позволяло различать хорошее и плохое.

После победы темного начала, ведомые им люди из отдельных простых элементов составили нечто, единое целое, позволившее победителю воцариться над завоеванным миром. При этом каждый элемент внес свой вклад в усложнение представлений о Начале, помогая человеку приблизиться к его непостижимой сущности и, как следствие, сильнее подчинить себя.

Звезды, горящие кроваво— красными рубинами, определяют и обозначают границу, разделяющую Свет и Тьму. Поверхность мира, ограничивая распространение Тьмы, становится новым основанием для ее царства. Открытая пирамидоподобная гробница являет владыку этого царства в образе деятеля, соблазнившего народ. Сам деятель, отвергнув религию, исполнил волю повелителя смерти и придал свои черты звезде, древнему символу Тьмы. В средневековой Европе князь Тьмы, владыка преисподней, изображался в образе человека на фоне звезды, чьи сходящиеся лучи обрамляли голову.

Этот деятель в смерти своей стал объектом поклонения для исповедников новой религии, атеизма. Побывать в столице, и почтить память зачинателя новой эпохи и нового государства, построенного на руинах старого, посещением его гробницы считалось долгом гражданина и правоверного атеиста. Не имея в себе веры и считая веру предрассудком, человек не сознавал опасность своего поступка, сокрытой за пределами его понимания. Думая об отдании дани памяти, человек совершал поклонение владыке мертвых. И такое состояние беспечности было предметом заботы власти на протяжении всей жизни гражданина.

Неверие в Бога не отрицает Его существование, но означает отречение человека от Него. С утратой веры жизнь для человека теряет свой смысл, становится бесцельной суетой, недостойной его. Человек начинает искать замену утраченному. И поскольку единый ориентир потерян, каждый находит смысл жизни в своем и общество в целом уподобляется стаду, оставшимся без пастыря. Всякое отставшее или заблудившееся существо становится доступной добычей злоумышленника. Ложь, призванная заменить истину, возводится в достоинство истины. Человек с неменьшим рвением начинает служить ложному. Бог и вера в Него подменяется идолами и суевериями.

Неверие позволило считать Его заповеди надуманными, и человек разрешил себе самовольное их нарушение и отмену. Провозглашенное равноправие при отмене общепринятой этической нормы, хранимой церковью, породило двойные стандарты: все люди равны, но некоторые равнее остальных. Попытка переопределения понятий хорошего и плохого привела к их подмене. Отказ от веры явился отказом от Света, повлек вседозволенность и подчинил человека Тьме, силе разрушения и смерти.

В своих проповедях народу Иисус говорил о недопустимости сотворения кумиров и служения им: «Господу Богу одному поклоняйся и одному Ему служи». (Мф 4:10) Человек же, возвеличил соблазнителя, сохраняя мертвое тело и поклоняясь ему, воздвигнул каменные и бронзовые идолы в память о нем. Человек преступил данную заповедь. Восхваляя мертвого, человек отвернулся от Бога, вечно живого, дающего и питающего жизнь, сохраняющего верных Ему.

Отвечая на вопрос саддукеев, не верящих в воскресение, Иисус произнес: «А о воскресении мертвых не читали ли вы реченного вам Богом: Я Бог Авраама, и Бог Исаака, и Бог Иакова? Бог не есть Бог мертвых, но живых». (Мф 22:31-32) «…ибо у Него все живы.» (Лк 20:38) добавляет апостол Лука.

Делая неугодное Ему, человек угождает Тьме и вредит самому себе. Подобно тому как отвернувшийся от света видит свою тень, так по неверию отстраняясь от Бога, человек вступает во Тьму, подчиняя себя ей. Третьего не дано.

В стремлении увековечить память своего кумира и явить его образ миру, ведомые Тьмой окружили себя подобиями соблазнителя и символами Тьмы. Скульптурные истуканы, изображения, названные и переименованные географические объекты, заполнив страну, посредством имеющейся между подобиями связи, позволили Тьме стать вездесущей. Символы Тьмы, став государственными и обязательными для каждого гражданина, связали с Тьмой каждого человека.

