Крестоносцы№1

Все события выдуманные.Скажем, ситуация смоделирована из игры Medieval II: Total War.И осадок от просмотра некогда мульта "Данте&quotа если точно,"Ад Данте: Анимированный эпос&quot, сделали свое.И то, могут быть несостыковки с Medieval II: Total War.Все мой плод фантазии, и кто там на самом дели участвовал в Крестовых походах, и куда вступал, меня не волнует.

Зной пустыни.Повсю одна она.Мы не вспомним кем пришли, и вернувшись умом останемся здесь.

Сарацины.Поганые неверные.А что если, на их стороне и правда дьявол.И мы в его заточении.Он играется, ему достаточно щелчка, и это пески утянут нас туда, откуда возврата нет.

Нет, это безумия… Сколько мы здесь… Сколько пробудет.Давай еще раз, и пойду проверю как там восточная стена.Хоть в это богомерзкое место, никто и шагу сделать не хочет.А может Картус был прав, и о нас просто забыли.Выслать… Давай по новой.

Когда основные войска его святейшего Августина зашли, мы, английцы, двинулись следом.Конный отряд из трехсот всаднико, еще сто присоединилось к нам в Константинополе.Наша цель: помочь удержать Антиохия.

Мы не терпели французов.Слишком мягкие, слишко просто они подавались порокам.Они говорили о полном отвращении к этим "Бичам пустыни", и в тот же момент, развлекались с этими мерзкими сарацинками.Не стыдились, не дня ни ночи.Я и понятия не имел, как они могли держать пять(судя из слов этих собак) трехмесячных осад, и не разбежаться кто куда.Нет, это была регулярная армия.Пару отрядов наемных пиктов, и арбалетчиков, околачивались где-то в пустыни, будучи резервом на случай нашего отступления.Ах, ну да, на случай отступления этих французов.Мы ходу не дали бы отсюда.

Почему? От чего? Вокруг одна пустыня, источник воды только здесь.К ближайщему городу… А вдруг, они вернули себе порты, и теперь наши головы будут клевать их ручные стервятники.Нет, нет, я не верю… А и пойди так, кавалерии Англии не страшны расстояние.Боже, как моя душа истощена… Фу, фу, прочь, прочь, дурные мысли.

Спустя два месяца, французы двинулись обратном.Клейк(посыльной нашего командира; он остался в Константинополе), прискакал спустя три дня(какие долгие дни в этих проклятых землях), с ним было еще три сотни английских воинов, и передал приказ командира: Оставаться, и ждать.

За то время что мы здесь, мои рубцы и шрамы, покрылись коркой.Я ее не вижу, но ощущаю.Она(корка)будто змеиная кожа.Змей искуситель.Да, да, он самый.

Их Сонце не только ослабляет мое тело, оно затупило наши клинки, сломало механизмы на арбалетах.Оно не греет, оно холодит и слабит.

Делает их женщин привлекательными.Эти невереные живут как ни в чем не бывало.Казалось, не запрети мы каранавалы(о, это их слов мне горько во рту), и не выходи наши отряды с Твердины для смены караульных, и осмотра стен, они и вовсе решились бы устраивать праздники на своих улицах.

А может и вправду, взять одного из местных… Нет, их женщины не стареют(возьми юную(фу, фу, нужно будет помыть язык) деву, и ее мать в летах — не найдешь пометок лет), они чистый промысел дьявола, их рты могут извергать только ругань и ложь.

День от дня.Не помню какой.Я узнал, что 200 йоменов пришедщих вместе с нами(мой конь вез этот навоз; они обесчестили свое имя и семью), спали с этими сарациновыми потаскухами.Я не могу назвать их Шлюхами, ибо это псало христианских женщин, ибо я ими пользую.

Их головы мы утопим в водах, где нету этих песков.Я не оставлю их(какой она не будь черной, теперь, после вступления с этими пропащими)души дьяволу.Не дам, его стервятникам набить свои пуза.

Пользую, пользовался, эти ветра не навеивают покой и тостку, они не видут новый день, они несут бесплодия, страх, оману.

