Убежище

Пролог

Пролог

— С вас двадцать пять кредитов, — бесцветным синтетическим голосом произнес продуктовый терминал «Восторг».

Такие терминалы на Филине были в каждом квартале. Уход за ними был почти не нужен, а металл из которого их собирали, отличался невероятной легкостью и прочностью. «Восторг» был живым воплощением понятия «дешево и сердито», поскольку был собран из космического мусора, выловленного с помощью магнитных гарпунов и переработан прямо на планете.

В помещении, где располагались терминалы, было как всегда пустынно, горел тусклый свет едва освещающий его и прятавший от глаз обывателей незримых охранников в виде двух турелей, вмонтированных в потолок помещения и жаждущих изрешетить глупых мародеров транквилизаторами или резиновыми пулями. Когда-то давно программа была куда кровожадней, но после череды случайных смертей, власти Пенты отказались от летального оружия, предпочтя дешевый аналог в виде не летальных резиновых пуль и сильного снотворного. Покупатель — женщина невысокого роста, одетая в лоскутное пальто видавшее и лучшие времена, торопливо запихнула деньги в щель купюроприемника и получив пакетик сухого пайка вышла на улицу.

В вечернее время улицы пятого района становились злачными, со всех щелей на улицу выползали спящие в дневное время суток твари. Иначе как тварями их назвать было нельзя: грабители, прибывшие на планету во время третьего гуманитарного полета с беженцами из соседней звездной системы, дезертиры, сбежавшие из адского котла войны и теперь ищущие себя на руинах старого мира, мародеры которым военное положение было только на руку и которые упивались вседозволенностью образовавшейся из-за войны. Но среди вакханалии грабежей и безумства жили и обычные люди, желающие только одного — выжить. И их было большинство.

Пятый район был обычным «гетто» для тех, кому не посчастливилось родиться в иных мирах или секторах разумного космоса, но это не мешало местным пытаться жить нормальной, полноценной жизнью. Днем они спокойно ходили на работу, встречались с друзьями, ходили в кино, продолжали жить так, как могли и умели. Вечером, когда на город опускались сумерки, прятались по домам закрывая окна и двери на замок, а ложась спать, надеялись, что ночью ничего плохого не случится. В этом сумбурном и глупом аду даже рождались дети. Люди — странные существа, умеют адоптироваться везде и всюду, и как бы плохо не было, надеются и верят в лучшее. И для разумного космоса понятие человек не просто привязка к определенному виду. Уже нет. Человек давно стал синонимом борьбы, непоколебимости духа и выживаемости.

Однажды известный журналист Артур Морлок, из космического вестника Конгломерата, назвал Филин «Планетой отбросов», сетуя на контингент живущий на ней. И он был прав, но только отчасти. Просто в пылу мрачных новостей и глупых заголовков с Филина никто не хотел замечать тех, кто пытался просто жить и выживать. Их голоса были не важны, их тихую мелодию поглотил рев разоблачении, грабежей, убийств, даже изнасиловании, которые произошли не на Филине. Нужды большинства планет, жаждущих кричащих заголовков, интриг и безумств, перевесили потребности меньшинства разумных людей с Филина, желающих лишь спокойствия. Для всех обитателей разумного космоса Филин стал «Планетой отбросов», а Артур Морлок, благодаря своей неординарной фантазии, занял место штатного журналиста и вел колонку новостей с «той планеты». Из-под его пера вышла статья « «Планета Отбросов» или как Конгломерат спонсирует безумства отсталых «миров» ». В статье во всех красках и со всеми подробностями Артур рассказал о двадцати процентах всех преступлении, убийств, изнасилований, исчезновении и прочих темных дел в «земной империи».

Стоя у двери и озираясь по сторонам, девушка быстро засунула пакетик во внутренний карман самодельного пальто, натянула на лицо шарф-маску, на голову капюшон и двинулась в сторону от магазина. На улице между тем собирался дождь. Серые грозовые тучи медленно начали закрывать чистое, синее небо. Для Филина гроза была редкостью, особенно в середине осени. У окон магазина, между тем, уже собралась небольшая толпа личностей, для которых война и военное положение были раем, а увидев девушку вышедшую из его недр, медленно пошли за ней.

