"Каракада"

Герман Горный

Каракада

Глава 1.

Владимир дочитал книгу, захлопнул её и бросил на сиденье рядом с собой. Опустил свою спинку, потёр глаза, осмотрелся. На подворье дачи стояло много автомобилей, и почти в каждом сидел водитель, ожидая своего хозяина или хозяйку. От фонарей, которые тянулись вдоль забора, автомобили сверкали разноцветными красками. Владимир усталыми глазами посмотрел на ворота, которые выходили прямо на восток. На горизонте виднелась тонкая розовая полоска. Он всегда пытался определить, сколько времени, не глядя на часы. Иногда ему это удавалось. Самое большее, он ошибался на полчаса, и то только тогда, когда сильно уставал. Он тренировал себя без всякой на то причины. Вот и сейчас Владимир произнёс шёпотом: «Половина шестого», и посмотрел на электронное табло часов. Они показывали пять часов сорок минут. «Да, ошибся. Из этого следует, что я устал, — он поудобнее устроился на откинутую спинку, но почему-то ещё раз взглянул на прочитанную книгу. — Видать, этот Алексеев умный человек, раз пишет такие книги. Вот тебе и «Сокровища Валькирии», — как-то не очень осмысленно подумал Владимир и закрыл глаза.

Внезапно в полной темноте вспыхнул яркий свет. В ярком ореоле появилась она. Владимир почему-то не мог рассмотреть её лица. Яркий свет слепил его глаза, хотя Владимир и сжимал веки изо всех сил, но он просачивался сквозь них со страшной болью, проникая всё глубже и глубже. Ему казалось, что этот ненавистный свет скоро доберётся до его мозга, и тогда мозг вспыхнет, как факел. Владимир несколько мгновений находился в страшных мучениях и, в конце концов, вынырнул из сна, не понимая, что происходит. В памяти чётко отпечатался силуэт женщины, которую он принял за Валькирию. В его голове проскользнула трезвая мысль: « Надо же было так поверить в прочитанное. Нет, больше такие книги читать не буду».

«Скорая помощь» со всеми включенными фарами и мелькающей мигалкой въезжала в ворота. Многие водители повылазили из своих автомобилей, таращились на «скорую», не понимая, в чём дело. Их хозяева сегодня вели себя, как примерные мальчики, словно собрались на партсобрание. Ане отмечать день рождения самого авторитетного человека города. Дача, как и накануне вечером, стояла на прежне месте, никто из неё не выходил и не входил. Только в нескольких окнах горел свет, и то тускловатый. Если учесть, что там праздник. То он явно не соответствовал поголовной попойке, как это всегда водится. Карета «скорой помощи» подъехала к самому крыльцу. Из неё выскочили два человека в белых халатах и тут же скрылись за дверью.

Владимир выбрался из «Вольво». Водители скучковались возле крыльца, но никто не решался войти внутрь. Как ни странно, но охрана тоже куда-то исчезла.

— В чём дело? — спросил Владимир, подойдя к собравшимся у крыльца.

— А хрен его знает, — глухо ответил коротко остриженный парень, который возвышался над всеми.

— Вроде всю ночь сидели тихо, чего раньше не бывало, и вдруг «скорая», — говорил мужичок лет пятидесяти, худощавый и весь в наколках.

— А охрана где? — поинтересовался Владимир, не желая разглагольствовать о делах братвы. Он вообще относился к ним недоброжелательно, хотя и сам был почти такой же, как они. В криминальном мире его считали за своего те, кто его знал. Раз он работает на хозяина, то вывод напрашивался сам. Конечно, хозяева бывают разные, но Владимир возил не какого-нибудь, а крутого, да ещё и с неуравновешенной психикой.

— А чёрт её знает, — пожал плечами здоровяк.

— Когда у Ворона, так сказать местного царька, чёрт бы его побрал с его кликухой и его образом жизни такие вечеринки, то его охрана не показывается на глаза, даже если тут будет пожар, — произнёс мужичок в наколках. Потом цепко оглядел всех и добавил: Охрана с той стороны забора, а первый круг в доме.

— Ну, ясно, — Владимир повернулся и пошёл к своей машине.

— Тебе что, неинтересно, что там произошло? — спросил татуированный вдогонку.

Нет, — Владимир махнул рукой и взялся за дверцу автомобиля.

— А вдруг твоего хозяина? — спросил всё тот же.

— Моего не смогут, — он сел на водительское сиденье и поднял спинку. Он прекрасно понимал, что вот-вот придётся мчаться в город, так что лучше отдохнуть и мобилизовать все силы, а не болтать и предполагать, что же там случилось. Если происшествие сверхъестественное, то он так или иначе узнает, а если кто-то перепил и облевался, то ему до фени.

Из-за горизонта медленно поднималось солнце. Его лучи проскальзывали в ворота, на лужайку. Некоторые скользили по тёмно-синему капоту автомобиля. Роса на капоте быстро исчезала. «Так и жизнь моя исчезнет, как эта роса, не оставив после себя и следа» — Владимир смотрел в зеркало и видел, как выносили кого-то из дома, грузили в «скорую помощь», но исчезавшая роса с капота автомобиля занимала его больше.

— Спишь? — спросил хозяин Владимира, открывая дверцу.

— Нет, весь в ожидании, — с лёгкой иронией ответил Владимир. Иногда он позволял себе такое.

— Ну-ну, пошутишь у меня, — хозяин взял в руки книгу, брошенную Владимиром на переднее сиденье. Прочитал название и швырнул её на заднее. — Соль знаний ищешь? — хозяин тяжело опустился на переднее сидение.

— Да ничего я не ищу, просто читаю, что под руку попадётся, — Владимир запустил двигатель. — Куда?

— В город, да побыстрее, надо обогнать «скорую».

— А кого это увезли? — спросил Владимир, выезжая на дорогу.

