*Без названия (глава 1)

"Способен ли один человек изменить Всё? Бывают дни, когда я в это верю.

А бывают дни, когда у меня нет такой веры…"

Марк Стивен Джонсон.

На улице было прохладно и дул ветер, но люди всё равно были одеты по-летнему. Как будто, никто и не замечал этой прохлады. Народ потоком входил и выходил из метро. Люди всегда куда-то спешат. Но среди серой толпы выделялась одна очень необычная девушка. Она выглядела как все, но, тем не менее, что-то всё-таки отделяло её от толпы спешащих зевак. На ней были одеты лёгкая куртка, джинсы и туфли на низком каблуке. Она стояла немного в стороне от остальных ожидающих кого-то или чего-то людей и постоянно поправляла прядь своих густых тёмных волос, которая непокорно спадала на её красивый светлый лоб.

Тед заметил Джину сразу. Он перебежал очередной пешеходный переход и пошёл уже спокойным шагом на встречу с девушкой, которую видел лишь второй раз в своей жизни. Джина тоже заметила Теда, и медленным шагом пошла ему навстречу.

— Привет, — переводя дух, произнёс Тед, — честно говоря, я думал, что мы никогда больше не встретимся.

— Привет, — улыбнулась в ответ Джина, — а я, почему то, была уверенна в обратном. В любом случае, я очень рада, что снова с тобой встретилась.

— Ни что на свете не происходит случайно или спонтанно…— процитировал Тед знакомые им с Джиной строки.

— Действительно. Я очередной раз в этом убеждаюсь.

— Ответь, — сказал Тед, немного посерьёзнев, — откуда у тебя появился мой номер телефона?

— Давай сначала выберем более удобное место. Не знаю как тебе, но мне не очень комфортно обсуждать серьёзные вопросы, стоя на пешеходном тротуаре, — сказала Джина и вновь улыбнулась.

— Согласен. У тебя есть предложение, где мы можем остановиться? Просто, я не часто бывал прежде в этом районе и мне нужен проводник. Или проводница.

— Последний вариант, как мне кажется, намного лучше.

— Мне тоже, — улыбнулся Тед.

— Тогда я предлагаю пойти в чайную, которая находится здесь недалеко. Там играет спокойная музыка и редко бывает большое количество людей.

— Отличная идея! Предлагаю прямо сейчас отправиться туда, — сказал Тед и осмотрелся, — это точно не далеко отсюда?

— Пойдём, — засмеялась Джина.

4

То было действительно необычное место. Тед никогда раньше не бывал в подобных заведениях. Вместо дверей в той удивительной чайной были шторы из сотен маленьких бусин, а с потолка навесом гигантского шатра спадали волны шёлковых полос. Внутри хаотично стояли прозрачные шестигранные столы и плетёные стулья. Каждый столик был отделён от остальных удивительными дубовыми перегородками, которые превращали пространство вокруг каждого стола в отдельную, пусть и небольшую комнату. И всю эту идиллию дополняли потрясающие запахи восточных цветов, а так же внеземная по своей красоте музыка.

— Невероятно… — только и смог произнести Тед.

— Тебе нравится? — спросила Джина и шутливо улыбнулась.

— Думаю, это вопрос риторический, — сказал Тед и посмотрел на Джину, только в тот миг, осознав шутливый тон её слов. В этот момент к ним подошла официантка, одетая по всем канонам восточных заведений.

— Добрый день, — сказала она, — у вас заказан столик?

— Да, — сказала Джина, — я звонила вам вчера вечером.

— Пройдёмте за мной, — ответила официантка и пригласила Теда с Джиной проследовать за ней.

— Звонила вчера вечером? — спросил Тед, сразу после того, как они с Джиной сели за, пожалуй, самый необычный из всех столов, за которыми ему удавалось сидеть.

— В таких заведениях часто все места бывают заняты, поэтому я перестраховалась.

— Интересно, а ведь ты мне только сегодня утром позвонила.

— Я объясню тебе всё, что у меня получится объяснить.

— Если ты сможешь ответить на мои вопросы, то, возможно, мне станет легче, потому как в моей жизни в последнее время происходят очень странные изменения, — сказал Тед, и невольно посмотрел на правую руку Джины, вернее на татуировку, которая там была. Джина заметила взгляд Теда.

— Тебе нравится?

