Поперёк: три полусерьезных эссе

Поперёк:

три полусерьезных эссе

О пацифизме

— Ага, ещё одна замечательная государственная измена!

Ярослав Гашек

1.

Нас с детства воспитывали на героических примерах отважных людей, совершивших подвиги в ходе той или иной войны. Нас пытались убедить, что родина с древних времен раз за разом подвергалась внезапной атаке многократно превосходящих по численности полчищ врагов, лишенных, в большинстве своем, последних признаков человечности. А мы только отбивались и защищались.

Но такая версия отечественной истории могла бы подойти лишь европейскому карлику типа Лихтенштейна или Сан-Марино. А когда на этом фундаменте строит геополитическую идентичность самая большая в мире страна, возникают некоторые сомнения в аутентичности школьных учебников. Откуда тогда у нас появлялись в составе все эти территории? В результате добровольного референдума, как в недавнем случае с затасканным хештегом? Очень сомнительно. Любой мало-мальски изучавший историю человек понимает, что все империи создавались только в результате обильного и щедрого кровопролития. Ну и две щепотки предательств и дворцовых интриг в придачу.

Эти принципы геополитики считались вполне нормальными до середины ХХ века. И лишь затем, после окончания II мировой войны, создания ООН, — такое явление как пацифизм перестало считаться странным психическим отклонением. Хотя, суть учения очень проста и логична: никакая война не может быть отечественной, священной или народной. Любая война — это массовое убийство и только. В современном мире лишь полный кретин (зачастую: аккредитованный государственными СМИ) может верить в Империю и одобрять захват чужих территорий. Милитаристский угар в газетах и на телевидении создает виртуальные угрозы в доверчивых головах и эмоционально-нестабильные добровольцы едут в указанном направлении и режут указанных им врагов, будучи на 100% убежденными, что воюют на стороне добра за правое дело. Причем находятся на территории чужого государства и стреляют по 18-летним призывникам.

2.

Милитаризм понять очень просто: он ясный, примитивный, не требует дополнительных объяснений. Прививается очень рано — в четырехлетнем возрасте мы все уже знали, кто такие немцы: фашисты. Игра в солдатиков с танчиками дома, а на улице — войнушка. Такое милое и забавное слово — «войнушка». Будто и не война вовсе, и убивают не взаправду. Полежишь в траве, замерзнешь и пойдешь домой. Культ оружия, культ военной техники с раннего детства.

В дальнейшем, если человек не развивается, остается на уровне четырехлетнего ребенка, то его философия проста: война — это круто, солдаты — герои, отсиживаются дома трусы. Очень важный пункт в ура-патриотической тематике: кто не с нами, тот против нас, кто не поддерживает истерию, не хочет расширения империи — тот жалкий трус, и заслуживает только презрения. Если, конечно, не предатель (на что не забудут указать внимательные активисты) — в таком случае уголовное дело моментально возбуждается по любой дутой причине. И судьба такого человека, попавшего в жернова системы, весьма печальна.

Но вернемся к нашим, уже ощутившим вкус крови детям. Их продолжают обрабатывать с разных сторон. Посмотрите на индустрию компьютерных игр: какой процент занимают шутеры на военную и смежную с ней тематику. Индустрия кино, зачастую при поддержке государства, каждый год пачками штампует патриотические фильмы, не пропуская ни одной значимой битвы в истории.

В принципе, пушечное мясо уже почти готово, осталось дотушить немного в школе.

Intermezzo. Рецепт приготовления идеального пушечного мяса.

Я считаю, в школах надо оставить только три предмета: ОБЖ, физкультуру и православие. Сначала два часа сидишь в противогазе, потом два часа бегаешь в противогазе, а в конце два часа молишься в противогазе. Промаринуйте так подрастающее поколение несколько лет и идеальное пушечное мясо готово.

3.