У небольшого магазинчика, витрина которого была закрыта тяжелыми листами металла, сидел на коленях и просил милостыню старый робот-помощник. Его серия, Carry-L5, уже давно вышла из использования, но на Филине их адоптировали под нужны большинства. Некоторые модели, как правило это были версии мужского пола, были перепрограммированы и направлены на тяжелую и грязную работу в шахты, заводы, а модели женского пола — на работу в кофе и рестораны. На бумаге все было так, но на деле травмированных андроидов списывали по причине устарелости ПО и критической поломке. Получали деньги по страховке, а потом перепродавали частным лицам за копейки, которые после этого отправляли их просить милостыню или работать в борделях для особо извращенных лиц. Пройдя мимо андроида, у которого была выломана правая рука, а из разлома торчала искрящаяся проводка, девушка не глядя в его сторону кинула бедняге пять кредитов.

— Благодарю, — синтетический голос андроида прозвучал так печально, будто его программа прекрасно понимала всю трагичность положения своего носителя.

— Не стоит, — голос девушки в пальто прозвучал холодно и равнодушно, словно бы его автор уже давно потерял всю свою человечность и теперь излагал лишь сухие факты, лишенные всяческих эмоций.

Она пошла дальше по дороге, не оглядываясь назад. Ее незамысловатый план должен был сработать, они должны были клюнуть на дешевую наживку. И они клюнули. Спустя всего десять шагов послышался хруст металла и пластика, затем едва уловимый вопль синтетического сознания и тишина…. Полупустая улица опустела, а до сего прохладная и влажная погода стала ощущаться тяжелей и болезненней. В ее сердце что-то кольнуло, дыхание участилось. Еще мгновение и она начала бы задыхаться, но не смогла, в мозгу что-то щелкнуло, отрезвило девушку и переключило ее измученное сознание. Она не чувствовала запаха, труп робота был уже слишком далеко от нее и с каждым шагом он становился все дальше, но она ощущала его всеми фибрами своего существа — запах масла и синтетической крови. Самое мерзкое, что есть в этом мире, это запах пластика и синтетической крови. На ее веку случалось многое. И смерть родных, и гибель близких, и убийства по ее вине — от ее рук. Впервые девушка в лоскутном пальто убила в десять лет. Ее жертвой стала большая, жирная крыса, посягнувшая на припасы ее семьи. Точечный удар по голове перочинным ножом отправил наглое существо на тот свет, а девочке принес питательный ужин. Она не помнила всех деталей своей маленькой охоты, только удар и мертвое тельце животного…, а потом она убила Кэрри-L5… .

Ее спокойный до сего шаг ускорился, воспоминания стали слишком реальными, мрачное прошлое начало засасывать ее и девушка сделала то, что умела лучше всего — она побежала. За ней увязалось несколько человек только что убивших робота и теперь побег превратился в гонку на выживание. Центральная улица исчезла, помещение с продуктовыми аппаратами осталось где-то там, далеко позади. Она истерично бежала, вбивая свой каждый шаг в рыхлую из-за моросящего дождя землю так, что на ней оставались глубокие, четкие следы. Преследователи не отставали, им, детям анархии и войны, был жизненно необходим ее паёк. Не потому что они голодали, нет. Просто потому, что они этого хотели и могли получить.

Боковые улочки пятого района, узкие и грязные, провонявшие зловонием мертвых полуразложившихся тел, вывели ее на площадь Мира. Она (площадь) была своеобразным символом былого величия Филина: огромная, прекрасная своими размерами и мозаикой, твердящей когда-то, что все будет хорошо, сейчас представляла из себя жалкую пародию. От мозаики не осталось и следа, а по середине площади красовалась огромная, зияющая дыра, уходящая на несколько метров вниз. Несколько лет назад на площади начали собираться бездомные. Им казалось, что такое большое пространство убережет их от смерти, им казалось, что сбившись в кучу, создав своеобразную коммуну, они будут в безопасности. Они ошибались, их маленькая коммуна исчезла так же быстро, как и зародилась. Однажды ночью кто-то кинул в сторону обосновавшихся «коктейль Молотова», превратив полсотни людей в живой факел. Даже сейчас, по прошествии стольких лет, на площади ощущался запах горелой плоти. Она просто пропиталась им и даже демонтаж места, где сгорели люди не сколько не помог делу. Площадь Мира теперь называлась так разве что только ради иронии, поскольку миром здесь и не пахло.

