Не такие

  — Когда-нибудь мы рискуем стать просто воспоминаниями. А потом и вовсе легендой.

  — Но даже ради только воспоминаний я готов на многое….

Андреева Наталья «Седьмая стихия»

1. Огонёк.

…В безрадостном мире нет звёзд в небесах,

Мечты обращаются в прах!..

Эпидемия

Шумная компания парней и девушек медленно шла по городскому парку со старыми скамейками, на которых краска давным-давно облупилась, с потрескавшимся от времени асфальтом на дорожках, со старыми великанами-клёнами, за которыми никто не ухаживает, и которые растут сами по себе, не заботясь об удобстве случайных и редких прохожих, не спрашивая разрешения у городских властей, которые давно мечтают снести парк и построить на его месте гипермаркет, и которые не сделали это только из-за городского комитета культуры, что упёрся рогом, но не из-за любви к старому парку, а из-за желания в очередной раз встать поперёк горла городским властям. И вот по этому парку, по его дрянным дорожкам, асфальт которых вздулся и растрескался из-за корней деревьев, шла шумная компания. Они случайно забрели сюда, на самом деле они просто шли в клуб, но время поджимало, и нужно было срезать путь. И вот они шли, спотыкались, девушки на шпильках ругались, как портовые грузчики, парни со смехом наблюдали за этим, но послушно поддерживали тех, чтоб не упали, до той поры, пока сами не спотыкались. Все они учились в институте, хотя учились – это мягко сказано. Они просто ежемесячно платили деньги, им ставили оценки, и они дальше продолжали жить на деньги своих родителей.

Было темно и сыро, редкие ореолы света от фонарей выхватывали удручающую и какую-то зловещую картину, напоминающую декорации из какого-нибудь голливудского фильма о вампирах, оборотнях и другие ужастики. Но компания этого не замечала. Она двигалась вглубь парка, оглашая окрестности глупыми шутками, смехом и визгом.

И вот за очередным поворотом тропинки они в свете фонаря увидели одинокую фигурку, сидящую на потрёпанной, трёхногой скамейке. Компания непроизвольно затихла – уж слишком события напоминали те, что происходили в только что посмотренном ужастике. Но потом фигурка повернула в их сторону голову, и компания вновь двинулась дальше в предвкушении развлечения.

На скамейке сидела девушка одного возраста с теми, кто был в компании. У неё были обычные каштановые кудри, собранные в высокий хвост, обычное типичное лицо, совершенно не запоминающееся на фоне многих других. На носу были вечные очки прямоугольной формы с тонкими стёклами, которые чуть отливали синевой при каждом движении. Эту девчонку знали они все – знали наглядно. Это была местная ботаничка, как называли её все, хотя ботаничкой она не была. Она средне училась, не участвовала ни в каких мероприятиях, её ни разу не видели на диске или в клубе. Общалась она с несколькими людьми, которые были такие же странные, и которых никто не понимал. Казалось, что вся их пятёрка живёт в каких-то своих, других, далёких мирах, которые пересекаются друг с другом, но не с реальностью. Постоянно в её руках можно было увидеть какую-нибудь потрёпанную книженцию со странными символами на обложке или же потрёпанную, исчирканную папку, из которой часто сыпались листы бумаги, а она кидалась поднимать их, будто это было настоящим сокровищем, и долго сидела на полу, не обращая внимания ни на ругающихся студентов, которым приходилось обходить её, ни на прозвучавший звонок, оповещающий начало пары, сидела и разглаживала мятые листки, по которым уже успели походить. Никто не знал, как её зовут, конечно, учителя называли её имя и даже фамилию, но те, что были в компании, не утруждали себя запоминанием таких мелочей, как имя какой-то ботанички. Зачем? Ведь её и так все зовут Ботаничкой, и если упомянёшь это имя, то все сразу поймут, о ком речь.

И вот именно эта девушка и сидела на одинокой, обшарпанной скамейке. Рядом валялись скомканные листки, сломанные карандаши, стёртые грифели, открытая папка, а ветер поздней осени, когда морозы уже, но снега ещё нет, пытался вырвать листки из толстого блокнота, что лежал у неё на коленях. Именно эта девушка сейчас с отстранением смотрела, как к ней приближается большая компания девушек и парней из института, и как на их лицах расплываются поганые, паскудные улыбочки, не предвещающие ничего хорошего.

