Стеклянное Рождество. Часть 2. Восхождение Звезды

Где-то на Рубеже меж Гранями. Время года не определено.

Здесь почти всегда звенел долгий, тягучий звук, словно где-то далеко дёрнули огромную металлическую струну. Воздух над бесконечной равниной, поросшей жёлтой пожухшей травой, был наполнен буроватой взвесью, будто этот самый воздух заменил густой, наваристый бульон. Дышалось тяжело — через раз. Впрочем, кажется, тем, кто вёл беседу, это не мешало.

— Я надеюсь, то, что должно было быть завершено и начато, пребывает в нужном состоянии, — первым заговорил невысокий узкоплечий юноша в серой куртке с наглухо надвинутым капюшоном. Он сидел прямо на земле, перебирая камушки с высеченными на них древними рунами. Изображения плыли, не желая складываться во что-то определённое. Его собеседник, не изменившийся с момента памятной беседы, кивнул.

— Воистину ваши слова преисполнены проницательностью, Пограничник, — произнёс он.

Юноша поморщился.

— Ты всё так же не можешь обойтись без личных обращений, — полупрезрительно заметил он. — Слишком любишь овеществлять того, с кем говоришь. Впрочем, это безразлично. Ты нашёл необходимое обращение — надеюсь, теперь ты успокоишься. Вы смогли разработать оружие?

Губы собеседника тронула улыбка.

— Лучше. Мы нашли формулу оружия.

— Что заставляет тебя думать, будто это «лучше»? — процедила фигура в капюшоне, и улыбка мужчины померкла. — Впрочем, — капюшон приподнялся, бледный свет очертил острый подбородок и тонкие губы, сложившиеся в ядовитую усмешку, — я понял ход твоих мыслей. Так действительно может быть лучше, если события пойдут отличным от наших планов путём. Полагаю, прототип ещё не создан?

— Нет, но мы со всей поспешностью…

— Не стоит. Проведите полное исследование формулы. Поспешность в данном случае будет хуже промедления. Опять же, близится Рождество, а значит, у тебя и твоих… людей будет, чем заняться. Ты выполнил мои требования, и я доволен. Год лишь клонится к завершению, а вы готовы начать вторую фазу.

— И теперь вы требуете не торопиться? — в голосе мужчины не было ни грана раздражения, лишь учтивость и готовность действовать так, как будет сказано.

— Именно. Перепроверьте исходные данные. Соберите весь необходимый материал. А после этого — запускайте вторую фазу. Я полагаю, времени до января будет вполне достаточно.

— Воистину ваша мудрость несравненна, — поклонился собеседник юноши. — Этого времени хватит и для того, чтобы ненужные данные не…

— Избавь меня от бюрократии и подробностей твоей игры в мире, — отмахнулся тот, явно не желая выслушивать нечто ему неинтересное. — Оставь носитель с результатами и убирайся.

Мужчина низко поклонился, излучая гордость и достоинство, невзирая на пренебрежительный тон юноши. Затем положил на землю пластиковую папку без надписей и исчез, сделав шаг назад.

Бледные тонкие пальцы с обкусанными ногтями медленно извлекли из папки листки бумаги, перебрали их, подобно пауку, пеленающему добычу. Каждая прочитанная строчка истаивала и будто сгорала под внимательным взглядом холодных серых глаз. Когда данные кончились, а радужки читавшего начали приобретать бледно-зелёный цвет, их обладатель посмотрел в мутно-белёсое небо и улыбнулся. На этот раз с предвкушением.

— Скоро, — прошептали его губы. — Скоро мы начнём играть по-настоящему.

***

Токио. Первое декабря 2014 года. Корпорация «Сейрю».

…тот, что лишён отца, обретёт силу свою в грёзах и станет их повелителем…

Тонкое острое металлическое перо скользило по привычным и уже расшифрованным строкам Пророчества, отмечая нужные места и изредка выставляя пометки об уже случившемся.В приёмной послышался шум. Там некто трубным голосом возвещал о прибытии «лучшего в мире археолога».

Белый Лис улыбнулся.

…Ночи дитя, что алчет лишь крови, след даст к новому рассвету…

… трое в тенях, что лишь тень тени, станут тенью служения прежней богине…

Створки дверей тёмного металла содрогнулись. Нетерпеливая рука торопила их, не желая ждать, пока сбалансированный механизм раздвинет их с должным уважением к хозяину помещения.