— Много будешь знать… — начал было хозяин, но потом что-то подумал, посмотрел на Владимира, как на полудурка, и добавил: Ворона, нашу так сказать местную птицу. Короче гнида он, так ему и надо.

— Да? А что с ним? — Владимир ненавидел своего хозяина, но терпел, сам не зная почему. Он себе объяснял это так: надо жить, а чтобы жить — надо кушать, а чтобы кушать — надо работать. Правда, никак не мог понять — зачем жить?

— С ним-то уже ничего, а вот с нами… — хозяин после этих слов впал в задумчивость. У него был такой вид, словно его парализовало. Даже лысина показалась Владимиру мраморной, будто рядом с ним сидит не человек, а скульптура, вырубленная из камня неумелым скульптором. Владимир перестал созерцать своего хозяина и полностью переключил внимание на дорогу.

Они проехали уже километров двадцать, но «скорую помощь» не нагнали. Хозяин не подавал никаких признаков жизни, что очень устраивало Владимира. Он давил на газ, и стрелка спидометра качалась за цифрой сто. Мелькнул знак «Опасный поворот налево». Владимир особенно любил такие повороты. Он надеялся, что когда-нибудь на таком повороте он разгонит автомобиль до предела и не впишется в поворот. Именно так ему хотелось уничтожить эту мразь. Почему-то он откладывал всё на потом. Вот и сейчас появилось желание сделать это. «Да, я когда-нибудь это сделаю, но не сейчас. Перед смертью я должен буду ему рассказать, почему я его казню именно таким путём. Нет, сейчас ещё не время» — Владимир сбросил газ и плавно вписался в поворот.

— Слушай, Вова, — подал голос хозяин, — у меня такое ощущение, что ты меня хочешь уничтожить и именно на крутом повороте, или я ошибаюсь?

— Да что вы, Пётр Петрович, — снова с иронией в голосе сказал Владимир, но уму с трудом удалось удержать себя в руках. Несколько секунд он думал, не произнёс ли он свои мысли вслух.

— Смотри у меня, а то я умею читать мысли, — хозяин погрозил пальцем, — и потом, почему ты не называешь меня хозяином, как я тебе велел? И ещё ты путаешь моё отчество, я Павлович, а не Петрович, уяснил?

— Да, конечно, — Владимир покачал головой в знак согласия.

— Кроме как «хозяин», меня больше никак нельзя называть.

— Понял, шеф, — Владимир не мог назвать его «хозяином». Не мог переступить через себя, на то были причины тридцатилетней давности.

— Не шеф, а хозяин!

— Я понял, вон «скорая» впереди, — и на этот раз обошлось. Ситуация всегда складывалась так, что когда хозяин прижимал его в угол по этому идиотскому спору, всегда нужно было оставлять этот разговор и переходить к более важным делам.

— Давай, жми, нужно обогнать её до города! — приказал Пётр Павлович и даже подался вперёд к лобовому стеклу, дабы убедиться, что это не мираж.

— Но тут обгон запрещён — мы въезжаем в город.

— Плевать, обгоняй! Я тебе приказываю! — хозяин так сжал кулаки, что побелели костяшки пальцев.

— Но у нас на хвосте менты.

— Плевать! Я кому сказал — обогнать? Ты что, недоносок, не понимаешь русской речи? — Пётр Павлович посмотрел на Владимира, как удав на кролика.

— Будь по-вашему, — Владимир притопил педаль газа.

— Не надо! — завопил хозяин. Он пристально смотрел в зеркало салона. — Эти менты меня пасут.

— Вас не поймёшь, — спокойно сказал Владимир, пристраиваясь сзади «скорой».

— Нехрен тут понимать! Запомни номера этих ментов!

— Я же сразу сказал…

— Заткнись и выполняй только то, что я тебе говорю! Уяснил? Не хватало, чтобы каждая сопля мне советы давала! — Пётр Павлович не отрывал своего взгляда от «скорой помощи», которая замигала правым поворотом.

— Следовать за ней?

— Нет, идиот! — хозяин зло зыркнул на своего водителя, — давай домой. И не дай бог ещё задашь хоть один глупый вопрос!

— Но я…

— Молчать, придурок, а то я тебя на кол посажу!

— Понял, вопросов не будет, — Владимир не боялся своего шефа, так как имел козырную карту и в любой момент мог её открыть. Конечно, после этого хозяин бы его уничтожил. Владимир не сомневался, что хозяин мог бы посадить его и на кол, так как ходили слухи, что он уже проделывал это.

— Машину поставишь в гараж, и будь дома. Жди моего звонка, уяснил?

— Конечно, шеф!

— Я для тебя хозяин, уяснил?

— Да, уяснил, — и опять в голосе Владимира проскользнула ирония.

Владимир, не спеша, направился к дому. Усталость чувствовалась во всём теле. Центральная улица города начала просыпаться. Ещё не полностью проснувшиеся люди куда-то торопились. Возле некоторых палаток появились покупатели. То тут, то там в мусорных бачках рылись бомжи, надеясь выудить хоть что-то съедобное. Владимир, как добропорядочный гражданин, дождался зелёного света на перекрёстке и перешёл улицу. Слева на небольшой площади стояла гостиница. Здесь по вечерам тусовались девушки лёгкого поведения в надежде выцепить богатенького клиента, желательно, иностранца. Ранним утром здесь никого не должно было быть, но Владимир увидел девицу, стоявшую у самого угла гостиницы. Она была одета как ночная бабочка и, конечно, блондинка. Для Владимира они все были на одно лицо, но эта чем-то привлекла его взгляд. Может, потому, что стояла не в то время, может, ещё по какой-то причине, и Владимир направился к ней. Он периодически пользовался услугами девочек и щедро им платил. Но это случалось только тогда, когда этого очень настойчиво требовал организм. Подойдя к девушке почти вплотную, он заглянул ей в глаза. У него создалось такое впечатление, что она не живая. Остекленевшие глаза смотрели куда-то мимо него. Она даже не шелохнулась, когда он помахал ладонью перед её глазами. Она стояла на одной ноге, вторая была согнута в колене и упиралась в стенку, а руки были скрещены на груди.