Обогнув площадь по касательной, прячась в тени зданий и избегая редкого света тусклых фонарей едва справляющихся с работой, девушка в лоскутном пальто оказалась у заброшенного рынка. В пятом районе почти все было заброшенным. Магазины работали только на центральной улице и вокруг нее, поэтому чем дальше человек продвигался вглубь района, тем сильнее понимал насколько мрачным был этот район. Девушка в пальто знала это как никто другой.

Тут, возле старого заброшенного рынка, где когда-то давно кипела вовсю жизнь, теперь орудовали твари куда опасней и злей, чем в центре. Те, кому не посчастливилось родиться в эпоху «Красной» экспансии, те, от которых все открестились, и те, кого боялись и хотели уничтожить. В самом начале войны на Филин были завезены мирные жители с планеты Ахилла и Силис — арахны и красные. Инициатором этого процесса был Конгломерат, жаждущий скорейшего завершения войны и мирно урегулирования конфликта. Но местным властям было плевать как на беженцев, так и на желание Конгломерата. Прошедших через ад беженцев, арахнов и красных, поселили на территории пустующего рынка в один лагерь. Заклятые враги как не старались, но не смогли ужиться на территории рынка и как итог — началась маленькая, локальная война, переросшая в побоище. Многие его не пережили, а те, кому посчастливилось уцелеть, превратились в безжалостных монстров блюстящих покой мертвых товарищей. Таких было около дюжины с каждой стороны. Они показывались очень редко, поэтому со временем стали городской легендой. Но девушка в лоскутном пальто верила в эту легенду и знала, что один из дюжины обитал на руинах лагеря для беженцев. По информации девушки он принадлежал к расе Арахнидов и был стар. На этом ее знания заканчивались и начинались домыслы: по одним — старый паук поедал девственниц и поклонялся темным богам, по другим — убивал пьяниц и убийц, случайно забредших на его территорию. Покупательница верила больше во вторую версию, поэтому услышав тяжелые шаги преследователей, без раздумий перепрыгнула через забор ведущий на рынок и скрылась в его недрах. Дождь между тем медленно превратился в ливень, где-то вдалеке рассекла небо яркая фиолетовая молния, а затем грянул гром.

В недрах рынка было пустынно, по крышам, покрытым шифером палаток в спешке переделанных под дома для беженцев, стучал безжалостный дождь. Обвалившиеся и прогнившие дома пугающе искажались мрачными тенями, играющими на страхах случайных прохожих. Девушка в лоскутном пальто не боялась, она скорее опасалась того, что ее преследователи не пойдут за ней, останутся где-то там, за пределами рынка, выжидая подходящего момента, чтобы поймать и отобрать ее драгоценную еду. Но опасения исчезли, когда вдалеке послышался металлический треск проволоки, а за ним тяжелое падение. Идя медленным и аккуратным шагом по рядам, служившим беженцам улочками их миниатюрного города, девушка в лоскутном пальто печально вздыхала, понимая что у каждого из домов ее окружающих была своя маленькая и очень печальная история. В одном кого-то зарезали, в другом застрелили в пьяной драке, в третьем возможно просто линчевали, когда конфликт из тихого противостояния перерос в настоящую войну. Время от времени она останавливалась, вслушиваясь в шум дождя и пытаясь понять идут за ней или нет. За ней шли. Медленно, так же, как и она, таясь в тени. Дома менялись, как и в самом городе, чем ближе она подходила к сердцу рынка, тем целее они были. Дойдя до миниатюрной площади девушка растерянно остановилась и стала наблюдать. Там, в свете портативного фонаря-шара, сидя на парапете фонтана, под ливнем, чего-то ждал мужчина. Одет он был в черное пальто с белыми вставками в области груди, плеч и рукавов. На голову был накинут глубокий капюшон, почти полностью скрывающий его лицо, на лицо же был надет обычный военный респиратор с фильтром кислорода. На ногах были надеты строгие, но довольно свободные военные брюки такого же цвета, как и пальто, а обрамляло все это пара военных сапог-берц, в которые были заправлены брюки. Незнакомец посмотрел на часы и тяжело вздохнул. Рядом с ним на парапете лежал бластер, взведенный и выставленный в боевой режим. Модель оружия девушка даже узнала, это было модернизированное «Жало» — профессиональное оружие Конгломерата, их выдавали офицерам на полевых заданиях.