Дети окончили школу, и — что? Институт? Нет, не угадали — военкомат. Все особи мужского пола помнят то зловещее здание, которое и потом, во взрослой жизни, обходишь за километр. А, будучи подростком, видишь в кошмарах и боишься как огня. Понимаешь: выживание напрямую связано с возможностью откосить. Если попался: берегись. Не жизнь, так здоровье или психику точно посадишь.

Мнение пацифиста: в государстве, где существует всеобщая воинская повинность, рабство до сих пор не отменено. Это такой своеобразный светский аналог первородного греха: довелось родиться на этой территории — ты уже виновен. В 18 лет иди отдавать долги, которых ты не делал, но они, почему-то, у тебя есть.

Каждый человек призывного возраста должен понять одно: не служить в армии, отказаться открыто и уверенно — его святое право свободного человека, несущего ответственность за свою жизнь и свой нравственный выбор, что бы ни утверждало государство, штампующее всё новые бесчеловечные законы. Человек свободен и вправе решать сам — возьмет он в руки оружие или нет

4.

С древних времен солдаты (рыцари, самураи) в разных культурах почитались как люди первого сорта и привилегированного класса (дворяне). Они могли унижать и эксплуатировать мирных крестьян и ремесленников, обирать, насиловать, но никто не мог сказать и слова поперек. Убийства во имя своего княжества или вассала во внешних войнах оправдывали убийства внутри страны. Удобно, не правда ли?

Слово «ветеран» ассоциативно вызывает лишь всеобщее уважение, для них устраиваются праздники, чествования, парады. Но, если задуматься, чем они это заслужили? Тем, что убивали людей в форме другого цвета? Больше они не делали ничего. Они освобождали родную землю? Тогда почему не остановились на границе? Очищали Европу от гидры фашизма? И установили свою диктатуру (с завезенной химерой коммунизма), за которую нас всё еще ненавидят и боятся во всей восточной Европе. (У многих сейчас всколыхнулась национальная гордость, лишь только услышали, что нас до сих пор боятся? Shame on you!) В Прибалтике настолько нас ненавидят, что с помпой и вызовом устраивают парады для ветеранов СС, считая, что те спасли их от большевизма. Вот такой неожиданный кульбит. А вы говорите: «Народ-освободитель!» Причем, всё, что творил этот народ на захваченных территориях, в соответствии с современным законодательством считается дискредитацией великого подвига нашего… бла-бла… и подпадает под запрет о разглашении государственной тайны. То есть правда о любой войне у нас всегда под запретом, а тот, кто ищет правду, — предатель!

5.

Так вот: по поводу нацизма и большевизма. Никого не удивляет, почему все так любят биографии тиранов? С каким жадным любопытством проглатываются подробности личной жизни Сталина или Гитлера? Мы знаем поименно всё их окружение (внешность, характер, детали биографии), в курсе всех интриг в грызне за власть. Вопрос: за что этим сволочам такая честь? Все эти Поскребышевы и Гейдрихи останутся в истории благодаря резне, которую (при их деятельном участии) устроило их начальство. А много мы знаем про окружение Коперника или Эйнштейна? Истории святых нам не интересны. Достижения цивилизации, то, чем мы можем гордиться: их авторы почти забыты. Нас возбуждают только кровь и насилие. В топе Кинопоиска фильмы про тюрьму и концлагеря. Но так прикованы мы к чужому страданию из-за сочувствия или злорадства? Что в нас пробуждается в эти чудные мгновения наблюдения пыток, всевозможных унижений, расстрелов, геноцида? Радость, что мы живы, а они уже нет? А посади нас смотреть на радугу, по которой взбирается принцесса на единороге: нас стошнит!

6.

Предугадываю возможные, даже неизбежные, возражения. Например: что делать, если на твою землю действительно напали? Легко быть пацифистом, если твоим близким никто не угрожает. А когда угрозы реальны? Много в тебе останется пацифизма, окажись ты где-нибудь под Смоленском в условном 1941? Фашисты сжигают в амбаре всё население деревни, а ты, допустим, оказался у них за спиной с пулеметом (такой фантазийный симбиоз между «Иди и смотри» и ранними «Call of Duty»). И, бросая пулемет на землю и заламывая руки в нелепом театральном жесте, начинаешь декламировать: «Нет, ну а как же непротивление насилию, заповедь против убийства? Они же (фашисты) тоже люди, всего лишь выполняют приказ, я не могу поднять на них руку! Так что — пусть сжигают!»