Перо продолжило свой путь, делая последние необходимые пометки.

Дважды предательство, что не станет предательством, откроет дорогу…

— Я не понял! — голос новоприбывшего заполнил всё пространство разом, без остатка. Казалось, даже занавеси у стен и бледное пламя жаровен — да что там, электрический свет сделанных под старину фонарей! — содрогнулись от этого звука. — Я лечу сюда, как будто у меня под плащом не только пропеллер, а ещё и триста огненных йотунов в придачу… — гость сделал паузу, — помноженных на трижды три несчастья, — добавил, будто в некотором сомнении и продолжил: — А этот белохвостый сидит и что-то корябает на своих листочках! Будто к нему явился не лучший в мире пилот, археолог и теперь знаток фольклора родины своей, а проверка из министерства. Добрых дел.

Хозяин кабинета отложил перо, поднялся со своего места и, обогнув стол, с распростёртыми объятьями направился к гостю.

— Радость моя от встречи с тобой, Эрик, подобна лишь бамбуку, — в голосе Белого Лиса струилась и переливалась всеми цветами радуги теплота, смешанная с иронией. — Как могу я, скромный бумагомарака, сравниться с лучшим из воинов и учёных Швеции, Норвегии и сопредельных стран? Разреши же припасть к твоим ногам и омыть их после столь долгого и многотрудного пути.

— Переигрываешь, — с явным удовольствием высказался Эрик Карлссон, обнимая друга. — Вижу: не настолько ты погрузился в свой восток, чтобы пропитаться до мозга костей. Но речь хороша, не спорю. В твоих покоях водится пиво? — тут же озабоченно спросил он, размыкая руки и принюхиваясь. — И чем у тебя тут так пахнет?

— Чёрная сосна, сандал и кое-какие травы, — отозвался Белый Лис, жестом указывая гостю на роскошное кресло, готовое принять на себя весь вес Эрика. — Что касается пива — я распорядился. Скоро принесут твоё любимое, вишнёвое. Как ты? — после некоторой паузы осведомился он. — Наши разговоры в последнее время…

— Были короткими и по делу, — хмыкнул Эрик, умащиваясь на предложенном сидении. — Я-то нормально. А вот ты… ты меняешься, друг мой. И по разговору, и вообще.

— Надеюсь, в лучшую сторону? — с иронией спросил хозяин кабинета, вновь занимая надлежащее ему место за столом.

— И в лучшую тоже, — Эрик покачал головой, но развивать тему не стал. — Ещё успеем наговориться. Я так понимаю, ты меня не на пару часов вызвал. Так что давай сначала всё-таки о насущном.

— Как скажешь, — легко откликнулся Белый Лис и протянул через стол исчерканные листы. — Ты видел это в первозданном, так сказать, варианте, теперь здесь есть необходимые пометки и расшифровка.

Некоторое время Эрик, нахмурив лоб, вчитывался в строчки. С каждой минутой морщина меж его бровей всё больше разглаживалась, а сами брови неудержимо лезли на лоб. В процессе чтения изумление его достигло таких пределов, что он даже не обратил внимания на симпатичную японку, поставившую перед ним кувшин с пивом. Равно как и на само пиво. Белый Лис успел накрыть кувшин заклятьем охлаждения, спросить себе саке, дождаться его и выпить первую чарку, прежде чем Карлссон поднял взгляд от листков.

— И это вот всё… на три года вперёд… — пробормотал он.

— И дальше, дружище, — кивнул Белый Лис. — Здесь всё. Становление малого в роли Эмиссара. Моё возвышение как якудза. Нынешние ученики Фила. Всё.

— И та, что знает далеко не всё, о чём молчит, — протянул Эрик задумчиво. — Значит, с самого начала.

— Многое, друг мой. Многое, но, как верно выразилась моя жена в своём предсказании, «далеко не всё». Всё остальное надлежит делать нам.

— Ты — Нам, тебе и делать, — скаламбурил Карлссон, благо разговор вёлся по-русски. Его собеседник покачал головой. Серебристый зверь на повязке сделал очередное па в желтоватом свете.

