Мы-чудовища.

Скрип поворачиваемого замка и щелчок дверной ручки.

Выключая закипевший суп, я кинулась в коридор.

— Папа — я косо посмотрела на лицо отца и заметила, как морщинка пролегла между его бровей.

— Почему так пахнет кровью в квартире? — моментально среагировал он, грозно смотря в мою сторону.

— Мама приготовила нам мясо! — Я сделала как можно более счастливое лицо, а в голове промелькнуло только одно: «Зачем все эти вопросы, ты все равно не догадаешься».

— К чему такой праздник? — с его ног упал сначала один ботинок, а потом и второй гулко ударяясь об ковер.

— Я ей похвасталась, что нашла хорошего друга, и она хотела это отметить. Пойдем, пойдем, попробуешь. — Я потянула его руку на себя.

— Это не к спеху. — Мужчина одернул руку и прошествовал в зал, где уселся на мягкий диван и закинул ноги на стеклянный стол. Он осмотрелся по сторонам. — Где твоя мать?

Не думая, я ответила, что она ушла допоздна к какой-то подруге. Я бухнулась рядом с отцом на мягкий ковер, поджимая под себя ноги.

— Разве тебе не надо идти и делать домашнее задание? — спросил он меня, устраиваясь на диване поудобнее.

— Я его уже сделала — ответила я и положила голову на колени.

— Отец, как прошел твой день?

— Ничего примечательного не случилось — кратко ответил он и прикрыл глаза — не мешай мне, я вздремну — скрестив руки на груди, он через минут десять мерно засопел.

Через некоторое время отец заснул. Я не стала действовать спонтанно. Постепенно на коленях подползла к отцу со спины, удлинила острые, как бритва, когти и бесшумно поднесла руку к вене на шее, и… прозвучал звонок в дверь! Отпрыгивая от него, по неосторожности я споткнулась об ковер и, чтобы удержаться, неосознанно вонзила когти в лакированную поверхность шкафа, соскребая с нее бесцветный лак. Резкий звук достиг ушей отца, и несмотря на неудобную позу, в которой он лежал, он повернул голову назад, впиваясь в меня взглядом. Зрачки внезапно побелели, а радужка стала синеватой, и в следующие секунды на меня смотрел истинный найра. Прежде, чем мы начали ожесточенный бой, прозвенел звонок и дал старт нашему смертельному танцу. Без слов он все понял, изменился, и по комнате раздался рык зверя. По телу пронеслось жаркое пламя, стирающее на своем пути старый облик маленькой девочки, преображая ее в сине-белого ягуара с массивной пастью, наполненным набором самых острых ножей в темном мире. По бокам выступали шипы с ладонь, а пятнистый хвост заканчивался огненным пламенем. Вот только противник не уступал ему в силе. Грива так и топорщилась от возбуждения его хозяина, она плавно ложилась на гладкий чешуйчатый бок, а острые, как бритва, когти вспарывали под собой бежевый шерстяной ковер. Ноздри то и дело шевелились, принюхиваясь ко мне, и змеиные глаза нервно оглядывали ягуара со всех сторон в поисках изъянов.Серебристый хвост с зеленовато-изумрудной кисточкой на конце вился по всей большой комнате, сметая острыми шипами все на своем пути, превращая стеклянный стол в брызги, похожие на крупный чистый дождь. Они оседали на мою морду, забиваясь в уголки глаз. Я лапой пыталась прочистить глаза от осколков, но только кровавые дорожки текли по морде вниз. Тяжелая когтистая лапа ударила в бок, заставляя по инерции пролететь пару метров, врезавшись в стену, дробя при этом ребра и руку. Я, стискивая зубы, поднялась и с яростью прыгнула на серебристого полудракона-полузмею, подминая под себя массивную тушу отца, пытаясь прорвать когтями железную чешую, но они оставляли только маленькие вмятины на серебристой броне. Мы кубарем катались по всему коридору, при этом я соскальзывала с его спины на хвост, который с неимоверной гибкостью обвивал мою шею. Он душил меня, а я тисками сжимала пасть на хребте найры, пытаясь удержаться на громадном теле. Наконец, хрустнули тонкие пластинки чешуи, и на свет показались крупные капли крови. Пасть, как охотничий капкан, захлопнулась на жестком, уже вспоротом мясе. Твердая кость почувствовалась на зубах, и позвоночник хрустнул, а вместе с ним и моя шея вывернутая тонким пластичным хвостом найры. Я захрипела, заваливаясь на бок, сползая с окровавленного зверя. Последние вздохи давались слишком тяжело. Меня как-то странно переклинило и вывернуло тело наизнанку. Лапы били об пол, голова в судороге ударялась об стену, меня ломало, но это не было нападением найры, потому что она лежала при смерти рядом со мной. Я знала, это был внутренний бунт. Глаза закатились, и в голове что-то с шумом щелкнуло.

Организм требовал глотка воздуха, и я позволила его себе спустя несколько секунд, набивая до отказа легкие. Наконец, я вернулась из темницы заключения, встала во главе и села на законный трон, но как-то безрадостно это произошло. Тело было на удивление тяжелым, я бы сказала даже свинцовым, кончики пальцев онемели и плохо шевелились, но, осмотрев себя, я с уверенностью заключила, что, кроме этой маленькой проблемы, на мне нет ни единой царапины.

Я услышала шуршание за спиной и, повернувшись, осмотрелась вокруг, заметив серебристую найра. Внимательнее взглянув в глаза, я узнала это существо.

— Папа! Папочка! — руки сами потянулись к серебристой морде, но звериная пасть открылась и захлопнулась в паре сантиметров от моих пальцев.

— Папочка! Это я, Геката, ты не узнаешь меня? — Я снова потянулась к нему.

— Оставь его, он тебя не узнает. — За хрупкое запястье меня схватил какой-то незнакомец. Я в испуге отпрянула от него, придвигаясь ближе к стене, поднимая на него испуганные глаза.

Темно-русые волосы, собранные в хвостик, спадали с его точеных плеч, а внимательные, даже можно сказать, пронзительные глаза, смотрели с неподдельным сочувствием. Но несмотря ни на что, доброе лицо со шрамом на переносице вызывало доверие.

— Ему уже не поможешь.

— Но как же? — я сбилась с толку. — Ему нужна помощь. — Ладонь легла на застывшую морду, не встречая на своем пути препятствия. Я недоуменно опустила глаза, поняв наконец, что произошло.

— Он умер, Геката, ты это понимаешь? — Я заторможено кивнула, неосознанно гладя рукой по окровавленной холодной морде.

— Идем, — он позвал меня, рывком поднимая на ноги, пока я неотрывно смотрела на найру, нет — папу.

От всхлипов и крупной дрожи я согнулась пополам и, уткнувшись лицом в колени, заревела, сидя на заднем сидении незнакомой машины.Я не могла толком вспомнить, как мы добрались, как меня переодели в ночную пижаму и уложили спать и как, проснувшись посреди ночи, я сорвалась с места и помчалась домой, но, вспомнив на полпути о случившемся, побежала куда глаза глядят, лишь бы далеко-далеко.