Я понимаю, понимаю. Сведем к тому, что в пацифизме всё замечательно, кроме одного: это — принцип. А принципы всегда разбиваются о конкретные жизненные обстоятельства. В трудный ситуации твой нравственный выбор будут определять не принципы, а что-то другое, составляющее более глубинную суть человека — совесть, возможно. Или гнев, презрение, месть. И только потом, натворив дел в эмоциональном угаре и остыв, начнешь соотносить сделанное с собственными принципами, незаметно для себя самого подгоняя и видоизменяя принципы под совершенные поступки, чтобы избежать когнитивного диссонанса и остаться для себя белым и пушистым.

Так стрелять или нет? Я не знаю. Ситуация слишком нереалистичная, чтобы так просто с ней определиться. Знаю одно: всегда есть возможность оставаться человеком, при любых обстоятельствах. И важно помнить постоянно — мы несем ответственность за все свои поступки, какими бы принципами мы ни прикрывались, или оправдывались чужими приказами.

7.

Но с самой насущной бедой сталкиваешься при соприкосновении с современной отечественной действительностью. Проблема не по поводу Холокоста, «враги сожгли родную хату», и т.п. Это проблема самоидентификации в привычной социальной среде. Говоря проще и пословицами: «кто в армии не служил — тот не мужик». То есть признаться в собственном пацифизме сродни выходу из чулана (coming out of closet), выражаясь американским сленгом (ну, в гомосексуальности признаться, если кто не понял). Так как в варварской стране, склоняющейся не к западной цивилизации, а к принципам и идеалам восточной деспотии, любовь к войне и насилию — признак маскулинности и заявка в альфа-самцы. А пацифизм, гуманизм, буддизм и толстовство очень понижают шансы быть воспринятым объектом противоположного пола в качестве полноценной особи для продолжения рода. В общем, требуется изрядное мужество не только отстаивать свои убеждения, но даже заявить об их наличии.

Здесь есть только одно утешение: если ты встал поперек толпы, если ты не боишься высказывать свои убеждения и получать за них по морде, если имеешь смелость рисковать своим будущим во имя всеобщего и светлого, ты не просто крутой мужик, ты — герой. А пусечки, которые прячутся в толпе большинства и только оттуда способны выкрикивать хором: «Мы — патриоты, мы — 86%, мы проголосуем за действующую власть и поддержим все ее войны, только нас не трогайте!» — именно они не достойны продолжать человеческий род.

Здесь вырисовывается еще один забавный парадокс. Быть патриотом, быть солдатом в большой армии, значит: быть как все, а это не так страшно. Хотя солдат гонят на бойню, и очень мало шансов спастись, люди всё равно идут, даже не желая участвовать в войне, так как отказаться — это верная смерть от трибунала, а в окопах еще можно какое-то время проковыряться. Этим дефектом человеческой психики (не только человеческой, так ведут себя, например, и рыбы, которые сбиваются в плотную кучу, даже не пытаясь уплыть, когда их жрет хищник) пользуются расстрельные команды, где два человека и пулемет оказываются сильнее тысячи приговоренных. Можно было бы вместе накинуться на конвоиров и отобрать оружие, используя подавляющее численное большинство, но не пускает страх. И осознание, что тебя ведут на гарантированный расстрел, оказывается слабее идиотской надежды случайно уцелеть в куче мертвых изувеченных тел.

