Двуликий: Сани и Сид

ПрологКак же устал от чувства беспомощности, особенно когда Сид снова брался за свое: мучать бедных животных. Вот и сейчас он загнал в угол сарая бродячую собаку и тыкал ей в бок кончиком меча. Та от каждого укола взвизгивала, скулила и сильнее прижималась к стене. Как он может причинять страдания животному и при этом радоваться? Вот бы стереть с лица садистскую улыбку, но мне страшно — Сид старше на два года, сильнее, и каждая попытка вмешаться в его «забавы», заканчивалась провалом и насмешками надо мной. Оставалось лишь сжать кулак и беспомощно наблюдать за издевательствами брата.

А ведь он не всегда был таким: с момента моего рождения, и пока не исполнилось двенадцать, он оберегал меня, заботился и постоянно находился рядом. Но в один злополучный день, о котором в семье предпочитают не говорить, Сид изменился. Не сразу, нет. Сначала брат ушёл на пару месяцев, а когда вернулся — стал другим. И вот на протяжении долгих десяти лет мне приходится терпеть его жестокость. За каждые поступки, которые он совершал с завидной регулярностью, получал от родителей я: сперва потому, что никто не верил, что это делал Сид, а после, что не могу сдерживать брата. Где справедливость? Он старше, а ответственным должен быть я? От размышлений отвлёк громкий визг собаки. Ну все, хватит! Подхваченный плохим настроением от воспоминаний, оттолкнул Сида и крикнул:

— Прекрати!

После отчаянного поступка взглянул на брата, и то, что я увидел, мне определённо не понравилось: на его лице удивление сменилось на злорадство, а кулаки сжались, громко хрустнув суставами.

***

Толчок Сани стал неожиданным, но ничего необычного — у него иногда проскакивает смелость. Неужели этот валенок до сих пор не понял, что лучше не вмешиваться в моё «веселье», как он это называет. Пришлось напомнить, ударом в правую скулу, что тут я главный, а он лишь второе место. Но, похоже, перестарался: Суни качнулся в сторону и, споткнувшись о грабли, плюхнулся на пол. Когда он встал, со светло-русых волос закапала кровь, пачкая белую рубашку. Неудачник — даже упасть без травмы не может. Как же он изменился в тот злосчастный день — правда, и до этого он не силён в характере был, но сейчас совсем бесхребетным стал: только и может, что сопли на кулак наматывать.

Тем временем Сани стоял и рассматривал кровь на руке, сделав при этом страдальческое лицо.

— Хватит себя жалеть, тряпка. Из-за тебя псина сбежала. Может мне тебя помучать вместо неё, чтобы в следующий раз не лез, куда тебя не просят?

— Делай, что хочешь — обиженно огрызнулся брат.

— О, ты обиделся? Да брось, подумаешь синяк и шрам на голове. Я ведь ради тебя стараюсь.

— Ради меня!? Да ты, ты садист — издеваешься надо мной всю жизнь, и все ради меня? Да пошёл ты, Сид! — прокричал Сани, но увидев мою улыбку, беспомощно махнул рукой, развернулся и пошёл вглубь сарая.

Вот таким он мне нравился, но, к сожалению, это продлится недолго — как только успокоится, станет снова размазней.

— Я ведь действительно ради тебя стараюсь — произнес в спину брата, который шарил по сторонам в поисках, что приложить к ране.

— Угу.

— Сани, можешь не верить, но это так. Зачем мне тогда так измываться над нами долгими тренировками? Заметь, в лучшей фехтовальной школе столицы. Да таких школ нет даже в империи Пирет, и все ради того, чтобы больше не повторить события десятилетней давности.

После этих слов брат замер, а когда обернулся, тихо сказал:

— Разве может такое повториться?

— Ещё как. Пойми, без жестокости, в нашем мире никуда — либо ты, либо тебя. Я не хочу еще раз чувствовать то, что испытал в тот день и принял решение изменить себя ради нас.

Сани подошёл ближе и положил руку на плечо, а затем промолвил:

— Я понимаю брат, но не могу принять твои методы…

***

— Сани? — В сарай заглянула мама, оборвав мою речь.

— Давай, иди обедать — хватит лоботрясничать.

Я взглянул на Сида.

— Идёшь?

Со стороны входа раздался тяжёлый вздох и голос матери:

— Когда же ты уже поймёшь, что твой брат умер десять лет назад?

— И убери свой меч, поранишь еще кого.