Любой напоминающий о соблазнителе объект укрепляет Тьму в ее владении, удерживает поверхность мира в единении с основанием ее царства, в центре которого лежит его тело, символ и залог ее власти. Вся территория страны вместе со всеми живущими на ней людьми лежит во Тьме. Ни жилые строения, ни люди в своей повседневности не поднимаются выше вершин кремлевских башен.

Никто не сознает таящуюся в гробнице опасность. Эпоха, которую многие считают окончившейся, продолжается, поскольку сохраняется ее символ, знак одержимости общества ложными идеями. Лишенная прежнего почтения, гробница сохраняет притягательность некоего экзотического зрелища. Желание посетить ее следует понимать как наваждение, цель которого— упрочнение уже имеющейся опасной связи. Гробница— ловушка, поставленная Тьмой в обитаемом мире.

По слабоволию или незнанию человек разрушает себя и свое окружение. Не имея охраняющей веры, не соблюдая установлений, человек влечется к своей гибели телом и душою. Утрата веры сделала человека беззащитным перед злоумышляющим началом, которое различает церковь и от чьих посягательств она защищает. С отменой веры зло как бы перестало существовать, на самом деле став ближе. Неразличаемое зло стало привычным.

Человек должен сознавать возможность совершения собою проступков: плоть слаба и послабление ей отягчает душу, стремящейся быть совершенной. Допущение проступка немыслимо без существования общепринятых установлений, организующих и ограничивающих поведение человека. Норма должна единственным образом определять и разграничивать добро и зло и быть неподвластной желанию отдельных личностей оправдать собственную слабость ее переопределением. Роль такой нормы выполняли заповеди, данные Богом для блага человека и имевшие пред другими законами наивысшую значимость. И эти заповеди человек самовольно отменил вместе с отречением от Него. Отрицая Его и не веря в Него человек, однако, допускает наличие в себе души. Но что есть душа и зачем человеку она, если нет Бога?

Бог доверил человеку хранить Его Свет. Жизнь для человека— исполнение своего предназначения и испытание на соответствие ему, на верность Ему и на свою прочность. Важно сохранить себя в жизни и по окончании ее вернуться к ее Началу. Бог заинтересован в равно полезном Себе и человеку исходе испытания. И потому установил посильные правила и выстроил по ним путь, возвращающий человека к Нему. Бог не оставляет человека, исполняющего Его волю, дает силы перенести испытания и посылает человеку испытания по его силам: «верен Бог, Который не попустит вам быть искушаемыми сверх сил, но при искушении даст и облегчение, так чтобы вы могли перенести.» (1Кор 10:13) «Претерпевший же до конца спасется.» (Мк13:13) Поступая по заповедям, в утверждение которых Бог допустил распятие Своего Сына, человек остается в вершине символической пирамиды и сохраняет доверенное в неприкосновенности.

Ища доступ к доверенному, Тьма обещанием приятного соблазняет человека совершить непозволительное. И как нить рвется в самом тонком и слабом месте, так и человек соблазнившись, обнаруживает перед врагом свою слабость. Действуя через слабину, Тьма со временем сильнее подчинит своей воле. И этому состоянию соответствует нахождение образа человека внутри пирамиды. Восполнить недостаток получаемого Света, находясь в пирамиде, можно только дальнейшей тратой своего неприкосновенного запаса. Человек ускоряет свое разрушение и еще сильнее подчиняет себя чуждой воле.

Тьма направляет человека к гибели, утрате души. Внимание человека удерживается на приятной стороне происходящего с ним. Появляются мысли о естественности и неизбежности событий: жизнь дается человеку только раз, так будем же наслаждаться ею, не ограничивая себя ни в чем, ибо завтра умрем. И все же такое отношение к жизни ненормально для человека и тяготит его. Возможны даже метания в поисках выхода из этого сжимающегося кольца ложных условностей. Выбирая свободу исходя из ложных принципов, человек выбирает для себя клетку меньше той, от которой он предпочел отказаться.