— Что нравится? — ответил Тед, немного растерявшись от неожиданного вопроса.

— Рисунок на моём плече.

— А, ты о татуировке. Необычная. А что тут изображено?

— Стрела, которая пронзает бутон розы.

— Интересно, и что это означает?

— Ничего, — улыбнулась Джина, — а рисунок обязательно должен что-то значить?

— Ну, как тебе сказать, это — татуировка. Татуировки делают не на день или на неделю, их делают с расчётом на то, что рисунок останется до конца жизни его обладателя.

— И? — продолжала улыбаться Джина.

— И поэтому она просто обязана что-то значить.

— Но ведь её всегда можно свести.

— А зачем в таком случае делать? Если ты всё равно её впоследствии сведёшь?

— Потому, что это красиво, — сказала Джина. Тед громко усмехнулся.

— Почему ты смеёшься?

— Красота — понятие относительное. И недолговечное. Сегодня люди называют красивым одно, а завтра таковым считают совершенно иное. В людях всегда говорит их непостоянство. И мне кажется, что даже самые постоянные, пусть и очень редко, но тоже меняют своё мнение и представления. Такова наша суть.

— Вижу, ты большой знаток человеческой натуры, — мягко съязвила Джина, — но ты не учёл того, что есть люди, которые верны своему выбору.

— И о каком же выборе ты говоришь? Случайно, не о тех людях, которые уходят в храмы или пропадают в подвалах разных сект?

— Почему бы и нет?

— Потому, что мы говорим о разных вещах.

— Интересно, но ты же сам только что сказал, что люди не постоянны, даже самые постоянные. Выходит, что и жизнь со временем для нас должна стать не значимой. Разве нет? А если она не будет ничего значить, то и значения любых поступков теряют смысл.

— Ты понимаешь, что я имею ввиду, но всё почему-то пытаешься выставить мои слова в совершенно ином свете. Скажи зачем?

— Всё очень просто — мне понравился рисунок, я сделала татуировку. Это мой выбор. И мне не кажется, что этот рисунок со временем мне надоест. Возможно, только возможно, будет так, как ты сказал. Но и обратный вариант вероятен. И я не очень понимаю, почему ты так скептичен.

— Просто, как ты выразилась, это мой выбор, — вздохнул Тед, — ну да ладно, опустим это. Ты хотела мне что-то рассказать?

— Да. И вполне вероятно, что после моего рассказа ты посчитаешь наш предыдущий спор абсолютно бессмысленным.

— Что же, я весь превратился в слух.

— Для начала мне нужно, чтобы ты ответил на мой вопрос. Скажи, что тебе показала книга?

— В каком смысле показала?

— Что ты прочитал в ней? Быть может, ты увидел какие-то рисунки, или прочёл известные тебе имена?

— Знаешь, это одна из тем, которые я хотел обсудить с тобой. Дело в том…

— Вы уже выбрали, что будете заказывать? — прервала Теда официантка.

— Да, мне, пожалуйста, красный чай, — ответила Джина, — а что ты будешь?

— Чашку зелёного.

— Отличный выбор, — сказала официантка, и быстро удалилась, снова оставив Теда и Джину вдвоём.

— Так о чём это я? — спустя мгновение вспомнил Тед, — ах, да, книга. Должен признаться, это самая необычна книга из всех, что когда-либо попадали мне в руки.

— Я тебя предупреждала, — улыбнулась Джина.

— Ты не против, если я расскажу всё сначала?

— Само собой.

— Хорошо. Дело в том, что прейдя домой в тот день, я сразу открыл твою книгу и прочёл ровно то же самое, что прочла мне в вагоне ты. Ну, и ещё немного. Потом получилось так, что книга какое-то время пролежала на полке без моего внимания. Признаться, я забыл о ней. Но спустя какое-то время она попалась мне на глаза, и в этот самый день, а точнее, через пару мгновений после того, как я её открыл, произошло что-то, чего я до сих пор толком не могу понять.

Когда я открыл книгу в тот день, в ней не было абсолютно ничего! Там не было даже того, что я сам, сам лично видел во время нашей первой встречи! Я пролистал её до самого конца и снова вернулся к началу, но ничего в ней не обнаружил. Меня это немного напугало. А спустя буквально несколько секунд в дверь коммуналки, в которой я живу, раздался стук. В тот день я не ждал гостей, да и соседей моих тогда не было дома…

— Вот ваш чай, — сказала официантка, ставя на стол с подноса два небольших чайничка, сахарницу и чашки.