— Ты что, неживая? — тихо спросил Владимир.

— Что? — девушка встрепенулась и тупо уставилась на человека, стоявшего перед ней. — Ой, извините, я задумалась.

— Задумалась? И о чём это ты думаешь, если не секрет?

— Да так, ни о чём.

— Мне показалось, что ты спишь с открытыми глазами, или я ошибся?

— Ну да. У меня такое бывает. А сегодня, кажется, я проспала слишком долго.

— Переутомилась на работе, — сказал Владимир, как бы добавил к сказанному.

— Что? На какой работе?

— Ну как, тут же путаны работают. Тут ваше рабочее место. Нет-нет, ты даже не думай, я ничего не имею против. Каждый зарабатывает как может.

— Как вы могли подумать такое? Я не путана. Меня ограбили, а мне некуда идти, — она так сморщила личико, как будто собиралась заплакать.

— Ну-ну, слышал я эту песню, да ещё похлеще оды пели, — а про себя заметил: «Не накрашена, спала стоя, несмотря на это, выглядит нормально. Просто талант артистки».

— Я не путана! — уже твёрдо заявила девушка, но не уходила, а ещё плотнее прижалась к стенке, стоя уже на обеих ногах.

— Да мне как-то всё равно, что ты о себе думаешь. Если пойдёшь со мной — не обижу, просто у меня сегодня была не лучшая из ночей. Так что я не прочь расслабиться.

— Но я же не путана, — она ещё сильней вжалась в стенку, словно Владимир хотел изнасиловать её прямо здесь.

— Ладно, спи дальше. Я думал, ты хочешь заработать, — он круто повернулся и зашагал прочь.

Не оглядываясь, он дошёл до своего дома, поднялся на третий этаж, сунул ключ в замочную скважину, и тут его окликнули:

— Подождите!

— Да, слушаю, — он повернулся. На лестничном проёме стояла девушка, та, с которой он разговаривал возле гостиницы.

— Я не путана, но если вам надо… Ну, если вы мне заплатите, то я согласна.

— И сколько тебе надо заплатить? — он открыл дверь.

— Я голодна… — она замялась.

— Ладно, посмотрим на твою работу. Заходи, — Владимир жестом пригласил её в квартиру.

Владимир прошёл в комнату, с какой-то грустью посмотрел на свою библиотеку, собранную за пять лет. У него был принцип обогащать её только теми книгами, которые прочитал и купил за собственные деньги. «Сокровища Валькирии» была сотой книгой. Жаловаться на свою работу он не мог, так как у него было много времени для чтения. И это помогало ему жить. Жить для определённой цели. 2Да, цель у меня есть» — подумал Владимир, направляясь на кухню.

— Ты чего это стоишь? — спросил Владимир, увидев стоящую у двери девушку. Она прижалась к дверному косяку и стояла как в воду опущенная.

— А что мне делать? Я не знаю.

— Слушай, ты действительно какая-то странная. Быстро в ванну, а я кое-что приготовлю перекусить.

— Ой, спасибо вам за ванну, — она тут же шмыгнула за дверь санузла.

Владимир пожарил яичницу, нарезал колбасы, сварил две чашки крепкого кофе. За бытовыми хлопотами он даже забыл, что у него в доме гостья. Когда прекратился шум воды в ванной, он как бы вынырнул из состояния официанта. Он мысленно прикидывал, нужно ли с ней вести какую-то беседу или просто молча сделать дело, расплатиться, а потом дать ей пинка под зад.

Девушка молча подошла к кухонному столу и вцепилась взглядом в яичницу, облизывая губы.

— Что стоишь? — нарочито грубо спросил Владимир, — давай за стол, садись, да ешь! Как говорил мой дядя, с голодной женщиной нельзя заниматься любовью — может что-нибудь откусить в порыве страсти.

— А можно? — она подняла на него затуманенные глаза.

— Что можно? — удивился Владимир. — Что-нибудь откусить?

— Нет, покушать.

— Ради бога, кушай. За услугу заплачу и не вычту за стоимость продуктов.

— Спасибо! — девушка села и накинулась на еду. Она, наверно, даже не предполагала, что стол накрыт на двоих. За считанные секунды тарелки опустели. Она опомнилась только тогда, когда допивала вторую чашку кофе.

— Вот это аппетит! — с завистью произнёс Владимир, когда девушка уже осмысленным взглядом посмотрела на него.

— Извините, кажется, я съела и вашу порцию, — она опустила глаза и отложила чашку.

— Ерунда. Просто я давно не видел такого голодного человека, — он поднялся и налил себе кофе. Тебе налить? — спросил он девушку.

— Нет, я и так много… — она замолчала, глядя в пол.

— Да ты не расстраивайся, всё в порядке. Иди, расправляй постель, и сама подготовься, а я сейчас приду.

— Постель? Ах, да, — она поднялась и, сгорбившись, вышла.

— Может, действительно, она не шлюха? — полушёпотом спросил самого себя Владимир.

Девушка лежала на расправленном диване под простынёй. Одежда её была аккуратно сложена на кресле, а туфли не менее аккуратно стояли под креслом ровно по середине. «Интересно, где это она воспитывалась? — подумал Владимир, — не иначе как в какой-нибудь школе для благородных девиц. Хотя нет, там не так должны воспитывать. Похоже на какую-нибудь спецшколу. Ну да ладно, к чёрту всё» — он сбросил с себя одежду и юркнул под простыню.

— Ты почему так сжалась? — он обхватил её за талию.

— Вы извините меня, но я ещё никогда не спала с мужчиной, — она прижимала руки к груди.