Большинство верит авторитету, верит правителю. Что бы тот ни предпринимал и чем бы ни оправдывал содеянное. А если это действительно ужасно, то человеком начинает управлять уже страх, заставляющий сбиваться в еще более плотную кучу. Все мысли, убеждения, принципы, зачастую даже совесть, всё забывается, когда человек в панике. В случае войны эта паника превращается в хроническую и может длиться годами. Но осознать кто ты такой, и можешь ли хоть немного изменить мир в лучшую сторону, возможно лишь сперва преодолев этот въевшийся страх. И только затем решать для себя: нужна ли тебе очередная бойня и возможно ли ее предотвратить.

О вегетарианстве.

Людям отступать некуда. За нами — пещеры.

Александр Невзоров

1.

— Я ем всё, — сказал мой дед.

— И даже кирпичи? — спросил наивный маленький я.

— Ты что — идиот? Нет, я ем всё съедобное.

Ну а я нет. И я бы хотел рассказать о вегетарианстве.

Любая религиозная или морально-этическая система предполагает некий кодекс в отношении еды. И у каждого одиночки определенные табу в этом отношении имеются. Впрочем, если вам кажется, что я не прав, то даже научный атеист дед под давлением брал некоторый откат. Слушаем продолжение диалога из моего детства.

— Ну, а кошку или крысу ты бы съел?

— Я ем, всё, что находится в холодильнике, а ты выкобениваешься: это не хочу, то не буду. Вот к чему я это сказал.

И вот мы еще на порядок сузили человеческую всеядность. Продолжения диалога, конечно же, не было, я его придумал, но суть этого экскурса очень проста: у каждого есть естественные ограничения — что он готов взять в рот, а что нет. (Если вы сейчас подумали о непотребстве: Shame on you!) Вы не стали бы есть мышь под полом даже с сильной голодухи. То есть не всё мясо выглядит привлекательным. Не сожрали бы своё домашнее животное, потому что его жалко. Но почему не жалко всех остальных? Они также чувствуют боль и страх, им тоже хочется жить. Они милые и забавные (по крайней мере — детёныши). Мне возразят, что люди — хищники (или всеядные, как мой покойный дед), но первобытные люди были каннибалами (как доказали ученые).

/Мало кто знает, что еще 40 тысяч лет назад съезд Всеплеменного объединения знахарей-шаманов (ВОЗш) признал отказ от каннибализма особо тяжким психическим расстройством. (Так как в человеческом мясе содержатся все необходимые питательные элементы для человеческого организма, что очевидно, не правда ли?) После чего всех заболевших по обыкновению принесли в жертву, в соответствии с санитарными нормами зажарили и с аппетитом съели./

И мне хочется верить, что мы сделали качественный скачок в своем развитии с тех пор. Как минимум — больше не жрем друг друга (только если по предварительному согласию, как два забавных немца). Почему же не идти дальше в этом направлении и не стать еще более цивилизованными?

Вообще, любое ограничение (в том числе и ограничения в еде), которое человек налагает на себя сам, свидетельствует о более высоком уровне его нравственного развития и повышенном чувстве ответственности в социокультурной сфере. Кроме того, запретить себе что-либо — это неплохая практика для развития силы воли.

Intermezzo.

Вас не умиляют некоторые фонетические соответствия в разных языках? Например слово God (Бог) звучит на русском как гад — змей (то есть Сатана), а русское Бог созвучно английскому «болото» (bog), которое также имеет значение «сортир». Так, забавное наблюдение. Люди — хищники, утверждают друзья-мясоеды. Занимательно, что слово «хищник» (predator) звучит почти как наше «предатель».

2.

Так вот, существует замечательный тест, как проверить: хищник человек или нет. Дайте маленькому ребенку живого кролика и свежее яблоко. И если он сожрет кролика и начнет играть с яблоком (как сделал бы голодный кот, к примеру) — тогда я согласен, что человек — хищник.

