Нинка

Рассказ «Нинка»

Сергей Ватрухин жил один, в небольшой квартире старого, жёлтого дома, в меру обшарпанного, но зато с ещё сохранившейся лепниной и барельефом льва над подъездом, выглядывающего из-под чёрной вывески ритуального бюро, расположившегося на первом этаже. Но Сергею это не мешало, как раз наоборот, ведь его квартира была на последнем, под самой крышей, покатой с большим железным козырьком, который гудел будто гонг во время сильного дождя.

Бюро иногда заказывало у него эскизы памятников и это было неплохим подспорьем в не сезон. Комната, в которой он работал, была светлой, с круглым окном точно иллюминатор и не отвлекаясь от обстоятельств казалось, что ты в каюте лайнера, ожидающего отправления на встречу приключениям. Летом, можно было продавать картины туристам и даже ценителям современной живописи, прямо на набережной, с той стороны сквера, через бульвар. Женат был, на Люське, давно, лет пять назад, не сложилось. Разные углы мировоззрения. Не писать картины он не мог, а это занятие сильно отвлекало от «нормальной жизни». Расстались, но Сергей не жалел.

Люська не Гала

Я не Дали

Зачем нам страдать

Если нету любви

Даже стишок написал, вместо подписи на какой-то картине, потом замазал… Продал с большой скидкой, лишь бы избавиться.

Нинка была уже взрослая, но в душе совсем ребёнок, что никак не вязалось со взглядами её родителей, расписавших ей планы на сто лет вперёд. После школы юрфак, по стопам отца, в женихи Севку «заморыша», так его ребята прозвали, хотя предки оного в управе городской не последние люди были.

Перспективы, перспективы,

Нос по ветру позитива

так отец считал

Перспективы, перспективы,

мне дорога до могилы

так считала Нинка.

В общем лежала она упакованная, как кукла красивая, в ещё более красивую коробку и ждала кому подарят. Был у неё друг, Пашка Егоров, с первого класса вместе учились, да в том году переехал с родителями в Калининград, быстро больно, попрощаться не успели. Что случилось, так и не узнала. Ну а с «подружками» говорить её не о чём было, больше книжки читала. Помышляла сбежать, куда глаза глядят, да боязно одной. Не дошла до точки до крайней.

Осень уже давала о себя знать, хотя солнце ещё грело, пробиваясь между тяжёлых туч, да и ветер шелестел всё сильнее опавшей красно-жёлтой листвой. Нинка свернула с бульвара в сквер и пошла к набережной, где гуляли редкие прохожие и небольшие группы туристов. Половина, а то и больше, сувенирных ларьков были уже закрыты, до новогодней ярмарки, а многие и вовсе до лета, а те что встречались открытыми, выглядели такими грустными, аж сердце ныло.

— В понедельник уже съедут, — подумала, вздыхая, Нинка и обратила внимание на ряд картин, сиротливо прислонившихся к гранитному парапету.

Какой-то дядечка нахваливал художника, собираясь купить полотно с изображением городского пейзажа, что-то жестикулируя и смешно качая седой бородкой. Нина посмотрела на художника.

— «Не так уж чтоб и стар», — мелькнуло у неё в голове. «Винтажный такой, да и картины и впрямь красивые, вот бы меня нарисовал». Пока размышляла дядечка ушёл и картины уже не было, — «Видать купил»

— Нравиться что-нибудь? — услышала она за спиной, обернулась и встретилась взглядом с художником.

— Да, — промямлила Нинка, сама, не узнавая свой голос. Зарделась румянцем, не понимая с чего вдруг поплыла.

— Ну так возьми любую

— А сколько стоит? — спросила Нина, инстинктивно сунув руку в пустой карман своей куртки.

— Да так бери, меньше назад нести, дождь собирается.

И подмигнув художник начал упаковывать картины в большую холощённую сумку.

— А какую взять?

— Я же говорю любую

— Мне эта нравиться! Нинка держала в руках самую маленькую картину с изображением бульвара, того самого, по которому она сюда пришла, но только весной.

Дома она её вешать не стала, зная, что не одобрят, как, впрочем, все её решения, поэтому спрятала картину в тумбочку, поглубже. А вечером, перед сном долго любовалась весенним бульваром и живо представляла себя идущей мимо потрёпанных скамеек, воркующих голубей и даже чувствовала прохладный ветерок на своём лице.

На следующий день, она снова пошла на набережную, но был понедельник и никого не было, ни туристов, ни художника. Ещё пару раз заглядывала с тем же результатом. А к выходным погода в конец испортилась и ходить потеряло смысл. Но думать не перестала.

Потом отец умер, прям на работе, внезапно, сердце…Мать к сестре в Москву намылилась, планы резко поменялись. И Севка в пролёте и юрфак местного разлива. Как говориться: «Не было бы счастья да несчастье помогло».

— Едешь со мной в Москву, там куда-нибудь тебя пристрою, Верка поможет, у ней муж со связями, — сообщила она новость, как раз, когда они зашли в ритуальное бюро на том самом бульваре.

— «На юрфак?», — проныла Нинка

— Ага… на фак», — процедила мать, — еще привередничать будешь, где возьмут туда и возьмут, — и закончила речь понятным жестом.

— Решено и точка.

Мнение Нинки, конечно, значение не имело, сейчас важно всё правильно сделать «не хуже, чем у людей». Позвали художника, «дизайн оформить». Из тяжёлых раздумий Нина выбралась мгновенно, как только узнала эти глаза. Сергей тоже узнал, сразу, но виду не подал. Мать обо всём договорилась, хлопнули по рукам….

А через неделю примерно, уже темнело, вечереет в это время рано, в дверь Сергею позвонили… На пороге стояла Нинка, какая-то взъерошенная, мокрая с большущей сумкой и бутылкой вина.

