Прогрессирующая шизофрения

Вы попали в будущее? Вы насмотрелись ужастиков и очутились там, где они стали явью? Вы побывали в толпе зомби и остались в живых? На вас глянуло страшное око зазеркалья? И вы уверены, что спасли не только свой, но и другие миры от вселенской катастрофы? Значит, шизофрения прогрессирует.

Приключения Вероники Леоновой продолжаются, и её муж Дмитрий вместе с женой время от времени попадает в ситуации, выход из которых может найти только он. Книга повествует о жизни пары, в которой после очередного похождения появляется приёмный сын Кирилл.

Все персонажи — плод фантазии автора.

Любые совпадения случайны.

Глава 1

— Пошёл!

В клетку, сплетённую из гибких металлических полос, втолкнули по пояс обнажённого мужчину, торс которого исполосовали алые рубцы. Упав, он замер, но тотчас вскочил и двинулся к оставшемуся снаружи палачу, сворачивающему бич. Взгляд его пылал ненавистью.

Неприятель, одетый в кожаные штаны и колет[1], попятился, но, сообразив, что ему ничто не угрожает, расхохотался, издеваясь над бессильной яростью узника.

— Пёс, — глумливо произнёс он, — плохая собака. Как смеешь ты кусать руку, кормящую тебя?

— Я никогда не стану твоим псом! — сипло произнёс человек за решёткой.

— Станешь. Иначе ежедневно на завтрак, обед и ужин будешь получать угощение от моего кнута, пока не сдохнешь.

И неизвестный в коже, не оглядываясь, удалился. А заключённый, стоявший, сжав кулаки, пока тот не исчез из вида, опустился на пол.

— Я умру, но не покорюсь, — прошептал он.

И замер в неподвижности, изнемогая от боли, гнездящейся в свежих и старых ранах. Несчастный не пошевелился, когда мимо порхнула стайка закутанных в тюль и шифон щебечущих девушек, не отреагировал он и на остановившуюся у его тюрьмы женщину, хотя почувствовал её пристальный взгляд.

Та же, откинув с лица тонкую ткань, свистнула сквозь зубы, заставив мужчину поднять глаза. Он дёрнулся, намереваясь встать, но гостья лёгким движением кисти предупредила эту попытку.

— Ты жива! — прошептал он, и улыбка осветила измученное лицо.

— Сегодня ночью я приду за тобой. Отдохни, чтобы набраться сил, — послышалось в ответ.

И незнакомка скользнула в сторону. А заключённый, продолжая улыбаться, осторожно лёг на клок соломы в углу и погрузился в бредовый сон.

Разбудила его темнота. Сегодня она казалась особенно плотной: небо заволокли тучи, ни свет луны, ни сияние звёзд не могли пронизать покрывало мрака. Тщетно узник вглядывался в непроницаемую пелену, та не собиралась делиться своими мрачными тайнами.

Но вот рядом раздался тихий скрежет, и после долгого томительного ожидания маленькая ладонь коснулась плеча мужчины.

— Идём, — шепнул женский голос.

Закусив от боли губу, он поднялся и, держась за руку спасительницы, протиснулся в пропиленную в плетёной стене прореху. Люди шли, спотыкаясь, пока не выбрались к реке, излучающей неяркий фосфорический свет, выхвативший из тьмы силуэт бесшумно шагавшего рядом мальчика.

— Кто это? — прозвучал вопрос

— Кирос, мой приёмный сын, — последовал ответ.

Слабое сияние, испускаемое водой, позволило разглядеть впереди большой шатёр, куда и нырнули путники. Женщина зажгла лампу и повернулась к освобождённому ею человеку.

— Тот, кто посмел это сделать, — нежно целуя всё ещё кровоточащие раны, сказала она, — заслуживает самой жестокой кары. И он получит своё.

Мужчина, вздрогнувший от болезненного касания, притянул её к себе.

— Ты жива, — хрипло сказал он, — а остальное не имеет никакого значения.

Они обнялись, и тотчас раздался изумлённый возглас Кироса, увидевшего, как два тела заколебались в воздухе, свиваясь в радужный смерч. Опомнившись, подросток бросился вперёд, протягивая руку, и его тоже втянул в себя стремительный цветоворот.

Светильник, снесённый неведомой силой, упал, горящее масло разлилось, и через несколько мгновений опустевшая палатка запылала в ночи, как огромный костёр, отгоняя притихшую тьму.

Николай Комаров, позёвывая, вошёл в кухню, где жена готовила завтрак.

— Доброе утро!

— Доброе, — отозвалась она. — Звонил Володя, просил срочно с ним связаться.

— Спасибо, — поблагодарил Николай и уже развернулся, чтобы выйти, как вдруг, вспомнив о чём-то, остановился, и в глазах его мелькнуло беспокойство.

— Лена, а Ника с Димой давно не давали о себе знать?

Женщина, оторвавшись от дел, с тревогой взглянула на мужа.

— Я видела их трое суток назад. И, кстати, все три ночи у них не горел свет.

Комаров кинулся к телефону.

Спустя полчаса несколько эвгастов вошли в квартиру, где жили друзья. Она была пуста. Всё стояло на своих местах, только на супружеской постели отсутствовало одеяло. Развернув ладони, Володя прощупал ауру и, повернувшись к спутникам, негромко сказал:

— Никаких следов борьбы. Коля, ты в клинику звонил?

— Да. Дима там не появлялся. И Ника на работе тоже, — отозвался тот.

— Неужели её дар снова заработал? — поинтересовался стоящий у дверей Миша.

— Возможно. Но что случилось с мужем?

— Ты забыл, что эта сила способна перемещать и тех, кого Ника коснётся? — вопросом на вопрос ответил Володя. — Они спали вместе, обоих и захватило.

— Смотрите, — раздался испуганный голос Лены.

Все повернулись и обомлели, увидев, что на белоснежной простыне проступили капли крови.

— Господи!

Этот возглас вырвался из уст Михаила, наблюдающего, как на кровати возникают два тела, испускающие радужные лучи. Сначала они напоминали лёгкую дымку, потом уплотнились, и присутствующие облегчёно вздохнули, радуясь возвращению друзей.

Но их ждал сюрприз. Из ниоткуда вдруг возникла рука, и в комнате материализовался ещё один человек — подросток лет двенадцати-тринадцати, во взгляде которого сквозила паника. Увидев эвгастов, он вскрикнул и упал вниз лицом на ковёр, вцепившись в него скрюченными пальцами. Полностью проявившаяся Ника кинулась к нему, а Дмитрий, с трудом поднявшись, приветствовал друзей словами:

— Почему вы здесь?

— Вы исчезли на несколько дней… — начал Николай.

Но, увидев багровые, вздувшиеся рубцы, прервал сам себя, в ужасе воскликнув:

— Дима, откуда это?!

— Долгая история, — произнёс тот, без сил опускаясь на край постели, — расскажем позже.

— Миша, — обратился к юноше Володя, — ты поможешь?

Кивнув, тот сел рядом с мужчиной и, развернув ладони, направил живительные голубые лучи на изувеченный торс.

Некоторое время молчали все, кроме Ники, ласково успокаивающей лежащего на полу подростка. Раны Дмитрия быстро затягивались, и по мере того, как они превращались в едва заметные шрамы, в глазах его появлялся блеск, а покрытое зеленоватой бледностью лицо розовело.

Когда процесс исцеления завершился, Дмитрий, пожав руку Мише, легко вскочил и, по очереди обняв эвгастов, решительно двинулся к выходу.

— Ты куда? — остановил его Николай.

— Приму ванну и мы с Никой отправимся к жатирам, — отозвался тот.

— Зачем?

— После двух лет полного спокойствия она снова перемещается. Это не к добру. И нужно быть готовыми ко всему.

— Он прав, — подтвердила обнимающая мальчика женщина.

Дмитрий задержался на пороге.

— А они… они здесь? Или нам придётся разыскивать их по всему земному шару?

— Здесь, здесь — успокоил его Миша, — Юля старается как можно больше времени проводить в родном городе.

— Значит, так, — решительно сказал Володя, — Дима, приводи себя в порядок, и идём все.

Юлия отсутствовала, и гостей встретил её муж. Гергени давно уже вёл себя иначе, чем на Лиолисе, семейная жизнь изменила его. Широко улыбаясь, он пожал руки прибывшим, заставив тех подскочить от чувствительного щелчка энергии, излучаемой ладонями мутанта, и пригласил в дом.

Но улыбка сползла с лица жатира, когда тот узнал, что стало причиной визита советников. Он долго рассматривал шрамы на теле Дмитрия, а потом провёл по ним рукой, снимая слепок энергии чужого мира. Повторив движение, Гергени заставил рубцы исчезнуть совсем. Убрал он следы насилия и с лица мужчины.

Все молчали. Проанализировав поступившую информацию, жатир заговорил:

— Реальность, в которой вы побывали, страшна и жестока, но для нас, скорее всего, не опасна. Связующая нить между двумя параллелями — Ника, а она теперь здесь.

Он повернулся к женщине.

— Кто этот мальчик?

— Мой приёмный сын оттуда, — ответила она. — Кирос был очень одинок, нуждался в ласке и заботе, и я усыновила его.

— А как долго вы там находились? — прозвучал вопрос.

— Около месяца, — ответил Дмитрий. — И ни один не сомневался в гибели другого….