— Так, слушай, хватит набивать себе цену! Давай, раздвигай ножки — и вперёд! Заплачу тебе как валютной проститутке, — он впился ей в губы, но страстный поцелуй её не оживил. Она оставалась холодной.

— Я не путана, — глухо произнесла она.

— Так, я уже хочу спать, а ты мне надоела. Я люблю, чтобы женщины меня заводили, а не я их, — Владимир рывком встал, сунул руку в карман джинсов, достал оттуда пятьдесят долларов и швырнул их на пол. — Убирайся! Захлопни за собой дверь. Вон отсюда! — он грубо схватил её за руку и сбросил с кровати. Сам плюхнулся на кровать. Сон накатился быстро.

Телефонный звонок выдернул его из сна.

— Да, слушаю! — рявкнул Владимир в трубку.

— Через полчаса будь у меня с машиной. Уяснил? — голос хозяина был, как и накануне, раздражённый.

— Да пошёл ты, козёл! — выругался Владимир уже после того, как в трубке раздались короткие гудки.

Владимир наспех принял душ, надел футболку и джинсы, как обычно, и тут же понял, что что-то не так. На полу, подстелив его куртку, спала девушка. Конечно, это снова была она.

— Вот же чёрт! — ругнулся Владимир.

— Ой, извините, я немножко поспала, — она вскочила, убирая куртку с пола.

— Достала ты меня уже со своим «ой»! Какого хрена не ушла? — он поставил чайник.

— А вы некрасивый, — как-то робко сказала девушка, усаживаясь на табуретку.

— Чего? — он прекрасно понял, что ему сказали не комплимент.

— Но и не урод.

— У тебя что, крыша поехала? — Владимир с недоумением смотрел на неё.

— Да, вы средний человечишка. Работаете, скорее всего, у бандитов. Может быть, и шофёром. Выдаёт вас короткая стрижка.

— Ты чего несёшь? Я тебя сейчас вышвырну отсюда! — он приблизился к ней.

— А вот ваши карие глаза, прямой нос, манящие губы — от благородных корней.

— Ну, ты меня достала! — он схватил её за шиворот лёгкой кофточки и рывком поставил на ноги. Подтолкнул её к двери, открыл замок, потянул дверь на себя и вышвырнул девчонку, как негодную кошку.

Телефонный звонок вернул его в реальность.

— Да, слушаю! — рявкнул он в трубку.

— Ты ещё дома, гадёныш? — после этих слов раздались короткие гудки.

Владимир крутил баранку, а рядом сидел Пётр Павлович. Его лоснящаяся лысина была ничем не прикрыта. Жирное тело было обтянуто дорогим костюмом. Галстук так туго был затянут, что, казалось, перережет горло, и поросячья голова упадёт на кейс, который лежал у него на коленях. Владимир помнил его хорошо, когда этот толстяк был моложе лет на тридцать. Он выглядел тогда куда лучше, но сытая жизнь превратила его в борова. Боров для Владимира был привычным объектом, а вот та девица, которая почему-то стала описывать его внешность, казалась очень странной. «Ты средний человечишка, — Владимир пытался вспомнить её дословную речь, — карие глаза, прямой нос и зовущие губы, это от благородных корней. Ну и стерва же она. Разыгрывала невинную. Попадись она мне ещё раз — я с ней такое сделаю, что её артистизм пропадёт навеки» — он гнал по кишащему автомобилями городу, не соблюдая никаких правил. Что-то с ним произошло. В какой-то момент девушка затронула в нём то, что до сих пор дремало. Беда была только в том, что Владимир не знал, что она затронула. То, что она не дружит с головой, он не сомневался, но на кой чёрт она припёрлась за ним от гостиницы?

— Ты куда прёшь, гадёныш? — рявкнул хозяин и ткнул Владимира в бок. До сих пор он ещё не занимался рукоприкладством.

— Ты чё, шеф? — спросил Владимир, с трудом уходя от столкновения.

— Что, сучка не дала? — оскалился Пётр Павлович. — Не видишь, куда прёшь?

— Какая сучка? — Владимир иногда удивлялся проницательности своего хозяина. Тот иногда выкидывал такие фортели, что Владимир допускал, что он умеет читать мысли.

— Тебя ещё на свете не было, когда я изучил бабье отродье от и до и знаю повадки мужиков, когда им не дадут.

— Понял, шеф, — Владимир стряхнул с себя оцепенение, насланное на него хитрой проституткой. Он резко ударил по тормозам.

— Ты у меня доиграешься, сучёнок! — сквозь зубы процедил хозяин. Он с трудом удержался, чтобы не врезаться головой в лобовое стекло.

— Но там же красный. Я должен беречь своего шефа.

— Ладно, потом разберёмся. Не хочу портить нервы. У меня сегодня важная встреча, а вот вечером… — хозяин не договорил, что будет вечером. Его взгляд заскользил по прохожим.

У Владимира выдался свободный вечер. Он закинул домой хозяина с какой-то девицей, поставил машину в гараж, а теперь брёл по улице, ни о чём не думая. Утренняя гостья куда-то запропастилась в лабиринтах его мозга. Не то чтобы он не помнил её, но после обеда вся неприязнь к ней куда-то улетучилась. Городские вывески горели разноцветными огнями. Разношёрстный народ сновал повсюду. Возле торговых палаток толпились люди, создавая небольшие очереди, что очень напоминало Владимиру времена застоя. Сейчас проблем с товаром не было, но такие уж наши люди. Увидят двух человек возле окошка и прут туда в надежде, что там продают нечто такое, чего в другом месте днём с огнём не найдёшь. В суетливой вечерней толпе Владимир чувствовал себя прекрасно. Конечно, он знал и понимал, коснись его какая-нибудь беда или кого-нибудь другого, то все эти милые сердцу люди убегут. Но это уже мелочи. В данный момент главное, что он среди них, хотя и чужих. В однокомнатной, кое-как обставленной квартире его никто не ждал, ну разве что только книги. Как ни странно, но он не любил читать дома. Как-то привычнее и с большим наслаждением он проглатывал книги в машине, ожидая хозяина. Того не очень удручало такое занятие своего шофёра, но он, конечно, и не поощрял. Лучше бы за людьми понаблюдал, какие крутятся вокруг и что они вынюхивают, чем читать разную белиберду», — высказывал иногда Владимиру хозяин.

