Девушка на мосту

Пасмурным сентябрьским полднем, по мосту через Енисей шла молодая девушка. Высокие каблуки, явно неприспособленные для длительных прогулок, звонко стучали по асфальту. Её огненно — рыжие волосы, перехваченные шелковой лентой, слегка растрепались от порывов холодного пронизывающего ветра. Бледное, поразительно красивое лицо с огромными изумрудными глазами было влажным то ли от слез, то ли от первых капель начинающегося дождя. Маленькие руки в белых кожаных перчатках ярким пятном выделялись на фоне остальной одежды, выдержанной в темных тонах. Пальцы цепко сжимали ремешок небольшой сумочки. Остановившись на середине моста, девушка долго и внимательно смотрела на воду внизу, словно пытаясь на что-то решиться.

Я возвращался из дачного поселка, где провел большую часть душного лета. На заднем сиденье старенькой девятки объемистой грудой были свалены вещи, которые нужно было отвезти обратно в городскую квартиру. Багажник был тоже забит под завязку. Дворники, в такт с задорными ритмами восьмидесятых, весело размазывали по стеклу первые капли дождя. Что именно заставило меня обратить внимание на одинокую девушку в белых перчатках я впоследствии так и не смог ответить. Первая мысль, молнией пронесшаяся в моей голове, была жуткой. В позе девушки, стоявшей на мосту, чувствовалась такая тоска и безысходность, что я за неё испугался.

Я затормозил, включив знак аварийной остановки. Неужели она собирается спрыгнуть вниз? От этой мысли мне стало не по себе.

Мост располагается очень высоко над рекой, и даже если она умеет плавать, удар о поверхность воды её оглушит. Я выскочил из машины, чтобы ей помешать. У меня не было никакого медицинского образования, я не был психологом, но просто не мог проехать мимо, не попытавшись её остановить. Хотя бы в этот раз. Я понимал, что едва ли дождусь от неё слов благодарности. Но в тот момент это волновало меня меньше всего.

Попав туда, где стояла прыгунья, я остановился в паре метров от неё, опасаясь, что моё неожиданное появление только ускорит трагическую развязку. Вероятно, стоило вызвать спасателей, полицию или скорую. Я даже не представлял, какая из этих служб занимается спасением «прыгунов». Чувствуя досаду и неуверенность, я не знал, как мне следует себя вести. Что я мог сказать девушке такого, чтобы она отказалась от уже принятого однажды решения? Как назло сотовый оказался безнадежно разряжен, а мимо не проезжало ни одного автомобиля. Дождь припустил чуть сильнее. Девушка не отрывала зачарованного взгляда от воды, что плескалась далеко внизу. Её пальцы с силой сжимали ограждение, словно она все ещё боролась с собой. И вот, боясь растерять последние крохи уверенности, я рискнул с ней заговорить.

— Не делайте этого. Вы слишком красивы и молоды, чтобы умирать так, — произнес я, медленно сокращая разделявшее нас расстояние. Она обернулась. Нет. Она не плакала. Это был всего лишь дождь. Улыбка её было очень грустной, но удивительно умиротворенной. Я приблизился на расстояние вытянутой руки. Она действительно была поразительно красива, эта одинокая девушка на мосту.

— Вы решили, что я собираюсь прыгнуть вниз? — спросила она так, словно до этого мгновения ничего подобного просто не приходило ей в голову.

— В общем да, — произнес я, чувствуя, что на этот раз поспешил с выводами.

— Вероятно, так это выглядит со стороны, — произнесла незнакомка устало. « — Но я не самоубийца. Просто пытаюсь расстаться с прошлым. А река успокаивает.»

— Такой дождь. Вы вся промокнете. Пойдемте в машину, — произнес я, почти ожидая отказа. Несмотря на её заверения, близость реки меня нервировала. Если она откажется мне ничего не останется, как ехать дальше, гадая, что с ней стало после моего отъезда.

— Действительно — дождь, — произнесла она, запрокинув лицо к небу. Мне показалось, что её совершенно не волновало, промокнет она или останется сухой.