— Я никогда не верила, что ты умер, — перебила мужа Ника, — поэтому и не прекращала поиски.

— А я видел, как тебя убили, — грустно сказал тот. — И не смог не поверить собственным глазам.

— Кто там правит? — снова спросил Гергени.

— Ты, — неожиданно произнёс Кирос.

— Что?

Жатир казался удивлённым.

— Может, это Земля, где ты победил? — нерешительно спросил Миша.

— Не думаю, — качнул головой Гергени. — Я планировал полностью уничтожить человечество.

И обратился к мальчику:

— А ты уверен, что именно я?

Подросток замялся:

— Нет. Вероятно, это лишь похожий на тебя жатир. Очень жестокий. Он убил своего отца и держит в заточении собственную мать.

— А как её имя? — поинтересовался Николай.

— Юлия…

Эвгасты и люди ахнули, а Гергени, побледнев, вскочил.

— Бог мой! — воскликнул шокированный Дмитрий. — Но тогда, значит, это….

— Наргон, — подавленно сказал жатир, — наш с Юлей сын и наследник.

— Нет, — покачал головой Кирос, — его зовут… звали Гудрисом.

Гергени рухнул в кресло. Закрыв глаза, он мысленно вызвал жену, и через полчаса, прошедших в мрачном молчании, дверь открылась и появилась Юлия. Она остановилась на пороге, вопросительно глядя на мужа.

— Юленька, — чуть слышно произнёс тот, — нам надо поговорить.

Выслушав новости, та задумалась.

— Похоже, Ника и Дима побывали в будущем, — сказала она потом, — и мне очень не нравится то, что они там увидели.

— Думаешь, нас закинуло туда, чтобы мы что-то изменили здесь?

— Уверена.

— Но почему Гудрис? — спросил Гергени. — Ведь наследует Землю Наргон.

Юля повернулась к нему.

— Он должен был остаться единственным, но… я просчиталась и снова забеременела….

— Нет! — испуганно выкрикнул Гергени, вытирая внезапно выступивший пот.

И, помолчав, добавил:

— Никогда бы не подумал, что меня расстроит это известие.

Юля кивнула:

— Я сразу поняла, что появление на свет второго ребёнка создаст проблемы, но чтобы такие…

Разведя руками, она села.

— Вы должны рассказать о произошедшем, — обратилась она к гостям. — Зная подробности, нам будет проще принять меры и предотвратить бедствие.

— Хорошо, — сказала Ника. — Начну с того, что когда я открыла глаза, то решила, что нахожусь…

на развалинах цивилизации.

Осмотревшись, я подумала, что вижу дурной сон. На многие километры вокруг тянулась бескрайняя пустыня, а прямо перед нами высилось покорёженное здание, ранее состоявшее из стекла и бетона. Огромные окна его зияли пустотой, а прочный костяк изъязвляли пробоины величиной с голову взрослого человека. Неподалёку валялись обломки автомобилей всех мастей — от легковушек до грузовиков. Трупов я не увидела, что несколько меня успокоило. Муж тоже проснулся и сидел, безразлично глядя на окружающий нас хаос. Кажется, он ещё не понял, что не спит. Я тронула его за плечо.

— Дим, — прошептала я, — мы куда-то переместились.

Он посмотрел на меня, и в глазах появилось понимание. Отбросив захваченное из нашей реальности одеяло, мы вскочили, но, сообразив, что почти обнажена, я подобрала его и накинула на плечи.

Послышались голоса. Мы кинулись к разрушенному дому, чтобы укрыться, но добежать не успели. Нас окружили десятка полтора странно одетых всадников, командовал которыми высокий мужчина с неприятным лицом. Он что-то крикнул на казавшемся знакомым, но одновременно непонятном языке, и двое, спрыгнув с коней, ринулись к Диме. Тот выглядел спокойным, но я-то знала, что внутри него дрожит каждая жилка и напружинивается каждая мышца, готовя тело к броску.

Всё произошло очень быстро, нападающие даже не успели сообразить, что к чему, как оба мёртвые или без сознания валялись на земле. По приказу начальника на мужа набросились ещё четверо, и их постигла та же участь. Тогда остальные подняли лошадей на дыбы с намерением затоптать строптивца. Но тот ловко увёртывался, успевая при этом бросать в наездников подобранные с земли камни. Сбив троих и расчистив путь к зданию, Дима крикнул:

— Ника, беги!

Я послушалась, понимая, что, оставшись на поле боя, буду только мешать, но скрыться мне не удалось. Развернув коня, командир поскакал вслед, на ходу извлекая из ножен шпагу. Остановившись, я повернулась, чтобы встретить опасность, и тут произошло непоправимое. Следя за мной, Дима отвлёкся и, получив удар копытом по голове, рухнул на землю. Он пытался подняться, когда мой преследователь, соскочив с лошади, сделал выпад. Мне повезло, я увернулась от стальной смерти и, зажав клинок подмышкой, рывком выдернула его из рук убийцы. Острый кончик царапнул тело, и одеяло, как тога завязанное на плече, окрасилось кровью.

Притворно застонав, я упала и закрыла глаза. Я слышала отчаянный крик мужа, топот копыт, но не пошевелилась. И только когда торжествующий победитель склонился надо мной, чтобы забрать оружие, ожила, очень удивив врага, и пронзила его насквозь.

Увы, пока я разбиралась с противником, и тот испускал дух, отряд ускакал, увозя Диму с собой. Схватив скакуна под уздцы, я вскарабкалась на него и пустилась в погоню. Но, не имея опыта верховой езды, не удержалась на спине благородного животного и свалилась, ударившись головой о камень. На меня опустилась темнота.

[1] Колет — мужская короткая приталенная куртка без рукавов (жилет), обычно из светлой кожи.

Глава 2

Очнулась я от ощущения прохлады: кто-то обтирал мне лицо влажной тканью. Вдосталь насладившись приятными ощущениями, я разлепила веки. На меня смотрели встревоженные глаза незнакомого мальчика. Заметив, что я пришла в себя, он вскочил и, отбежав в угол, насторожённо наблюдал оттуда за моими действиями.

Я села. Всё кружилось, голова гудела, меня подташнивало, видимо, я заработала сотрясение. Но это не помешало мне подняться и осмотреться. Наверное, мы находились в том самом разрушенном доме, возле которого произошла трагедия, едва ли ребёнок сумел бы утащить меня дальше. В комнате отсутствовали окна, и было тепло, благодаря очагу в углу, где горел огонь и что-то жарилось. Помещение оказалось довольно большим и с обстановкой: два матраца, стол, четыре стула и высокий шкаф составляли его убранство.

— Спасибо, что спас меня, — произнесла я, повернувшись к подростку. — Как тебя зовут?

Тот внимательно выслушал, помолчал, а потом ответил:

— Кирос.

И похлопал ладонью по груди.

— Ника, — протягивая руку и делая шаг к нему, сказала я.

Мальчик испуганно шарахнулся прочь. Я удивилась:

— Почему ты меня боишься? Я не причиню тебе зла.

Снова возникла небольшая пауза.

— Да, скорее всего, вы на это не способны, — наконец ответил подросток, — но если хочешь остаться в живых, надо быть осторожным всегда и со всеми.

А мне стало ясно, почему он с трудом меня понимал. Говорили мы на одном языке, но сильно искажённый здешний звучал, как чужой. И всё-таки мы могли объясняться, что очень меня порадовало.

— Что это за страна, Кирос? — задала я вопрос.

— Не знаю, — ответил он, поколебавшись, — сейчас нет стран.

— Но ведь ты откуда-то знаешь это слово? — настаивала я.

— Из книг, — объяснил он, — их много в библиотеке.

— У вас есть библиотеки?

Изумлённая я, наверное, выглядела забавно, потому что подросток прыснул:

— Они разрушены, но книги там остались.

— Как же ты научился читать? Сам?

— Мама научила, — погрустнев, ответил мальчик.

— И где она сейчас?

— Её убили.

Мы замолчали. Я не решалась выспрашивать, а он, похоже, не горел желанием делиться наболевшим. Но детское любопытство, в конце концов, взяло верх.

— А вы откуда? Говорите вроде бы по-нашему, но как-то иначе…

— Я землянка.

Он пожал плечами.

— Да и я тоже. Но вы не здешняя, так?

— Слава Богу, — подумала я, — что это моя планета, а не Марс.

А вслух сказала:

— Я из другой реальности. Из России.

— Точно, — вдруг крикнул он так громко, что я вздрогнула, — Россия! Это Россия.

Я воззрилась на него.

— А почему она в таком упадке? Что здесь случилось?

Кирос печально покачал головой.

— Понятия не имею, — произнёс он, — я родился, когда всё уже было разрушено.

— Сколько тебе лет?

Неожиданно почувствовав доверие, он придвинулся ближе и обратился ко мне на «ты»:

— Тринадцать. Я понимаю, почему ты спрашиваешь. Хочешь узнать, давно ли здесь так плохо? Давно. Даже мама не помнила ничего другого.

— Охо-хо!

Я расстроилась. Мальчик взял меня за руку.

— Не печалься, мы выживем. Сегодня ты убила хозяина этой лошади….

Он кивнул на камин со скворчащей сковородкой.

— …значит, будет пища. И долго….

— Стоп! — испуганно сказала я. — Там жарится лошадь или её владелец?

Подросток расхохотался.