— Благодарю, — сказала Джина, и сразу снова обратила всё своё внимание на Теда, — и что произошло дальше?

— Спасибо. Так вот, на пороге стоял мой хороший, если не лучший, друг Алан, которого в тот день я не ждал в гости. Он выглядел очень странно. Странно вёл себя. До этого я ещё ни разу не видел его в таком состоянии.

Он бесцеремонно, что было совершенно не похоже на него, зашёл в мою комнату, и как будто ведомый кем-то или чем-то стал рыться в моих книгах. Как оказалось, он искал твою книгу.

— Я же тебе уже говорила, что эта книга не моя. Ну да не важно, и что же произошло дальше?

— А дальше вот что, он заметил книгу и принялся её лихорадочно листать, а когда понял, что там нет записей, со злостью бросил её на пол.

— Дхаринеа… — сказала, задумавшись Джина.

— Что? — переспросил Тед.

— Дхаринеа, дух посланник, скорее всего жрец. Похоже, ты действительно тот, кого я должна была отыскать…

— Подожди секундочку, — сказал сбитый с толку Тед, — я совершенно ничего не понимаю.

— Я всё объясню тебе чуть позже, а пока расскажи, что произошло дальше?

— Знаешь, чем дольше я с тобой нахожусь, тем всё больше вопросов у меня возникает. Хотя, ты пообещала мне ответы…

— Всему своё время. Сейчас я должна узнать, что твой друг сделал далее. Расскажи, пожалуйста, до конца.

— Хорошо. Но потом ты расскажешь мне всё.

— Для этого я тебя и позвала.

— Хорошо. В таком случае, на чём я остановился? — сказал Тед и пригубил чашку с чаем, — действительно вкусный напиток.

Итак, Алан сказал мне, что у его семьи украли какую-то старинную книгу — семейный реликт, или вроде того. Из какого-то неведомого источника он узнал, что эта книга, якобы, находилась у меня. Когда он пролистал тво… эту книгу, то он сказал, что ошибся, и извинился. Причём, он сразу стал вести себя как обычно…

Больше всего меня удивило не его появление и поведение, а то, откуда он узнал о книге. Я никому не рассказывал о нашем с тобой знакомстве…

— Потом, — после не продолжительной паузы заговорил Тед, — прошло ещё какое-то время до сегодняшнего дня. Честно говоря, я уже потерял его счёт.

Что-то снова заставило меня взять эту книгу в руки. Я открыл её с опаской, но заметив, что там опять появились записи, почему-то не насторожился и даже не испугался. Более того, мне показалось, что так и должно было быть.

Только сейчас я задумался над этим… так о чём это я? А, в общем, сегодня утром я прочитал то, что было в книге. Там была написано о детстве какого-то очень одарённого мальчугана. Возможно, там написано и продолжение, но я ещё не успел его прочитать, потому, что записи снова исчезли и потому, что позвонила ты. Вот, вроде и всё. Теперь твоя очередь рассказывать.

— Что же, до того, как ты мне рассказал о событиях прошедших дней, я сомневалась, что ты Ааркхар, но сейчас мои сомнения развеялись почти полностью, — сказала Джина совершенно серьёзно, и заговорила очень тихим голосом. — Вероятно, ты и не догадываешься об этом, но ты… как бы мне выразиться, не принадлежишь этому миру.

— Что? То есть, как это не принадлежу? И что за Архар?

— Ааркхар, — поправила Джина, — наследник помнящей души. Проще говоря, каждые сто лет на свет появляются дети, которые являются реинкарнацией бессмертных духов одиннадцати стихий, и ты являешься одним из них.

— Я понятия не имею, о чём ты сейчас толкуешь. Скажи, может у тебя температура, или ты просто заболела?

— Я не шучу, и говорю абсолютно серьёзно.

— Тогда почему ты говоришь об одиннадцати стихиях, если их всего четыре? Ну, или, может быть пять?

— Эх, похоже, ты действительно ничего не знаешь, — сказала Джина, и пристально посмотрела в глаза Теда, — скажи, тебя никогда не посещала мысль, что это не твоя судьба? Что ты проживаешь чужую жизнь в чужом теле? Или, быть может, тебе когда-либо снились сны, где тебя называли другим именем, и люди… — Джина осеклась, — и те, кто тебя окружали, были совершенно не похожи на обычных людей?

