Mirrors

— Диана, подожди! Не делай поспешных выводов! Глупая, с жизнью ты всегда расстаться успеешь! — не унимался ее друг.

Оставался всего шаг до бесконечности, оставалась всего секунда до забвения, а она хотела уйти красиво. Смерть не жалует слабых, она знает как забрать ослабевшую, недостойную душу. Да разве же мало способов? Не пропагандируя, я повествую дальше, ибо люди итак знают эти способы. А Диана все так и стояла, глядя в бесконечность этого ночного города. Парень предал? — глупости, это твои отговорки. У тебя всегда есть на кого положиться, возьми хотя бы того, кто стоит за твоей спиной, а ты не слышишь или не хочешь слышать. Видишь, теперь ты еще и эгоистка. Не думаешь о родителях, а все только о себе, как расстаться с этим миром и больше не думать о том человеке, что нож в спину вогнал по самую рукоять. Сама-то ты себе веришь? — нет… Твой рассудок помутнен и тебе все равно что будет.

Ну кто знал, что все может так обернуться? Казалась себе сильной, а при первой возможности просто бежишь! Свершений желала, а после первого же падения желала быть… или не быть… Оглянись, где-то там еще есть сотни шансов, но ты ничего не видишь! "Поздно — шепчешь, — Темнота окутала и броду не видно..." — но стоишь же, не решаешься, а может тебе этого мало? Скрестила руки под грудью и думаешь "Мало смерти только моей души, но как я смею распорядиться чужой жизнью?"

— Джейк, уходи. — словно приказываешь, но он же твой друг, да как ты смела.

Сжимаешь в кулаке длинные черные волосы, размазываешь тушь по лицу, а в голове только одно "Глупо как получилось..." Нет, ну от тебя сплошные сопли! Это просто отвратительно! Надумала, так делай — доводи хоть что-то до конца.

— Не уйду, я же твой друг.

Он для тебя как рыцарь, но его душа столь же вымотана… тобою. А ты не видела? Вспомни хоть ту вечеринку во дворе, когда ты не одна, а он следит за тобой и тихо так восхищается. Ты театр кукол не заказывала, а он заказал. Знаешь, вся жизнь твоя — кукольный театр и ВСЕ в ней куклы, кроме него, только он был в ней настоящим.

— Я тут и без друзей обойдусь. — вгоняешь теперь ты изъятый из своей спины кинжал в его сердце. — Я не хочу тебя видеть сейчас, не хочу, — на секунду оборачиваешься и ищешь в нем опору своими зелеными, стеклянными глазами, — чтобы ты видел. — какое-то особое ударение ты делаешь на слово "ты".

Но на самом деле, признайся ты ему, спасла бы две души сразу, а так… Что, что теперь у тебя есть?! Ничего у тебя нет. Сейчас в мыслях шутишь, мол, "видами полюбоваться хотела в три часа ночи на крыше своего дома, а там такая высь и воздух свеж и чист!" — глупости! Оставила брату отрывок из написанного когда-то стишка на тумбочке, да тихо так, как мышка, покинула свою квартирку. Вот такая история.

— Не обойдешься.

Вот он, взял покрепче ее руку в свою, да в глаза заглянул, поглубже, чтобы отражение своей души девчонка увидала в его темно-карих радужках. Тем он ее и спас. Она так засмотрелась на свою прогнившую душу, даже не слышала, что он ей шепчет, только краем уха зацепила "… хочу, чтобы ты жила..." — и снова потерялась. А после шаг, нет, толчок, и она летит на ровный покров крыши, а он по инерции вниз, оттолкнувшись от ее хрупкого довольно тела, а потом во тьме потерялся, где-то у асфальта он закрыл глаза, чтобы смерти не видеть, но не закричал, не заплакал, а напротив, улыбкою озарилось его лицо.

А вы спросите, почему же я про две загубленные души тут говорила, а погиб только он? — все просто. Она с силами за ним поспеть не смогла собраться, да так ее и грызет теперь совесть, что не призналась, что любовь к нему утаила и живет теперь с этим бременем. Ее душа столь же загублена, столь же мертва, насколько и его. Это могла бы быть красивая любовь, но теперь она разделена временем и смертью, что нещадно уничтожила прекрасное. Вот как бывает.