— Конечно, мы кушаем не слишком сытно, но людей никто не ест.

Я вздохнула с облегчением, а он продолжил:

— Сейчас мы пообедаем и ты, наверное, уйдёшь, да?

Голос ребёнка упал, на глаза навернулись слёзы.

Я покачала головой.

— Нет. Во-первых, у меня сотрясение мозга, нужно отлежаться. Во-вторых, я считаю, что дети не должны жить в одиночестве, поэтому на некоторое время останусь с тобой.

Взгляд его загорелся.

— Ты усыновишь меня?

Я колебалась, не зная, как отнестись к неожиданному предложению. Но когда мальчик, не дождавшись ответа, горько заплакал, сетуя на своё сиротство, все сомнения исчезли.

— Да, — твёрдо сказала я. — Но, Кирос, ты, наверное, видел, что всадники увезли моего мужа. Я должна его найти. А тебе придётся пойти со мной.

Подросток закивал.

— Я готов, — ответил он. — Мне надоело это место. И… твой мужчина — достойный воин, он заслуживает того, чтобы его спасли.

— Ты прав, — сказала я, обнимая ребёнка, уткнувшегося мне в плечо зарёванным, но сияющим личиком.

Вскоре мы ели жареного скакуна, оказавшегося удивительно вкусным. Я жалела лошадь, но понимала, что в этой реальности человек должен думать, в первую очередь, о себе и себе подобных, чтобы сохранить едва теплящуюся в землянах искру жизни.

Жуя, Кирос посматривал на меня, словно пытался разгадать причину моей задумчивости. Проглотив кусок, он спросил:

— Жалко коня, да?

Меня настолько удивила его проницательность, что я подавилась и раскашлялась. Мальчик постучал меня по спине, и постепенно дыхание пришло в норму.

— Откуда ты знаешь? — поинтересовалась я.

— Мой дед был ясновидцем, и его способности перешли ко мне.

— Деда тоже убили?

— Не знаю, — погрустнев, ответил подросток, — возможно. Он просто исчез, как и отец. Но от него я унаследовал умение читать мысли, лица, видеть души и влиять на людей, и это помогает мне выживать…

Поразмыслив, я произнесла:

— Кирос, я должна тебя предупредить. Если ты не хочешь, чтобы мы расстались, запомни: как только моё тело начнёт растворяться в воздухе, испуская разноцветные лучи, сразу же хватайся за меня. Если ты этого не сделаешь, я вернусь в свой мир одна.

Перепугавшийся мальчик крепко вцепился в мою руку, а я засмеялась:

— Не сейчас. Пока я никуда не собираюсь исчезать. Сначала я должна найти мужа.

— А если он умер?

Озноб пробрал меня до самых костей.

— Нет, не верю! Он сильный и выдержит всё, если только…

— Только что?

— Если не решит, что меня, действительно, убили.

Подросток помолчал, обдумывая мои слова.

— А ведь «смерть» твоя выглядела очень правдоподобно, — наконец сказал он. — Вполне возможно, что ему тоже так показалось.

Вскочив, я воскликнула:

— Но тогда он может потерять волю к жизни. Мы должны отправляться немедленно!

— Только через несколько дней.

— Почему?

— Во-первых, ты сказала, что тебе трудно?

— Я справлюсь…

— Во-вторых, — перебил он, — нужно провялить мясо и запастись водой. Без припасов мы умрём в пути.

— Но зачем идти так далеко? Ведь те, кто схватил Диму, наверняка заперли его где-нибудь неподалёку.

Мальчик отрицательно покачал головой.

— От города остался только этот дом, да ещё несколько зданий вдалеке, остальные же давно превратились в руины. Появление здесь патруля — случайность, как и в тот день, когда они напали на маму. Но если отряд не убивает человека, а забирает с собой, то увозит, скорее всего, в столицу, а она далеко, и добираться туда не меньше недели.

— Ничего себе! — охнула я. — А как называется сей стольный град?

— Никогда не знал, а может, просто забыл. Мне лишь известно, что он существует, и то, в какую сторону нам идти.

Пять дней, в течение которых мы готовили дорожный паёк, тянулись, словно резиновые, я сходила с ума от тревоги за Диму. Если те люди не прикончили его сразу, что они с ним сделали? Однажды я обратилась с этим вопросом к Киросу.

— Взрослые говорили, что самых крепких и сильных мужчин продают в рабство правителю, и с каждым там поступают по-своему. Кого-то отправляют на тяжёлые работы, а хороших воинов делают гладиаторами для развлечения знати.

— Кто здесь правит?

Мальчик нахмурился.

— Не знаю. Уверен я только в одном — это не человек.

— Почему ты так думаешь?

— Родители слышали это от тех, кто его видел.

— А как он выглядит?

— Не имею понятия.

Мы замолчали. После длительной паузы подросток сказал:

— Завтра уходим. Нам надо хорошо выспаться.

Подкатившись мне под бок, Кирос мгновенно уснул, а я ещё долго лежала с открытыми глазами, глядя на тлеющие угли очага. Перед моим внутренним взором стояло лицо Дмитрия, которого мне так недоставало. Наконец, выругав себя за отсутствие силы воли, я смежила веки и вскоре погрузилась в сон.

На заре мы покинули наше убежище, неся за плечами большие самодельные рюкзаки с едой и питьём. Было начало апреля, кое-где ещё лежал снег, и, хотя я надела балахон, сшитый из одеяла, и мужские ботинки, найденные в шкафу, холод пробирал меня до костей. Попрыгав на месте, чтобы разогнать кровь, я зашагала быстрее.

Кирос оказался более приспособленным к путешествию, хотя из пальто уже вырос, и длина рукавов его старомодного редингота[1] составляла ровно три четверти. Мальчик радовался приключению и, непрерывно болтая, бежал впереди меня. Я же крутила головой, оглядывая окрестности и постепенно мрачнея.

Вокруг царило безмолвие, даже птицы не пели в тягостной атмосфере распада. Я смотрела на полуразрушенные здания, поваленные столбы и деревья, искорёженные рельсы, огромные кратеры, и в душе нарастала паника. Наверное, мы зря снялись с места, оставив дом, дававший нам тепло и защиту? Возможно ли отыскать в этом царстве гибели затерявшегося в нём человека?

Эти невесёлые мысли, похоже, отразились у меня на лице, потому что Кирос, взглянув на меня, замолчал. В полной тишине, нарушаемой только звуками наших шагов, мы прошли ещё несколько километров. Остановившись, чтобы перевести дыхание, я почувствовала, что не в состоянии двигаться дальше. Убежавший вперёд подросток вернулся и, заглянув мне в глаза, сбросил с плеч рюкзак. Достав оттуда кусок плотной ткани, мальчик расстелил его на земле.

— Садись, — приказал он.

Я рухнула, как подкошенная, с благодарностью глядя на приёмного сына. А он тем временем доставал припасы и разводил костёр с помощью первобытного приспособления из двух палочек, вращающихся одна в другой. Топлива вокруг валялось достаточно, и вскоре рядом весело затрещал огонь, согревая и оживляя моё измученное тело. Но Кирос не дал ему разгореться в полную силу, а когда я спросила, почему, ответил:

— Мы на открытом пространстве. Большое пламя могут заметить те, кого не хотелось бы видеть нам. Маленькое не так бросается в глаза, да и потушить его проще.

Я дивилась его предусмотрительности, а мальчик раскладывал на чистой тряпке куски мяса и вешал над костром котелок с водой.

— Ты раньше делал такие переходы? — поинтересовалась я, без аппетита жуя вяленую конину. — Откуда ты знаешь, как вести себя в дороге?

— Я родился не там, где мы встретились. После того как исчез отец, мы с мамой отправились искать новое место, где могли бы укрыться. Она и научила меня всем этим премудростям.

Приняв сказанное к сведению, я подумала, что если бы не Кирос, я, скорее всего, не протянула бы здесь больше суток. И внезапно моя душа наполнилась нежностью к этому несчастному, одинокому, но такому сильному ребёнку. Подросток, чувствовавший все перемены моего настроения, замер и поднял большие серые глаза, в которых застыл вопрос. Встав, я подошла к нему, крепко обняла, прижавшись губами ко лбу и ласково гладя по голове, а мальчик уткнулся лицом мне в плечо.

Он был маленьким, меньше меня ростом, и очень худым: недоедание и тяжёлые условия жизни сделали своё дело. Охваченная горячей жалостью, я заставила его бросить хлопоты, усадила и велела есть. Кирос набросился на мясо, как изголодавшийся волчонок, заглатывая огромные куски и запивая их водой.

Когда мы насытились и лежали в сонном оцепенении, набираясь сил перед дорогой, подросток вдруг напрягся и, вскочив, перевернул котелок, загасив неторопливо горящий огонь.

— Поднимайся, — напряжённым шёпотом произнёс он, — уходим!

Кое-как покидав вещи в рюкзаки, мы засыпали пепелище мусором и, скатившись в ближайший кратер, затаились.

Вскоре над нашими головами послышались топот копыт и грубые голоса. Патрульные что-то обсуждали, и мне показалось, что в разговоре прозвучало слово «жатир». Конечно же, я не поверила своим ушам. Язык этой реальности уже не являлся русским, и я запросто могла принять одно за другое. Наконец, звуки стихли, и мы покинули укрытие.