А компания медленно приближалась и уже чуть ли не пускала слюни оттого, что можно над кем-нибудь поиздеваться. И этим кем-нибудь оказалась эта девчонка, которая всех бесила. Парней, за то, что на их уговоры молча уходила, а иногда могла и врезать, девушек, за то, что одевалась не по моде, за то, что не подходила под стандарты, за то, что не восторгалась ими, когда они рассказывали, что пропустили неделю из-за поездки в Париж, Лондон, Прагу, Венецию, Рим. Да, девушка одевалась не как все. Её стиль многим напоминал готов, но готом она не была. Она не красила лицо тёмной тушью и пудрой, не делала себе пирсинга, она не читала тайные ритуалы. Она просто носила длинные юбки, неизменную высокую обувь, бесформенные кофты. А ещё везде таскалась со своей древней сумкой через плечо, в которую можно запихнуть, что угодно. Но более всего компанию раздражал блеск её глаз. Тот самый блеск, которого не было больше ни в чьих глазах, и который заставлял всех испытывать жгучее, разъедающее чувство зависти к этой незаметной серой мышке. И это их просто бесило, заставляя их каждый раз что-нибудь вытворять с ней, унизить, чтобы затушить этот блеск, вбить эту её непохожесть в неё назад, по самое не могу. Или же просто затопить этот огонёк слезами обиды, злости. Они хотели видеть в её глазах обожание, зависть или же ненависть, но видели лишь безразличность. И их это бесило. Ведь именно они должны так смотреть на неё – как на пустое место, а не она на них.

Вот компания поравнялась со скамейкой и остановилась напротив. Они говорили ей что-то обидное, похабное, оскорбительное. А она просо смотрела на них своими обычными карими глазами, в которых светился необычный огонёк. Когда парни и девушки поняли, что Ботаничка отвечать на их выпады не собирается, они замолкли и стали прожигать её взглядами, но потом уже хотели уйти, как кто-то, не известно, да уже и не важно кто, подлетел к ней и вырвал блокнот из рук. Девушка вскочила было вслед за обидчиком, но другие парни уже были с боков и схватили её за руки. Она пыталась вырваться, но она была слишком слаба, чтобы справиться с ними. А тот, что вырвал блокнот, нарочито медленно подошёл к ней и повертел блокнотом перед её глазами. А потом, прямо перед ней, медленно, с каким-то маниакальным блеском в глазах выдрал один из листков, выдрал, смял в кулаке и отпустил. А листок тут же был подхвачен ветром. Девушка огромными глазами на бледном лице следила за полётом, а потом её щёку обожгла пощёчина, заставившую голову девушки мотнуться в сторону. Из носу протекла струйка крови. Парень потряс рукой, наклонился близко к ней, но она внезапно плюнула прямо ему в лицо. Брезгливо отёршись, он вновь ударил её, а потом на глазах у всех порвал её блокнот, делано охая, и с нездоровым удовольствием наблюдая, как Ботаничка сжимает губы в одну линию, как она пытается вырваться… за что вновь получает пощёчину, но уже от подошедшей девушки на высокой шпильке и в мини юбке. Острые ногти оставляют след на щеке – три кровавые полоски. Потом ещё раз и ещё, пока все девушки не испробовали свой дорогой маникюр на прочность. И только после этого Ботаничку отпустили. Она безвольно уселась прямо на землю, глядя на то, как ветер треплет порванный блокнот.

Компания, удовлетворённая собой и своим поступком, ушла дальше. А девушка медленно поднялась и стала собирать листки, отряхивать их, аккуратно укладывать в папку. Потом она отёрла кровь с лица, повесила на плечо сумку и медленно пошла по тропке. С неба заморосил дождик, но девушка просто шла с непокрытой головой и даже не замечала этого.

Её глаза были сухими, и по-прежнему в них горел яркий огонёк.     

2. Понимание.

…Людей так много – мир большой,

Но каждый в нём тебе чужой…

(Автора, к сожалению, не знаю)

Шумная компания студентов сидела в кафе. На столе стояли коктейли и вазочки с мороженым. Девушки хихикали и строили глазки парням, а те с удовольствием отвечали на заигрывания. Шутки и забавные истории из прошлого сыпались одна за другой. Смех витал под потолком. Остальные посетители уже перестали обращать на них внимание, так как шикать было бесполезно, впрочем, как и в открытую выражать недовольство. 

