Где нас нет

— Как я тут оказался? — крикнул я незнакомцу, прикрываясь от летящего в лицо снега.

— Что?!

— Как я тут оказался? — крикнул я громче.

Он что-то мне ответил, но я не расслышал из-за ветра.

— Туда! Нам надо спрятаться от холода! — повторил он, показывая рукой куда-то вперед, удерживая капюшон на голове.

— Где я? Кто ты такой? — снова я задал вопрос, но остался без ответа.

Я всматривался во тьму, куда показал незнакомец, но ничего не видел и наблюдал, как он удалялся, продвигаясь к своей цели. Я наблюдал в ночи, как его высокий, довольно крупный силуэт неуклюже проваливался с каждым шагом в глубокий снег. Наконец, я смог рассмотреть куда он так спешил. Вдалеке, внизу дороги, были видны бледные лучи света.

Это были включённые фары автомобиля. Кажется, он стоял на обочине перед лесом, который окружал нас на едва различимой дороге. Серые очертания деревьев уже сходили с ума, с гулом принимая на себя мощные удары потоков ледяного воздуха. Деревья следили за каждым моим шагом своими негостеприимными замёрзшими взглядами, и лишь лучи света оживляли промерзшую картину, давая надежду на спасение от ледяного ветра. Незнакомец уже пропал из виду, оставив за собой следы, которые быстро исчезали в метели.

— Хэй! — услышал я его голос где-то совсем рядом.

Я подумал, что он кричал мне. Но с какой стати ему было меня звать? Кто же он такой? Наконец, я рассмотрел в ночи его заснеженный силуэт. Он размахивал руками в сторону машины, постоянно что-то крича.

— Стойте! Не уезжайте! — зачем-то подхватил его я, понимая, что мой голос обрывался буквально в нескольких метрах.

— Есть кто? — спросил он, очистив снег с бокового окна.

Я заглянул в салон — пустая тьма и мертвая тишина исходила изнутри старого автомобиля.

— Есть кто дома? — крикнул я, оглядываясь.

В ответ я услышал лишь завывание ветра. Он, как мне казалось, начал только усиливаться, поднимая в воздух лежащий повсюду снег, медленно образуя снежные барханы. Фары уже были занесены наполовину, неспеша погребая автомобиль в снежную могилу.

Я потянул замерзшую ручку двери. На удивление, она была не заперта и со скрипом открылась, заманивая в свой темный салон. Я поскорее плюхнулся на ледяное сиденье рядом с местом водителя и поспешно захлопнул за собой дверь, оставив непогоду снаружи. Рассматривая через окно незнакомца в свете фар, я активно растирал ладони, периодически дыша на них, и старался хоть как-то отогреть окоченевшие от мороза пальцы. Незнакомец постучал в окно, показывая, что дверь со стороны водителя никак не поддается. Я отпер замок и он тут же влетел в салон.

Нашим спасением была двадцать четвертая «Волга» черного цвета. Ее включенные фары тускло смотрели вперед, прорезая во тьме желтые полосы света.

— Черт! Не заводится! — выругался незнакомец, нервно поворачивая ключ зажигания, — Вообще, кто ты такой? — спросил он в панике, продолжая мучать стартер, — Где я!? Как я сюда попал!? Откуда здесь нахрен снег!?

— Без понятия! Я хотел это у тебя спросить!

— Черт побери! Что за нахер тут творится, а!? Я же только что был дома! — уставился он на меня и отчаянно швырнул ключи зажигания на заднее сиденье.

— Что ты последнее помнишь? — спросил я, чтобы хоть как-то прояснить ситуацию.

— Что я помню? Я ни черта не помню и ни черта не понимаю! Мы справляли с семьей День Рождения моей дочки, я резал торт… и все. Потом ночь, холод. Дальше, я нашел тебя в лесу, когда сам очнулся недалеко от дороги. Ты лежал в снегу и я думал, что ты мертв, но ты быстро очнулся…и какого фига здесь снег? Сейчас же июнь месяц!