Понять истинную причину происходящего и найти избавление от тяготящего бремени последствий, не имея ориентиров, невозможно. Нельзя, находясь во Тьме, постичь истину, разоблачающую ее. Потому как всякое царство, разделившееся само в себе, опустело бы. (Мф 12:25) Под влиянием Тьмы человек нарочно одурманивает свое сознание, торопя себя к животному состоянию. Полностью овладев человеком, Тьма лишает его разума и ломает волю. И тогда становится невозможно ни вырваться из пут, ни осознать весь ужас совершившегося.

Тьма играется с подвластными ей. Следуя неестественным и переменчивым правилам, человек опутывает себя ненужными связями и теряется в лабиринте созданных проблем. Смерть прерывает бесплодные поиски выхода из ловушки собственного безволия. Душа, личность, находившаяся при жизни в состоянии темноты пирамиды, рвет связь и с телесной оболочкой, которая остается на поверхности мира, и со Светом, который просачивался в пирамиду сквозь игольное ушко вершины, и поглощается Тьмой.

Можно ли избежать подобной участи? Если Он сотворил человека не для того, чтобы погубить, то в отношениях между человеком и Богом и, следовательно, в церкви, которая упорядочивает их, должно иметься такое средство защиты. И эта защита была дана Им людям через распятие Своего Сына.

Родившийся в мир для исполнения воли Отца Своего, спасения людей Своих от грехов их, от крещения исполненный Святого Духа, Он поднялся над миром выше и стал к Нему ближе, чем кто-либо из людей. Подобно солнцу, светящему всему живому, Он от начала своего служения с высоты Своей пирамиды светил окружавшим Его. И как растения поворачивают к солнцу свое листья, так и глаза всех в синагоге устремлялись на Него. (Лк 4:20) И слово Его было со властью, (Лк 4:32) и люди чувствовали силу, исходящую от Него и исцеляющую всех. И весь народ искал прикасаться к Нему. (Лк 6:19) Касанием или словом Он восполнял утраченный людьми Свет, возвращал их в вершины их пирамид и тем исцелял их от болезней телесных и душевных. Как то описано в Евангелиях: Он изгонял бесов из одержимых и возвращал к жизни расслабленных. Сам Иисус оставался в вершине Своей пирамиды, поскольку мера Его была велика, и делился Он от Своего избытка.

Делясь Светом, Иисус чувствовал Его исхождение от Себя. Так не утаилась кровоточивая, прикоснувшаяся к Нему и исцелившаяся от болезни своей. ( Лк 8:43-48) Исцеление давалось больному только по его вере. Иных Иисус спрашивал: «веруете ли, что Я могу это сделать?» (Мф 9:28) И всегда единственным препятствием для исцеления или иного чуда становилось неверие людей. (На просьбу царедворца придти и исцелить его сына, находившегося при смерти, Иисус ответил: «вы не уверуете, если не увидите знамений и чудес.» (Ин 4:48)

И вышедшему из лодки навстречу Ему Петру и начавшему утопать, Иисус говорит, поддержав его: «мало-верный, зачем ты усомнился?» (Мф 14:31))

И дивился Иисус неверию их. Исцелением же Его было прощение грехов: «И Он, видя веру их, сказал человеку тому: прощаются тебе грехи твои.» (Лк 5:20) На ропот же книжников, вопрошавших о том, кто Он, что может прощать грехи, Иисус ответил, что Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи. (Лк 5:24)

«Не может человек ничего принимать на себя, если не будет дано ему с неба.» (Ин 3:27) Так и властью определять грех и разрешать от него наделил Иисуса Его Отец, глаголавший при крещении Его Иоанном и затем при Его преображении: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение; (Мф 3:17) Его слушайте.» (Мф 17:5) О Себе Сам Иисус говорит, что Он пришел не нарушить закон или пророков, но исполнить. (Мф 5:17) Значимость же нового Он, обращаясь к Своим ученикам, выразил словами: «Если бы Я не пришел и не говорил им, то не имели бы греха, а теперь не имеют извинения в грехе своем.» (Ин 15:22)