Пользуюсь, пользовался… А что осталось от той неспокойной жизни, от моей — ничего, пески все забирают… Нет, оно моя.Я верный и стойкий воин, я предан английскому народу, и короне английского короля… Все, все, пора к осмотру.Нужно вдохнуть этого мертвого воздуха, но нужно, или я оставлю расскудок в их Цитадели.

Все спокой.Ничего нового.Смена прошла.Горизонт, эти неверные в своих обителях, песок, песок… Нужно думать, о успехе первого и пуске второго авангарде.

Не свиста стрел.Не грохата камней осадных машин.Мне и не думалось стать отступником.Сложить свои святые латы, все воинские стяги, и закончить спокойно в своем поместье, вблизи камина, славных своих ребятишек, не самой доброчестивой(она оставила прошлое), но преданой до последней пряди своих волос, жены.Нет, для меня жизнь где-то в дали от осад, шатров, подобно медленному яду.И в сей час… И в сей час… Когда все это завершится… А может утонуть в грязи тавер… Может завершить в этом проклятом месте, дать изною разложить рассудок, загноить тело.

Час за час время тает в моем рту.День один, день второй.Память подавалась забвению.Тело и рассудок — остаются в моем контроле.

Я просил своих товарищей(нас осталось не много; они приняты в Божье ложе, их кончина оказалась в разы легче моей; я рад этому, этому, мои добрые йомены), напомнить о былых временах.Ничего не давало во мне искру, ту самую что разжигает пламя и греет в суровый.Былого будто никогда не было.Ничего будто никогда не было, кроме песков и этого шепота песчаника.

Шепот песчаника вынудил меня ночевать во внутреннем дворе Цитадели.Мои братья последовали за мной.Недолго после мое тело и рассудок разом прекратили мне...

Дальше мой читатель дело обстояло так: крестоносец, назовем его Вильгем, волей не волей, захворал.Да, верно, ночи в пустынях очень обманчивы.

Лихорадка, озноб, жар, другие признаки инфекции — быстро Вильгем со всем справился.Но божий перст больше не согревал его под латами, не горел в глазах правидным гневом к еретикам.Син божый, перестал быть сыном божьим.

Нет, это не было помешательство, или что-то угрожающее рассудку.Думаю, подобными рождались дети корсаров, и других людей промышляющих, скажем, не добрыми делами.

По приходу рыцарей-госпитальеров(которых отослали забрать остатки "Английского отрьебья"; что сказать: многие ордены крестоносцев недолюбливали англичан; может по причиние их отменного умения держать лучших всадников на расстоянии, всаживая по пять стрел в каждую голову, а может почему другому), Вильгем что есть дури(его ослабленное тело с легкостью могло утомить слича-циркача)срубил каждому из них голову.Его поданные(по случаю от случая)не минуты не мешкая, вступили и прикончили оставшихся госпитальеров возле ворот; и тех, кто рассыпался по городу.

Зачем крестоносцы вспомнили о не очень почитаемых английских наймов — этого я не знаю, но то что крестоносцы спешно отступали, теснимые сарацинами и монголами, и что вот-вот и последний оплот воинов бога Константинополь будет наводнен толпами безбожников — было точно и необратимо как наступления нового дня.

Вильгем провозгласил себя владыкой Антиохии.И, когда недовольные самопровозглашенным падишахом, турки, подошли с первой экспедицией(армия насчитывала не больше 500 голов; турки вошли в союз с тогдашним правителем Египта, а взамен на отправку своих янычар с его войском в Европу, он сдал две крепости и отдал Антиохию.О, вы себе представить не можете, как давно турки мечтали о ней), на сторону Вильгема встали и его братья(никто из них не ушел от него; Вильгем никого силой не держал), и все "безбожники" кто умел держать оружия.Самое удивительно то, что никакого общего сбора,"Арсенал открыт для всех; берите все что можете, и на стены, ибо прежди чем они войдут в город, я вас сам всех спалю до одного", не было; они сами пришли, и встали под командования Вильгема.До того момента как турки начали движения, а крестносцы получили жестокий ответ(за ними, между прочим, никто и не двинул; Нет, все грузили свои армии, и готовились к скорейшему отплытию с Константинополь; только Милан и Венеция решились принять бой; да, мотивы их были ясны как никогда — если это басурманская навала решит двигать дальше, первые кто попадется им на пути, как раз и будут земли Венеции и Милана; да и не нужно обладать особым стратегическим мышлениям чтобы понять — слабее армий Европы чем ихние не стоит и искать, и никто им не пришлет помощи), прошло целых три месяца.Не знаю как, и не знаю почему, но в лучших мотивах "Бойцовского клуба", Вильгем предложил отъять ему и его верноподданным братьям головы, обычным рабочим с народа; или принять его власть.Прошел первый-второй день — никто и не подумал.Вильгем вернулся в обитель; теперь от песчаника веяло целебным холодом.