И только один парень не смеялся. По его губам изредка пробегала какая-то натянутая, вымученная улыбка, когда кто-нибудь другой пихал его в бок, чтоб он «не спал». Его взгляд был устремлён в окно – в хмурый день. По небу неторопливо бежали низкие облака, температура была плюсовая, так что на дорогах была форменная каша из снега и воды, а белые хлопья всё падали и падали, укрывая землю пушистым саваном. Редкие машины разбрызгивали на таких же редких прохожих грязь, а прохожие стремились как можно быстрее дойти до нужного места, шлёпая по слякоти подошвами обуви.

Последовал очередной взрыв смеха, и речь зашла о Ботаничке, которую они так «удачно» встретили в парке, и которая потом две недели ходила с разукрашенной физиономией. А потом стали вспоминать и другие случаи издевательства. Но только парень теперь даже натянуто не мог улыбаться. Перед его взором появился взгляд той девушки – безразличный, какой-то сочувственный, со странными искрами на дне зрачков, с огоньком внутри, который вызывает зависть. И ему вдруг стало душно в этом кафе, в этой компании, которая только и делает, что упивается своим мнимым величием и безнаказанностью, которая умеет только унижать слабых, тех, кто не может ничего поставить против них. Ему стало до ужаса противно. При чём он понимал, что он сам себе тоже противен, противен до такой степени, что хочется провалиться сквозь землю или натянуть шапку до подбородка, зажмуриться, закрыть уши руками и не слышать. Просто не слышать ни этих лживых фраз, ни показушной лести, направленной на завоевание твоего расположения, и при чём не из-за интереса к тебе, а из-за интереса к деньгам твоих родителей. Не слышать этого смеха, этих глупых плоских шуточек. Не видеть этих холёных лиц, не видеть этих совершенно пустых, бездушных глаз, не видеть этих пустых людей, которые не имеют ни души, ни чувств, ни личности.

Парень раздражённо отпихнул девушку, что просто лежала на его плече, и, схватив куртку, вышел вон. Его пытались остановить, но он просто оттолкнул своих «друзей». От этой мысли парень жестоко усмехнулся и поздравил себя с тем, что «научился» разбираться в людях. Он медленно брёл по улице, не обращая внимания ни на валящий огромными, пушистыми хлопьями снег, ни на чавканье влаги под ногами, ни на брызги из-под колёс проезжающих мимо машин. Он брёл, засунув руки в карманы, уткнувшись носом в шарф, ловя взглядом лица встречных прохожих и вяло замечая горящие витрины магазинов. Он сам не заметил, как дошёл до дома культуры. Постояв немного, вошёл, оставил куртку гардеробщице – пожилой сухой старушонке в огромных очках с роговой оправой – и, заплатив за вход, пошёл в галерею местных художников. Он неторопливо брёл по залам, разглядывая картину за картиной, отмечая стили художников, лёгкость руки, тип кисти. Ведь когда-то он увлекался рисованием. Когда-то довольно давно, кажется, целую жизнь назад, он действительно увлекался рисованием и даже хотел сделать это смыслом своей жизни – работой. Ведь все твердили, что это его призвание – рисовать. Но потом он почувствовал вкус власти, вкус чужого страха, вкус того превосходства над другими. Почувствовал и уже не смог оторваться. Ведь его втянули туда, но забыли предупредить, что это тот же самый наркотик, от которого почти невозможно избавиться. Он забросил абсолютно всё – учёбу, рисование, музыку. Он просто превратился в того, кого раньше искренне презирал и думал, что не станет таким. Только это было давно. Тогда, когда мир ещё виделся через розовые стёкла из-под родительского крылышка, которые накормят, обогреют и защитят ото всех. А потом он просто вылез в реальность, которая оказалась далеко не такой радужной, какой представлялась раньше. Пришлось резко упасть с небес на землю, приспосабливаться, вливаться, входить в общепринятые границы. Пришлось…. Потому что испугался. Он испугался того, что с ним сотворят, узнай, что он не такой, как все, не такой, как они. Ведь это делают все – загоняют свою особенность в самый потаённый угол души, не показывая другим, потом и вовсе забывая про эту свою индивидуальность, а сама она тихо сидит и медленно покрывается пылью, мусором, паутиной. А потом и вовсе рассыпается в прах, и прах этот уносит река времён. Так что человек просто теряет её. Навсегда…. А те, кто не загоняет свою индивидуальность в глубь, они всеми презираемы. Их никто не понимает. Они изгои этого нелепого мира однообразия….  

