Берегись! Тролль!

Далеко на севере, там, где не летают птицы, раскинулись пики "Седых бород". Края те суровы и жестоки по отношению к своим обитателям, а потому далеко не каждый отважиться там жить. Однако местные путешественники рассказывают, что иногда, когда им приходилось ночевать у подножья тамошних гор, с вершины оных раздавалось, так тихонечко, "Ых". Местные поговаривали, что это завывают духи старых волшебников, создавших сей ледяной край, ученые утверждали, что так воет ветер. Проходя через промерзлые пещеры, он изменяет свой звук с продолговатого "Фьююююх" на короткий "Ых" — говорили они. Но правда, как это обычно бывало, отличалась от представлений ученых-всезнаек и простых людей, веривших беспрекословно этим самым всезнайкам.

На самом же деле так завывали "Угрюмуты". Это такая местная разновидность троллей. В отличие от обычных троллей, живших в дремучих лесах или на болотах, "Угрюмуты" были чрезвычайно угрюмыми и апатичными троллями. Причиной тому служил холодный климат, с которым им приходилось сосуществовать, а также древние обычаи, заведенные самыми первыми троллями "Седых Бород".

Так, каждый день папа-тролль должен был брать в руки свою дубину и отправлялся на мороз разбивать большие "каменюки" на "камен" и "юки", чтобы под конец дня принести плоды своих трудов домой, в пещеру. Никто из "Угрюмутов" не понимал, зачем им это, но все считали, что чем больше у тебя "камен" или "юк"[1], тем более статным считается твое семейство.

Однако далеко не все "Угрюмуты" уважали старые традиции. Частенько бывало так, что один из членов семьи, мама или папа, не понимал смысла всего этого[2], а потому холодными зимними вечерами из промерзлых пещер "Седых бород" не редко можно было услышать "Ых-ых! Ых-ых-ых. Ых.". В переводе на человеческий эта фраза была бы переполнена словами, которым не место в приличной литературе, поэтому опуская скабрезные слова, скажем так: "Опять ты притащил домой свои эти "юки"! Вот зачем они тебе? У нас и так дома валяется много "камен". Зачем тебе эти "юки"?".

Отсюда конфликты в семье, а как результат трудное детство, которое в совокупности с холодным климатом делали из "Угрюмутов" тех, кем они и являются. Правда, волшебники и ученые, когда занялись вопросом причины их грустного настроения, почему-то пришли к выводу, что "Угрюмуты" излучают печальную ауру, которая нагоняет на всех окружающих жуткую тоску. Не знаю уж, с чего это они так решили, но факт быстро распространился среди населения севера и оброс множеством различных подробностей, большинство из которых не внушало доверия.

Но вернемся на "Седые бороды", где к своему завершающему этапу подходил очередной день. Папа-тролль улегся на свою кровать из "камен" и принялся, как обычно перед сном, пересчитывать своих деток. Для этого ему даже не надо было вставать с кровати, ведь каждый порядочный "Угрюмут" перед тем как отойти ко сну должен был издать полный грусти и печали "Ых", по поводу предстоящей работы. Но что это? Похоже, в очередной раз досчитав до сорока двух, папа-тролль обнаружил, что сорок третий тролль пропал.

Колёса возницы перебирались по ухабистой поверхности равнины, выстукивая один звук за другим. Везла за собой, все это нагромождение сундуков, склянок и прочей колдовской утвари, лошадь по кличке Кэри, а непосредственно в самой повозке спал Дремакус — странствующий волшебник, хотя сам он на эту тему нелюбил распространяться. Дело в том, что совсем недавно королевства севера решили ввести налог на магию, чтобы хоть как-то ограничить влияние колдунов в мире. Но, как это обычно бывает со всякими новыми законами, соблюдать их никто не хотел, а потому все продолжали колдовать себе в удовольствие, только в мешьших масштабах и вдали от лишней пары чужих глаз.

Стук колес о придорожные ямы сменился на более мерный — это означало, что повозка въезжает в город. Сознание волшебника, продолжавшего лежать в позе почившего орла, начинало готовиться к пробуждению. К слову, этому очень способствовали выкрики местных продавцов рыбы, которые были готовы на все, лишь бы заработать свой золотой. Но тут повозка остановилась, что окончательно заставило Дремакуса прийти в сознание.

Выплыв на поверхность из своей кучи хлама, он прозевал: Да? Что такое?

Перед ним стоял стражник, который легким движением руки вращал вверенный ему жезл — символ власти, который если задуматься делал много общего между его работой и профессией жреца, но сейчас не об этом.

— Я заметил в вашей повозке несколько колб, мистер. Вы что алхимик?

— Он самый — соврал Дремакус.

— В таком случае предъявите лицензию. Она же у вас имеется?

— Да. Конечно — произнес волшебник и вновь нырнул под груды своего хлама.

Он возился в своей повозке порядка пяти минут. Причем сопровождалось это на редкость странными звуками, которые было уже начинали беспокоить нашего стража порядка, как вдруг Дремакус вынырнул. В руках у него была кошка, которую он тут же поспешил выпустить на волю.

— Понимаете офицер. Дело обстоит так, что кажется я потерял ее по дорге сюда.

— Хорошо. Тогда как еще вы можете подтвердить, что являетесь алхимиком? — совершенно не двусмысленно произнес стражник.

— А-а-а, кажется у меня завалялось что-то такое в заднем кармане — произнес с улыбкой волшебник. После чего достал из-за спины кожаный мешочек полный золотых и серебряных монет.

Оглянувшись по сторонам, стражник выхватил его из рук.

— В таком случае, желаю удачного пути, мистер.

Они обменялись кивками, после чего Дремакус запрыгнул в возницу и продолжил путешествие. Стражник же наблюдал за подозрительным алхимиком до тех пор, пока его повозка не скрылась из виду.

Решив пересчитать монеты, страж зашел за угол, достал мешочек, и дернул за, связывающий его шнурок. Как вдруг то, что он держал в руках начало менять форму. Сначала все выглядело так, словно кто-то вылил "это" из ведра, потом "это" приняло очертания кучи слизней и под конец, видимо решив кем или чем "это" хочет быть, оно приняло форму гуся, который тут же укусил нашего стражника в нос.

Тем временем Дремакус, наблюдавший за происходящим при помощи магии, хохотал себе под нос, от чего даже чуть не вывалился из повозки, но сумел вовремя сдержать себя.