А вразумительный ответ, он получил когда турки подошли к городу.

Нет, Вильгем понимал — что его раннему государству долго не цвести.Оно нуждалось в торговле, военной помощи и всему тому, что нужно для развертывания ранней военной компании.Европейские братья — нет, тогда куча людей пропадало безвести в похода, и не было такой скорости распространения информации как в наши дни; но Вильгем на корню отсек этот вариант.Дикие племена — вот это было оно.

Торговля пошла, хоть пролегал этот "шелковый путь" через узкие горнолыжные тропы, и постоянные не ровность.Несмотря на это,7 из десяти грузов проделовали свой ход.

Нет, Вильгем и не думал удержать город, но пролить за бесценк он его сдавать не собирался.

Две армии турков потерпели крушения, что ни на есть крушения.Требущеты обратились против них самих, а окровавленные латы сынов божьих и жителии Антиохии под сильнодействующими пряностями(это было в арсенале; Опиум, или какие-то маковые лепещки — черт его знаете, но эффект "Берсерка" не заставлял себя ждать), сокрущали ряди лучших воинов Турции(вы ж не думали, что правитель Турции отошлет с египтянами свои регулярные войска; там были пару отрядов, не более).

Вторую армию, поглотили пески.В прямом смысле, вороники одна за другой, открывались и проглатывали идущего недруга.

А когда от пятитысячной армии осталось всего ничего, грады заточенных больших стрел закончили начатое.

Нет, это не было поддержка диких племен, или двадцать рядов метательных машин.Все это был один человек, уступивший когда-то свету, пустивший в свое сердце тьму.Поговаривают, что где-то в горах до сих пор живет и процветает народ Антиохии.И их старый владыка, и его братья, есть последними воинами Христа.

Темная ветка, или более драматический конец.

Лихорадка долго не покидала мое тело.

Мне кажется, лабиринты по которым я бродил, все стены, и пол были источенные кровавым текстом "Беовульф".Мне мерещилось, что из-за необычайно больших букв, ко мне тянулись детские руки.Весь тот люд, что погиб.

Гаремы Вильгема напоминали пыточные.Пыточные, где в любую минут, рука доводящая тебя до вышой истомы, может в щелчок срубить тебе голову; накормить тебя, и в ту же минуту вырвать каждый зуб, засыпая на голую десну соль; прогуливать, нежно поглаживая волосы(кажется сами луковицы говорили"Да, да, еще, еще, нам очень претит, приятно претит), и на том же месте начать рвать с болью каждую прядь, и когда хозяйка прийдет в себя(скорей уйдя в небытье из-за болевого шока; хотя из-за резкой перемены — вероятность высока ), она будет соврешенно одна лежать в саду с окровавленной с проплешинами головой.

Люди познают по разному мир.Кто под призмой своих пороков, кто под чувством других(расспрашивая и подобных людей называют "неутомимыми вечными детьми"; они и в правду сохраняют много чего позитивного, но вы забываетесь, что своеобразно это людоедство; а с другой, если любопытный-людоед и впраду обладает уникальной по своей сути способностью перенимать опыт(опыт не бывает плохим) у другого человека исключительно по средством общения, то думаю нужно пользоваться), кто под различными препаратами, травой, кто нарочно усиливая чувствительность своих рецепторов, Вильгем же познавал мир под кровавым натиском.

Раньше ему удавалось удерживать это(он не трогал обычных людей, те кому приходилось лежать и ждать мучительной кончины, делал ее быстрой, не извивался над запуганными женщинами, что приютились где-то в опочивальни дожидаясь когода вся это первичная вакханалия(первые волны после взятия врат и придушеннее последнего сопротивления) утихнет, не пытался грубо придаться с ними плодской усладе, тем более, с их еще неокрепшими крохами).В нем была общая мораль, и она каким-то неведомым мерлиновым колдовством, падала на всех остальных с его отряда.И давало ему власть над ними.