— Эх, — поежился мужчина, — видимо придется идти на жертвы.

С этими словами незнакомец достал из внутреннего кармана небольшой ножик и резким, профессиональным движением порезал ладонь. Струйки теплой, живой крови, медленно начали течь по руке. Перемешиваясь с каплями дождя они падали на землю. Незнакомец сделал идеальный надрез, рана была неглубокой, но достаточной, чтобы кровь лилась в нужных ему пропорциях. Долго ждать не пришлось, прыгая по крышам домов как по батуту, на запах свежей крови явился он, старый арахнид, закаленный в боях воин. Тот, кто поклялся защищать место, где пали его братья и сестры. Он был высоким, больше трех метров в высоту, длинные лапки были деформированы долгими и затяжными боями в молодости. Окрас у него был серый, на небольшом брюшке красовался едва уловимый рисунок креста.

— Значит ты — крестовик, — удивленно заметил незнакомец, — просто мне говорили, что ты — элита, принадлежащая к виду, находящемуся на грани истребления. А ты всего-то чертов крестовик, честно, я разочарован!

Паук злобно заскрипел на родном наречие, языке, который до сих пор оставался загадкой для большинства разумного космоса. Пауки были теми единственными разумными обитателями космоса, процесс эволюции которых максимально отличался от остальных. Даже у «красных» скелет больше походил на человеческий, хотя они были прямыми потомками муравьев с Омеги.

— Ой не надо мне тут, — расправляя плащ и обнажая невзначай рукоять небольшого клинка и еще один бластер висевший у мужчины на поясе, парировал незнакомец, — все вы так говорите. Но ты убийца! Ты не бежал от войны, ты просто прилетел сюда и продолжил свое гиблое дело.

Паук вспыхнул яростью, все его четыре пары глаз загорелись ярким пламенем ненависти к наглому человечишке. Он спрыгнул с крыши здания, на которой до сего находился и теперь был всего в тридцати шагах от своего противника. После приземления крестовик резко встал в боевую позицию, готовясь разорвать своего оппонента на части, изо рта у арахнида текла серо-зеленная жидкость — паук был ядовит и готов использовать яд по назначению.

— Стоять! — завопил незнакомец и резко достал из кармана пульт дистанционного управления. — Пока ты не сделал глупостей, предлагаю тебе сдаться. В тюрьме трехразовое питание, при этом систематизированное, тебе не придется жить от жертвы к жертве.

Паук не послушался, прыжок был размашистым, тяжелым и длинным.

— Почему так всегда происходит? — вопрос был риторическим, незнакомец в одно движение выхватил из кобуры бластер и всадил в летящее тело по меньшей мере двадцать зарядов чистой энергии. Паук упал.

— Мне жаль…? — делая контрольный в голову не уверено произнес незнакомец. После убийства крестовика он быстро обработал антисептиком свою рану, заклеил ее несколькими лейкопластырями, после чего забинтовав собрал вещи и спокойным шагом направился в сторону тупика.

— Дело сделано, — остановившись на мгновение и ответив на телефонный звонок профессиональным, лишенным хоть каких-то эмоции, голосом ответил незнакомец, — этот был самым ленивым из всей дюжины. Толком даже не сопротивлялся, только прыгнул и… погиб.

Бой был окончен. Городскую легенду сожрали всего за несколько минут сражения. Кем бы не был незнакомец, он был куда опасней всех тех, с кем девушке в лоскутном пальто приходилось сталкиваться. Подождав достаточно времени, чтобы окончательно убедиться в том, что конгломератовец ушел, она перебежками добралась до тела поверженного арахнида. Из его дырявого тела, помимо вывалившихся кишок, вытекала синевато-зеленая жидкость некогда служившая монстру аналогом крови, глаза закатились, а огромные конечности монстра пробивали конвульсии. Он был мертв, дыра в голове была этому свидетелем.

Девушка в лоскутном пальто стояла под дождем и смотрела на огромное, по сравнению со своим, тело монстра. Ей не было его жалко, но странная тяжесть опять посилилась в теле, она хотела хоть что-то сделать для мертвой городской легенды, но единственное что она сделала — потеряла бдительность. Преследователи тихонько подкрались к ней сзади и схватив, уволокли в темные переулки старого рынка.