Внезапно в гробовой тишине, что удобно устроилась в пустых залах с картинами, раздался громкий звонок. Парень поспешно достал мобильник. Достал, прочитал сообщение и выругался, а потом развернулся и бросился прочь, кинув последний взгляд на картины.

Получив свои вещи, он быстро пролетел лестницу и, на ходу надевая куртку, кинулся на улицу. Только, преодолев двери, он вдруг наткнулся на кого-то и чуть не упал, но с трудом удержался на ногах, и только потом глянул перед собой. Напротив стояла «Ботаничка», стояла, сжавшись и зажмурившись. А по плитке пола разлетелись листки с рисунками из папки, что выпала из рук девушки. Было видно, что она приготовилась к тому, что парень сейчас начёт поносить и оскорблять её, как делал это всегда. Но потом, не дождавшись криков, она присела и стала медленно и аккуратно собирать листки. А парень, помедлив, тоже присел и принялся ей помогать, на что девушка поражённо замерла, настороженно наблюдая за движениями парня, за тем, как он собирает листки в стопку, как протягивает ей. “Прости” — слышаться его слова, такие непривычно спокойные, участливые. Девушка, машинально протягивает руку, чтоб забрать папку, и, когда листки остаются у неё, она смотрит на них огромными глазами, не зная, что же делать и чего ожидать. А парень, выругавшись про себя и не дожидаясь реакции девушки на его поведение и его слова, быстро уходит прочь. Девушка же медленно поднимается, а потом резко оборачивается, чтобы поблагодарить, но за парнем уже захлопнулась входная дверь, и девушка только вздохнула и побрела дальше, предпочтя забыть о произошедшем. Чего только не взбредёт в голову богатым, думала она, прижимая к себе свои работы. А потом перед её глазами предстало его лицо – обычное, в меру красивое, с непередаваемым выражением в глазах. И девушка, очнувшись, быстро уселась прямо на пол у стенки и принялась лихорадочно набрасывать на листке грифелем, чтобы не забыть.

3. Знакомство.

…Стань хоть на миг сам собой…

Catharsis

Пустынные коридоры института за доли секунды после прозвучавшего звонка наполнились толпой гомонящих студентов. Они выходили из аудиторий, некоторые что-то обсуждали с друзьями, некоторые спорили, некоторые потягивались и разминались после долгого сидения на одном месте под монотонное бурчание преподавателя. Вот посреди коридора, не особо заботясь об удобстве других, собралась большая компания парней и девушек, на которых были дорогие вещи, а сами они были из так называемой «элиты». Постояв немного, поматерив преподавателей и перемыв косточки некоторым студентам, компания двинулась по направлению к выходу. Тут раздался вскрик где-то впереди, и поток студентов недовольно притормозил, а потом стал обходить девушку, что опустилась на пол и стала быстро, но аккуратно собирать рассыпавшиеся листки. Компания собралась было уже отойти, презрительно скривившись, но тут кто-то из них опустил взгляд и увидел один из рисунков. Это был набросок портрета парня, в пол-оборота с непослушными светлыми кудрями. Вначале этот кто-то застыл, а потом поднял лист, успев схватить его быстрее девушки. Та же испуганно отдёрнула руку и глянула на парня. А тот усмехнулся и принялся показывать листок остальным, при этом неся похабную чушь. Девушка покраснела и ринулась отбирать рисунок, но парни были выше её, и до листка было не дотянуться. Девушка, распаляясь, пыталась отобрать листок, парни ухмылялись, а другие студенты шли мимо, стараясь не замечать происходящего – ведь никому не были нужны проблемы. И тут, когда девушка собралась было уже прекратить унижаться и уйти, оставив набросок, кто-то выхватил листок из руки парня. Тот резко обернулся, собираясь разобраться с тем наглецом, что посмел это сделать, но промолчал, увидев лицо того самого парня, что был изображён на рисунке. А потом он гаденько улыбнулся, кинул на девушку, которая собралась бежать, победный взгляд и собрался уже выложить всю историю, придуманную на ходу, но светловолосый не дал сказать и слова. Голос у него был тихий, но при этом по спине бежали мурашки. “Вон отсюда пошли”. Компания изумлённо застыла, но потом, бросив в него презрительный взгляд и гордо развернувшись, поспешила уйти. Парень удовлетворённо выдохнул, так как он до последнего сомневался, что они его испугаются и уйдут, и что придётся тут же ставить их на место, к чему он не был готов.