Теперь все изменилось.Вильгем совокуплялся с матерью, чьи дети лежали под нею, придушенные им же на ее глазах.Палил фермы, загоняв в них побольше не в чем не повинных(лишь в том: их владика не смог сдержать наступающих)жителей.Мог утсроить бойну между семьями, в счет сохранения жизни самым маленьким.

Это было не просто развлечения в взятом на днях городе, это была кровавая истерия.Если бы его аметистовый эфес мог бы говорить, мы бы получили самое темное писания.Прямое руководство, какими путями возможно довести человека до безумия; в кротчайшие сроки.

Жестокие оргии, отвратительные игрища с селянами.Он делал все, чтобы как можно искуснее(если такое применимо к тому зверству)привести человек к кончине, затуманить его рассудок, заставить навечно забыть что он человек.Вполне вероятно, что таким образом он пытался заставить их пережить тот ужас, что ему пришлось некогда на заре его "нового начала"; безумного, кровавого, поглащающего все светлое.

И не важно, то были осады исключительно войсками Вильгема и его(за них я еще расскажу)безумными братьями крестоносцами, или совместно с дружискими войсками.Тогда или ему выделялось определенное число людей, для его жестокостей, или давалось два дня в определенных районах города(в основном это были те самые кварталы, где оставалось наибольшее число оставшихся жителей).Хоть когда это происходило, гарнизоны победивших оставались за городом(хоть куда безопаснее, был осесть в твердыни, занять захваченные стены), и никто не сувал туда нос.То есть, Вильгему отдавали весь город на пару дней.Лишь телеги для сбора трупов(куда тоже, многие что вывозили и зарыли добрую сотню тысяч тел, отказывались идти, пока "Безумный владика Египта не утолит свои вкусы), изредка появлялись и выполняли свою грязную рутинную работу.Тоны раздавленного, заколотого, человеческого мяса, требухи.

Кстати, большую часть женщин для своего гарема он набирал с именно таких после походов-заходов.Он ломал их психику.Они тряслись без повода и с поводам, часто кричали ночью, шептались с сами собой, и у каждой(уже по нескольких проведенных ночей с новым хозяеном)было по пять неудачных попыток наложить на себя.Что-то темное и вязкое, не давало им истечь кровью; лекарь приходил спустя два дня.

Когда же сам Вильгем прикладывал руку к их кончине — его избранницы затухали несмотря на опретивное вмешательства(напротив если они сами пытались затушить искру жизни в себе; теперь темно-алую искру) лекаря и всех доступных в то время мер.Будто тьма что не давала в конце"пускать слюнки, превратившись в куклу-овощь", наконец-то возыметь желаный ими физический успех кончины, разом и в мгновения покидала их.

Глаза Вильгема не наливались кровью, или той самой радостью, что испытывали нацистские ученые, выведя стойкую формулу препарата на сотнях заключенных конц-лагерей.Они(какой ужас, и какая редкая аномалия) были детскими.Соки жизни в них и не думал стеклянеть(от ужаса всего содеянного их хозяина), пересыхать.

Они были живыми, и, и детскими.Не теряли радость от каждого нового дня, и не костенели, от человечского стона и от холода двух недельной осады(Вильгем не пользовался шатром, предпочитая сидеть в одном из рвов, тех самых, что есть побочным продуктом загромождения от конницы; дождь, снега, холод ночи и смалец солнца, затянувшаяся осада — ничего не могло загнать его поближе к своим войскам(с ним оставалось два отряда его личной охраны, и его братья); к превеликому удивления, находящихся куда в лучших условиях напротив их короля.

Не беря во внимания детскость, и всему тому темному чему придавался его хозяин, разум Вильгема не думал придаваться затмению; тому самому, когда самое желаемое сбылося, а цвета жизни и не думали приобретать насыщенную палитру.Он четко тактически размышлял, и правильно расставлял войско.

Его темное величия росло, и когда я упоминал"Вильгем-король Египта", не разу не было опечаткой, или последней заслугой.