Мы молча дошли до девятки, и я открыл дверцу переднего сиденья. Впервые мне было стыдно за свой автомобиль. Ездил я редко, поскольку большую часть работы делал дома за компьютером или летом на даче за ноутбуком.

— Вы переезжаете? — спросила девушка, оценив вид заднего сиденья.

— Можно сказать и так. Возвращаюсь с дачи в город. Могу довести вас до дома, — произнес я, постепенно набирая скорость. Дождь действительно разошелся во всю, извергая на землю мутные потоки воды. Дворники едва справлялись со своей задачей, но в салоне было тепло и уютно.

— До дома не нужно. Лучше высадите меня возле Площади влюбленных. Я пережду дождь в кафе, — ответила девушка с грустной улыбкой.

— А с каким прошлым вы пытались расстаться там, на мосту? — спросил я, почти не надеясь на ответ. Незнакомка долго не отвечала, смотря в окно на дождливый город.

— Если это не моё дело, так и скажите, — произнес я, прерывая повисшее между нами молчание. Вздрогнув, незнакомка словно очнулась от собственных мыслей, переведя на меня взгляд своих изумрудных глаз.

— Нет. Отчего же. Это не секрет. Год назад умер мой муж. В этой сумке наш семейный архив. Я хотела бросить его в воду, — произнесла девушка негромко.

— Но это ведь часть вашей жизни, — удивился я такому неожиданному решению.

— Да. Это было моей жизнью ещё год назад. Мне больно перечитывать письма, смотреть на фотографии. Конечно здесь не всё. Остальные у знакомых, друзей, родственников. Но эти документы касаются только нас двоих. Они больше никому не нужны. Я имею полное право распорядиться ими так, как сочту нужным, — произнесла моя попутчица, словно в который раз пытаясь убедить в этом … себя.

— А вы не пожалеете о принятом решении? — спросил я после недолгого молчания.

— Не знаю. Может быть. Я ведь была счастлива, но тогда этого не понимала. А вот вы сами в данный момент чувствуете себя счастливым? — спросила она с грустной усмешкой.

— Вероятно да. Никогда об этом не задумывался. А что если вы оставите эти документы мне, а через пару месяцев, если захотите их заберете? — произнес я с единственной целью — получить призрачную надежду на новую встречу.

— Зачем вам это? — удивилась незнакомка, разглядывая мой профиль. Нужно было придумать что-нибудь правдоподобное. Мне казалось, что настоящая причина — мой к ней личный интерес, могла её оттолкнуть.

— Я писатель. Мне нужны документальные источники для новой работы. Я хочу использовать вашу историю. Естественно никаких имен. И только если вы сами на это согласитесь, — вдохновенно сочинял я. Она, похоже, поверила этому объяснению.

— Используйте. Только пусть у вашей истории будет счастливый конец, — произнесла она негромко.

Как-то совершенно незаметно мы оказались возле нужного места. Я притормозил у входа в кафе. Дождь почти утих.

— Возьмите хотя бы мою визитку. Здесь телефон и адрес. Вдруг вы захотите забрать архив раньше, — произнес я, подавая незнакомке визитку. Эти визитки я заказывал сам. В них было указано только самое необходимое. Ни должности, ни адреса офиса. Контакты с внешним миром и работодателями я поддерживал через Интернет. Формально, я числился внештатным корректором одного из издательств, получая оплату по факту. Ещё занимался рерайтингом для нескольких сайтов. И ещё — я действительно был писателем.

Визитки, выполненные на дорогой тесненной бумаге были с моей стороны скорее шуткой, чем необходимостью. У всех моих друзей имелось по паре таких «сувениров».

Незнакомка быстро скрылась за зеркальной дверью небольшого кафе. Я же поехал дальше. В этот день мне предстояло закончить множество дел, и про спасенный архив я вспомнил лишь ближе к вечеру.

Перебирая страницы чужого прошлого, я незаметно для себя увлекся, с любопытством вчитываясь в письма, тщательно перевязанные алой атласной лентой. Нынче эпистолярный жанр был не в моде. Гораздо проще и быстрее можно было связаться по скайпу или черкнуть пару строк в окне электронной почты или аськи. Но, читая эти письма, дышащие любовью и безмятежностью, я все отчетливее понимал, сколь многое мы все потеряли с приходом в нашу жизнь высоких технологий.

