Шнява

В семнадцатой шумели:

— Опять деньги детям пораздавала? Убью, зараза!

— Дурак! Звериная мать, и та дитё кормит, пока охотиться не научит!

— Так и что ж ты не научишь, звериная мать?!

— Учи! Моё дело — кастрюли. У тебя вон старший гвоздя за двадцать три года не забил. Сам-то чего можешь? «Козла» вечерами «забивать»? Кран заменить, и то соседа прошу. При живом муже! Позорище моё! Три мужика в дому, и все — оболтусы!

Через минуту раздался голос младшего из оболтусов:

— Ма, я ушёл!

Гулко затопотали по лестнице кроссовки под девяностокилограммовым телом, подъезд загудел, давая сигнал старухам внизу, на лавочке. Невидимая за кустами акации, хлопнула дверь. Из форточки третьего этажа донеслось запоздалое материнское напутствие:

— Работу бы поискал, а не по дружкам шлялся!

Форточка захлопнулась, зазвенело, обрушиваясь, стекло, и тот же голос добавил неизвестно в чей адрес:

— Вот сука!

Оболтуса в миру звали Вишня, но чаще даже — Шнява, как производное от фамилии Вишнёв. А Колей, как по паспорту, не называл даже двадцатитрехлетний брат. Армией Шнява не был испорчен, поскольку и не служил. Мать, когда пришло время, через знакомых и малознакомых врачей за соответствующую мзду «сделала» ему такой «букет» болезней, что не знай Вишни — представишь измождённого инвалида на коляске.

Бежал Шнява от вечного домашнего бурчания, родительского переругивания и глупых вопросов про работу. Бежал в автомастерскую. Вчера какой-то крутой пацан оставил на мелкий ремонт «Ягуар», и брательник Антоха обещал дать посидеть в салоне, пока начальство на обеде.

Иногда Шняве перепадало такое счастье: посидеть в шикарной тачке или загнать — выгнать из бокса что-нибудь попроще. Антохе даже попадало за такое своеволие неоднократно, но не со зла, просто хозяин автомастерской побаивался некоторую свою клиентуру. Кому проблемы нужны?

Шнява двинул наискосок через двор, по самим же протоптанной тропинке. Это был и самый тайный, не видимый из окна, и самый короткий путь: через щель между близко стоящими домами, через соседний двор — и прямо на улицу, к автобусной остановке.

Протиснувшись в лаз и ободрав ладошку о кирпич — опять он про этот кирпич забыл — Шнява остолбенел: у соседнего с ним подъезда под музыкальные «бум-ца-бум-ца» сыто урчал мощным движком потрясный черный джип. Хозяин, толстенький мужичок в расстегнутой кожаной куртке, чтобы была видна «голда», переговаривался со стоящей на балконе девицей.

Шнява даже не слышал, о чем они там…. Взгляд его прилип к полуоткрытой дверце джипяры.

А потом Шнява вдруг как-то сам собой оказался за рулем, и не было никаких сомнений, что так оно и полагалось. Левая нога, как будто независимо от остального Шнявы, выжала сцепление, правая легла на газ.

Джип взял с места легко и резво.

— Зверюга! Не то, что наши «ВАЗы»! — мелькнуло в уме.

Мужик остолбенело уставился на свою уезжающую машину, а потом побежал сначала за ней, а потом, срезая угол у выезда — на улицу. Шнява почувствовал хлопок рукой по дверце и, совершенно отвлеченно понимая, что попадаться не стоит, добавил газа. Машину занесло на последнем повороте, руки судорожно вывернули руль, но машина, будто ощущая отсутствие опыта у водителя, среагировала непредсказуемо: стойка автобусной остановки вошла в капот, полетели кирпичи задней стенки, замелькали лица, руки, земля и небо пошли по кругу.

Потом Шняву тащили из кабины, кто-то рыдал, кто-то истошно визжал, голоса то приближались, то удалялись. Шнява понимал, что его бьют, но боли не чувствовал почему-то. Наконец, видимо, ему попали по голове, и среди наступившего мрака стали яснее голоса. Фразы доходили до Шнявы кусками:

— …понакупают придуркам малолетним машин…

— …оттащите женщину, она же убьет его!...

— …козлина! Да я тебя сейчас!...

— …скорую, скорую быстрее! И в милицию позвоните!

Завыла сирена.

— …Менты. …Опоздали, как в кино! — мелькнула мысль, и Шнява окончательно потерял сознание.