— Похоже, нас кто-то усыпил, — предположил я, — одел в этот камуфляж и выбросил на дороге.

— Но зачем? И мы с лета до зимы что ли спали? Чушь! — снова уставился на меня незнакомец, будто у меня были все ответы на его вопросы.

— Думаешь, я не удивлен? Я вообще без понятия, что здесь творится и нам нужно что-то придумывать, чтобы не замерзнуть тут окончательно!

— Придумывать? — ухмыльнулся он.

— Главное сейчас не паниковать.

— Не паниковать?! — прокричал он, — надо спасать свою задницу от этого холода! Невозможно! — произнес он сквозь зубы и открыл дверь, собираясь выйти.

Я схватил его за рукав и потянул обратно на сиденье.

— Ты чего творишь, а?! — замахнулся он, высвобождаясь.

— Ты сдохнуть решил?! Ты видишь, какая там метель? Ты там долго не продержишься, заблудишься и замерзнешь к чертовой бабушке! Нужно переждать!

— Заблужусь? Я и так не знаю, где я! — рявкнул он, с трудом протиснувшись в дверь из-за лишнего веса.

— Да стой же! Сдохнешь там!

— А вот и посмотрим! — прорычал он, громко хлопнув дверью, и направился по дороге, удаляясь в свете фар.

— Ну и дебил! — протянул я на выдохе.

Его силуэт медленно продвигался вперед, скрючившись от ветра, который летел ему в лицо и закидывал за воротник порции холодного снега. Вскоре, он и вовсе исчез за снежной стеной, оставив меня одного со своими мыслями. Я уставился на пустующий руль, пытаясь расставить по полочкам последние события.

Шум моря, легкий ветерок и огромная луна, готовая выпрыгнуть из прохладных глубин. Именно это я и вспоминал перед тем, как внезапно попал сюда. Каждый раз, я вспоминал тепло той ночи, прежде чем избавиться от боли. Опухоль в мозгу, размером с грецкий орех, приковала меня к постели и заставила ждать конца. Оставалось немного времени, я понимал это, и постоянно вспоминал ту незабываемую ночь, прежде, чем в очередной раз, пустить мощный анальгетик по венам. Только он мог вернуть меня, хотя бы на время, и не давать чувствовать ту боль, которая преследовала меня уже долгие месяцы. Да, я рисковал, незаметно опустошая запасы этого чудного лекарства из своей больницы, где я работал. Прямого доступа у меня к нему не было, но пара манипуляций с бумажками, плюс ночное дежурство — давали неограниченные возможности. Риски? Да, они большие, меня уже подозревали, но терять мне было уже нечего, я умирал.

Незабываемая ночь…почему именно она постоянно всплывала в голове? Тогда я просто бродил, держа в руке бутылку местного разливного вина. Бродил в одиночестве, вдоль берега, наблюдая за огромной луной, которая холодно отражалась в глади бесконечного темного моря. Я остался один на один с этой ночью и, лишь изредка, влюбленные парочки нарушали тишину, прогуливаясь по, остывшему за ночь, песчаному пляжу. Усевшись на прохладный камень, я наблюдал за мягкими волнами, вслушиваясь в их тайный разговор. Изредка, казалось, что они перешептывались, обсуждая меня, смеялись, переглядывались и показывали на меня пальцем. Хотелось переспросить их, о чем они шепчут, хотелось, чтобы они раскрыли свою тайну, но они продолжали смеяться. Заткнитесь уже, наконец! Я кинул в них камень, но легкий всплеск лишь отвлек их разговор на секунду. Они знали, что это была моя последняя ночь, когда я мог наслаждаться красками мира, еще не зная о своей болезни. Они знали, но молчали и не могли мне об этом рассказать. Они знали, что пять месяцев мучительного лечения не дадут никаких результатов, знали, что будет все бесполезно. Я вернулся к ним спустя полгода, снова слушать их тайные разговоры уже о том, что меня ждет на другом берегу бесконечного моря.