— Как же нам выбраться? — поинтересовалась я, глядя на крутую стену ямы.

Кирос улыбнулся, достал из мешка… сапёрную лопатку и принялся ковырять слежавшуюся почву. Поднявшись по получившимся ступеням наверх, земля выдержала его небольшой вес, он кинул мне конец тонкого каната, предварительно обмотав другой вокруг обломка столба.

Я начала восхождение, но неожиданно почувствовала, как что-то схватило меня за щиколотку и потянуло обратно. Мне удалось высвободить ногу, но через секунду крепкие путы стянули голени, и тело моё, оторвавшись от стены, зависло в пространстве.

[1] Редингот — мужская или женская верхняя одежда прилегающего силуэта, с двумя небольшими воротничками.

Глава 3

В этот момент Нику прервали; в зал вошёл Кренот с кричащим свёртком в руках. Он осторожно передал его Юле, объяснив, что услышал плач и не мог не заглянуть в детскую. Та поблагодарила и, извинившись перед гостями, вышла, чтобы покормить младенца.

Кренот и Гергени тепло поздоровались. Человек, не знавший истории их отношений, не мог бы и предположить, что эти двое когда-то были злейшими врагами.

— Наргон не торопится расти, — улыбнувшись жатиру, произнёс гость.

— Ему незачем спешить, — ответил за Гергени Николай, — пусть побудет ребёнком. Войны, где понадобятся все его силы, не предвидится… кажется.

— Почему в твоём голосе звучит сомнение? — встревожился Кренот.

Комаров пересказал советнику новости, принесённые Никой и Дмитрием. Во взгляде того заплескался страх.

— Неужели снова? Неужто мир и благополучие невозможны ни на Лиолисе, ни здесь? — удрученно спросил он.

В ответ друзья только развели руками. Вернулась Юлия, и Ника продолжила повествование, о мире будущего, построенного…

на развалинах цивилизации.

Опустив глаза, я оцепенела от ужаса. Из норы в стене высунулось туловище то ли огромного червя, то ли ящерицы — чудовища, охватившего мои ноги длинным языком.

Сверху раздался крик мальчика:

— Мама! Мамочка!

Его голос вывел меня из транса. Я не могла оставить ребёнка одного, да и умирать мне пока не хотелось. Между тем монстр начал подтягивать меня к себе. Изо всех сил цепляясь за верёвку, я заорала:

— Кирос, лопату!

Тот среагировал мгновенно, и это спасло мне жизнь. Свесившись в яму по пояс, он передал мне оружие. А я, рискуя повредить ногу, рубанула им по липкой, бледной ленте языка. Раздался визг, похожий на скрежет, и хватка немного ослабла.

Но монстр не сдавался. Тогда, позволив ему подтащить себя ближе, я, изловчившись, вонзила заострённый конец лопатки в расположенный по центру лба жёлтый глаз. Брызнула слизь, обвившие меня мерзкие кольца бессильно соскользнули, и существо бездыханно распласталось на дне воронки. Прихватив зубами порвавшийся по шву балахон, я, совершенно обессилевшая и мокрая от пота, выбралась наверх и свалилась к ногам рыдающего сына.

— Не реви, — стирая пальцем слезинки с его щёк, ласково сказала я. — Я жива, и не брошу тебя, как и обещала.

И, приподнявшись, обняла мальчика. Тот послушно сдержал слёзы, немного пошмыгал и успокоился.

— А ты воин, мама! — с уважением сказал он. — Хороший боец.

— Где-то я уже слышала это, — подумалось мне. — Ах, да, то же самое говорил Каргейр….

— Нет, Кирос, я жива только благодаря тебе. Ты не единожды меня спасал.

Он замотал головой.

— Я делал лишь то, что каждый выживший обязан сделать для другого. А ты боролась и победила.

— С твоей помощью…

— Это не имеет значения. Не будь меня, ты бы всё равно справилась. Я горжусь тобой!

Я проглотила подступивший к горлу ком.

— Теперь ты понимаешь, кто помогал людям исчезать?

Он кивнул.

— Сынок, — продолжила я, смакуя непривычное слово, — скажи, здесь была ядерная война?

— Когда солнце обрушилось людям на головы, горели и склады с атомным оружием, — ответил он, — часть его взорвалась. Думаешь, мутанты появились из-за этого?

Я утвердительно помычала.

— Значит, на нашем пути может встретиться что-нибудь более страшное, — сведя брови к переносице, задумчиво проговорил мальчик. — Придётся стать ещё осторожнее.

— Да, но вот прятаться нам теперь негде, — возразила я. — Зная, кто живёт в кратерах….

— Что-нибудь придумаем, — успокоил меня Кирос. — Вокруг много мусора, можно скрыться за любым крупным обломком.

— Ну, что, пойдём? — спросила я.

— Да куда?! — замахал руками мальчик. — Тебе отдохнуть надо.

Он снова расстелил подобие ковра и, посидев с полчаса, мы отправились дальше. Нам удалось без приключений добраться до небольшого поселения, где мы решили заночевать. Выгнав из уцелевшего домика с разбитыми окнами стайку каких-то животных, оказавшихся огромными рыжими тараканами, Кирос затопил печь, а я, оставив сына хозяйничать, отправилась на «шопинг».

Выход мой оказался удачным. Видимо, городок не попал в зону обстрела, поэтому многие здания сохранились в неприкосновенности, и мне удалось отыскать сменную одежду для себя и ребёнка. А ещё я обнаружила компас и старую карту России, которые тоже решила забрать.

Возвращаясь, я наудачу заглянула в небольшой подвальчик, и, когда глаза адаптировались к темноте, слегка рассеиваемой светом, лившимся из открытой двери, ахнула: я находилась в оружейной лавке. Расстелив на полу широкое пальто, я кинула на него несколько пистолетов, ружей и кучу подходящих патронов. Чтобы определить их принадлежность, мне приходилось часто выбегать наверх, и я порядком запыхалась. Закончив, я, сгибаясь под тяжестью узла, направилась к дому, где ждал сын.

Приблизившись, я увидела, что Кирос с горящими ветками в руках мечется у входа, отбиваясь от… тех самых тараканов, которых мы вынудили покинуть избушку. Несколько насекомых горели, но большинство продолжало напирать. Я кинулась на помощь.

Бросив мешок с оружием наземь, я распутала узлы и достала пневматический пистолет, бьющий металлическими шариками. Странный этот выбор объяснялся тем, что только в него я вставила полностью заряженную обойму.

Стреляла я хорошо и, паля по тараканам, почти не давала промахов. Гиганты падали с предсмертным скрипом, а сын поджигал поверженных. Через десять минут у входа догорали трупы погибших насекомых, а оставшиеся в живых улепётывали со звуками, напоминающими матерную ругань.

Повествование Ники прервал дружный хохот людей и эвгастов. Смеялись и Юля, и освоившийся Кирос. Лишь Гергени и Кренот, не знающие особенностей русской «культуры», с недоумением наблюдали за происходящим.

— Мама, — взвизгивая от смеха, произнёс мальчик, — тебе надо книжки писать.

— А я пишу, — улыбнулась женщина.

— В новой непременно упомяни мат, которым, удирая, поливали вас тараканы, — вытирая слёзы, выдавил Дмитрий.

— А что, возможно, они мутировали и научились разговаривать? — предположил хихикающий Миша.

— И сразу, как некоторые приезжающие в Россию иностранцы, освоили то, что попроще и повыразительнее — матерщину, — подхватила Ника.

Веселье возобновилось. Наконец все успокоились, и она смогла продолжить рассказ о событиях, произошедших...

на развалинах цивилизации.

Устраиваясь на новом месте, мы на всякий случай забаррикадировали окна и дверь. В шкафу нашлись свечи, и наше обиталище приобрело праздничный, новогодний вид. Вскоре печка так нагрела воздух в домике, что мы изнемогали от жары и едва могли дышать. Я переоделась в «купленные» джинсы и футболку, а Кирос добыл из кучи принесённой одежды длинный балахон с короткими рукавами.

— Может, свежего таракана пожарим? — неуверенно предложил он, покрутившись перед большим осколком зеркала.

При мысли о таком деликатесе меня чуть не стошнило, и мальчик, увидев, что я едва сдерживаю рвотные позывы, смутился и замолчал. Мы поужинали вяленой кониной, выпили по стакану кипятка и расположились на пахнущих плесенью кроватях. Я настолько устала, что уснула, едва коснувшись головой подушки.

Разбудил меня прыгнувший на постель Кирос. В пляшущем свете я разглядела испуганные глаза ребёнка, и сон сразу слетел с меня.

— Что случилось? — шёпотом спросила я.

— Там…

Он протянул руку к двери. Действительно, за ней слышалось подозрительное шуршание.

— Наверное, тараканы вернулись, — внутренне напрягшись, сказала я.

Подросток покачал головой.

— Нет, это что-то очень большое…

Он не договорил. По стене ударили так, что сотрясся весь домишко. Скатившись с кровати, я кинулась к узлу с оружием. Дрожащими руками заряжая пистолеты и ружья, я мысленно благословляла дотошного школьного военрука[1], когда-то научившего меня этой премудрости.

Кирос присоединился ко мне. С сосредоточенным лицом он загонял патроны в стволы, готовил обоймы. Удивлённая я собиралась поинтересоваться, откуда у него такие навыки, но не успела. Дверь слетела с петель, и внутрь проникло нечто, настолько ужасное, что я застыла, словно примороженная к месту.