Незаметно для себя Владимир оказался возле гостиницы и только тут спохватился, что утренняя гостья может быть на своём посту. Он неторопливо осмотрел девиц, но как ни странно, ту, которая ему нужна, не увидел. Он мысленно махнул рукой и пошёл прочь. Сегодня он решил хорошо выспаться.

— Добрый вечер! — раздалось у Владимира за спиной, когда он открывал дверь.

— Неужели добрый? — поворачиваясь, ответил Владимир, ещё не зная, с кем обменивается приветствием.

— Я знала, что сегодня вы придёте рано, — утренняя гостья спускалась по лестничному маршу с четвёртого этажа.

— Ты что тут делаешь? — резко спросил Владимир. Он почувствовал, как на него накатывает злость. Он даже не понимал, почему девушка так раздражает его.

— Я ждала вас, — она остановилась рядом с ним.

— Ну хорошо, раз ждала, значит… — он хотел ещё кое-что сказать, но вслух не стал говорить. «Значит, ты сегодня пожалеешь, что родилась на свет».

— Вы меня приглашаете? — настроение у неё было явно приподнятое, может быть, обошлось не без наркотиков.

— Ну конечно, приглашаю, — он пропустил её вперёд и захлопнул за собой дверь. — Надо же рассчитаться за утреннюю яичницу.

— Да, я тоже так думаю, — она сразу прошла на кухню. — Только не тем, чем вы думаете, — усевшись на табурет, добавила она.

— Да? А что у тебя есть такое интересное? — Владимир поставил чайник.

— У меня много, а вот у вас только ненависть. Да, я могу читать чужие мысли.

— Ну, это выслушивать уже сверх моих сил, — простонал Владимир, — мне хватает своего шефа-придурка, который читает мысли.

— Может, ваш шеф и придурок, но я — нет.

— Так, всё, брысь отсюда, и чтобы я больше тебя никогда не видел! Ты поняла? — он снова схватил её за шиворот, как утром, и поставил на ноги.

— Нет, я не уйду. Дайте мне шанс. Идите в комнату, а я приготовлю ужин. Не бойтесь, я ничего не украду, а если боитесь, то закройте дверь, чтобы я не убежала. Вы же связаны с бандитами, наверняка дверь закрывается изнутри.

— Ну ладно, — Владимиру почему-то стало всё равно, — делай, что хочешь, а я пошёл спать, — он вышел в прихожую и закрыл дверь. Действительно, она закрылась так, что даже ключом не откроешь, не зная секрета. Он вошёл в комнату и повалился на диван.

Глава 2

Он просыпался долго и тяжело. Снилось ему детство. Те золотые беззаботные дни, когда мать и отец были живы. Тогда Владимир не мог и представить, что один человек может сломать всю жизнь. Да, Пётр Павлович ворвался в их семью, как ураган, как смерч, и смёл семейное счастье Владимира. Потом в психушке умерла и мать Владимира. О её смерти он узнал уже гораздо позже. Снился и брат. Он был старше Владимира на два года, но умер он вместе с отцом. Только Владимиру удалось выкарабкаться и остаться одиноким на всю жизнь. Потом был детдом, армия, но это потом. Сейчас ему снились счастливые дни его детства. Но кто-то не давал ему смотреть такой прекрасный сон. Его кто-то теребил и пытался вернуть в реальность. «Сейчас я этого человека убью, кто…» — он полностью проснулся и уставился на женщину, стоявшую перед ним. Он с трудом понял, что это та девица, которую он привёл утром.

— Ты меня достала, — пробормотал он и повернулся на другой бок.

Как Владимир ни пытался снова уснуть, у него это уже не получилось. Он посмотрел на часы — было половина третьего утра. Потом до него дошло, что его разбудила вчерашняя гостья, а потом куда-то исчезла. «Куда это она подевалась?» — задался он вопросом и встал. В одних джинсах он пошёл на кухню.

— Идите, умойтесь, — пролепетала девушка, сидя за столом у окна.

— Вот ещё! В своём доме я не позволю командовать. И вообще, почему ты ещё здесь? — он сонными глазами уставился на стол. Стол был накрыт на двоих, но кроме пирога и приборов, на нём ничего не было, если не считать свечу, горевшую в стакане. — Что всё это значит?

— Ну, как хотите, — сказала девушка, не отвечая на его вопросы, — тогда таинство не состоится.

— Слушай, ты чё гонишь? Я на своём пути немало повидал проституток, но такая мне попалась впервые.

— Яне проститутка, — на её глаза набежали слёзы.

— Да брось, давай, мне ещё не хватало слёз. Ладно, сейчас помоюсь, — он вышел.

Стоя под душем, Владимир пытался понять, что понадобилось этой девке от него. Ведёт она себя очень странно, приготовила какой-то долбаный пирог и хочет открыть какое-то таинство. «Ну ладно, посмотрим, а если чё — пинка под зад, и конец романтике», — он наспех вытерся, залез в джинсы и уже бодрый вышел из ванной. Гостья неподвижно сидела у окна, созерцая своё творение. И была ещё одна странность: не горел свет. Язычок пламени свечи отражался в её серых глазах. «Может, она натуральная блондинка, раз у неё серые глаза и, надо отдать должное, красивые. Правда, когда ей будет под сорок, они поблекнут и станут бесцветными». На лице девушки наложился отпечаток какого-то страдания — такое он иногда замечал на своём лице. Ему пришлось признаться себе, что девушка красивая. Правильный разрез глаз, овальное лицо, высокие скулы и губы… Губы сочные, полные. Нижняя немного выступала, что говорило об её сексуальности. По всей видимости, Она о чём-то думала и не слышала, как он вышел из ванной.