Тогда я исчез для всех, тайно покинув свой родной город, и просто сбежал. Сбежал как трус, от себя, от бесконечного лечения. Сбежал в тот райский уголок, где мог наконец почувствовать свободу, окончательно сдавшись в этой бессмысленной борьбе за жизнь.

Одинокий домик, заброшенного санатория, стоял на берегу моря, и без устали встречал каждый день рассвет, наблюдая за редкими любопытными подростками, которые любят пощекотать свои нервы, посещая заброшенные территории. Этот домик и был моим последним пристанищем. Я поселился незаконно, договорившись с местным сторожем за скромную плату и ждал конца, надеясь на чудо. Что же это теперь? То самое чудо, на которое я так надеялся?

Теперь — я тут. Сижу в этом промерзшем автомобиле и вспоминаю детально, что было в тот вечер, перед внезапным появлением в этом холодном мире. Все случилось за долю секунды. Тогда я уже был готов снова впустить волшебное лекарство, сжимая кулак и предвкушая ближайшие часы в забвенье, но я не успел.

Не успев и моргнуть, я очутился в этом лесу, не чувствуя ничего, кроме холода. Боль растворилась в моем теле вместе с тем комфортом летнего домика, в котором я находился несколько минут назад. Я чувствовал себя превосходно, совсем как в детстве, когда не было и мысли о том, что болезнь может сидеть в голове и медленно убивать.

— Меня вылечили? — прозвучало громко в голове. Сердце заколотилось с надеждой от такой сладкой мысли, которую я не мог себе позволить уже долгое время. Как такое возможно? Нет! Боль просто затихла и подло ждет своего часа, чтобы снова вырваться наружу.

Впереди мелькнула тень. Она заставила отложить мои мысли и напрячь внимание на плохо освещенную дорогу. Это был незнакомец. Он бежал, спотыкался в сугробах, мчался со всех ног обратно к машине и уже активно дергал ручку двери, но она снова никак не поддавалась. Тогда он начал колотить в дверь ногой, что-то крича, будто хотел ее выбить.

— Да подожди ты, — не спеша тянулся я к ручке, слушая грохот ударов, — Что ты так нервничаешь, то?

Дверь открылась, и он влетел, переводя дух.

— Там слишком холодно, — трясся он, — Нужно переждать метель и развести костер.

— И как ты это сделаешь? У тебя спички — то есть?

— Нет у меня спичек! Нет! Дьявол! Нет! Мы здесь подохнем! Да что же за чертовщина здесь творится то, а?! — начал он ударять по приборной панели кулаком, не собираясь останавливаться.

— Лев, — произнес я.

— Что ты сказал? — переспросил незнакомец.

— Зовут меня Лев.

— Михаил, — сухо ответил он, оторвавшись от уничтожения приборов, и протянул мне, трясущуюся от холода, руку.

— Рад встрече, — со взаимной сухостью ответил я, протягивая свою.

— Значит, ты думаешь нас похитили? — спросил он.

— А как еще — то это объяснить?

— А зима откуда? — Мы же не на Северном полюсе?

Он замер, ожидая моей реакции, и, судя по всему, поверил в свою догадку. Я раздраженно выдохнул, покачав головой в сторону густого леса.

— На Северном полюсе не растут деревья, на Южном тоже, — поставил я перед фактом незнакомца.

— Дьявол! — недовольно плюхнулся он спиной на ледяное сиденье, хорошенько им скрипнув, и, снова отвернулся, смотря на летящий снег.

— Что ты делал, перед тем как сюда попасть? — нарушил он нескончаемую тишину, — Хоть что-то ты должен был видеть?