У твари были нормальные лицо и руки, но на этом сходство с человеком заканчивалось. Туловище переходило в извивающийся змеиный хвост, на конце которого виднелось скорпионье жало. Кирос дёргал меня за руку, а я, словно заворожённая, не двигаясь, смотрела на приближающуюся смерть.

— Странно, — мелькнула мысль, — похоже, он меня гипнотизирует. Ну-ка, очнись, ты ведь сумела однажды воспротивиться зову вампира…

Собрав все силы, я попыталась поднять оружие, и в этот момент отчаявшийся Кирос дуплетом пальнул в чудовище из охотничьей двустволки. Монстр взревел от боли, но двинулся дальше, занося хвост для удара.

Когда мутант находился в паре шагов от нас, я, наконец, стряхнула с себя оцепенение и, отбросив ружьё, схватила пистолет. И вовремя: ещё секунда, и ядовитое жало пронзило бы обоих. Но я успела. Прозвучал выстрел, и череп нападавшего раскололся, брызнув мозгами и кровью. Огромное тело, круша всё вокруг, извивалось у нас под ногами. Схватив мальчика в охапку, я потащила его в угол за печью. Постепенно шум стих и, опускаясь на пол, я пробормотала:

— А кто-то говорил, что здесь не едят людей. Ты ошибся, Кирос, желающих предостаточно.

И потеряла сознание.

Ника замолчала, когда появились новые люди. Улыбаясь присутствующим, в зал вошли Рош, Усла, Тонас и ещё несколько лиолисианцев.

— В честь чего собрание? — весело поинтересовался один из инопланетян.

— Ника и Дима вернулись из будущего и принесли нерадостные вести, — объяснил Гергени.

Пока жатиры и эвгасты вводили новоприбывших в курс дела, Кирос, с любопытством их рассматривал. Вдруг он негромко вскрикнул и, схватив Нику за руку, потянул за собой. Остановившись напротив элтов, он шёпотом поинтересовался у матери:

— Видишь этого человека? Как его зовут?

— Рош. А в чём дело?

В голосе женщины звучало удивление.

— Так вот, мам, это мой дед.

Ника ахнула.

— Ты уверен? — помолчав, спросила она.

— Конечно. Он исчез, когда мне было одиннадцать — вполне сознательный возраст.

— Значит, — произнесла потрясённая Ника, — ты лиолисианец. Элт.

— Кто?

— Элт — провидец. Вот откуда у тебя этот дар. Странно, что тебе об этом не рассказали.

И повысила голос:

— Друзья, прошу минуту внимания!

Советники, горячо обсуждавшие новости, замолчали, и Ника вышла вперёд.

— Рош, Усла, — сказала она, — в то, что я скажу, вы сразу не поверите. И всё же вам придётся это принять. В грядущем я усыновила вот этого мальчика — Кироса. Вместе мы прошли огонь и воду, он отважен, умён, и я очень его люблю….

Подросток посмотрел на женщину взглядом, полным обожания, а та продолжила:

— В том страшном мире, он потерял всех близких. Родную мать его убили, а отец и дед пропали бесследно, предположительно пожранные тамошними хищниками, жаждущими человечины…

— К чему такое долгое вступление, Ника? — удивлённо поинтересовалась Усла.

— Я не хочу, чтобы для вас стало неожиданностью самое основное, — объяснила та. — Исчезнувший в будущем дед Кироса сейчас находится тут. Это ты, Рош. А Усла, соответственно, его бабушка.

Элт и его жена побледнели.

— Дедушка, — сказал мальчик, — я понимаю, что меня не должно здесь быть, что, возможно, даже мой отец ещё не родился, но так получилось. И я не знаю, как с этим жить.

Он заплакал, зарывшись лицом в покрывало матери.

Звенела тишина. Рош с Услой переглянулись, а потом элт шагнул к ребёнку и, мягко оторвав его от Ники, прижал к себе.

— Не плачь, — беря лицо подростка в ладони, сказал он. — Неужели ты думал, что мы откажемся от собственного внука? Неважно, что ты появился в нашей жизни раньше времени, как не имеет значения и то, что ты намного старше своего родителя, увидевшего свет в прошлом году. Главное, в тебе течёт наша кровь, а лиолисианцы всегда славились крепостью кровных уз.

Заулыбавшись сквозь непросохшие слёзы, мальчик крепко обнял деда, а свидетели громко зааплодировали. Довольные жатиры поздравили семью с воссоединением, произошедшим при столь необычных обстоятельствах, и Ника продолжила повествование о том, что случилось…

на развалинах цивилизации.

Кирос попрыскал мне в лицо водой, и я пришла в себя.

— Сынок, нам надо вытащить это….

Я скривилась, глядя на «это».

— Надо вытащить его наружу и закрыть дверь. В ночи наверняка бродят ещё какие-нибудь твари, которые не откажутся нами поужинать. Вооружись, и пойдём.

Мальчик кивнул и, подняв с пола пистолет, быстро его перезарядил.

— Где ты этому научился? — спросила я.

— У отца, — с гордостью ответил подросток.

И, помолчав, спросил:

— Неужели оно когда-то было человеком?

Я пожала плечами.

— Наверное. Точнее те, кто произвёл его на свет. Кстати, ты чувствовал, что он гипнотизирует нас?

— Нет, — удивлённо сказал Кирос. — Так вот почему ты не двигалась.

— Не могла, — подтвердила я, разводя руками. — Но, в конце концов, мне удалось вырваться.

— Да, я заметил, что ты словно ожила, — кивнул сын. — А я… возможно, мой дар блокировал внушение.

Вдвоём мы выволокли отвратительную тушу на улицу и шмыгнули обратно, приперев дверь всем тяжёлым, что нашлось в доме. Через пару минут снаружи донеслось рычание, звуки потасовки и громкое чавканье. Нашего ночного гостя ели, и я возблагодарила небо за то, что нам удалось убраться вовремя.

Выглянув утром наружу, мы увидели, что от змеечеловека не осталось ничего, кроме нескольких костей, черепа и большого бурого пятна крови. Не отводя взгляда от останков, сын сказал:

— Если бы мы догадались отрезать от него кусок, то сейчас позавтракали бы свежим мясом.

— Кирос, — взвилась я, — пусть он и мутант, в чём, кстати, совершенно не виноват, корни-то у него человеческие. Ты хочешь стать каннибалом?

— Прости, мам, — виновато прошептал он, — но, видишь ли, тараканы стащили у нас один рюкзак, а оставшегося в другом хватит ненадолго. Вот я и пытаюсь найти способ пополнить наши запасы.

— Ох!

Я расстроилась, но тут мне в голову пришла удачная мысль.

— А ружья на что? — весело спросила я. — Будем охотиться.

— Ой, точно!

У мальчика заблестели глаза, и он засуетился, складывая вещи. Соорудив новый рюкзак взамен украденного, я положила туда одежду и патроны, надела его на плечи, и мы бодро двинулись по направлению к цели.

[1] Военрук — преподаватель военного дела в учебном заведении.

Глава 4

Когда мы очутились в центре, я, резко затормозив, повернула к полуразрушенным торговым рядам.

— Ты чего, мам? — удивился Кирос.

— Не понимаю, почему я не подумала об этом раньше, но…. Ты когда-нибудь катался на велосипеде?

Поразмыслив, мальчик спросил:

— Это такая большая штука с двумя колёсами, да?

— Именно.

— Нет, не случалось.

Ответ меня разочаровал. Если подросток никогда не садился на велосипед, то учить его придётся долго. И всё-таки стоило попробовать. Обойдя несколько бывших магазинов, мы, в конце концов, отыскали необходимое. Смазанный и упакованный по всем правилам наш будущий транспорт прекрасно сохранился, и Кирос, увидев его, взвизгнул от восторга.

Обтерев велосипеды тряпками, мы вывели их наружу, и… я разинула рот от удивления, когда мальчик, после пары неудачных попыток, весело покатил по пожухлой траве и изрытому асфальту.

— Вот это да! Как ты сумел? — восхищённо поинтересовалась я.

Он пожал плечами.

— Это несложно. Надо лишь удерживать равновесие и не робеть.

А я подумала, что после всего, что он пережил, бояться железного друга было бы просто смешно.

Когда мы, привязав часть скарба к багажникам, ехали по окраинной улице, моё внимание привлекло содержимое небольшого завалившегося вбок сарая. Спрыгнув с велосипеда и поставив его на подножку, я поспешила туда.

Зрение не обмануло меня, в развалюшке стоял автомобиль. Обычная шестёрка, но в прекрасном состоянии.

— Какие богатства здесь скопились, — подумала я.

А вслух произнесла:

— Эх, ещё бы бензинчику.

— Что это такое? — спросил сын.

— Жутко вонючая жидкость, — последовал ответ.

Проверив бак, я очень удивилась, обнаружив, что в нём ещё осталось топливо. И возрадовалась, найдя в багажнике канистру тосола. Да, бывший владелец хорошо заботился о своём средстве передвижения.

— Мам, — окликнул меня Кирос.

Обернувшись, я увидела, что он волочет по полу десятилитровую ёмкость. Характерный запах подтвердил: это то, что нам надо.

— Там ещё две таких же, — указывая в угол, произнёс подросток.