— Да, меня звали Нам. Сейчас меня зовут Белый Лис. Эта задачка Наму, пожалуй, не по плечу…

— Хватит гнать, — оборвал его Эрик, наливая себе пива, отхлёбывая и откидываясь на спинку кресла. — Вечная ваша рефлексия, Братство. Выбрал маску — ну и отлично. Она тебе помогает — шикарно. Научился чему-то новому — блистательно. Только не забывай о том, кто ты, — он внезапно подался вперёд, через стол, обдав хозяина кабинета сложным запахом хмеля, вишни, сырой земли и машинного масла. — Ты мой друг. Нам. Старший в Братстве. И будет на этом.

Он отодвинулся и принялся дальше смаковать пиво. Белый Лис улыбнулся.

— Спасибо, — сказал он, — что не забываешь.

— И не даю тебе, заметь, — ухмыльнулся Эрик. — А то бывает с вами, сложными личностями… Ты говорил, что нашёл врата.

— Лучше, — на губах Лиса заиграла ответная ухмылка. — Я, а точнее мои люди, нашли путь к ним. И поэтому ты будешь нужен здесь, а потом в Китае, как нигде. Мы переходим ко второй части Пророчества, дружище. К той, где звучат слова «Игра начнётся в Рождество…».

***

Нью-Йорк. Первое декабря 2014 года. Аэропорт Джона Кеннеди.

Аэропорт. Постоялый двор двадцать первого века. Множество людей, снующих туда и сюда. Суетящихся, снедаемых страстями, желаниями, мелкими целями. Электронный женский голос вещает что-то на английском, немецком и прочих языках. Толпы встречающих. Толпы провожающих.

То, что именно этому аэропорту было присвоено имя безвременно погибшего президента США, так и не ставшего резидентом Агентства, придавало прибытию Нуарейн ни с чем не сравнимый привкус. «Поддержка на местности» — Джон Генри Холлидей — должна была прибыть совсем иным рейсом, несколько часов спустя. Нуарейн улыбнулась и чуть поправила причёску, разглядев среди движущихся масс простую чёрно-белую табличку «Агентство».

Неуверенность и колебания? Пусть будет, но немного. Воистину этот город, этот филиал и его правила внове для меня. Но не допустить и мысли о том, что на меня можно давить. Судя по фону, меня встречает не кто-нибудь, а Сам. Глава филиала. Господин Кшатрий соизволил прибыть лично. Самое время применить на практике всё, чему я успела научиться.

Нуарейн не было нужды прокручивать в голове строчки из личного дела главы филиала Агентства в Нью-Йорке. Она училась полагаться на интуицию и впитанную до мозга костей легенду.

И импровизация. Не забывать про неё. Если меня встречает он, значит, информация как-то просочилась. Что ж. Удивить — победить, так?

Нуарейн лёгким шагом сократила дистанцию с встречающим настолько, чтобы сделалось ясно: она приближается к нему и только к нему. Затем незаметным движением сотворила свою вуаль, присоединяясь к защите мужчины с табличкой, и поклонилась.

— Мистер Кшатрий, я полагаю?

— Просто Кшатрий, госпожа, — отозвался тот низким, звучным баритоном. — А вы, сколь я понимаю, Нуарейн, госпожа проверяющая от центрального офиса, — он поклонился на старо-европейский манер, протягивая руку.

— Пока что мой статус таков, — с лёгкой улыбкой отозвалась она, подавая в ответ руку для поцелуя. — Но по результатам проверки он может измениться.

— Вот как? — удивление Кшатрия было тщательно дозировано. Но Нуарейн услышала в нём то, что ей было нужно в первую очередь. Естественность.

Ты сможешь сколько угодно делать запросы в Центральный офис. Там всё равно никто ничего не знает. Статус моих возможностей стал расплывчатым с самого начала. Хорошо.

— Именно так. — Улыбка не обязывает ни к чему, особенно если поддерживать её достаточно долго. И попытаться сделать искренней и рассеянной. Этим «госпожа проверяющая» овладела в достаточной степени. Ещё в курилке Первого отдела. — Мне обещали, что ваши условия обитания сотрудников моего ранга должны меня поразить, особенно в сравнении с Россией, — добавила она с ноткой лёгкого предвкушения. — Надеюсь, меня не обманули?

Чуть-чуть игривости. Не во взгляде, а то он может решить меня обаять. Нет, это игра. Интересная для обоих. Я знаю, кто ты, — ты не знаешь, кто я. Попробуй, раскуси.