Походы, все без исключения, заканчивались успешным взятием того, или другого крупного города(как вы помните, Вильгему очень скоро надоело размениватся на мелкие селения).Наступления на владения Вильгема — полнейшим провалом.Так по малу(очень преуменьшая)он подмял под себя пол Венецианского царства, часть Византийской империи, и всю Болгарию с ее разными племенами.

Европейские монахи услужливо поступались ему, во всем… Все же его присутствия на пирах и за одно братьев сего "Демона в человеческой обшивке", тяготело и утроивало стражу, хоть где не будь Вильгем, в ближайшем лесу рать единого короля Египет — страха турков(о-о-о, вы знаете их наклонность к созданию культа с одного человека)-создателя темного для Монголия и ей подобных кочевых народов всегда ждало; и при случае звука рога своего владыки, спешило ему на помощь.Потому Вильгему было всегда душно, и он просил открыть створы тех самых широких окон по размерам золотых ворот Киева, которыми так славились резиденции французких вельмож, или располагась в близи "висячих" открытых балконов, ну гордость Милана и Флоренции в часности не знать дурно.

Однако были кутилы что сами звали Вильгема.Закапывать изувеченные развлечения своего гостя трупы любимых, скажем, питомцев-людей, не очень им нравилось, но "приглащения для почитаемого визиря Вильгема"не выходили с оборотами.И в случае чего, войска этих самых "нечестивых&quotкого мы уточнять не будет), готовые были прийти на выручку или совместной осады короля Египет.

Одному из таких кутил, он выколол глаз.Что, собственно, никак не смутило его отношения к своеобразному гостью.

Каждый из названных нечестивых, по-своему развлекался со своей прислугой.Никто не то что сказать "Не заходил дальше; новый уровень" — когда бесчинствовал(нет, это очень мягкое слова; кромсал, с неспешностью опытного гурмана-ублюдка — вот точное попадания)Вильгем, весь ужас приобретал свой шарм.Притягательный для стороннего наблюдателя(тоже подобного Вильгему)гипнотизирующий жерту."Гипнотизирующий жертву" — нет, боль и понимание участи, не давало жертве впасть в ступор.Что женщины, что тем более мужчины.

Вильгем не обладал притягательной внешностью, или тем более приятной.Скрытым шармом… Не, когда-то он был(в те временна, благочестивого(через верх)солдата Гроба Божьего; хоть солдата в Вильгеме тогда было больше… Может как и сейчас), но вечно палящее солнце, убрало некогда бледность, присущую всем чистокровным англичанам, а рубцы(что на лице что на теле), мало(насколько это возможно) заметные на бледной кожы, покрылись неспухающей краснотой и стали в разы заметнее.

Все же, для своих поданных, во всех частях(и в "добавках" от Вильгема), их владыка был самым-самым.

Несмотря, как поговаривали местные жители Венеции,"Несмотря на скверну что живет в голове сквай(давно ходили слухи, о его английских корнях) Вильгема, он умелый правитель и славный воин"… А вообще все сказано и добавить за репликой нечего.

И правда, Египет процветал, и все прилегающие земли.Но, но… Вильгем предупреждал, когда очухался(" пришел в себя" уберем) после долгой хвори "Вы будете процветать; ни один враг не будет осаждать ваши земли; плата за это — я буду брать 20-30 процентов живущих в моих владениях душ, и делать с ними все что за хочу; братья, матеря, дочери, старики, младенцы — не важно, на кого укажу, то мое; И конечно — я стану вашим Владыкой".Выходит они согласились.

"Малые ручьи крови, лучше чем бурные потоки нечистот отовсюду" — говорил один из полководцев одного крупного египетского города, сдавший город Вильгему без боя; его двое братья пошли на пишу(условное выражения… Хотя как знать) новому владыке, а прелестная сестра была обесчестина и в процессе утоплне в одно из фонтанов внутреннего дворца.Полковник комиссовал трех братьев Вильгема, но опустил свою кровавую булаву перед остальными.Это наверно был первый и последний случай, когда Вильгем простил своего поданного, без каких-ибо для того последствий.

