Подобно пламени.

                Вам, когда ни будь казалось, что какое-то ваше действие лишит вас будущего? Что все, что было до этого игры и только, а это, это окончательно и без поворотно уничтожит вас. Растворит как будто вас и не существовало. Вот такие мысли кружились в моей голове, когда по деревянной лестнице я услышал тяжелую поступь мужика моей матери. Он громко бранился, обещая выпороть меня. С каждым его шагом мое нутро переворачивалось, а в голове красочно мелькали картины его обещаний. Когда он остановился прямо за дверью моей небольшое коморки, которую так называемые родители называли моей комнатой, я понял, что это последний шанс бежать. Даже если мне придется разобрать обильно протекающую соломенную крышу. Ручка двери зашевелилась и стул, которым я подпер дверь судорожно заерзал.

— Филип мать твою! – от его слов мой рот дернулся в нервные улыбки. Меня всегда забавляло, когда он приставляет это выражение к моему имени «Мать твою» именно этим он и занимается! Однажды озвучив свою мысли, мне достались взамен разбитые губы и с любовью выбитые зуды. Стул затрясся с новой, неудержимой силой. Клянусь Единым богом, в какой-то момент мне показалось что он разлетится в щепки!

— Эта запертая дверь только увеличивает количество тумаков на твоей заднице! – секунды не сомневаясь в его обещании я подскочил с лежанки и заметался по комнате в поисках спасения. К сожалению вариантов, было не много. Окно, или же крыша. Испорченная крыша – означала негодование пьяного Крайма, который и без того готов сейчас спустить с меня три шкуры. Окно – означало синяки и ссадины, в худшем случае вывих ноги, перелом? Я колебался, но звук ломающегося стула быстро помог принять решения. Быстрее и безопаснее бежать в окно. Так этот пьяный бугай за мной точно не погонится, просто на просто не протеснится. Я подлетел к небольшой форточки, с грязными стеклами, распахнул створки, и ногами вперед протиснулся в нее, не думая, что ждет меня в низу. В последний момент перед моим носом мелькнула волосатая рука Крайма. Во мне ликовала победа, казалось мне удалось обойти судьбу с ее кучей говна, но уже в следующею секунду твердая посадка вернула меня в реальность. Ноги и задницу ломало от столкновения, с деревянными ящиками, которые Крайм мастерил для продажи в перерывах между пьянками. Они разлетелись подомной в разные стороны, грохот стоял еще тот. Интересно из-за чего он разозлился бы сильнее, из-за тройки сломанных ящиков или крыши?

— Сукин сын, чтоб ты себе ноги переломал! – Из окна торчало раскрасневшееся от злости лицо Крайма. Я улыбнулся ему своей фирменной нахальной улыбкой, которая открывала труды его необъятной любви ко мне. Знаю, что он всеми клеточками своего тела ненавидел эту, мою улыбку. Я любил считать, что это из-за того, что каждый раз видя мои выбитые зубы в нем просыпается угрызения совести, совершенно не сочетающиеся с его образом законченного засранца. – Думаешь убежал да? Я тебя достану ублюдок! – Крайм уже исчез в доме, но его слова были отчетливо слышны даже на улице. Плохой знак. Когда Рябой Крайм в проклятиях надрывает глотку, все вокруг попадают под раздачу. Спохватившись я поднялся с развалившихся ящиков и побежал прочь от дома, заглушая в голове нарастающую вину за новые побои на лице матери.

                Убежище я нашел в своем тайнике. Оно представляла собой заброшенный погреб в портовом квартале, который кишел крысами и клопами. Но парой это место мне казалось куда роднее и уютней чем дом матери. Влетев во внутрь, я обнаружил там парня, который ссутулившись над сальной свечой считал монеты. Я демонстративно, с грохотом затворил дверь. Получилось намного громче чем я задумывал, настолько, что аж перепугавшийся счетовод, дернув руками разбросал все добро.

— Курва! Из-за тебя все опять пересчитывать. Даже не смотря на меня он начал в спешки собирать раскиданное богатство. Уперев руки в бока, я ждал, когда до него дойдет. Грэм всегда был не особо сообразительным в нашем трио, поэтому вся поскудная работенка доставалась ему. А он и не возражал, попусту из-за того, что не догадывался что можно. Но хоть мы и по-скотски относились к нему, все равно любили, как могли. И вовсе не мы виноваты в том, что нам не показали, как правильно любить. Грэм замер, и медленно поднял голову с широко выпученными глазами.

— Филип!? Он вскочил и подбежал ко мне, схватил за плечи. — Вот курва, а мы то думали тебя повязали! – энергично тряся меня, как будто только так он мог поверить своим глазам.

— А меня и повязали. – отмахиваясь от него я прошел к монетам, разбросанным на каменном полу погреба.

— А как ты тогда? — он растерянно смотрел на меня, явно всеми силами пытаясь собрать у себя в уме картинку происходящего. Но тщетно, он в ступоре смотрел и хлопал глазами.

— Сбежал. Стража уже давно должна была понять, что я знаю лазейку в их камерах. – Я победно задрал нос. Ничто так не подымает самооценку как восхищение в этих глупых мышиных глазах. В такие мгновения я даже начинал верить, что я не на сквозь испорчен всем дерьмом, творившимся вокруг. — Вот Берт обрадуется. Мы уже думали тебе все, кранты – он провел указательным пальцем вдоль шеи. – Велел на двоих делить. – Он опустился на колени и принялся сгребать разбросанные монеты.