— Кто ты такая?

— В этом мире, я всего-навсего человек. Но там, откуда ты и я родом, я вольная странница, которая попалась в ловушку Дхаринеа. Такого же, какой, судя по всему, является твоим тюремщиком.

Возможно, тебе это всё покажется фантастическим, но ты должен мне поверить. Мы с тобой оказались здесь не по своей воле. Я, пусть и не сразу, но со временем смогла вспомнить, кем являюсь. Мне подсказали мои сны. Они пробудили во мне воспоминания. В тебе, к сожалению, пока ещё нет. Но это можно исправить.

— Во всё это трудно поверить…— прервал Джину Тед, — если бы не твоя книга и вещие сны, о которых ты упомянула, я бы прямо сейчас встал из-за стола и ушёл. Почему-то, я… верю тебе. Но всё равно сомневаюсь.

— Из-за чего же?

— Ладно с книгой, я уже понял, что она…

— Волшебная. — Закончила за Теда Джина, — не бойся этого слова.

— Да. Но… я не рассказал тебе всего. Ещё до нашей с тобой встречи мне снились очень странные сны. В этих снах я лежал без сознания, а надо мной стояла очень красивая девушка, которая пыталась разбудить меня. Она называла меня другим именем. Я никогда раньше не слышал такого имени.

Потом эти сны прекратились, и всё снова вошло в своё русло. Стало прежним. И вот только сегодня в книге…

— Тот одарённый паренёк, про которого ты прочитал? — догадалась Джина.

— Да, — сказал Тед и одним глотком допил остывающий чай, — его звали так же, как и меня в тех снах.

— Ты не помнишь, как его звали?

— Разумеется, помню, — сказал Тед и о чём-то задумался.

— Послушай, — сказала Джина после минутной паузы, — я понимаю, что ты растерян. Не каждый день тебе говорят, что ты проживаешь чужую судьбу. В это трудно поверить, однако, если призадумаешься, то увидишь, что так и есть на самом деле.

Всё, что сейчас окружает тебя — это обман. Ложь. Её трудно отличить от правды, ведь ложь стала, по сути, твоей жизнью. Но, правда такова: мы с тобой находимся в самой необычной из всех тюрьм. Имя этой тюрьме — Меморис, или пространство забвения.

— И как же нам в таком случае покинуть этот Меморис? — единственное, что смог спросить Тед.

— Поодиночке — никак. Я уже пробовала. Но мои сны, и книга, которую я тебе отдала, подсказали мне, что есть один способ. Он крайне нестабилен, и неизвестно, где мы окажемся в нашем настоящем мире после его применения, но этот способ точно сработает. Мне нужно только твоё согласие.

— То есть, как только мы сделаем то, что ты скажешь, мы больше никогда не вернёмся сюда? И никогда больше не услышим об этом мире?

— Если только, ты добровольно сам не сдашься Дхаринеа. Вот только, мне кажется, что следующее твоё заключение здесь станет последним этапом на пути твоей жизни.

— Но я привык к этому миру — неожиданно для себя громко воскликнул Тед.

— Послушай, я уверена, что ты не знаешь, чего хочешь. Вернее, я чувствую, что ты хочешь вернуться Домой, но привычное приковало тебя здесь. Очень часто нам приходится выбирать между тем, чего мы хотим, и тем, к чему мы привыкли. Сейчас тебе предстоит сделать такой выбор. Прямо здесь и прямо сейчас. Но имей ввиду, что от твоего выбора зависит ещё и моя судьба.

— Мне нужно подумать…

Джина откинулась на спинку кресла и стала ждать. Ждать выбора Теда. Тед сидел неподвижно уставив пустой взгляд на пустую чашку. Он не знал, что ему выбрать: обыденность и привычность, или его, как утверждала Джина, настоящую жизнь. Вопреки гласу рассудка, это было действительно сложное решение. Тед долго думал, взвешивал последние события и размышлял над их возможными причинами. Но, в конце концов, он всё-таки сделал свой выбор.

— Джина, ответь, пожалуйста, ещё на пару вопросов…

***

— Алло, Алан, привет! — бодро сказал Тед, стараясь ни чем не выдать своих эмоций и намерений.