Но как и у всех, у Вильгема были враги.Писать что-то об этом не вижу смысла, потому что армии, что отдельные наймы отряд убиц, ничего Вильгему сделать не сумели.Тогда как ихни места происхождения, и страны чьи армии решили закончить победную серию Вильгема, были покрыты горькими слезами и вырезанными фактически под ноль(редко, и давно Вильгем не использует это тактику: оставить какую-то сотню свидетелей "Пиршенства живого короля упырей".

Не страха, не боли, не жажды, не будучи порабощенный свои пороками, казалось само время благоволило сирцебиению и ясной голове Вильгема.Его походы подошли к концу(он полно доверил их своим братьям; и все же, три десятка их оставалось при нем; да и мало кто уже пытался помешать королю Египет, тем более напасать на его селения).Умер Вильгем случайно споткнувшись, и разбив себе голову об нижнюю ступеньку.И то, спустя пару минут, к нему прибежало трое его жен и со всех ног позвали на помощь; те самые, которые минут десять назад были сонные сброшенные с балкона прямо в холодный фонтан; их в " вольном полете" было больше, просто не все удачно приземлились: Вильгем нарочно попросил, слегка опустошить фонтан.

Умер Вильгем… Какое наверно было блаженнее для его всех истерзанных(в темницах, тьюрмах, Вильгем никого не держал), для его жен(как бы их помутненные головы не тяготело к своему кату(не могу найти этому разумного объяснения; наверно, какое-то смирения перед выпавшей тяжелой судьбой), вот только когда все они были собранные вильгема братьями и вместе с ними(и парой отрядов стражи города; говорю вам, найти более преданных и искусных живодеров(некогда они были воинами; теперь… Хотя без разницы — они знали и видели что мог делать их хозяин, и все равно оставались у него на службе)отправленны в ведомое очень узкому круго место(замок внутри скалы), перед ними предстал Вильгем с кровавым блеском в глазах(да, они кардинально отличались от того постоянного взглядя; взгляда с прошлой жизни).

Сказать между.После, скажем, его перерождения и отхода от дел былых, Вильгем стал самым опекаемым вельможей на всем свете за своей прислугой, небольшой армией, крохотными селениями(возле горног перешейка где осел Вильгем; не мог он оставить свой преданный народ Антиохия; да и они, готовы были идти за ним и рожать для него новые души, для его каторги; хоть все было в прошлом), и гаремом.Он возместил тьме долг за свое спасения, и сумел оставить ее при себе, сумел обмануть ее истинного хозяина.

Как сказать обмануть, он долгие годы бесновался, наде… Но нет, моя суть была пересказать эту дивную историю, а попытки самых жестоких совокуплений, и другого что точно переплюнет все трактаты Маркиза Де Сада и ему подобных, останутся в прошлом.В борьбе и обмане человеком Темного.

Ммм, обещал рассказать про братьев.Они были самыми черными сосредоточениями банального шаблона "Вампир".

Некогда обычные селяни(помесь шотландца и грека).Они мало напоминали тех статных крестоносцев, что составляли основные силы при дворах разных орденов.

Они сумели подстроиться, под суровую жизнь тогдашнего пехотинца.Ловкостью компенсировали нехавтку силы.Часто "штормимые" разными болячки, они шли в бой с одной мыслью "Нам нужно не много; пару десятков сарацин, зайти в город, и прибиться к тем кто останется охранять стены; идти по городским улица(надо еще дойти), до основной Цитадели и брать ее приступом — да это сродно самоубийству".И, несмотря не на что(оклили разъяренных командиров; часто, после "Да вы псы трусливые; прочь со стен, тут мой отряд сейчас подойдет), они летели со стен разбивая себе голову об щиты падших осаждающих), им удавалось придерживатья своего плана.

Время текло и солдатская жизнь(к которой они казалось не плохо приловчились), начала ломить их позвонки; и в прямо и в переносном смысле.Знойное Солнце пустыни-скольких оно погубило, сколько умерло от истощения, от нагрева лат, от солнечного удара; И, не произойди этого перевоплощения в Антиохии, скорей они заблаговременно дали бы деру кто куда.

Вильгем изменился внешне, но в сравнении со своими братьями-это было сущие пустяки.