Не мерой (одинаковой для всех) дает Бог человеку Духа. И мера Света, принимаемая Иисусом от Отца и по желанию отдаваемая Им на исцеление или на совершение чудес была велика, но конечна— Иисус, исцеляя людей, уставал и раздражался: «доколе буду терпеть вас?» (Мк 9:19, Мф 17:17) Его сила ослабевала, о чем свидетельствует исцеление слепого в Вифсаиде, (Мк 8:22-25) получившееся не сразу. Иисус передавал Свет по желанию Своему и вере просящего исцеления. И никто без Его ведома не мог получить Его Свет, о чем свидетельствует случай с кровоточивой— Иисус не имел паразитных связей. И связи с самим искусителем у Него не было, поскольку Он не поддался его соблазнам и не поклонился ему.

От начала Своего служения Иисус знал, что именно Он— Сын Бога Живаго, о Ком говорят древние пророчества, и на Ком они исполнятся. «Ныне исполнилось писание сие, слышанное вами», — говорит Он, обращаясь к народу в синагоге. И все бывшие с Ним засвидетельствовали Ему это. (Лк 4:21-22)

Стремясь в точности понять волю Отца Своего (Согласно Евангелию от Иоанна Иисус говорит: «…ибо не ищу Моей воли, но воли пославшего Меня Отца.» (Ин 5:30, Ин 6:38)) и тем исполнить написанное о Нем, не для Себя, но чтобы другие уверовали в Него, Иисус часто и усердно молится. Он видит в молитве путь воссоединения с Отцем и возможность Своего укрепления в предстоящих Ему испытаниях и страдании. Так было и в ночь перед предательством, когда «находясь в борении, прилежнее молился, и был пот Его, как капли крови, падающие на землю.» (Лк 22:44) И позже, пройдя через все уготованное Ему, распятый, измученный и изверившийся настолько, что вопиет с упреком: «для чего Ты Меня оставил?» (Мф 27:46, Мк 15:34), Он находит в Себе силы с молением обратиться к Отцу: «Отче! в руки Твои предаю дух Мой.» (Лк 23:46)

При распятии Иисус был поднят на крест, следовательно, Его ноги не касались земли. Тело Иисуса оказалось в верхней, перевернутой, символической пирамиде Света, а Его собственная пирамида Света не касалась поверхности мира. Потому не имела общей части с ней, а через нее со своим зеркальным отражением. Поднятие на крест избавляло Иисуса от связи с Его зеркальным двойником, темной тенью. В момент смерти прервалась связь, удерживавшая Его душу в теле, и по единственной связи со Своим Отцем, укрепленной последним молением и обозначенной самим способом казни, душа Иисуса возвратилась в Свет, к Своему Отцу.

Казнь распятием, считавшаяся римлянами позорной, применялась ими дабы наглядно и в соответствии с суровой простотой нравов устрашить людей мучениями преступника, несумевшего или незахотевшего найти своим рукам более достойное приложение, нежели быть прибитыми к перекладине креста.

По отношению к человеку форма креста первична: определив человеку хранить Его Свет, Бог придал телу человека сходство с подобием Своей сущности. Исполняя древние обетования, Иисус прошел по уготованному Ему пути, определенного во спасение идущим за Ним, и ведущем в Свет. Пролив на крест Свою кровь, Иисус стал с крестом единым целым. Он уподобил Себя кресту, а крест— Богу. В память о Нем и принятых Им мучениях, ученики и последователи, поверившие в Него, приняли крест вместе со всем тем, чему Он учил. Было положено начало тому, чтобы со временем крест стал символом нового учения и новой общности людей, ключом, открывающим путь к Богу, дающим надежду на спасение и вечную жизнь. Крест стал символом Бога и веры в Него, спасения человеков, как того хотел Отец для детей Своих. Ибо сохраняя жизнь человекам, верным Ему, Он сохраняет Себя.