Я слышу очень много фраз типа: я отказался бы от мяса, но оно такое вкусное! Что ж, возьмите кролика из предыдущего абзаца, освежуйте его, выпотрошите (если не имеете болезненной тяги к кишкам и иным прелестям внутреннего мира) и без помощи специй и масла съешьте сырым. Можете воспользоваться другим вашим любимым животным (я имею в виду самым вкусным, а не домашним питомцем) для этого. Вы даже не сможете его прожевать (как делают настоящие хищники). Ладно, упростим задачу: сварите его и проглотите без добавок. Просто кусок вареного мяса. Оно безвкусное! Как любая белковая хрень! (К примеру, сырые яйца или обезжиренный творог.) Вкус мясу придают только специи и жир. Припомните все манипуляции, которые вам нужны для приготовления шашлыка: они занимают два дня! Сколько сопутствующих продуктов для этого вы берете. Плюс водка! Всё, что угодно, вкусно под водку.

3.

«Мужик должен жрать мясо!» — в хит-параде возражений в свой адрес эта фраза — безусловный лидер. Обычно тут приводится «Классическое триединство нормального русского мужика» (или КТ-НоРМ). Оно звучит так: «Нормальный мужик должен жрать мясо, пить водку и драть бабу!» (Сравните со средневековой арабской пословицей: «Существуют три удовольствия: есть мясо, ездить на мясе и втыкать мясо в мясо». Как всё-таки близки нам моральные ценности шариата, за неимением верховых животных частично видоизменяемые на бухло!)

Что тут возразить? Если, чтобы доказать свою мужиковатость, вам необходимо каждый раз убивать живое существо, может быть что-то не так с вами? Иначе доказывать бы ничего не пришлось. Что? Вы говорите, что сами никого не убивали, а от вида безголовой курицы, носящейся по огороду по колено в собственной крови, вас начинает мутить? Животных жалко, но ничего не изменишь? Их всё так же будут водить на бойню?

Так вот, по поводу бессмысленности: если вам кажется, что один человек ничего не изменит, отвечу простой математикой. Допустим, к примеру, что от мяса откажется в один чудесный невозможный день миллион человек. Тогда огромное количество мяса в магазинах протухнет, логистика изменится, и в следующий раз супермаркет закажет мяса гораздо меньше. (Спрос рождает предложение, не забыли?) Соответственно и производителю придется потихоньку сворачиваться из-за понижения спроса. Со временем всё сбалансируется, и несчастных животных, идущих на бойню станет гораздо меньше. Для одного человека всё происходит точно так же, только цифры другие, но какой-никакой результат непременно будет.

4.

Просто существует определенная традиция — есть мясо. Это входит в привычку. А отказ от любой привычки (например, от сигарет) — это серьезный стресс. Попробуйте таким образом отказаться от хлеба или майонеза — это тоже станет непростым испытанием. Поэтому вегетарианство — не простой путь. На первый взгляд. Я могу сказать по личному опыту, что мне лишь пару раз в первый месяц воздержания захотелось куснуть мяску. И всё, потом прошло. И никогда больше не возвращалось. В отличие от сигарет, к примеру. Которые возвращаются и сводят с ума еще долгие годы.

Но даже любой, самый минимальный отказ от мяса, хоть на пару дней, поможет сохранить чью-то жизнь. Просто помните об этом.

А, чтобы немного перебить испуг, чуть-чуть статистики: около миллиарда людей на планете являются вегетарианцами (большая часть — индуисты и буддисты), и ничего — живут помаленьку, не кашляют (и продолжительность жизни повыше, а агрессивности и озлобленности — поменьше).

Меня спросят: «Ну а ты-то сам как дошел до жизни такой? С чего вдруг решил этой хренью заняться?»

Отвечаю. Однажды, много лет назад, у меня умер кот. Фактически, на моих руках. Было тяжело, и я многое передумал в первые часы. И осознал одну простую вещь: там, где для меня трагедия, другой увидит только кусок мертвого мяса. И я подумал, что другие звери ничем не лучше и не хуже моего кота. И их смерть (тем более — насильственная) такая же трагедия. Им также больно и страшно и не хочется умирать. И у меня в голове соединились все животные в одно, которое нельзя ни убивать, ни есть.

О толерантности.