— Ну вот и я после купели, — с иронией сказал Владимир, присаживаясь на табурет.

— С лёгким паром! — она немножко вздрогнула от его слов, но тут же взяла себя в руки, и лишь лёгкий румянец говорило о её недавнем испуге.

— Ну и что дальше?

— Разрежьте пирог на две части.

— Понял, — Владимир провёл ножом посередине пирога.

— Ну вот, одна половина ваша, а вторая моя.

— Странная ты девушка. И, между прочим, я ещё не знаю твоего имени.

— Так вы его и не спрашивали, — она отщипнула кусочек от своей половины пирога и отправила в рот.

— Хорошо, тогда представься, как тебя зовут, — он последовал её примеру и тоже отщипнул кусочек пирога, осмотрел его и отправил в рот. Жуя, спросил:

— А ты меня не отравишь?

— Да нет, я вас не отравлю. А вот имя у девушки не так спрашивают, — она потупила взор.

— Тогда просвети меня, неучёного, — Владимир отщипнул ещё кусочек пирога.

— Всё вызнаете, только вот почему-то ведёте себя, как будто я дурочка.

— А может, ты такая и есть, откуда мне знать?

— Хорошо, пусть будет так, но может та случиться, что вы будете жалеть об этом, — девушка подняла глаза и пронзительно посмотрела на него.

Взгляд её словно проник в душу. И не только проник, а и шевельнул что-то в ней. Было такое ощущение, что в душе на некоторое время вспыхнул маленький огонёк, но тут же погас.

— Ты что так смотришь, как будто я зарезал всю твою родню? — Владимир даже поперхнулся.

— Я просто хочу понять. Почему вы считаете меня путаной, которая разыгрывает благородную девицу?

— Так, всё, хватит! — он поднялся и заходил по кухне, — говори, что тебе надо, и уматывай отсюда! У меня и без тебя проблем выше крыши. Если тебе нужны деньги — я тебе дам, просто так, даже не прикоснусь к тебе. А другого у меня просто ничего нет. За деньги можно купить всё, ты это прекрасно знаешь.

— Да, деньги, — протянула задумчиво девушка, — деньги, деньги и ещё раз деньги. А почему вы не поинтересовались, для чего я приготовила такой изысканный ужин?

— Ха-ха-ха! — Владимир рассмеялся от души. Он смеялся долго и не мог остановиться. Потом, обессилев от смеха и присев на табуретку, закрыл глаза руками. — Изысканный ужин, ну это же надо такое сказать! Испекла какой-то корж, который и собака бы не стала есть, и говорит: «Изысканный ужин»! Тебе нужно срочно лечиться, и причём у хорошего психиатра, — он вытер слёзы.

— Да, ужин действительно изысканный, — ничуть не смутившись, твёрдо произнесла девушка. — А вот лечиться нужно вам. Может, и не у психиатра, а может, и у него. Потому что вы — душевнобольной. Ваша душа пуста, там нет ничего, кроме мести, а это, как правило, к добру не приводит.

— Слушай, что ты можешь знать про душу? — он уже успокоился. — Откуда тебе, проститутке, знать про душу? Ты, кроме фаллосов, ничего не видела. И трахаешься, наверное, с двенадцати лет.

— Я даже не обижаюсь на вас за такие слова, вы действительно больны. Вы несчастнее меня, и я могла бы вам помочь, но вы сами не хотите. Тогда оставайтесь и варитесь в собственном соку, что и приведёт вас к суициду, — она резко поднялась и быстрыми шагами пошла в прихожую.

— Нифига себе! Ты откуда знаешь такие слова? — вдогонку спросил Владимир.

— Придёт время, когда вы об этом пожалеете, — она, так и не сказав своего имени, захлопнула за собой входную дверь.

— Ну и дура! Много я их видел, но такую впервые, — Владимир поднялся, сделал себе крепкий кофе. Его внутренний мир, до сих пор такой непоколебимый, пошатнулся. Появился какой-то дисбаланс. Что-то было не так. «Может, не надо было так круто с ней, всё ж таки женщина, хоть и проститутка. Ну да ладно, плевать» — он мысленно махнул рукой.

Телефон трещал без умолку. Владимир с трудом вынырнул из счастливых снов детства в жуткую, неуютную и давно проклятую реальность.

— Да, слушаю, — он с отвращением поднёс трубку к уху, зная, кого там услышит.

— Ты, дерьмо, долго будешь спать? — гневно спросил Пётр Павлович.

— А, это вы, шеф, — Владимир ответил притворно-уважительно, делая вид, будто ждал этого звонка.

— Ты почему так долго не берёшь трубку?

— Извините, пожалуйста, я был в сортире, нужду справлял. Вы знаете, что на востоке всегда спрашивают, конечно, по утрам и, конечно, хорошие знакомые: « Какой у вас был стул»?

— Ну, я тебе, урод, покажу! Я даю тебе пятнадцать минут, уяснил? — в трубке раздались короткие гудки.

— Ты у меня тоже уяснишь! — с гневом в голосе сказал Владимир и положил трубку.

Владимир подкатил к подъезду Петра Павловича. Того ещё не было. День выдался пасмурный, и поэтому Владимир чувствовал себя отвратительно, каким-то разбитым. Почему-то вспомнилась его придурковатая гостья. Одним словом, было мерзко на душе, но надо было надевать маску весёлого и покладистого водителя-раба.

— Говоришь, стул? — Пётр Павлович резко открыл дверцу и опустил своё громоздкое тело на сидение. — Я покажу тебе стул! — он захлопну дверцу, поудобнее укладывая кейс на коленях.

— Но это же не я придумал. Я где-то вычитал, — Владимир вырулил на центральную улицу. — А теперь куда?

— В офис. Да поживее, уяснил?

