Капкан

Дивные истории преподносит нам жизнь.

Некоторые мы способны "переварить", осознать и отпустить, другие — настолько ментально неподъёмные, что оставляют сильнейший отпечаток либо на сердце, либо в памяти.

Эта история записана со слов коллеги, но будет вестись от первого лица.

Для ожидаемого эффекта.

Когда я пришла на дежурство, все страсти вокруг происходящего улеглись. Кто-то из коллег еще пробовал говорить о произошедшем, но натыкался на молчание в ответ, и интерес постепенно потух.

Но мне удалось увидеть ту женщину, которая была одним из действующих лиц в этой истории. Худощавая, лет 35-ти, среднего роста, с тонкими чертами лица и красивыми глазами, как-будто окруженными печальными тенями.

Она держалась в ситуации стойко, с достоинством переносила любопытные, даже в какой то мере, бестактные взгляды и слова.

Ее реакция была чрезмерно спокойной, казалось она прошла все этапы эмоциональных качелей, и теперь смирившись, впала в апатию.

Все началось несколькими днями ранее, когда ее мужа привезли в отделение реанимации с delirium tremens.

Ухоженный, красивого телосложения, с колючим бегающим неприятным взглядом, глубоко посаженных глаз.

Его состояние было тяжелым несколько дней. Вся семья "была на рогах" от невозможности помочь, решить ситуацию без обращения в стационар, тем самым выставив на обозрение всем знакомым и друзьям "грязное белье семьи", которое тщательно скрывалось много месяцев.

На первый взгляд ситуация выглядела банальной — жена бросает мужа по причине остывших к нему чувств.

Накал, которых потух, когда стало известным его пользовательское отношение к ней.

Женщина приняла решение, которое ломало его устоявшийся мир. А мужчина, из-за невозможности принять этот факт, канул в классический загул-запой.

Или это было наоборот?

Думаю, это никто уже не узнает, да и неважно уже.

Долгих пять дней ночные дежурства персонала были наполнены чрезмерно бурными реакциями пациента. Их, после определенного уровня истощения сил организма, сменяли периоды "ныряния" в глубокий сон.

И на свет выходил новый отдохнувший человек.

Кратковременно и обманчиво.

С приходом теней ночи возвращался Доктор Джекил.

Или Мистер Хайд?

Его состояние представляло опасность не только для семьи, для него самого, для пациентов, но и для персонала.

При всем понимании к таким людям, их невозможно оставлять без фиксации к постели.

И эта процедура всегда действует угнетающе на психику тех, кто ненавидит несвободу во всех её проявлениях. Но...

Дежурила обычная бригада из 5-ти человек, но главные роли были только у двоих — медбрата лет сорока и медсестрички лет двадцати двух.

К концу пятой ночи, в одно не до конца проснувшееся утро понедельника, послышался звук стекла в открывающемся окне второй палаты.

Девушка из коридора и мужчина из первой палаты одновременно влетели во вторую, и на доли секунды застыли в оцепенении от увиденного.

На подоконнике огромного больничного окна на корточках сидел мужчина...

Полосатая, неприятного коричнево-желтого цвета штора шевелилась, как живая, от сквозняка, а он застыл без движения.

Медбрат и медсестра молниеносно глянули друг другу в глаза и, практически, в один прыжок через всю палату подлетели к окну. Именно в тот момент, когда ещё успевали схватить его за руки.

Мокрое от пота, скользкое тело пациента, белая майка и короткие волосы не давали никаких шансов его удержать. Но их руки крепко вцепились в его большие, на удивление, сухие ладони.

Все длилось секунды.

Миниатюрная медсестричка своими маленькими ручками пробовала удержать на высоте восьми этажей за огромную руку тело огромного мужчины, цепко ухватившись за его большую ладонь и крупные пальцы...

Под его тяжестью ее ноги начали отрываться от пола, а она не отпускала его руку.

Тогда пациент запрокинул голову и губами произнес без звука — Отпусти… Глаза в глаза..

Все, что она чувствовала — был ужас и бессилие...

И тогда он вырвал свою руку из руки медбрата и разжал пальцы на ладони, которую держала девушка...

Глухой тошнотворный звук удара тела о поверхность крыши пристройки второго этажа больницы...

Что было дальше?

Естественно расследование, прокуратура, объяснительные, внутри шквал эмоций, а на поверхности — штиль и отсутствие каких-либо претензий со стороны смертельно-уставшей жены и, вздохнувших с облегчением, родственников пациента.

Около 11 утра, когда все формальности закончились, медбрат, видя уничтоженное состояние девушки, настоял на своем приглашении в близлежащее кафе на чашечку кофе.

Или бокал коньяка?

10 минут абсолютного молчания. Что ещё можно было говорить после прожитого?

Такси.

Третий этаж дома, куда девушку медбрат вынес на руках.

Дверь открыла ее мама.

Это утро для медсестры закончилось через 2 суток сна.

Хотя все это теперь слабо помнится...

Как это выглядело в глазах других?

Хотела уйти она.

Но он не смог ее отпустить.

Поэтому ушел сам.

В какие ментальные, эмоциональные капканы мы сами попадаем?

Из одних мы силимся вырваться, но безуспешно.

В другие мы летим несёмся во весь опор, при этом понимая, что не захотим вырываться и сдадимся без боя.

И кому мы своими действиями расставляем ловушки?

В какие моменты жизни для мира мы становимся никем, а для кого-то — целым новым миром или слабой надеждой?

И главное, зачем всё это?