Необычное само по себе представляет ценность,

независимо от того, приятно оно или неприятно.

Томас Манн

1.

Каждый из нас чем-то отличается от другого. Даже однояйцовые близнецы похожи не во всем, зачастую имеют разный характер, один бывает талантливей или успешней другого, например в спорте. (Интересно, подбивали на самом деле тренера ЦСКА выпустить в перерыве незаметно одного Березуцкого вместо другого, не используя замену, а просто переодев майку? Думаю, многие об этом задумывались.) Но стоит людям сбиться в стаю, любое, даже незначительное различие становится поводом для насмешек или издевательств. И это в отношении члена сообщества! (Причем, здесь в группе риска каждый.) Чужак же будет презираем на качественно ином уровне. Особенно, если все монады в конгломерате объединены общим признаком, например: сборище фанатов спортивного клуба или рок-группы. А чужак, соответственно, не имеет этого признака. И уже совсем запредельный уровень нетерпимости присущ религиозным фанатикам или националистам.

2.

Как можно вообще человека ненавидеть за то, с чем он родился? Вам не кажется это несколько несправедливым? Можно презирать убийцу или вора, потому что у него был выбор: делать или не делать. Он совершил опрометчивый (или обдуманный) эгоистичный поступок: достоин презрения, наказания или помилования — как народ решит. А когда человек, который не сделал ничего предосудительного, уже заранее, в силу каких-то врожденных черт или качеств, подвергается остракизму? Это, как минимум, нелогично.

В формировании таких аффектаций большую роль играет страх и когнитивные искажения, свойственные большинству из нас. Например: у славянина был серьезный конфликт с армянином, который нанес психологическую травму. Но даже не разбираясь, кто прав, кто виноват, этот человек начинает бояться и ненавидеть всех представителей национальности обидчика. Когнитивное искажение в данном случае — неправомерный перенос уникальных черт характера и особенностей поведения одного конкретного человека на обширное сообщество совершенно разных людей, многие из которых: добрые, милые, замечательные и мухи не обидят.

У меня в подростковом возрасте также были предубеждения, свойственные всему социуму, в котором я рос. Но мне повезло. Я в течение нескольких лет жил в коммунальной квартире. И сначала нашими соседями были веселые грузины (семья из пяти человек), а затем они уехали, и их место заняли интеллигентные осетины. И в таком тесном контакте с представителями иных национальностей несколько пересматриваешь свои псевдокультурные фашиствующие ценности. Вот тогда я и понял очень простую вещь: все люди равны и заслуживают уважения ровно до того момента, когда они своим поведением не доказали обратного. Возвращаясь к предыдущему абзацу: тот армянин мог быть ужасным человеком, но он также мог быть левшой или баскетболистом. И довольно странно после этого ненавидеть всех левшей или шарахаться от каждого крупного оранжевого мяча. (Маленький тест: если вы сейчас ассоциативно подумали о кавказцах, продающих дыни или апельсины — Shame on you!)

Intermezzo.

Как же мы ненавидим людей, которые что-то делают правильно и хорошо. Причем, неважно — что. Сколько презрения сосредотачивает на себе человек, который не пьет, не курит, занимается спортом, в общем: ведет здоровый образ жизни. Вот ведь идиот! Он, наверное, больной? Физически или психически? Не может же нормальный человек такой херней страдать? Или же на работе. На любой: где угодно. Видели этих клоунов, которые всё делают, что указано в должностной инструкции или вменяется в обязанности начальством? Их можно остановить, или, хотя бы, замедлить? Ведь из-за их напора и всем остальным придется в полном объеме делать то, за что и так платят деньги. Ну не уроды? Можно же забивать на работу: опаздывать, прогуливать, бухать в рабочее время, подворовывать — то есть быть как все. Если не выделяться из ряда лентяев, алкоголиков и иных добропорядочных мещан, тогда не рискуешь случайно что-то создать, чего-то добиться или иным способом прославиться, и тогда тебе не будут перемывать все кости после чтения таблоидов (ничего доброго не напишут) или просмотра ТВ-шоу (ничего приятного не скажут). И всё у тебя будет хорошо.