Два месяца прошло незаметно. Я изучил содержимое архива и действительно загорелся идеей написать небольшой рассказ. Издавать его я не планировал, поскольку в силу своей профессии корректора, иллюзий относительно своих творческих способностей давно не имел. А вот на бесплатном сайте выставить своё творение собирался. Мне всё же было интересно узнать, как его оценят. Рассказ всё удлинялся, хотя писал я урывками, в свободное от работы время. К исходу второго месяца он уже тянул на повесть.

Я почти смирился с тем фактом, что хозяйка архива мне уже не позвонит. Но однажды вечером тишину моей прихожей разорвала трель телефона. Это была она, хотя я не сразу узнал её голос. По телефону он звучал немного иначе.

Она звонила, чтобы сообщить, что архив ей не нужен, но она хотела бы прочесть то, что мне уже удалось написать. Если конечно я не передумал. Я не передумал.

Вот только она сейчас находится в другом городе и лично встретиться со мной не сможет. А я надеялся пригласить её в ресторан. Впрочем, доступ к компьютеру и сети у неё был, так что проблема связи оказалась решаема. Мы стали переписываться. Ей понравился мой вариант истории, и даже финал, который я счел немного надуманным. Переписка продолжалась даже после обсуждения всех имеющих отношения к её истории вопросов. Переписывались мы обычно поздними вечерами. К исходу первой недели я понял, что с нетерпением жду условленного часа. Постепенно я втянулся в этот странный виртуальный роман. Хотя её фотография стоящая неподалеку от монитора красноречиво напоминала о том, что дело вовсе не в форме нашего общения, а в той, с кем я поддерживал переписку.

Её звали Марина. Она, вероятно, давно вернулась домой, но по прежнему ни разу не обмолвилась о возможной встрече. Может быть, в этом был одной ей ведомый смысл. Я теперь знал о ней очень многое, и — не знал ничего. Она приоткрыла для меня свой внутренний мир, однако за гранью виртуальной реальности доступ в её жизнь мне был закрыт. Это было классическим тупиком. Я всё прекрасно понимал, время от времени пытаясь разнообразить свою жизнь. Но мне никогда не нравились клубные вечеринки, а на сборищах друзей мне в последнее время было отчего-то смертельно скучно.

— Ты скоро совсем свихнёшься со своим компьютером, — ставили диагноз друзья. Я не возражал. В этом мнении было зерно истины.

Незаметно закончилась осень. Пришла холода, и начался традиционный отсчет дней, оставшихся до нового года. Обрывая листы перекидного календаря, я все отчетливее понимал, что моё чувство к марине не имеет будущего. Иначе мы бы уже давно перешли от виртуального общения к реальному. Но сознавая все это, я все не мог заставить себя отказаться от зависимости по имени Марина. И, похоже, что этот новый год мне предстояло встретить без пары.

Каждый новый час приближал канун Нового года с суматошной предпраздничной эйфорией, петардами и разноцветными огоньками гирлянд. В воздухе витал запах елок и мандаринов. А может быть, это мне только казалось. Было грустно, хотя для грусти не было причин. За окном крупными хлопьями падал снег. Я давно купил подарки многочисленным родственникам. Празднично украшенные коробки дожидались своего часа в чреве просторной ниши. На стуле аккуратно висел дорогой «костюм для выхода», который в прошлом году сестра привезла из Франции. По её словам он мне очень шел. Мой почтовый ящик был полон спама и шуточных поздравлений от друзей. Но ни строчки от той, с кем бы я действительно хотел выпить традиционный бокал шампанского под торжественный бой курантов. Может быть, поэтому мне было грустно? Все заказы были выполнены. Я бесцельно бродил по сети, вмешиваясь в чьи-то разборки на полупустых форумах и быстро теряя к ним интерес. Выключив компьютер, я начал собираться. Нужно было ещё погрузить все подарки в машину. Хорошо, что я заранее подписал, какая коробка для кого. Их оказалось значительно больше, чем я думал. Мой багажник и заднее сиденье уже были заполнены под завязку. В последний раз поднявшись на четвертый этаж, чтобы проверить, всё ли приборы отключил, я заметил возле двери своей квартиры самую настоящую снегурочку. Она настойчиво звонила в мою дверь. Я уже собирался сказать, что артистов не вызывал, когда она обернулась. Это была Марина. Из под рыжей челки недоверчиво и тревожно смотрели её изменчивые изумрудные глаза. Я не знаю, сколько времени мы стояли так, глядя в глаза друг другу. Краткий миг или целую вечность.