— Ну а как же, — Владимир притопил газ. Колёса завизжали, машину бросило вперёд.

— Ты что творишь? — рявкнул хозяин.

— Так вы же сами сказали: поживее, — Владимир увидел, что неподалёку на перекрёстке мигнул жёлтый свет, следующий должен был загореться красный. Но он не тормозил.

— Ты куда прёшь? — процедил хозяин сквозь зубы.

— Как куда? В офис, — он никак не мог проскочить сквозь поток машин, идущих перпендикулярно их движению, и это прекрасно понимал. Он резко ударил по тормозам. Пётр Павлович всей своей тушей дёрнулся вперёд и не избежал столкновения с лобовым стеклом.

— Ну всё, ты меня достал! Ты уволен! Сейчас в офисе получишь расчёт, и катись на все четыре стороны! Хотя нет, сначала мои вышибалы начистят тебе физиономию. Уяснил? — хозяин брызгал слюной.

— Ну ладно, пусть будет так, — Владимир надавил на газ, когда загорелся зелёный свет. Тут же вывернул немного влево руль и ударил по тормозам. Автомобиль развернуло на девяносто градусов. Он снова надавил на газ.

— Ты куда это? — поинтересовался хозяин, негодуя от злости. Его щёки побагровели, Под глазами появились тёмные пятна, а лысина покрылась испариной. Он упёрся руками в панель, не отрывая взгляда от своего шофёра.

— Раз я уволен, я должен на прощание прокатить своего шефа. Теперь мне терять нечего. Владимир разогнал машину до ста километров, несмотря на то, что было очень интенсивное движение. Он делал опасные обгоны, уходил от столкновений, а на перекрёстках не смотрел на светофоры.

— Слушай, дорогой мой шеф. Машина хоть и твоя, но у меня было время кое-что приделать к ней. Я давно готовился к такой развязке. В сидении, где ты сидишь, вмонтирован штырь, очень похожий на шпагу. Длина его сантиметров тридцать с лихвой и, если ты вздумаешь дотронуться до меня, чтобы помешать мне двигаться дальше, то он вонзится в твою жирную задницу. Как ты говоришь, уяснил? Слушай дальше. У меня под доской приборов есть кнопка, которая приводит в движение этот штырь, так что я не советую тебе шутить со мной. Ты понял, боров? — в голосе Владимира уже не было иронии, его лицо стало жёстким и волевым.

— Ты чё это тут гонишь? — задыхаясь, еле выдавил хозяин. Он никак не ожидал таких резких перемен. Если честно, то и Владимир не думал, что придётся приводить свой план в действие так быстро. Он всё ждал подходящего времени. Видимо, оно пришло.

— Ты думаешь, я просто так терпел твои выходки? Ты думал, что я дурачок и терплю тебя, свинью, из-за денег? Ты ошибался, я работал на тебя для того, чтобы осуществить свой давнишний план. Теперь я буду говорить твоими словами. Уяснил? Думаю, что уяснил.

— Это что, шантаж, похищение или как? — голос Петра Павловича дрожал. Было видно, что он испугался. Он наверняка никак не предполагал, что какой-то шоферюга задумает шантажировать его. Было худо ещё и то, что он не сказал своим псам, когда будет. Теперь они не скоро хватятся его.

— Нет, это ни то и не другое. Это месть, — теперь Владимир гнал уже за городом, где была почти пустынная дорога. Стрелка спидометра близилась к ста пятидесяти. Город был компактный и, выскочив за его пределы, можно было сразу оказаться в лесу.

— Какая месть? Все хозяева обращаются так со своими шофёрами. Ты же не святой, чтобы я с тобой цацкался, — Пётр Павлович принял даже дружелюбный тон разговора, только ему это не очень удавалось.

— Да нет, ты не понял, боров. Месть не за себя и не за нынешнее время. Ты вспомни, что ты сделал тридцать лет назад. Это был семьдесят второй год. Напряги свою умную башку, а то скоро её не будет, — Владимир пошёл на обгон рефрижератора на крутом повороте, ведущем влево.

Низкие серые облака медленно двигались по небу. Кое-где над лесом стали появляться голубые прогалины. Владимир на какое-то мгновенье отвлёкся и как бы отделился от своего тела. Он плыл где-то в вышине, пытаясь добраться до голубых окон в облаках и исчезнуть навсегда. Ему хотелось покинуть грешную землю и раствориться в нежной голубизне неба. Ещё мгновение и, наверное, так бы и случилось, не сумей он на повороте уйти от столкновения с пассажирским автобусом. Обогнав рефрижератор, он слился с автомобилем, стал единым целым с кучей металла, и только Пётр Павлович казался инородным телом. Правые колёса «Вольво» зашуршали по песчаной обочине асфальта. Владимир цепко ухватился за руль, пытаясь выровнять машину. Некоторое время машина его не слушалась и как бы сама по себе уходила миллиметр за миллиметром с дороги. Снова на некоторое мгновение Владимиру захотелось отдаться воле судьбы, но в его опустошённой голове промелькнула мысль: « Я ещё не рассчитался, не отомстил. Нет, я не имею права уходить так. А вдруг этот ублюдок выживет?» — он снова переключил своё внимание на крутой вираж. В конце концов, автомобиль стал слушаться руля. Когда машина стала устойчиво держаться на шоссе, Владимир посмотрел на Петра Павловича. Тот был бледен, как полотно. На его жирном лице не было видно ни кровинушки. Он своими толстыми пальцами вцепился в панель, а взгляд у него просто отсутствовал. Он теперь ничуть не отличался от мертвеца. Владимир ещё немного проехал вперёд, увидел лесную дорогу и свернул туда. Отъехал метров пятьдесят от дороги, остановился.

— Каракада, — чётко произнёс шеф, почти не шевеля губами. Слово вырвалось откуда-то из груди. Взгляд у него ещё отсутствовал. Он снова повторил:

— Каракада. Я вспомнил это. Это Ворон говорил. Есть яд каракада.