Кшатрий ожидаемо расцвёл. Может быть, даже слишком ожидаемо.

— Госпожа Нуарейн, вас не обманули. Вы предпочитаете жить непосредственно в офисе, или, быть может, вам по вкусу гостиницы, подвластные нам? Здесь, в Нью-Йорке, сходятся пути разных рас и обычаев, и мы можем предложить…

— Благодарю вас, проживания при филиале мне будет вполне достаточно, — прервала его «проверяющая». Немного наглости не помешает. Мытари в моём Королевстве вели себя именно так. Я помню. И смягчить наглость вежливостью… — Простите, я только завершила перелёт, и мои манеры могут быть далеки от совершенства… Не обращайте внимания, просто желание очутиться в тёплом помещении с ванной сейчас занимает меня чуть больше изысков современных отелей. Потом, мне говорили, что у вас есть бассейн на крыше. Это правда?

— Воистину, госпожа. И нет смысла извиняться. Я достаточно времени провёл в пути на различных средствах, чтобы полностью понимать вас. Идёмте же. Надеюсь, вы будете удовлетворены всем, что мы сможем вам предложить.

Нуарейн шла рука об руку с Кшатрием среди расступающихся перед ними людей. Она думала о том, что паранойя, воспитанная в ней годами правления, а позже поддержанная центральным филиалом, с вечными недоговорками в старшем составе, продолжает цвести.

Он не доверяет мне, а я — ему. С первой встречи. Такими должны быть «проверки» в этом мире? Надо будет почитать подробнее, наверняка должна быть необходимая литература на эту тему. В любом случае ясно одно: я начала игру с ним и его филиалом. Какую и с какими результатом — покажет время. Но игра началась. И мне это… нравится? Да. Абсолютно точно — да.

***

Санкт-Петербург. Первое декабря 2014 года. Центральный офис Агентства «Альтаир». Вечер.

Лоренс лежал на больничной койке и смотрел в потолок. Ему было больно. Болели раны и переломы, полученные в поединке с Воином. Болела гордость, потому что этот поединок он не мог выиграть априори. Но сильнее всего болели укусы совести. Как жестокая любовница, она вгрызалась ему в душу всё глубже, оставляя багровые следы белоснежных зубов.

Лоренс любил жёстких женщин. Ещё он любил жёсткий секс, выпивку, крепкий табак и подчинение других себе. А кроме того, он любил жить. Сын хирурга, умершего от пристрастия к почти дармовым наркотикам, он унаследовал от отца приверженность ко всему, что кружит голову, и умение скрывать свои пороки. Это работало раньше. До Агентства. Красивое лицо и высшее образование дали ему положение в обществе подонков. Умелые пальцы, сила рук и обходительность поддержали оное. Высшее образование и книги, за которые его отец успел заплатить, прежде чем стал окончательным чудовищем, укрепили его. Шулер, бабник и забияка Лоренс — тогда ещё Алексей Радов — с вящим успехом прожигал свою жизнь с шестнадцати до двадцати пяти, пока в одном из казино не попробовал кокаин. С того момента все деньги и чаяния его сосредоточились на проклятом белом порошке. Но нет, он не бросил занятия джиу-джитсу и свою любимую стрельбу. Он спасался в них, пока не стало ясно: наркотический угар захватывает его всё больше. И Лоренс бросился в него, как бросаются в объятья нелюбимой, но желанной женщины. Его путь был отмечен кровью, наркотиками, алкоголем, сомнительным сделками и ещё более сомнительными связями, пока не стало ясно: всё. Дальше пути нет. Он потерял всё. И в этот момент в дешёвом финском мотеле его нашёл вербовщик Агентства…

Лоренс поворочался, чуть удобнее пристраивая сломанную в двух местах руку. Ему не было стыдно за это прошлое. Его он давно переварил и отпустил, как мутный сон. Нет. Совесть кусала его не за это.

Я их предал. Стоило появиться слабине в Воине — единственном, кого я посчитал отцовской фигурой, — а это так, нам читали психологию, пусть и кратким курсом… Так вот, стоило ему поддаться своей боли и слабости, и я сорвался. Опять. Так же, как и тогда. Кокаин, власть и женщины. И выпивка. И кровь. Мой вербовщик ошибся. Они излечили меня от одной зависимости, но я не избавился от остальных. Я слаб. А боец Второго отдела не может себе этого позволить. Он не убил меня. Почему? Что он разглядел во мне? Воин, будь ты проклят, хоть демону проклятья не впервой, почем ты оставил меня жить?