— Да ничего я не делал и не видел! Я был дома! Сидел за компом…кино смотрел и…все. Ничего не делал, — соврал ему я, поверив в свои собственные слова, — И очнулся, когда ты уже поднимал меня из сугроба.

— Значит, мы оба оказались здесь в одно и тоже время. Я здесь минут пять гулял, не больше. Блуждал по лесу, пока на тебя не наткнулся. Я реально думал, что ты мертв. Видел бы ты свое лицо, когда очнулся.

Я чувствовал, как холод начал пробираться до костей. Пальцы ног уже неприятно щипало, постепенно приближая их состояние к обморожению. Дрожь по всему телу не давала забывать о морозном воздухе, который просачивался сквозь стены автомобиля, охлаждая его салон еще больше. Просидеть так всю ночь в холодном кресле — верная смерть. Мысль о костре согревала мой разум. Я готов был сжечь этот старый автомобиль, лишь бы перестать чувствовать холод, который проникал все глубже в тело. Но как? Как мне это сделать. Должен быть какой-то способ. Я открыл бардачок в поисках хоть одной завалявшейся спички, и из него выпало что-то тяжелое.

— Что это? — спросил Михаил.

Я потянулся и нащупал какой-то тяжелый металлический предмет. Он удобно лег у меня в руке, будто был создан для нее. Через секунду я понял — это был пистолет.

— Что это? — повторил он вопрос.

— Пистолет.

— Пистолет?! — оживился Михаил.

— Остынь. Не настоящий. Игрушка, — начал я крутить ручку стеклоподъемника, чтобы доказать это. В окно свирепо ворвался ветер, закидывая в салон мокрый снег. Я высунул руку наружу, прицелился в ближайшее дерево и спустил курок, ожидая игрушечного хлопка. Что-то чиркнуло и из ствола появился небольшой огонек, который тут же потух от ветра.

— Что?! Зажигалка?! — воскликнул я, сжав сильней рукоятку.

— Посмотри, может там еще чего-нибудь лежит! — оживился еще больше Михаил, затаив дыхание.

— Свечи какие-то лежат, — прокряхтел я, активно ощупывая дно бардачка. Всё, больше ничего нет.

— Тьфу! Только свечи? Что за свечи такие?

— Обыкновенные церковные свечи. И тут их несколько связок. Они как раз кстати.

— И чего? Теперь молиться будешь? Это нас не спасет! — рассмеялся Михаил.

— Ты просто не представляешь, сколько тепла дает одна свеча в замкнутом пространстве. Ночь точно продержимся и завтра будем искать помощь, — пояснил я и нажал на курок, поджигая свечи одну за другой.

— Нельзя нам идти. Там полно хищников.

— Что? — удивился я, — Хищников!? Каких еще хищников?

— Я не знаю, я их не видел, но я слышал их рев.

— Ладно, завтра решим, — настороженно произнес я, разглядывая через окно деревья.

Пламя свечей хорошо осветило салон. Наконец, я смог рассмотреть каждую деталь на приборной панели старого автомобиля. Она выглядела, как новая. На ней не было видно ни царапинки. Создавалось впечатление, что этот автомобиль только вышел с конвейера автозавода «ГАЗ», сразу попав в это дикое место.

— Какого?!?! — заорал Михаил, осматривая заднее сиденье, заставив меня подпрыгнуть.

— Что случилось?

Его лицо побледнело — будто увидел призрака. Он выскочил из машины. Ветер, который прорвался в салон, мгновенно задул свечи. Я поспешно зажигал их снова, одну за другой, пытаясь рассмотреть в темноте причину его испуга. Наконец, огоньки хорошо осветили заднее сиденье, где из-под одеяла выглядывала чья-то окровавленная рука. Кровь тянулась с нее на пол, образуя застывшие на морозе красные сгустки, которые явно говорили о том, что человек под этим одеялом покоится здесь уже не первый день.