— Ты о чём, Пётр Петрович? — поинтересовался Владимир.

— Я не Пётр Петрович! — крикнул Шеф, мгновенно приходя в себя, но тут же вспомнил про угрозу Владимира и смяк.

— Что такое каракада? — Владимир сунул руку под доску приборов, делая вид, что тянется к заветной кнопке. Конечно, он блефовал, но если бы даже хозяин набросился на него, конечно, он бы справился с ним. Хозяин пока верил тому, что сказал Владимир. Он находился в жутком мире и предполагал, что штырь, скорее всего, есть.

— Ладно, расскажу тебе, — как в воду опущенный произнёс шеф.

— Конечно, расскажешь, куда ты денешься, — Владимир не убирал руку из-под панели.

— Мне когда-то Ворон по пьяни проболтался, что, мол, есть яд каракады. Это такая змея. Если даже маленькая капля попадёт на язык, человек упадёт замертво. Даже нет агонии, такое ощущение, что его словно выключили. Именно так умер Ворон.

— Каракада? — переспросил Владимир и задумался. Он рылся в своей памяти, но ничего похожего не мог вспомнить. Ему показалось, что хозяин блефует. И нет никакой змеи и никакого яда.

— Я тоже, когда услышал это слово от Ворона, не поверил, пришёл домой и перерыл все словари. Но ничего не нашёл. Ия думаю, что Ворон жив.

— Как это?

— А просто. В тот вечер он вёл себя как-то странно, был какой-то неестественный, словно его подменили. Я думаю, он попросил кого-нибудь, чтобы тот сыграл за него роль, а чтобы тот потом не шантажировал его, подсыпал ему яда.

— Не вижу логики. По крайней мере, это глупо.

— Да брось, давай, так многие делают. Делают вид, что умирают, а потом наблюдают со стороны, как действуют их приближённые. Это известная практика. Вот почему я хотел обогнать «скорую» и проверить, был это действительно Ворон или загримированный двойник.

— И как бы ты узнал? — Владимир сам не знал, зачем интересуется такой ерундой.

— Это не важно, я бы узнал.

— Ну ладно, плевать мне на твою каракаду и на твоего Ворона. Я тебя привёз сюда не для этого.

— Да, это яд каракады, — шеф словно не слышал, что сказал Владимир.

— Ворон тогда ещё говорил, что это очень редкие змеи. Они, мол, единичные экземпляры на земле и главное, когда появляется потомство, каждому змеёнышу дарят по новорожденной девочке. Они растут вместе, и эта девушка спит со змеёнышем всю жизнь. Этот яд не действует только на таких, так сказать, воспитателей. А когда девушка потеряет невинность, вот тогда змея и уходит в неизвестном направлении. И вот что меня поразило. Ворон говорил, что эти девушки могут спать стоя, с открытыми глазами и даже на одной ноге, если этого требует ситуация.

— Что? — Владимира словно молния ударила. Он вспомнил свою гостью, которую встретил возле гостиницы: она именно так спала. «Не может быть. Нет, это бред, — а про себя подумал, — да, вот те раз. Неужели такое возможно? По идее, всё сходится. Змею отлучили от девушки и попросту выгнали последнюю на улицу. Даже если она и расскажет правду, то кто ей поверит? Выходит, Ворон отобрал у девушки змею. Но почему он тогда не убил девушку? Пожалел? Сомневаюсь Странно, очень странно. Не зря эта девица показалась мне какой-то не такой. Ну и дурак же я. Но откуда я мог знать? Я о такой змее даже не слышал.»

— Так зачем ты меня сюда привёз? — спросил шеф, отрывая Владимира от размышлений. Вид у шефа был жуткий, он не походил сам на себя.

— Сейчас объясню. Боюсь, тебе не понравится моё предложение, но тебе придётся с ним смириться. Вернее, принять его таким, какое оно есть, и без всяких компромиссов.

На небе всё больше и больше стало появляться голубых пятен. В некоторые дыры сквозь облака проглядывало солнце и касалось своими лучами угрюмого леса. Птицы пели на все лады, но было такое ощущение, что они поют свою грустную песню о расставании с лесом. Хоть и был ещё август на дворе, но всё говорило о приближении промозглой осени. Лес даже уже шумел по-другому, будто сожалея о прекрасном лете, бег которого не сумел остановить. Владимиру стало как-то грустно на душе. Он последнее время жил только тем, что строил план, как отомстить своему хозяину, а когда был почти у самой цели, ненависть куда-то ушла. Нет, она не ушла полностью, а стала не такой жгучей, не такой сладостной, как он себе это представлял.

— Ну, а теперь слушай мой короткий рассказ, — Владимир уселся поудобнее, но всё же не убрал руку из-под доски приборов. Как он понял, блеф ему удался. — Долго говорить не буду, так как ты сам всё прекрасно помнишь. Тринадцать лет назад ты приехал покупать машину в небольшой посёлок. Воспользовавшись добротой людей, ты попросил проверить машину, как она бежит. Мой отец не имел ничего против, и согласился. Он взял меня и моего старшего брата. Отъехав десять километров от посёлка, ты выманил отца из машины, якобы посмотреть колёса, тут и мы вылезли. Это тебе было на руку. Ты хладнокровно застрелил моего отца, моего старшего брата и меня. Но третий выстрел был неудачен, и пуля только зацепила мою голову. Вернее, скользнула по черепу. Ты даже не потрудился убрать нас с дороги, сел на нашу «копейку» и умчался. Не знаю, у тебя, наверное, было много таких случаев, и навряд ли ты помнишь всё до мелочей. Мать через год умерла в сумасшедшем доме, а я вот выжил тебе на погибель. Уяснил, как ты говоришь? — Владимир только сейчас посмотрел на своего хозяина. У того вид был отрешённый, словно речь шла не о нём.