Девушка обречённо опустилась на пол и стала собирать оставшиеся листки. Она молчала и даже не смотрела на парня, а он собрался было уже отдать рисунок, как зачем-то решил его посмотреть, да так и застыл. Словно посмотревшись в зеркало, он увидел себя. “Вот” — он всё же нашёл в себе силы протянуть ей листок. Она вздрогнула и подняла на него глаза, потом глянула на протянутый рисунок, покраснела, пробормотала что-то в благодарность и вскочила, собираясь уйти, но парень загородил ей путь, а когда она собралась его обойти, то он придержал её за плечи. “Извини меня, за то, что тебе пришлось пережить до этого” — слова давались ему с большим трудом – это было видно. Но всё же он говорил, не опуская взгляда, продолжая смотреть на неё. Девушка стояла, не двигаясь, какое-то время, потом она подняла на него глаза, робко улыбнулась и кивнула. Парень улыбнулся ей в ответ, собираясь сказать что-то ещё, но вдруг у неё зазвонил телефон. Вздрогнув и ещё раз ему улыбнувшись, девушка поспешила отойти и ответить. А потом, поговорив, она ещё раз кивнула и пошла к выходу. Парень несколько мгновений просто стоял, глядя ей в след, а потом он бросился её догонять. “Слушай, ты не знаешь телефон студии рисования?” — он зашагал рядом, пятясь. Она остановилась, удивлённо на него посмотрела, а потом отрицательно покачала головой. “Но ведь ты где-то рисуешь?” — недоумённо спросил он. Она задумалась, долго разглядывала стену, а потом мотнула головой, приглашая следовать за собой. Парень удовлетворённо улыбнулся и поспешил за девушкой.

Пришли они в старую, повидавшую лучшие времена пятиэтажку, пробрались в подвал, повиляли по коридорам. Парень шёл за девушкой и только удивлялся, как она здесь ориентируется, подсвечивая фонариком. Сам он шёл и периодически то чуть не натыкался на стену, то спотыкался о мусор. Но вот послышался скрежет, и девушка открыла дверь, из которой тут же полился свет. Парень, щурясь, вошёл и осмотрелся. В помещении было чисто и как-то даже уютно, несмотря на голые стены и отсутствие окон. Здесь стоял старый диван, стол, а ещё куча различных стульев и табуреток. В углу же было штук десять мольбертов. В помещении находились трое парней и девушка, и парень узнал всех их. А они тоже его узнали и поэтому вопросительно посмотрели на девушку. Та же только пожала плечами, говоря тем самым «А почему нет?». Они тоже пожали плечами и продолжили рисовать. Девушка прошла к одному из мольбертов и стала доставать карандаши, потом кивнула парню, приглашая на соседний стул. Светловолосый скинул куртку, уселся на предложенное место и, приняв от девушки лист и карандаши, принялся рисовать, изредка бросая взгляды на остальных и с интересом рассматривая их внешность. Один из парней был самым обычным на вид – среднего роста, с типичным лицом и каштановыми волосами, только глаза у него были неестественно голубые. Другой парень был высоким и худощавым, со скуластым лицом, серьгой в ухе и ярко-зелёными волосами. Третий казался слишком бледным и болезным, его движения были резкими и даже рваными, у него были ярко-рыжие волосы, а на шее, рядом с сонной артерией виднелась тонкая полоска шрама, словно от бритвы. Девушка была невысокой, с милым лицом, короткими ярко-розовыми волосами и глазами разного цвета – один карий, другой зелёный. Они не обращали на него никакого внимания, только рисовали, да ещё изредка перебрасывались между собой… нет, не фразами, взглядами. Они не разговаривали, только смотрели, покачивали головой и кивали, выражая своё мнение.

Первые штрихи у парня выходили корявыми, неровными и неуверенными. Отвыкшая рука никак не хотела подчиняться, но постепенно мышцы стали вспоминать прошлые движения, и, попросив ещё один лист, парень принялся рисовать, усмехнувшись про себя – ведь он тоже не сказал ни слова, просто указал взглядом на стопку листов. И вот на бумаге штрих за штрихом стала появляться городская улица с высокими домами, витринами магазинов, облетевшими деревьями, мчащимися машинами и плывущими по небу серыми кучевыми облаками.

