Даниель совершенно не чувствовал собственного тела, но неведомая сила необоримо влекла его вдоль тропинки, плутающей меж стволов вековых сосен, уходящих, как казалось, в самое небо.
Непонимание происходящего быстро перерастало в необузданный страх и панику.
Неожиданно густой туман начал опускаться на землю, поглощая каждое дерево, каждую веточку, каждый миллиметр пространства, словно только что проснувшийся от ужасного голода невидимый дикий зверь.
Единожды возникнув, невыразимое ощущение неизбежности больше не оставляло: накатывало и накатывало мерцающими туманными волнами, раз за разом смывая частичку самого Даниеля.
Когда же, наконец, дорога начала проясняться, а лес поредел, открывая вид на полуразрушенную ограду старого кладбища, ужасная в своей простоте и очевидности мысль мелькнула в его меркнущем сознании: «Я умер», — и свет погас.