Мы принесли обе и наполнили резервуар. Решив, что этого хватит, чтобы добраться до столицы, я велела сыну пригнать велосипеды. Разгрузив и переломив те пополам, мы засунули наших двухколёсных помощников в багажник, оружие сложили в сетку на крыше, а канистры и рюкзак с едой пристроили на заднем сидении.

Я села за руль и, повернув ключ, попыталась дать задний ход. Машина заскрежетала, но с места не двинулась. Водителем я была аховым, и, кроме того, привыкла к автоматической коробке передач автомобиля мужа, поэтому растерялась. Я повторяла попытки, пока, наконец, не вывела упрямую колымагу из сарая.

Но ехать вперёд она тоже не хотела, фыркая и застревая на каждом шагу. С грехом пополам мы протащились с полкилометра, и тут до меня дошло…

— Идиотка! — возопила я.

Кирос удивился.

— Не замечал у тебя умственных отклонений, мам, — серьёзно сказал он.

— Нет, ну, ты подумай, — возмущалась я, — надо же быть такой тупицей, чтобы не снять машину с ручного тормоза!

И дёрнула рычаг. С облегчением вздохнувший автомобиль легко покатился вперёд, подпрыгивая на изрытой дороге, а сын зашёлся хохотом.

Такого взрыва смеха Ника не слышала даже на концертах известных юмористов. Дмитрий едва не катался по полу, Николай сползал по стене, стуча по ней кулаком; заливались, как люди, так и лиолисианцы, многие из которых уже умели водить машины или хорошо представляли, как это делается.

— Не будь я бессмертным, скончался бы на месте, — срывающимся голосом произнёс изнемогший Гергени. — Но время не ждёт, поэтому, Ника, продолжай…

И та продолжила.

Я поддержала мальчика и долго вторила ему, но, когда кто-то или что-то внезапно дёрнуло наш драндулет назад, нам стало не до веселья.

Оглянувшись, я увидела…. На некоторых светофорах есть человечки, составленные из небольших чёрточек, мигающих при смене света. И похожий вцепился сейчас в автомобиль, тормозя его ход и, кажется, пытаясь съесть содержимое открытого багажника. Чёрточки были чёрными и постоянно дёргались, меняясь местами.

— Это ещё что? — побледнев, спросил Кирос.

— Знать бы, — нервно ответила я.

И под удивлённым взглядом ребёнка продекламировала:

«В четверг четвёртого числа

В четыре с четвертью часа

Четыре чёрненьких, чумазеньких чертёнка

Чертили чёрными чернилами чертёж…».

Добавив: «… чрезвычайно чисто», я вдавила педаль газа в пол до упора. Железный конь глухо заржал, потом взвыл и рванулся вперёд на немыслимой скорости.

— Пристегнись, — крикнула я подростку, лихорадочно ища ремень.

Он защёлкнул на себе свой, а потом разобрался с моим. Но, несмотря на быстроту передвижения, чудовище продолжало держать нас мёртвой хваткой.

— Господи, помоги! — взмолилась я и, резко затормозив, дала задний ход.

Под колёсами что-то противно заверещало, но я, не обратив на это внимания, прокатилась вперёд, вновь наехав на монстра. И остановилась. Стало так тихо, что я слышала, как в ушах звенит кровь. Оглянувшись, мы увидели потерявшее форму, сливающееся с землёй нечто. Оно не шевелилось, и, облегчённо вздохнув, я тронулась с места.

Проехав ещё километров десять, я вышла из машины и, ни слова не говоря, перенесла оружие в салон. Потом мы перекусили, и я вновь завела мотор.

— Научи меня, мам, — попросил сын. — Надо же тебе отдыхать. Вести по такой дороге — нелёгкий труд.

Я согласилась.

— Но при условии, что ты не будешь гнать, а если что-то случится, сразу отдашь руль.

— Разве я когда-нибудь не слушался тебя? — удивился мальчик.

Поцеловав ребёнка, я начала урок. Очень быстро, возможно, благодаря своему дару, Кирос освоил искусство вождения, и мы двинулись дальше. Подросток, как и обещал, вёл автомобиль на скорости, не превышающей сорока километров в час, а я откинулась на спинку сидения и вскоре задремала.

Когда я проснулась, уже темнело. Кирос покосился на меня и, увидев, что глаза мои открыты, расплылся в улыбке.

— Выспалась, мам?

— Я-то выспалась, — сердито отозвалась я, — а вот ты наверняка устал. Надо было меня разбудить.

Машина остановилась, и мальчик, зевнув, потянулся.

— Зато я получил массу удовольствия, — возразил он.

— Где же мы будем ночевать? — глядя в окно, пробормотала я. — Голая равнина.

Кирос услышал.

— Воон там, мама, — сказал он, показывая на одинокое большое дерево.

Приглядевшись, я увидела, что в ветвях кроны расположился солидных размеров домик. Но, прикинув высоту и убедившись в отсутствии сучков внизу, я сокрушённо покачала головой:

— Мне туда не забраться.

Подросток засмеялся.

— Я помогу, — уверил он. — Пошли.

Заперев машину, я двинулась к цели, но Кирос остался на месте.

— На всякий случай надо захватить оружие, — сказал он.

Хлопнув себя по лбу, я вернулась и, кинув мальчику рюкзак с едой, взвалила на спину тяжеленный узел. Подойдя к дереву, подросток взял у меня пистолет и, как обезьянка, вскарабкался наверх. Осторожно приотворив дверь домика, Кирос заглянул в него.

— Чисто, — крикнул он и исчез внутри.

Через минуту по стволу зазмеилась верёвочная лестница, что очень меня обрадовало. Привязав поклажу к нижней ступеньке, я отправила её вперёд себя, а после поднялась сама. Оказавшись в нашем временном жилище, я осмотрелась. Меблировка маленькой комнатушки состояла из двух топчанов.

— Что это и откуда взялось? — поинтересовалась я, сев на койку.

— Понятия не имею. Но иногда такие избушки попадаются. Когда мы с матерью переходили с места на место, то, случалось, в них ночевали. Эту я искал специально.

— А с курса мы не сбились? — доставая компас, спросила я.

Нет, двигались мы в нужном направлении.

— Если завтра поедем быстрее, чем сегодня, — сказал мальчик, — то к вечеру будем на месте.

— Ты думаешь? — удивилась я.

Вытащив из кармана карту, Кирос разложил её на коленях.

— Мы здесь, — сообщил он, показывая на какую-то точку, — это мне подсказывает внутренний голос. А вот столица. Она называется....

Он помолчал, вглядываясь в незнакомые слова:

— Сан-Питро.

— Санкт-Петербург — столица?! — изумилась я. — А что же произошло с Москвой?

— Понятия не имею, — отозвался сын, — с информацией сейчас туго.

Вздохнув, я поднялась. Мы зажгли свечи, предусмотрительно взятые Киросом с прежнего места ночёвки, и заперли дверь на деревянный засов. Плотно сколоченные стенки домика не пропускали холод, и вскоре внутри стало достаточно тепло, чтобы спать, не раздеваясь. Перекусив и зарядив оружие, мы растянулись на топчанах и нырнули в объятия морфея.

Ночь прошла без приключений, а утром, прекрасно выспавшись, мы погрузились в машину и выехали со «стоянки».

Чем ближе была столица, тем неспокойнее становилось у меня на душе, а в голове роились мысли одна тревожнее другой. Что ждёт нас в стольном граде? Как он выглядит? Какие там законы? А что если нас попытаются убить?

Но больше всего пугало, что мы могли не найти там Диму. Кто знает, вдруг он погиб ещё по дороге. Видевший мою «смерть» муж мог заставить себя убить, спровоцировав своих похитителей.

Усилием воли отогнав ужасные видения, я надавила на педаль, и мы понеслись вперёд.

— Мама!

Испуганный голос Кироса вернул меня к действительности, и я притормозила.

— Совсем с ума сошла! — мысленно выругала я себя. — Угробишь мальчика, а ведь ты за него в ответе. Что бы ни случилось с Димой, у тебя есть сын.

— Мама, — снова сказал подросток, — зачем ты себя мучаешь? Ведь пока мы ничего о нём не знаем.

Ну, вот, я совершенно забыла, что Кирос умеет читать мысли. Скинув скорость до минимума я, держа руль одной рукой, обняла ребёнка.

— Прости, я очень переживаю. Но это, конечно, не повод, чтобы отправить нас обоих на тот свет.

— Тем более, — подхватил тот, — что желающих и так предостаточно.

Он произнёс это с такой забавной серьёзностью, что я не могла не улыбнуться. И прибавила ход.

Вскоре на горизонте замаячили здания, и я вздрогнула, осознав, что вижу чёрные пикообразные высотки, за образец которых, видимо, взяли лиолисианские дома.

— Это уже неСанкт-Петербург, — пробормотала я.

И, чувствуя, как внутри снова растёт паника, остановила машину.

Гергени прервал Нику, удивлённо пробормотав:

— Он-то откуда о них узнал? Вряд ли я стал бы рассказывать детям подробности жизни на Лиолисе.

— Возможно, Гудрис извлёк информацию из твоего мозга, — предположила Юля.

— А ещё меня поражает, — согласно кивнув, продолжил Гергени, — что жатир, родившийся на этой планете, мог так с ней поступить. Я не слишком заботился о жителях своей, но то, что творилось с моим миром, меня угнетало. Умирающий Лиолис снится мне до сих пор, и я всякий раз пробуждаюсь с чувством потери.