— Да что ты? – Берт ублюдок, думал кинуть меня да? Не тут-то было, видать этот малый позабыл что тут да как. – Дели на троих, и поровну. – я поднял золотую монету и покрутил ее в руке. – А это я заберу за счет компенсации. Если бы не я, нас бы троих заперли. И не видать бы вам тогда ни деньжат, ни свободы.

-Так мы бы через твой секретный путь вшииик, и на свободе уже. – он улыбнулся желтыми зубами.

— Нет Грэм, втроем бы не вышло. – я спрятал монету во внутренний карман кафтана и лег на широкую лежанку, накрытую дырявыми шкурами. Вот еще, поделится с ними своим секретом. Да я лучше в тюрьме сгнию! Узнай Берт о том ходе он бы тут же продал эту информацию каждому кто весомо заплатит. Порой кажется, что он и родную мать продал бы, если бы она у него была. Хотя теперь все это было не важно. В этот раз улизнуть незамеченным не удалось. Ход был раскрыт, и следующее заключение обещает быть последним. Мало верится, что это чертовы стражники на столько глупы что бы не заделать окно, решетки которого расположены на столько далеко друг от друга что я с легкостью просунулся через них. Я глубоко вздохнул, раздосадованный неудачным побегом. Жаль в этом нельзя было обвинить кого-то другого, так было бы гораздо легче.

                Сам не заметил, как раздумья погрузили меня в сон, а когда очнулся, увидел перед собой спину Берта.

— Вот ты олух Грэм. – он шепотом процедил сквозь зубы. – Думаешь ему так легко удалось сбежать? Не смеши меня. Продажный он, небось сюда вот-вот нагрянет стража. Глаза Грэма наполнились ужасом, он глянул на меня. Он с секунду глядел, прежде чем понял, что я проснулся, а после кивком подал знак собеседнику. В момент, когда Берт обернулся ко мне, я уже стоял на ногах готовый отстаивать свою долю и свою жизнь. Скользкий Берт, не даром его так прозвали.

— Начинаешь подозревать других, прежде чем обвинят тебя, так дружище? – Глаза Берта сверкнули.

— Ничего личного Фил. Пойми меня мне моя шкура дорога, а ты уж больно часто выходишь из воды сухим. – Его рука потянулась к рукояти дубины на боку.

— Поэтому ты забьёшь меня до смерти как оборванца, не смотря на то, сколько раз я спасал твой зад?! – Как же в ту секунду я призирал его. Вспомнились слова лодочника Альбина «Не связывался бы ты с этим Бертом. Этот малый с тем еще запашком» Тогда я подул что все мы не без грешка, но все оказалось куда хуже. Воровать, ломать стражников и обидчиков это одно, но нож в спину товарища. Он тяжело вздохнул.

— Видимо в этот раз мне придется саму позаботится о своей заднице Фил. – С наигранной грустью он поджал губы. Его рука крепко сжала дубину.

— Вы чего парни? Давайте просто соберём деньги и сбежим. Со всем этим добром мы заживем как короли! – голос Грэма дрожал. Он был славным малым, и видимо перепалка друзей была для него невыносимой пыткой.

— К сожалению, Грэм, но на троих этого будет недостаточно. – все та же наигранная эмоция. Глаза Грэма округлились, видать только сейчас до парня дошло во что выливается дружба, которой он дорожил больше нас двоих вместе взятых. С его губ сорвались немые слова – «Курва». Я улыбнулся одними глазами. Грэм всегда остается Грэмом. Я перевел свой взгляд на Берта. Только сейчас смотря в его жесткие глаза, я понял какой он на самом деле.

— Боюсь, что и на двоих тоже. – Я тянул время, пытаясь придумать что делать дальше, если дойдет до драки… Грэма он не тронет, тот добровольно отдаст добро. А вот меня. Он прекрасно знает, меня и на что я способен. Вод только грубая сила не мой конек, особенно против него. Огромный метра два ростом и шириной с платиной шкаф. Берт был физически намного сильнее меня, и мы оба понимали это. Но шанс у меня все же был. Если мне удастся вывернутся из-под его удара, выскользнуть из убежища, он низа что меня не поймает. А будь у меня стилет, я бы раскромсал бы этому ублюдку печень и дело с концом. И тут все разрешилось без моей инициативы, Святая была на моей стороне! В один огромный шаг Грэм подлетел к Берту и со всей силы толкнул того в бок. Огромная туша повалилась словно мешок с картошкой открывая путь к отступлению. Я не раздумывал, проскочив мимо них побежал к двери, за которой скрывалась лестница, ведущая к моему спасению. Мимолетно я глянул на Грэма, тот колебался. Он всегда был самым добрым и простодушным из нас. Мне даже кажется, что попади он в другую компанию из него бы вышел весьма приличный работяга.

— Не тормози Грэм! – я окликнул его распахивая дверь. Уже подымаясь по лестнице, я услышал брань Берта и звук ударившегося об пол тела. В ту минуту я молился Единому Богу что бы все через что мы прошли втроем разбудило в Берте хоть частичку милосердия к нашему «другу».