Через два часа девушка стала куда-то собираться. Парень со вздохом протянул ей грифель, но она улыбнулась, покачала головой, положила перед ним ещё листков и карандашей, а потом, безмолвно попрощавшись с остальными, ушла, тихо скрипнув дверью. Светловолосый же озадаченный, сидел и смотрел ей вслед. Но вот девушка с розовыми волосами, перехватив его взгляд, приветливо ему улыбнулась, пересела поближе и протянула руку. “Тива” — голос у неё был высокий, чуть резковатый и не очень приятный. Парень с недоумением посмотрел на неё, а она лишь пожала плечами, мол, я назвалась, а имя… разве оно важно. “Денис” — ответил он, наконец. Девушка кивнула, а потом вопросительно глянула на него, указывая рукой на рисунок, который он только что отложил в сторону. Парень кивнул, и девушка с улыбкой взяла листок. Через несколько минут он услышал её тихий голос “Неплохо. Сколько лет рисуешь?”. “С детства” — пожал он плечами – “только давно уже не пробовал”. Она хмыкнула и продолжила рисовать. Разговаривать не хотелось, и поэтому вновь по помещению разлилась тишина, в которой был слышен только шорох грифеля по бумаге.

Через час парни засобирались, но, вместо того, чтобы уйти, они подошли к Денису и назвали имена. Тот, у кого были голубые глаза, назвался Делем. Парня с зелёными волосами звали Сью. А того, что носил шрам на шее, Рысом. “В шесть вечера каждый день. Хочешь – приходи” — сказали они напоследок и ушли. А поражённый Денис повернулся за объяснениями к Тиве. Девушка сидела и улыбалась, а на вопросительный взгляд парня рассмеялась и пожала плечами, вновь не сказав ни слова. Ему же не осталось ничего, кроме как тоже пожать плечами и смириться, что из этой компании слов не вытянешь, как и объяснений их поступков. Действительно – странные.

Около двенадцати ночи они всё же вышли из подвала. Парень с удовольствием вдохнул морозный воздух – температура упала, и теперь вся слякоть намеревалась замёрзнуть и превратиться в гололёд. “Тива!” — очнулся светловолосый и кинулся догонять девушку, которая быстро шла по тротуару. Та обернулась и вопросительно глянула на него. “А как зовут…” — договорить он не успел. “Элле” — сказала девушка с розовыми волосами и зашагала дальше. А светловолосый парень, постояв, побрёл домой, держа под мышкой свои пробные рисунки, да сжимая в кулаке грифели и карандаши.  

На небе перемигивались звёзды, а на улице всё крепчал мороз, заставляя лужи покрываться тонким слоем ледка.   

4. Разговор

…Что дальше будет – не известно…

Ария

Шло время, вот уже и зима закончилась, уступив место весне. Повсюду на улице были лужи – это таял снег. Постепенно кое-где появлялись проталины с молоденькой зелёненькой травкой. Настала пора сессий. Но это не помешало странной и какой-то нереальной компании всё также собираться вместе и рисовать. И к ним уже всегда присоединялся и тот светловолосый парень. Все в институте продолжали считать их сумасшедшими ботаниками, продолжали обходить стороной и смеяться вслед, продолжали унижать при каждом удобном случае. А они всё также молча терпели, не отвечая на оскорбления.

И светловолосый парень постепенно узнал, что у этой компании множество друзей – людей, которых он раньше не замечал или не хотел замечать. Они все были разными, с яркой внешностью или же как Элле – невзрачной. Все они одевались по-разному, но у них было что-то общее, что сразу же бросалось в глаза, и что невероятно бесило остальных, тех, у кого этого не было. У них был особый огонёк, который не затухал никогда.