— Похоже, ваш сын станет беспринципным и безжалостным властелином, — сказал Кренот.

— И трудновоспитуемым, — подхватила Юля. — Как можно, имея перед глазами пример справедливого правления, желать войны и разрушений? Не понимаю!

Беспомощно разведя руками, она поднялась и, сев рядом с Гергени, спрятала лицо на груди мужа, а тот обнял и прижал её к себе. Советники, впервые наблюдавшие такую интимность в поведении жатиров, удивлённо переглянулись, но промолчали, а Николай, обратившись к Нике, сказал:

— Меня распирает любопытство. Так что же вы увидели, въехав в город?

— Мы попали туда не сразу, — улыбнулась она, — не так-то просто оказалось проникнуть в столицу мира, возникшего…

на развалинах цивилизации.

Дорога у Сан-Питро выровнялась, и автомобиль катил вперёд легко и быстро. Подъехав ближе, мы увидели высокую стену, огораживающую город, единственным входом в который остались огромные ворота. Мы с Киросом переглянулись.

— Объезда, как мне кажется, нет, — негромко сказала я.

— Значит, надо попытаться пройти здесь — решил он. — В худшем случае, нас просто прогонят, и мы поищем другой путь.

Я задумалась и вскоре приняла решение:

— Зарядим пистолеты, сынок. И постараемся прорваться.

Через несколько минут мы, вооружённые до зубов, направились к казавшейся непреодолимой преграде. Взявшись за тяжёлое кольцо, я громко постучала. В воротах приоткрылось окошечко, и на нас глянули два глаза, в которых не отражалось никакой мысли.

— Приготовься, — шепнула я мальчику.

Тот нервно сглотнул, а у меня внезапно пересохло во рту. Одна створка со скрипом открылась, и напряжение тисками сжало нас обоих. Мы увидели двух рувов, в чьих взглядах не возникло ни страха, ни интереса.

— Что привело вас сюда? — ровным тоном поинтересовался один из биороботов.

— Желание попасть в город, — стараясь казаться спокойной, отозвалась я.

— Зачем? — задал вопрос второй.

Я растерялась, и за меня ответил Кирос:

— Чтобы здесь жить.

— Вы знаете, что столица перенаселена? — так же безразлично спросил первый. — Чтобы остаться, вы должны предъявить доказательства своего благосостояния.

Мы переглянулись.

— А что может стать таким доказательством? — осторожно поинтересовалась я.

— Дорогостоящее и полезное имущество, — равнодушно пояснил второй рув.

Кирос негромко произнёс:

— Рискнём. Я сейчас.

И, прежде чем я успела его остановить, кинулся к машине. Вскоре наша колымага стояла у ворот, и я заметила, что в глазах стражей, до этого безжизненных, мелькнуло любопытство, смешанное с восхищением.

— Очень странно, но, похоже, здесь никогда такого не видели, — шепнул мальчик.

Один из церберов[1] тем временем добрался до багажника и застыл, глядя на велосипеды.

— Что это? — тыча в них пальцем, спросил он.

В голосе его звучало изумление.

— Это игрушка, — пояснила я, вытаскивая и раскладывая мини-транспорт, — но дорогая.

Первый покачал головой.

— Это индивидуальное средство передвижения, а такие тут редкость. Вы заработаете хорошие деньги, отдавая их внаём.

И, дождавшись, когда велосипед снова окажется в машине, сказал:

— Проезжайте.

Не веря ушам, мы замерли, а опомнившись, кинулись открывать дверцы. Но второй рув остановил меня, доброжелательным тоном посоветовав:

— Рекомендую сразу завести своё дело, чтобы было чем платить за жильё и еду. Ваша чудесная карета привлечёт к вам внимание людей. Удачи!

Пугая лошадей и ловя на себе взгляды прохожих, мы в молчании ехали по улицам столицы. Наконец Кирос высказал мысль, вертевшуюся в мозгу и у меня:

— А эти рувы не такие уж бесчеловечные. С чего ты взяла, что они роботы?

— Друзья рассказывали. Но, бог с ними, давай лучше подведём итоги. Мы прорвались — это самое главное. Еды нам хватит ещё дней на пять. Спать можно в машине, не думаю, что здесь есть чудовища, подобные тем, что подстерегали нас на диких землях…

— А своё дело?

— Я не имею представления, с чего начать. Кроме того, Кирос, у нас ведь не было намерения здесь остаться. Наша задача — найти Диму, забрать его и…

— И?

— Когда мы воссоединимся, нас, скорее всего, перебросит в наш мир.

— А что будет со мной?

— Я говорила, что нужно делать, помнишь?

— Да.

Помолчав, он спросил:

— Начнём искать?

— Немедленно.

Припарковав жигулёнок неподалёку от непривычного вида особняков, я распорядилась:

— Садимся на велосипеды и отправляемся осматривать город. Провизию и оружие берём с собой.

— А машина?

— Я запру её и поставлю на сигнализацию. Будем надеяться, что, взвыв, она напугает непрошенных гостей, если те попробуют её открыть.

Так мы и поступили. И, оседлав железных скакунов, отправились на поиски Дмитрия.

Тот прервал жену:

— Сколько же времени вы провели в столице?

— Почти две недели. Нам пришлось продать пневматический пистолет с боеприпасами, потому что еда кончилась раньше, чем мы предполагали. Но он стоил хороших денег…

— Да, — перебил подросток, — мы неплохо питались и могли позволить себе останавливаться в ночлежках…

— В гостиницах, Кирос, — улыбаясь, поправила Ника.

И пояснила:

— По уровню обслуживания те очень походили на ночлежки, и в шутку я называла их именно так. Хотя даже это тогда казалось нам роскошью.

В разговор вмешался Гергени, всё ещё обнимающий Юлю:

— Похоже, Гудрис совершил просчёт при создании рувов. Прежние не знали, что такое эмоции.

— А я уверена, что они блокируются мозговыми атаками жатиров, — подала голос Юлия. — Но не все. Вспомни, когда-то лиолисианцам удалось повернуть солдат против властителей сыграв на их чувстве страха. Ведь если бы погибла планета, умерли бы и они.

— Да, — задумчиво произнёс Гергени. — былые хозяева планеты не учли, что у каждого живого существа доминирует инстинкт самосохранения. А я просчитался с эвгастами, хотя теперь это меня радует. Если бы не моя ошибка, у меня не было бы тебя, Юленька.

Последние слова прозвучали так нежно, что женщина-жатир, подняв голову, посмотрела на мужа сияющим взглядом и свернулась калачиком у него на коленях. А Гергени, погладив её по волосам, предложил:

— Продолжим завтра? Время позднее, надо отдохнуть.

Никто не возразил, и, переговариваясь, советники стали расходиться. Рош подошёл к Киросу.

— Ты останешься с матерью, — спросил он, — или пойдёшь с нами? Нике и Диме необходимо побыть вдвоём, они давно не видели друг друга.

— С вами, дедушка, — ответил мальчик, — я очень по тебе соскучился!

Элт увёл ребёнка, а Дмитрий с женой, попрощавшись с жатирами, отправились домой.

[1] Цербер (мифич.) — пёс, охраняющий вход в царство Аида.

Глава 5

На следующий день Совет в том же составе собрался в резиденции. Беседуя, люди группами входили в большой дом, однажды в считанные дни выстроенный на пустыре. Нику всегда удивляло, что такое заметное здание не привлекает пристального внимания горожан, но властители знали секреты маскировки.

Гергени выглядел задумчивым, а Юля расстроенной. По-видимому, ночью оба не спали, потому что периодически клевали носом, откровенно зевая. Но Нику они слушали со вниманием, а та продолжила рассказ о произошедшем…

на развалинах цивилизации.

Поиски оказались тщетными. Сначала мы держались вместе, потом разделились. Кирос, умеющий влиять на людей, пробрался во дворец, а я продолжила патрулировать улицы, посещая гладиаторские бои и заглядывая в рассредоточенные по городу клетки с рабами.

Димы не было нигде. Сын, нашедший работу в резиденции в качестве мальчика на побегушках, сумел проникнуть во все потаённые уголки, но это тоже не привело к результату. И, наконец, мы, разочарованные и отчаявшиеся, сев в машину, направились к воротам.

Охранял их рув, ставший свидетелем нашего триумфального въезда в столицу. В его глазах я прочла изумление и вопрос. Не знаю, что меня на это подвигло, но я рискнула поговорить со стражем.

Он выслушал меня, сочувственно кивая, а когда я описала Диму, воскликнул:

— Как же, как же, я хорошо помню этого человека! Его, связанного по рукам и ногам, доставили сюда в моё дежурство

— Куда его везли? Почему связали?

— Мне сказали, что раба не сумели усмирить. Уложив охрану на обе лопатки, строптивец набросился на самого владыку. А это преступление. Его повезли в Новгород, чтобы продать на площади, но я уверен, что он уже мёртв.

— Почему? — похолодев, спросила я.

— Он посмел оказать сопротивление, а бунтари долго не живут. Но, может, тебе повезёт, и ты успеешь похоронить мужа.

Я разрыдалась, а рув опешил.

— Что ты, что ты, — уговаривал он, — не стоит плакать. В таком мире, как наш, мёртвым быть лучше, чем живым.