— Ты это видишь?! — продолжал паниковать Михаил, слегка приоткрыв переднюю дверь.

Я молча продолжал смотреть на окровавленную руку, поднося к ней источник света. Рука застыла в неестественном положении, широко расставив согнутые пальцы, будто что-то держала, прежде чем окоченеть. Судя по морщинистым пальцам с длинными неухоженными ногтями, рука принадлежала пожилому мужчине. Возможно, хозяину этого новенького автомобиля. Михаил набрался храбрости и решил сесть обратно, стряхивая со своей куртки свежий снег.

— Он там живой?

— Нет, конечно! — с твердой уверенностью ответил я и решил доказать это, медленно стягивая с него пропитанное кровью одеяло. Оно примерзло к телу, протащив мертвеца за собой на пару сантиметров.

Вскоре показалось худощавое морщинистое лицо старика, покрытое слоем инея. Густая седая борода сливалась с его длинными, слипшимися от грязи и крови, волосами. Гримаса олицетворяла ужас, рот был широко открыт, словно он кричал перед смертью от страха и боли, которые он не смог сдержать во время мучительной смерти. Остекленевшие глаза уставились прямо на меня. В них, отражаясь, играло пламя моей свечи, которую я медленно проводил возле него, открывая целую картину жестокого убийства.

— Он умер не собственной смертью, ведь так? — в ужасе спросил Михаил, смотря на окровавленное тело.

— А ты как думаешь, он умер, подавившись яблоком? И тебя не смущает то, что на нем такая же куртка, как и у нас? — спросил я, рассматривая тело.

Михаил опустил голову, сравнивая нашу верхнюю одежду.

— Вот теперь, мне как-то совсем не по себе стало, — отвернулся он от трупа.

На убитом старике куртка выглядела так, будто прошла вместе с ним не одну войну. Она была потрепана, засалена, налипшие пятна грязи присутствовали практически на каждом участке ткани, делая ее неузнаваемой.

— Надо его вытащить. Я не собираюсь сидеть в машине с мертвецом, — тихо произнес я, не отрывая от него взгляда.

Михаил судорожно кивнул и поспешил открывать заднюю дверь. Я последовал за ним.

Я пытался вглядеться в темноту, но видел по сторонам дороги лишь тяжелые очертания темного леса, которые уходили далеко вглубь. Его массивные деревья все так же гудели от ветра, демонстрируя мощь суровой зимы, и нагнетали обстановку.

— Хищники, — тихо произнес я, всматриваясь в лес.

— Боже мой! — услышал я голос Михаила, — Меня сейчас стошнит! Помогай давай! Чего ты там стоишь!? — продолжал он кричать, схватив труп за руки.

— Кажется он примерз к сиденью, — перекрикивал я ветер, помогая сдернуть тело старика с места. Труп все же поддался от сильного рывка, заставив Михаила упасть на спину возле машины, захватив тело с собой. Оно накрыло его и смотрело ему в глаза, лицом к лицу, своим мертвым взглядом.

— Сними его с меня! Скорей! — заорал Михаил.

Он судорожно пытался его скинуть, вспоминая весь богатый русский мат. Добившись своего, он неуклюже встал, брезгливо отряхиваясь, будто пытался скинуть с себя еще что-то.

— Твою мать! — никак не мог успокоиться Михаил, тряхнув последний раз руками.

— Где его ноги? Где его половина тела, черт его побери? — рассматривал я истерзанный труп.

— Его, наверное, те хищники разодрали.

— Прям в машине?

— Не знаю, может он туда дополз уже без ног, спрятавшись от животных и умер там, — предположил Михаил, заглядывая в автомобиль, в поисках второй половины тела.

Ничего не обнаружив, он продолжил:

— Не вижу следов крови вокруг. Его и правда, прям в машине сожрали.

Ага…значит, потом, наевшись, аккуратно накрыли его одеялом и захлопнули за собой дверь, — сказал я, заглядывая в рот покойника.