Но и эти мгновения закончились. Из общения с ней я знал, что Марина работала актрисой в театре юного зрителя. В Новый год, как и большинство актеров, Марина подрабатывала снегурочкой. Вот поэтому я уже несколько дней не получал от неё вестей.

В предновогоднем безумии, у актеров появлялся шанс неплохо заработать, и потому, они стремились взять максимальное количество заказов.

С напарником Марины пару часов назад случилась неприятность, в результате которой он оказался в больнице. Найти другого напарника не представлялась возможным, хотя роль деда мороза не так уж сложна. И тут она вспомнила про меня. Что если я смогу ей помочь?

Я зачарованно следил за движениями её губ, изменчивой мимикой красивого лица и чувствовал, что судьба преподнесла мне сегодня самый большой новогодний подарок. Жаль только, что актер из меня никакой. Но тут мне в голову пришла замечательная идея. Весь фокус состоял в том, чтобы не обидеть снегурочку.

— Это для тебя так важно? Сколько ты планируешь выручить за сегодняшний день? — спросил я, внимательно глядя ей в глаза.

— Это живые деньги. Один заказ стоит примерно пять сотен. Думаю, мы сможем посетить с десяток квартир, — произнесла она, тревожно глядя на меня, — твоя доля, как партнера составит половину.

— У тебя есть костюм деда мороза? — спросил я, хотя догадывался, что именно находиться в алом бархатном мешке.

— Да. Он у меня с собой, — произнесла она, глядя на меня с радостной улыбкой.

— Тебя внизу ждет машина? — спросил я осторожно. Великолепная шуба с вышивкой явно ручной работы оказалась мне в самый раз. Похоже я с напарником Марины одного роста. И борода как настоящая, и брови, и шапка с париком. Вылитый дед мороз.

— Нет. Я приехала на такси. Не знала, согласишься ли ты, — произнесла Марина.

Я облачился в костюм и поправил окладистую белоснежную бороду. Затем, пользуясь тем, что марина не может рассмотреть выражение моего лица задал волновавший меня вопрос.

— А что бы ты сказала, если бы появилась возможность заработать твои три тысячи за один заказ? Я плохой актер и готов отказаться от гонорара, — спросил я, почти ожидая, что она убежит.

— Я бы сказала, что выступаю исключительно для детей, — произнесла Марина, с озорной усмешкой глядя на меня. Да. Приходилось признать, что моё предложение прозвучало весьма двусмысленно.

— Я собственно имел в виду моих родственников. Там много детей и хотелось бы вручить подарки поэффектнее. У меня вся машина забита коробками, — пояснил я.

— Три тысячи за одно выступление — слишком дорого, — произнесла Марина не слишком уверенно. Я видел, что она бы хотела принять моё предложение.

— Это будет мой новогодний подарок. Я вполне могу себе такое позволить, — произнес я, поправляя на голове парик. Вероятно, выглядел я при этом довольно забавно.

— Хорошо. Но после выступления мы не останемся. Иначе волшебство будет разрушено, — произнесла она с самым серьезным видом.

— Ты права. Волшебство — это очень хрупкая вещь. Сразу после выступления, я отвезу тебя домой, — пообещал я с облегчением. Я ведь не уточнил, к кому именно домой мы вернёмся после выступления. Терять такой шанс на сближение я не собирался, чтобы о происходящем не думала моя очаровательная снегурочка.

— Хорошо. Я согласна на такие условия, партнер, — улыбнулась Марина, пожимая мне руку. Она больше не казалась грустной. И если бы в этот момент она вновь задала мне вопрос о том, счастлив ли я, я бы ответил без колебаний. Да. Я был очень счастлив.

Конец