— Вот ты всё понимаешь, — всхлипывая, проговорила я, — а служишь этому режиму….

Собеседник погрустнел.

— У меня нет выбора, — ответил он подавленно, — моими действиями руководят, запрещая размышлять.

— Ваш хозяин — жатир?

— Нне уверен, — растерялся он. — Но если да, то он иной, не такой, как другие.

— Что это значит?

Рув оглянулся на стоящего у ворот собрата, проверяя, не слышит ли тот, и прошептал:

— У него нет силы, понимаешь? Он управляет и нами, и Империей с помощью передатчика…

Я ахнула. А биоробот, покосившись на сослуживца, громко произнёс:

— Жаль, что вам здесь не понравилось. Вы могли бы вести в столице достойную жизнь. Проезжайте.

Сев за руль, я сказала стражу:

— Спасибо, ты настоящий человек!

— Я — человек?!

Выражение изумления возникло на лице рува, и он долго ещё стоял у открытых ворот, глядя вслед удаляющемуся автомобилю.

— Господи, — не в состоянии более сдерживаться, возопил Комаров, — бессильный жатир — что это? Как же ему удалось убить Гергени, взять в плен мать и подмять под себя мир?!

Родители будущего тирана тоже выглядели потрясёнными.

— Как это возможно? — вопросила Юля. — Представитель нашего вида, лишённый мощи, не имеет к нам никакого отношения. Как Гудрис смог? И что за передатчик он создал?

— Я видел эту машину, — вмешался в разговор Кирос. — Она была огромна, на ней мигало множество лампочек, а вокруг стояли очень большие круглые штуки, похожие на тарелки. Кажется, они называются антеннами. И, прежде чем меня прогнали, я успел разглядеть капсулу с жидкостью, в которой плавал мозг. Живой мозг.

— Аа, — застонал Гергени, — он сохранил мой энергетический потенциал в этом резервуаре, связав с ним свой разум. Но почему, почему я не воспротивился?

— Возможно, — сказала Юля, — Гудрис отключил участки, контролирующие …

— Нет, — прервал её Дмитрий, — скорее всего, он накачал тебя тестостероном[1], и уровень агрессии, снизившийся, когда ты вступил в брак, вновь достиг пика.

Гергени закрыл лицо руками.

— Значит, я помогал ему добровольно? Но почему он отнял у меня тело?

— Ты бы сопротивлялся, милый, — тихо пояснила Юлия, — физически.

— Как, как он до такого додумался? — продолжал недоумевать жатир.

— Я видел в кабинете Гудриса древний диплом медицинского учебного заведения, — сообщил Кирос.

Дмитрий хлопнул себя по лбу.

— Видимо, он занимался исследованиями мозга, — воскликнул он, — вот откуда у него такие познания. И применил их во зло, потому что чувствовал себя ущербным и комплексовал. Что ж, мне тоже придётся поразмыслить над тем, как предотвратить ужасное будущее. Психически неустойчивые люди — моя специальность.

Ника с уважением посмотрела на мужа.

— Да, — сказала она, — воспитать жатира — это не программу-вирус написать….

— А ты рассказывай, рассказывай, — потребовал Кренот.

— Зачем? — удивилась женщина. — Ведь основное нам уже известно.

— Мы любопытничаем, — натянуто улыбнувшись, произнесла несколько успокоившаяся Юля.

Ника усмехнулась.

— Ладно, — согласилась она. — Правда, говорить почти не о чем, близок финал. Но если вы хотите… итак….

На развалинах цивилизации.

Когда до цели осталось всего пятнадцать километров, кончился бензин, и мотор заглох. Быстро смеркалось, а темнота здесь сулила лишь неприятности.

— Может, успеем, мам? — спросил Кирос. — На велосипедах ведь быстрее, чем пешком.

— Не стоит рисковать, — возразила я. — К ночи мы, вероятно, и доберёмся до города, но вдруг придётся провести её за стенами. Спать в машине всё-таки безопаснее, чем в поле.

— Всё верно. А я избаловался, — улыбнулся мальчик, — привык к нормальным кроватям. Если ты считаешь, что так лучше, то останемся. Только, пожалуйста, давай разведём костёр и поедим. Патруль в такое время вряд ли появится.

Я согласилась, и вскоре на вертеле жарилась купленная в стольном граде жирная курица. Но только мы, разложив части птицы на ткани, собрались подкрепиться, как на нас что-то прыгнуло. И мы даже не успели испугаться, когда чешуйчатая тварь, опрокинув котелок с водой, слопала обе наши порции.

Разинув рот, я смотрела на непрошеного гостя. Перед нами, покачиваясь на мощных ногах, стоял динозавр, и не какой-нибудь, а сам тираннозавр рекс. Но очень маленький, не больше кошки.

— Фу ты ну ты, эволюция, — обалдело пробормотала я.

И, дёрнув Кироса за руку, завопила:

— Бежим!

Мы рванули к автомобилю. Когда дверца захлопнулась, с обратной стороны о неё ударилось крепкое тельце.

— Мам, зачем мы удирали? — недоумевал Кирос. — Его же ногой можно раздавить.

— Привычка — нервно хихикнула я. — И ещё, рептилия кусается. А если слюна её ядовита? Нам пришёл бы конец.

— Резонно, — согласился подросток — Жаль только, что покушать не успели.

— У меня есть бутерброды и сок. Хочешь?

— Ага.

Пока мы трапезничали, тираннозаврик бесновался снаружи, стараясь добраться до добычи, а мы весело хохотали над его бесплодными попытками проникнуть внутрь.

Но вскоре нам стало не до смеха; их полку прибыло. Приникнув к стёклам, мы наблюдали, как на пресмыкающееся набрасывается ещё какой-то плотоядный ящер, а сверху налетает птеродактиль. Битва разгорелась нешуточная, и я подумала, что если появятся новые бойцы, может не поздоровиться и нам.

Решив, что нападение — лучшая защита, я зарядила два ружья, положила рядом пистолет и распахнула дверцу. Внимание хищников сразу переключилось на нового врага и, заревев, они дружно кинулись к нашему убежищу. Метким выстрелом из одного ствола я уложила летающую тварь и, промахнувшись из второго, схватила пистолет, целясь в нашего знакомца. Но тот, напуганный предсмертными воплями воздухоплавателя, развернувшись, дал дёру, и пуля досталась его недавнему противнику. Бедняга рухнул замертво, Кирос зааплодировал, а я спросила:

— Как ты думаешь, они съедобные? Хотелось бы получить компенсацию за курицу.

— Давай проверим, но лучше утром. Снаружи мне не по себе.

Выпотрошив тушки, я спрятала запасы в рюкзак. Но птеродактиль ужасно вонял, и нам пришлось выкинуть ящера в ночь, где позже его подобрали голодные собратья, к счастью, не подозревающие о нашем существовании. А мы с сыном расположились на сидениях и крепко проспали до рассвета.

Позавтракав необычной дичью, оказавшейся вкусной и сочной, мы достали велосипеды и поехали в Новгород. Проблем у ворот не возникло: наш транспорт и здесь произвёл благоприятное впечатление, а деньги, которые я демонстративно пересчитала, стали пропуском в новый мир.

Не заходя в гостиницу, мы, спешившись, отправились осматривать город, но не успели сделать и нескольких шагов, как нас остановил патруль, потребовавший, чтобы я закрыла лицо. В ближайшей лавке я купила тонкое покрывало, и мы начали поиски.

Они оказались недолгими. Очутившись на площади, мы увидели, что на помосте бьют кнутом привязанного к столбу человека. Пробравшись через толпу, я ахнула: этим несчастным был Дима. Он выдержал пытку без единого стона, а я не могла не расплакаться, глядя на его страдания. Проследив за ним и палачами, мы с сыном выяснили, где находится узилище.

Пообещав мужу прийти за ним ночью, я продала одно из ружей с боеприпасами и купила напильник, целебные мази и шатёр, намереваясь спрятать Диму от любопытных глаз, чтобы без помех лечить его раны. Но ничего из этого не пригодилось. Едва мы прикоснулись друг к другу, как сила, вечно вмешивающаяся в нашу жизнь, перенесла нас сюда.

— А я так удивился, что чуть не забыл схватить маму за руку, — дополнил Кирос.

Все молчали. Потом заговорила Юля:

— Столько мучений и мытарств ради пары слов, сказанных рувом…. Этот дар, Ника — твоё проклятье. Но и благословение жителям Земли. Не будь его, планета переживала бы сейчас не лучшие времена. И если бы не полученное нами, благодаря нему, предупреждение, наш сын в грядущем стал бы властелином искалеченного мира…

— Ты уже знаешь, как это предотвратить? — прервала Ника.

— Кто предупреждён, тот вооружён. Мы с мужем найдём способ.

Гергени согласно кивнул, а Юля добавила:

— Ну, а теперь, Дима, нам хотелось бы послушать тебя.

Мужчина поскрёб затылок.

— Да мне нечего рассказывать: бил я, били меня. Никакого разнообразия.

— Мы просим…

Он улыбнулся.

— Хорошо. Но моё повествование будет гораздо короче. И начну я, пожалуй, с того момента, когда пробудился…

на развалинах цивилизации.

[1] Тестостерон — основной мужской половой гормон, андроген.

Продолжение скоро: книга 3 «Кома»

My web-site: alexandratreffer.wixsite.com/knigi