— Чего ты там делаешь? Тебе чего, нравится на это смотреть? — с отвращением произнес Михаил.

— Я врач. Я просто его обследую.

— Врач?! Прямо скажу: ты его уже не подлатаешь.

— Я не лечу людей. Я работаю в патологоанатомическом отделении.

— В морге что ли? — скривил лицо Михаил.

— Да, в морге. Не видел еще такого. Обычно, ко мне поступают домашние…короче, те, кто дома сами… а нашего старика, в буквальном смысле разорвали на две половинки, — сказал я, приподнимая пуховик, и продолжил исследовать тело, расстегивая на нем молнию.

— Что за зверь его так покромсал? Медведь? — спросил Михаил.

— Не уверен.

— Ужас сплошной, эта твоя работа, вот так, каждый день на мертвецов смотреть! — перекрестился Михаил, не отрываясь от трупа, — Да упокоится с миром твоя душа, — завершил он и склонил голову.

Резкие порывы ветра заставили нас поспешно вернуться в автомобиль, оставив тело снаружи. Мы снова зажгли свечи. Их пламя давало нам небольшое тепло, которое постепенно накапливалось в салоне. Михаил периодически оглядывался назад, будто ожидал увидеть там еще один труп. Никого не обнаружив, он успокаивался, тяжело выдыхая воздух из легких. Свеча, которую он держал в руках, освещала его грубые черты лица, покрытое мелкими оспинами. Теперь, я смог его хорошо рассмотреть. Рядом со мной сидел простой человек, ничем не отличающийся от массы людей рабочего класса, который не прочь, как мне кажется, по выходным и не только, как следует отдохнуть в кампании крепких напитков. На вид, ему было около пятидесяти лет, но густые черные усы дополняли ему, наверное, еще лет пять, как минимум. Его огромные очки с толстыми линзами начали запотевать. Увидев это, он снял их, небрежно протерев об одежду и спросил:

— Нет, мне, все-таки, не понятно, как мы сюда попали — то? Я же ничего не помню. Все за секунду произошло.

— Я же говорю, усыпили и похитили. Больше ничего в голову не приходит.

— Заладил ты со своими похищениями. Кому я нужен — то? Похищают — то богатеньких, а я не такой, да и у тебя зарплата врача, не как у депутата, наверное.

Я включил дворники. Они с тяжестью приподняли наваливший снег, и начали постепенно открывать нам деревья в лесу. Они все так же стояли, смотря на нас уже с завистью, наблюдая за растущим в салоне теплом. Михаил наконец одел очки и уставился на свою свечу, изредка вздыхая, о чем-то глубоко задумавшись. Он продолжал молчать, наблюдая за ярким пламенем, держа свечу уже обеими руками, слегка приклонив голову. Я сразу понял, что он сейчас обращается за помощью к богу. Я решил его не беспокоить и просто следить за дворниками. Они постоянно боролись со снегом, будто гипнотизируя меня своими точными движениями, расчищая обзор. Казалось, еще немного, и, они сдадутся в этой битве со снегом.

Я не мог забыть ту боль и отчаяние, и каждую секунду прислушивался к своему телу, в ожидании того, что болезнь вернется и овладеет мной снова. Что же со мной случилось? Я взглянул на свои руки и сильно, до боли, сжал кулак. Я же не мог и стакан с водой нормально держать, не говоря уже о том, чтобы встать с кровати. Я могу ходить, бегать, в конце концов!

— Что со мной стало? — снова прозвучала громкая мысль. Я взглянул на себя в зеркало заднего вида и опустил капюшон — волосы, они снова отросли. Не веря отражению, я провел рукой по голове, ощущая густую шевелюру, — значит, действительно, прошло не менее полугода, чтобы так зарасти. Где я был все это время? Кто меня вылечил? Как и зачем?