Принимая крест, человек принимает и исповедует распятого на нем Христа, Сына Человеческого, умершего за грехи человеческие и искупившего их Своей пролитой кровью и последующим Своим воскресением победившим смерть. «Кто будет веровать и креститься, спасен будет», (Мк 16:16) скажет Он, явившись ученикам по воскресении Своем.

По словам Его, всякий исполняющий волю Отца Небесного— соблюдающий заповеди и исповедующий Христа перед людьми— войдет в Царство Небесное, поскольку «того исповедую и Я перед Отцем Своим Небесным». (Мф 10:32) Следование Христу требует соблюдения не только Его заповедей, но и установления Тайной вечери, что завещал Иисус творить в память о Нем: «Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем.» (Ин 6:56) Через принятие Тела и Крови Его человек соединяется с Ним и уподобляется Ему во всей Его чистоте и получает по вере своей освобождение от бремени своих грехов и зависимостей ненужных связей. Человек возвращается в вершину своей новой пирамиды. Эту пирамиду человек либо строит, развиваясь, и, тем приближая себя к совершенному Богу, либо разрушает, разрушая себя. Оказавшись в вершине, человек становится вновь открытым Свету во всей полноте. При этом вершина новой пирамиды оказывается совмещенной с вершиной Его пирамиды. И как Он, поднятый на крест, не имел никаких связей, кроме как с Отцем, так и человек отделяется от поверхности мира и рвет связи свои. Человек становится свободным от власти Тьмы. Как сказано: верующий в Христа не увидит смерти во век. И: нет под луной другого имени, которым человек мог бы спастись.

Не о духовном ли росте— строительстве пирамиды— говорит Иисус в притче о взаимодавце и его должниках? Сохранивший и приумноживший полученное на попечение радует своего господина: «хорошо добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю, войди в радость господина твоего.» (Мф 25:21) Человек, оправдавший оказанное ему доверие, снова придет в мир, если будет на то Его воля, имея на попечении большее.

Негодный раб, неоправдавший Его доверие и зарывший свой талант в землю, однажды и навсегда выброшен будет во тьму внешнюю. Отказавшиеся от Христа и больше заботящиеся о мирском, отрываясь от забот своих и задумываясь о вечном, могут тешить себя мыслью, что каждый получает по вере своей или же по своему неверию. Атеисты имеют полное право упорствовать в своем заблуждении. Могут считать что жизнь, форма существования белковых тел, — есть следствие невероятного стечения причин, или же что жизнь дается (кем?) только раз и прожить ее нужно… Для человека жизнь без веры— лишь скоротечная вспышка света во мраке и небытии вечной ночи.

Отец радуется за каждого Своего сына, ранее соблазнявшегося грехом и блуждавшего во тьме, но вернувшегося к Нему, осознавшего тяжесть своих прегрешений, с искренней верой просящего прощения и сохраняющего надежду: «приходящего ко Мне не изгоню вон.» (Ин 6:37) Лишь один грех Бог не прощает человеку— смертное насилие его над самим собой. Совершая самоубийство, человек наказывает самого себя. И выбирает самое тяжкое наказание— личное небытие. Право, Бог более милосерден к человеку, нежели человек к самому себе. Наказывая человека за провинность, Он не отказывает ему в праве на жизнь, а лишь побуждает извлечь из происшедшего урок. Желание смерти, стремление к ней— наваждение Тьмы, создающей человеку невыносимые или кажущиеся таковыми условия и придающей самовольному уходу из жизни видимость простого решения всех проблем. Самоубийство— проявление слабости. Посчитав обстоятельства сильнее себя и отказываясь от жизни, данной Им во испытание, человек пренебрегает Его даром и оказанным ему доверием. И как человеку, растратившему малое, никто не доверит большее, так Он, сохраняя жизнь живым, не повторяет мертвых. Аминь.

г. Красноярск, 8 февраля 2000 — 26 декабря 2001 гг.