Дверь в палату распахнулась. Лоренс нехотя скосил глаза. Облик тех, кто перешагнул порог его временного обиталища, заставил его собраться и принять хотя бы некоторое подобие положения «смирно» полулёжа. Воин — а одним из явившихся был именно он — хмыкнул, сделал знак «вольно» и повернулся к своей спутнице.

— Вот стоило дать дурню… хм. В общем, вложить ума, куда следует, и сразу начинается уважение и почитание, — с иронией произнёс он. — Жрица, ты уверена, что тебе оно надо?

Стоявшая рядом с ним глава Первого отдела повела плечом, наклонила голову, будто к чему-то прислушиваясь, а потом твёрдо кивнула.

— Уверена, дорогой коллега, — твёрдо сказала она. — И потом, мы вместе испрашивали позволения у Его Высочества. Ты дал свои выкладки, я — свои. У мальчика есть потенциал.

— У мальчика пока что есть только гонор, куча скелетов в прошлом и чувство вины в настоящем, — фыркнул демон. — Впрочем, от последнего я сейчас его отчасти избавлю. Лоренс!

— Так точно, — оперативник инстинктивно попытался вытянуть руки по швам и зашипел от боли.

— Вот-вот, — одобрительно усмехнулся Воин. — Это твой урок, который ты не забудешь ещё долго. И не надейся, исцелять тебя в срочном порядке не будут. Скорее наоборот… Но! Ты искупил то, что сделал, — взгляд главы Второго отдела сделался серьёзен, — но не свои помыслы и не то, что у тебя в душе. Так?

— Так… точно, — сквозь зубы отозвался Лоренс. — И я хочу сказать, что…

— Ты пока помолчи, — оборвал его Воин. — К тебе есть предложение. Оно не от меня, а вот от неё, — он самым непочтительным образом ткнул пальцем в сторону Жрицы. — Откажешься — перевод в новобранцы. Со всеми вытекающими. Не доходит через голову — дойдёт через задницу. Согласишься… впрочем, тут я забегаю вперёд. Жрица, он весь твой.

С этими словами, демон развернулся на пятках и вышел, не забыв прикрыть за собой дверь. Лоренс не сомневался, что раз тот покинул помещение да ещё так обозначил свой уход, подслушивать он не будет. Жрица окинула взглядом палату, остановила взор на Лоренсе, милостиво кивнула, подошла и присела на край койки.

— Я не буду мучить тебя неизвестностью, мальчик, — произнесла она, задумчиво глядя теперь на капельницу. — Ты сын врача и сам получил соответственное образование.

Лоренс ждал любого начала разговора, но только не такого.

— Да, госпожа Жрица, — выдавил он. Та покосилась на него и чуть двинула пальцами. Оперативнику разом стало легче дышать: боль будто истаяла под порывом прохладного ветерка.

— Это не исцеление, а лишь обезболивание, — тем же спокойным тоном сказал Жрица. — Я не хочу превращать разговор в пытку… для тебя. И да, откуда взялась «госпожа»? Обращайся, как принято.

— Благодарю, Жрица, — пробормотал Лоренс. — Но я не понимаю…

— Откуда столько внимания к твоей персоне. Я продолжу, с твоего позволения, — Жрица сделала паузу.

— Конечно… — Лоренс напрочь отказался что-то понимать и решил просто плыть по течению.

— Итак, как я уже сказала, ты сын врача и врач сам. И у тебя есть проблемы в осознании себя и своих страстей. Это так?

— Да, Жрица, — Лоренс вздохнул. Наконец-то рёбра позволили ему сделать это полной грудью. — Мне говорили, что дело в моей наследственности. Кровь фэйри может проявлять себя спустя много поколений, и…

— И искажать восприятие окружающего мира, — закончила глава Первого отдела. — Да, необузданные страсти входят в список «искажений». В том числе поэтому я и здесь. Я могу помочь тебе, Лоренс. У тебя есть шанс. Если ты захочешь изменить свою судьбу. Снова. Почти как в тот раз, когда ты решил поехать по адресу, указанному на визитке.