3.

Знаете, какое явление в нашем мире является рекордсменом по нетерпимости и агрессии к инакомыслящим? Конечно, религия. Любая. Мне возразят, дескать, христианство (ислам) — религия мира! Слушайте вот что: мирных религий вообще не бывает. Религия как вирус: продолжает существовать только захватывая новые территории в умах людей. Если сомневаетесь: пообщайтесь с любым верующим человеком (даже самым близким) на тему религии и выскажите суждения, противоречащие его конфессиональной догме. Что тогда начнется! Очень много нового вы о себе узнаете. Заметьте, не о вашей картине мира, а о вашем уме или сексуальной ориентации. Религиозный человек в споре моментально переходит на личности и начинает оскорблять, так как в честном споре крыть ему совершенно нечем, и где-то подсознательно он об этом знает. Подсознательно, потому что его сознание в этот момент охвачено страхом и ненавистью: кто-то посмел усомниться в его иллюзиях! Он уже не обращает внимание на доводы, логику в суждениях оппонента, зачем? Главное: защитить свой хрупкий внутренний мирок. А лучшая защита — это нападение.

(Я не пытаюсь никого оскорбить: да, я сам нетерпим в отношении религии, но любых ее носителей я уважаю, равно как и остальных людей.)

4.

В течение всей жуткой человеческой истории люди терпели пытки, длительные тюремные заключения, муштру в армии, ужасы войны и боль ранений. (Человек в теории способен терпеть любую боль, за определенным пределом он просто теряет сознание.) Несовершеннолетних девушек насильно выдавали замуж за мерзких похотливых стариков: существовал такой обычай у большинства народов в прошлом (или не только в прошлом?), а они терпели долгие годы, не имея возможности уйти. А современный человек не может вытерпеть другой цвет кожи или сексуальную ориентацию совершенно посторонних людей, до которых ему и дела-то быть никакого не должно.

Да, я понимаю: нам не нравятся отличия. Мы не любим критику. Нас вымораживает, даже если кому-то не пришелся по сердцу наш любимый фильм, или кто-то не в восторге от нашей любимой актрисы или фигуристки. Человек нетерпим в силу своей природы. Ниже всего порог терпимости у пьяных — когда выключаются все тормозящие зоны мозга и животное внутри берет верх. Толерантность — надстройка, изобретенная цивилизацией в ходе очень долгой и тяжелой борьбы со средневековой моралью и традицией. Плюс каждый раз необходимо преодолевать внутреннее отвращение, гнев, весь бэкграунд. Но ты можешь ненавидеть про себя кого угодно, испытывать в ходе конфликта любой спектр эмоций, главное: это не должно проявляться во внешнем мире, никто не должен от этого пострадать.

5.

В последнее время нетерпимость к инакомыслию и даже любой другой «инаковости» стала мейнстримом внутренней политики. Для правительства любого государства очень важно унифицировать жителей до уровня однообразных ботов из компьютерных игр, желательно, одев в мундиры и выстроив по ранжиру. Затем их можно научить маршировать и отправить бодрой когортой на убой в очередной геополитической авантюре (они никогда не называют это войной, в лучшем случае — «антитеррористической операцией»). Разными людьми манипулировать и управлять гораздо тяжелей.

Отличие — это то, что делает нас уникальной личностью со всеми закидонами и тараканами в голове (вследствие индивидуального опыта), с иным набором генов, являющимся причиной особой внешности, не всегда вызывающей симпатию. Тем более важно выработать в себе способность терпеливо воспринимать другого человека, каким бы он ни был (ведь никто не идеален). Чем больше между нами различий — тем интересней общаться, узнавать других людей, соприкасаться с особенностями чужой культуры, каждый раз открывая для себя в мире что-то новое.

P.S. Если концовка показалась чересчур сопливой, вспомните единорога на радуге, и вам полегчает.

2015