Стрелки на городских часах уже давно начали отсчитывать течение нового дня, а девушка с розовыми волосами и светловолосый парень всё сидели в старом подвале перед мольбертами. Но вот, парень отложил грифель, убрал листки с рисунками в сумку и вопросительно посмотрел на девушку “Тива, а как вы вообще собрались?”. Девушка вначале ничего не ответила, и Денис успел огорчённо вздохнуть, ведь он действительно хотел знать, каким образом эта странная компания собралась, ведь они все одиночки, но внезапно раздался голос “Это Элле”. И вновь тишина. “Она приехала внезапно и просто подходила к нам и говорила, что можно приходить в этот подвал, когда угодно, чтоб рисовать. И стали приходить. Собственно, а почему бы и нет?”. Парень кивнул, принимая ответ, и уставился на чадящую лампу. Вдруг она засветилась ещё ярче, а потом раздался глухой хлопок, после чего в подвале наступила темнота. Вздрогнув от неожиданности, парень потянулся к телефону, чтоб хоть как-то развеять темноту, но из коридора послышались осторожные шаги, и в открывшуюся дверь полился свет от фонарика. В подвал вошла Элле. Девушка нахмурившись, посмотрела на лопнувшую лампочку и достала новую, только вот…. “Давай, помогу” — вздохнул парень и, поднявшись, забрал лампочку. Когда свет вновь загорелся, все прищурились, привыкая, а потом Тива вдруг подскочила и быстро засобиралась. Кивнув на прощание, она умчалась прочь, толком ничего не объяснив. Элле тоже развернулась, чтоб уйти, но парень быстро догнал её, зашагав рядом. “Тива сказала, что это ты собрала их” — произнёс он, следя за реакцией девушки на свои слова. “Да” — кивнула она, помедлив. “А почему?” — вырвалось у него. Девушка остановилась было, но потом она ещё быстрее зашагала вперёд, словно спеша выбраться из плена старых подвальных стен. “Пойдём” — окликнула она отставшего парня, и Денис бросился за ней, нагнав только на выходе.

До парка они дошли в молчании. Девушка шла и вертела головой, словно никогда раньше не видела ничего: ни неба, ни звёзд, ни изредка проносящихся мимо машин. Словно бы она впервые в этом городе. А парень шёл рядом и удивлялся той жизнерадостности, которой просто светилась девушка. Они свернули и зашли в старые ворота на потрескавшийся старый асфальт парковых дорожек. Деревья шумели и качались от ветра. Парень с девушкой устроились на старой скамейке с потрескавшейся и почти слезшей краской. Девушка по-прежнему молчала, а парень, успев изучить манеру поведения этой странной компании, не торопил её с ответом. “Ты спросил, почему” — задумчиво произнесла она, нахмурившись. Денис кивнул, а Элле внезапно повернулась к нему и робко улыбнулась. “Я не знаю… тогда не знала. Просто подошла и сказала. Даже не задумываясь” — и вновь она отвернулась, оставив растерянного парня смотреть на её профиль. “Ты сказала, не знала” — прошептал он, сам не зная почему. Девушка снова тонко улыбнулась, но на этот раз не повернулась. Немного помедлив, она ответила “У них у всех была общая черта, несмотря на то, что они были чертовски разными” — она усмехнулась, провела по волосам, оправила юбку и вновь заговорила. “У них есть внутренний огонь, и они одиноки”. Денис молчал. Про огонёк он знал, а вот что они одиноки…. “А я?”. “Что ты?” — не поняла она, поворачиваясь к нему. “Почему ты…” — договорить ему она не дала. Только улыбнулась и откинулась на спинку скамейки, которая подозрительно заскрипела от резких движений девушки. “Потому что в тебе тоже есть огонёк” — тихо прошептала она, а кода парень повернулся к ней, то приложила свою ладонь к его груди там, где билось сердце – “Здесь”. Парень вначале замер, а потом потянулся к её ладони, но девушка уже отвернулась. Она запрокинула голову  и с улыбкой мечтателя посмотрела в тёмное небо, по которому неспешной чередой тянулись облака. “Откуда ты узнала, что во мне есть огонь?” — спросил он, тоже откидываясь на спинку скамейки и запрокидывая голову к небу. “Не знаю” — пожала плечами в ответ девушка, а парень почувствовал, что она улыбается. “Я был таким же, как и они” — с горечью произнёс он, делая глубокий вдох. “Но ведь ты извинился”- возразила она. Парень кивнул на её слова, а потом приподнялся, повернул её лицо к себе и прошептал “Спасибо. Я изменился благодаря тебе”. “Нет” — покачала она головой, глядя в его глаза – “Ты изменился сам. А я просто подтолкнула тебя к этому”. “Что ж” — улыбнулся он – “Спасибо за пинок. Он был полезен”. Девушка засмеялась и вновь устремила свой взгляд в небо.

Долго ещё они сидели вдвоём в темноте и тишине, ни о чём не думая, а просто глядя в далёкое небо, которое в эту ночь стало чуточку поближе для этих двоих. Они ведь не знали друг друга пол года назад, проходили мимо, откровенно презирали или были безразличны. Но однажды случай столкнул их. И один из них нашёл себя, а другой перестал быть одиноким.