Лоренс честно попытался задуматься. Но слова «у тебя есть шанс» затмили все его попытки как-то анализировать ситуацию, и он просто кивнул:

— Да, Жрица, — и тут же усмехнулся: — Я начинаю повторяться. И всё же да. Я согласен.

— Ты даже не спросишь, в чём тут дело? — Глава отдела отвлеклась от созерцания падающих капель и перевела взгляд на пациента. — Готов так просто согласиться, не думая о последствиях?

— Я предал Агентство, — твёрдо сказал Лоренс. — Предал свой отдел. Предал Воина. Он дал мне шанс искупить то, что я сделал. Вы — даёте шанс исправить. О чём мне спрашивать? Даже если я нужен вам, как подопытная крыса… — Недоговорённая фраза повисла в воздухе. — В общем, я хочу служить и дальше, — произнёс он спустя несколько секунд, в которые Жрица не попыталась сказать ничего. — И надеюсь, я смогу быть полезным…

Глава Первого отдела посмотрела на Лоренса с каким-то новым выражением, которое он понял не до конца, и встала.

— Речь идёт о новой команде, — размеренно произнесла она. — Не в Двойке и не в Аналитике. О моей команде, которую я только начинаю набирать. Полевая медицина. Оперативники, умеющие работать как врачи.

— Но ведь у нас уже есть подобные команды, — растерянно пробормотал Лоренс. — И потом, каждый боец в отряде обязан владеть навыками первой помощи.

— Именно, — кивнула Жрица. — Мы говорим сейчас о моей команде. Особом отряде для специальных заданий. И ты подходишь по необходимым параметрам. Насколько я поняла, ты был готов вступить в него, не дожидаясь подробностей, но чтобы были соблюдены все условия, я спрошу ещё раз: ты согласен?

Лоренс не раздумывал. Время раздумий для него кончилось тогда, в зале, с коловоротом, до основания вошедшим в камень у его ног.

— Я согласен, — твёрдо сказал он.

— И в третий раз я спрашиваю тебя: ты согласен оставить свой отдел, поступить в ученичество мне и служить в моей команде?

— Да, — дополнительные условия не поставили оперативника в тупик. Он достаточно читал в своё время, чтобы знать, как оглашается формулировка Тройного Согласия.

Жрица промедлила мгновение, затем её левая рука легла на пряжку узорчатого кожаного пояса. Клацнул замок, выпуская на волю гибкий, подобный плети клинок. Лоренс не успел даже открыть рот, а стальная полоса ожгла его свободное от гипса предплечье левой руки, оставив алую полосу, и вернулась на место.

— Что это было? — растерянно спросил оперативник.

— Дайнслейф признал тебя достойным и отметил, — спокойно ответила Жрица, оглаживая пальцами пояс.

«Как живую змею», — пронеслось в голове Лоренса.

Жрица тем временем продолжала:

— Эта рана не заживёт до конца. Она — твоё вечное напоминание о том, что ты сделал. И о том, что ты готов искупать это. Быть может, она и затянется… когда Дайнслейф сочтёт тебя достойным. Ты всё понял?

— Да. Наставница, — произнёс Лоренс, понимая, что эти слова действительно вновь меняют его судьбу.

— Хорошо, — Жрица чуть торжествующе улыбнулась. — Я рада. Теперь отдыхай, Лоренс. Тебе понадобятся силы. Агентство вступило в опасную игру. Ты же любишь карты? — внезапно спросила она.

— Люблю, — оперативник откинулся на подушку. — И, пожалуй, неплохо в них разбираюсь.

— Отлично. Так вот, мой ученик, судя по всему, последние несколько лет кто-то только сдавал нам карты. Игра лишь начинается. И ты будешь полезен в ней. А значит, тебе понадобятся здоровье и силы. Я верю, ты справишься с этим первым заданием: отдыхай и выздоравливай.

Она подошла ближе, провела по щеке Лоренса пальцами и вышла, оставив после себя лёгкий запах свежей листвы и горящих свеч.

Лоренс осторожно повернулся на бок, размышляя, куда занесла его нелёгкая в этот раз.

— Игра — это хорошо… — пробормотал он. — Главное, чтобы карты в руку пришли нужные. А нет — будем мухлевать.