— Можно войти?

— Заходи, — чуть помедлил Сергей и отступил в сторону, пропустив «беженку»

— Вы вина не хотите? — как-то виновато спросила она

— Кто ж откажется в такой компании

Нинка поставила сумку на коврик в прихожей, сняла мокрый плащ и прошла на кухню, здесь идти то особо и некуда. В глаза не смотрела, хотя хотелось, стеснялась и слова все потеряла. Сидела, молчала. А в голове пожар, мысли во все стороны топорщатся. «Вот дура! Как я так заявилась не запылилась, человека в неудобное положение поставила, сижу вот молчу, как рыба и жду, чего жду-то?»

— Эй, мадамка, давай бутыль то, чего вцепилась?

Нинка и не заметила, что всё это время бутылку тискала, пока себя бичевала.

— Ой, да, конечно, — опомнилась она, протягивая «подарок», пытаясь улыбнуться, вышло не очень.

— Может вино потом по случаю выпьем? Мала ты для вина то, как

вообще купила?

— Я не покупала, так взяла

— Воровать плохо вообще-то в обрат придёт

— Да, не воровала, дома взяла, там много такого добра

— Ну дома — это пол беды. Отставив бутылку Сергей поставил чайник.

— Шоколад горький ешь? Другого не держим.

Нинка кивнула, тут и чайник поспел.

— За что пьём барышня?

— За вас! Нет за нас!

— Ну раз есть уже мы, давай за нас.

Чокнулись шутливо чашками. Придя немного в себя, Нинка осмелела и спросила:

— А вы меня узнали, вы картину мне подарили с бульваром?

— Узнал, узнал… Такую не забудешь.

— Какую такую?

— Впечатлительную, мало теперь впечатлительных, в хорошем смысле слова

— А плохом?»

— А в плохом много, даже слишком, чем темнее краска, тем тяжелее, перевес не на светлой стороне, здесь по крайней мере

— Где здесь?»

— Где, где, на земле»

— А не на земле?»

— Под водой не рисовал, хотя идея, — ухмыльнулся Сергей

— Нет, не под водой на других планетах? — улыбнулась Нина

— А там весит столько сколько пожелаешь, как себе придумаешь. На то они и фантазии.

Посидели ещё с полчаса, Нинка про картины поспрашивала, интересно было, мол тоже хочет писать научиться. И совсем набравшись духу, трагично чересчур, но как-то по— детски, выпалила:

— Можно я у Вас останусь, я Нина и я уже взрослая, идти мне некуда, в Москву ехать не хочу и нарисуйте меня на той картине на бульваре!

А сама ресницами хлопает, чтоб не зареветь, да салфетку мучает, пытаясь дрожь унять.

— Приято познакомится, я — Сергей Иванович, ну или просто Сергей, это как тебе удобней. Нин, ну какая ты взрослая, ты же ребёнок совсем, родители поди волнуются, где дочка.

История твоя, конечно сокрушительная, душещипательная, но всему своё время, окрепни чуток, ещё научишься сама решать, как быть, стоять или плыть.

— Я не ребёнок, я уже школу заканчиваю, — ощетинилась Нинка.

— Да и плевать им, отец вообще умер, а мать так сразу к сестре засобиралась, там мне нового Севку подгонит, «заморыша» очередного, состряпает в лучшем виде, чтоб завидно всем было. Стерпится — слюбится, а я так не хочу, понимаешь? Ой, извините, понимаете? — и заплакала…

— Давай я лучше тебя до дома провожу, — предложил Сергей, а нарисую завтра, ну или позже, как сложится?

— Какое завтра! Нет у меня завтра у нас билеты на двенадцать, едем в светлое, грёбанное будущее! Никуда я не пойду, здесь останусь, а выгоните в речку прыгну с железки!

Психанула на славу, но то понять можно, по-своему хочется всем.

— Ты Нина в крайности то не впадай, вижу, что тяжело тебе сейчас, навалилось много, всего и сразу. Оставайся, поспишь к утру гляди и остынешь, тогда и решишь, как поступить надо.

«Да, вляпался я в историю», — думал про себя Сергей, — «но отпустить её вот так ещё хуже, подростковый максимализм никто не отменял, а то и правду сиганёт». Постелил Нинке в мастерской…

6 Решение

Утро выдалось солнечным и когда Нинка проснулась ей показалось, что она плывет в океане на огромном корабле в удивительную, волшебную страну за своей мечтой. В круглом окне парили белые облака и будущее уже не казалось теперь таким мрачным. А всё дело в том, что она твёрдо пообещала себе решать сама как ей жить дальше. И что странно неряшливые мысли улетучились сами собой и ответы были понятны. Позавтракали, говорили о пустяшном, Нинка тянула с важным, понравилась ей эта кухня, да и хозяин приглянулся, не хотелось уходить. А Сергей не торопил ждал, пусть сама скажет.

— Я Сергей Иванович всё решила, поеду в Москву, закончу школу и вернусь, буду у вас художеству учиться. А сегодня мамке скажу мол психанула, у подруги переночевала, да передумала, типа взвесила разумно. А картину эту я на время у вас оставлю, чтоб не пропала в этой возне с переездами.

Достала из сумки знакомый сюжет, повертела в руках и положила на стол. Попрощались, обнялись даже…

И вернулась-таки, позже значительно, года через три, не смогла забыть ни бульвар, ни окно в мастерской, ни Сергея.

Поступила в художественное училище, местного разлива, всю жизнь мечтала научиться рисовать, а душа того и просила. И счастье пила, как не в себя. И любила по— настоящему. А картину ту они вместе дописали и подписали Сергей и Нина Ватрухины. Но на продажу не выставляли, никогда…

10.05.2022

А. Блинов