Их тела окрепли.Плечи — да такие, могли соревноваться с ядрами для кулеврины.Скажу коротко — раньше их вид понуждал без задней мысли, пнуть их на рынке и не ждать ничего в ответ.Теперь, они вызывали благоверный страх, тот самый, что испытую не далекая чернь перед привилегированном паном; уверяю, не все рабочие на два лада, или "дурак, знающий исключительно усладу в женщинах, и трясущейся перед тем, у кого все тоже только в разы чище("в разы чище" — точная формулировка для тех времен), или второе "Агрессивный, имеющий желания крушить и жестко обращаться со своими поданными, как некогда его втаптывали в грязь хозяин; но в них борются эти два начала.

Братья Вильгема(братья по оружию, не по крови; хоть превращения сделало их одной субстанции)внушали страх всем.Они могли не спать неделю на пролет, выжидая наилучший момент для начала приступа той, или иной стены.Их панцири всегда были усеяны стрелами(очень напомнила Дикобраза), сами они оставались невредимыми.Пока стены рушились под камнями осадных машин, все отбегали, они стояли дожидаясь заходить первыми.

Когда взятым воин ставало дурно, при види развлечений короля Египет("Мы держать внешний периметр";"Ой, там что-то шелохнулось на улице, пойдем проверим), его братья стояли(кто лежал в сеновале, давая остыть телу)и молчал соблюдали главное правило верного воина"Чтобы не делал мой командир-в том есть надобность; моя цель проста, не дать кому-то нарушить его замысел или забрать его жизнь; мой дом, стол, семья, принадлежат ему, и моя жизнь есть жалким приданым ко всему"; хоть последнее — ближе к фанатикам).

Не блеск похоти, не искры проскакивающие у маньяка когда жертве уже никуда не уйти.Ничего другого, кроме холодности и редких вздохов(исключительно биологическая потребность перевести дух, отереть лицо от пота, грязи)

Но не нужно думать, что братья были бессчувственными куклами.Они также как многие воины, были завсегдатаями борделей(в их случае — дорогих, дорогих домов удовлетворения), трактиров, имели свои увлечения.Напротив свое хозяина, они никогда не предавались особой жестокости, или искусным пыткам."Жестокости" — не, если кто-то по незнанию мог захотеть подробить их лица, голова его быстро слетала с плеч, а в скором дом(или командир этого "бойкого юнца)где жили его близкие сгорал до тол вместе с собственниками.

Они были обычными воинами, теперь с статной фигурой и с лицами дающими куда больше чем остальным мужчинам у женщин ходов; быстрых и без лишней вязни, хоть думается в те времена "прелюдия"возникали крайне редко, и то после пары сношений в ближайшем переулке, конюшне.

Одно в них было дивным(кроме всего прочего; о чем обычный прохожий или умелый лазутчик-убийца знать не мог), они всегда были рядом.

Один трактир(или соседний через дорогу на против), дома в близи друг от друга, близлежащие комнаты в тех самых заведениях для платонических удовлетворения, вместе хода на охоту, скачки, и другие увлечения.Они неотъемлемо находились вблизи друг от друга.

"И в это сила, и в этом слабость&quotне помню чье изречения) — отадаления друг от друга, вызывало мгновенную слабость, и та черная субстанция что плелась в каждой артерии, прослеживалась в каждой кости, покидало свои владения следом разрушая в них все.Вспухшие вены, разломанные все кости — с десяток пыталось разорвать эту круговую поруку.Как раз, когда Вильгем отъехал в старую… В старый мир, по приглашению.

То что, когда братья были нужны, они сами собирались где-не-будь, и поиски и посыльные были не к чему — это наверно наименьшая из странностей.

И не нужно полагать что всегда утыканные стрелы панциря, удерживали все, и приобретения из Антиохии защищало от всех превратностей средневикового штурма.

Из 250 братьев.После обмана Темного их владыки, осталось 100.И те,"благополучно" сожгли сами себя(Вильгем дал добро).

Они давно не были живыми.А память о былом(особенно о развлечениях Вильгема; тогда — когда Вильгем оплачивал договор, скажем так — казалось это не будоражило и не травило ни кого), лишь мучительно влекло их к кончине как можно скорей.

Вильгем смог зажить новой жизнью с памятью о старом, Братья — нет.

Сине-желтое пламя поднималось в верх, а клубы дума были столь плотными, что закрывали само солнце(тогда, как когда в Антиохия, стояла кровопускательная жара).