— О, Тед, здравствуй, как поживаешь? Давненько я тебя не слышал, — Алан отвечал как всегда бодрым энергичным тоном.

— У меня всё здорово, а ты как сам?

— Да у меня тоже всё ничего, — засмеялся Алан, — может, встретимся, пообщаемся? После нашего последнего похода у меня до сих пор шикарное настроение!

— Как раз за этим я тебе и звоню. Скажи, чем ты занят сегодня вечером?

— Для лучшего друга свободен как ветер! У тебя есть предложения, куда пойти?

— Да, есть одна идейка, — Тед сделал короткую паузу

— Здорово, тогда где и во сколько встречаемся? — улыбнулся Алан

— Подъезжай к Литому мосту, я буду ждать тебя там.

— Договорились.

— И, Алан, — Тед опять несколько секунд помолчал

— Что дружище?

— Со мной будет человек, с которым ты просто обязан познакомиться.

***

Литой мост находился на склоне небольшого холма. По нему проходило всегда оживлённое шоссе. Внизу, под мостом, находились три большие широкие арки, которые соединяли левый и правый берега Западной реки. У самого речного берега рос высокий камыш, что было не привычно даже для небольшого городка, но местная ребятня нашла весьма спорное применение городской диковинке. Эти заросли, иной раз доходящие даже рослому человеку до уровня глаз, представали в воображении детей невероятными лабиринтами, полными опасностей и приключений. Поэтому, от игр ребятни берег реки иногда был даже шумнее близ лежащего шоссе. Но в этот день здесь было на удивление пусто.

Даже по обычно шумному от множества машин мосту за час успело проехать всего три-четыре машины, но Тед, казалось, даже не замечал этого.

— Ему бы пора уже и прийти, — сказал он усталым голосом.

— Не торопись, у нас ещё есть время.

— Эх, просто, мне кажется, что он мог бы и скорее добраться сюда.

— Правильная скорость — это та, с которой ты прибываешь в пункт своего назначения, — улыбнулась обезоруживающей улыбкой Джина, — не волнуйся Тед, я уверенна, что твой друг дхаринеа скоро здесь появится.

— Пожалуйста, не называй его так… я всё ещё в смятении, поэтому мне трудно общаться такими словами. А насчёт того, что ты сказала до этого — очень удобное кредо. Джина засмеялась. Она снова поправила прядь волос, которая упав, закрыла её красивый лоб.

— Скажи, а почему ты не хочешь защепить свою чёлку заколкой? — спросил серьёзным тоном Тед, заметив это. Джина, пожав плечами, лишь снова улыбнулась.

Прошло ещё несколько часов. Вокруг начинало темнеть. Солнце, сначала разукрасившее небосвод во все мыслимые и немыслимые оттенки огненного цвета, становилось всё меньше и меньше, до тех пор, пока совсем не скрылось за горизонтом. Стало немного прохладнее.

— Кажется, Алан не придёт.

— Похоже на то, — вздохнула Джина, — тогда я предлагаю немного прогуляться. Как ты на это смотришь? Тед нахмурил брови.

— Что же, буду расценивать это, как твоё согласие. Пойдём.

На улицах стали зажигаться фонари. Тед и Джина шли рядом друг с другом и молчали. Поднявшись в гору по дороге, они вышли к старому парку, где освещена была только узкая тропинка, проходившая между многовековыми деревьями.

— Никогда не гулял здесь в такое время, — признался Тед

— Всё когда-то происходит в первый раз, — Джина взяла Теда за руку и они пошли по этой пустынной тропе.

— Тебе не страшно? — спросил он, когда они подошли практически к самому сердцу парка — большому, но почему-то абсолютно тёмному скверу.

— Ты спрашиваешь о темноте?

— И о ней тоже.

— Я не боюсь темноты, ведь это всего-навсего отсутствие света. Теду понравился такой ответ. Они прошли ещё немного, и вышли к лестнице, которая заканчивалась большой аркой, окружённой высокими деревьями. Джина отпустила руку Теда.

— Здесь мы с тобой расстанемся.

— Тебя не надо проводить до дома?

— Нет, отсюда уже недалеко до моего пристанища, да и тебе уже тоже пора возвращаться к себе домой. Спасибо тебе.

— Дом… после твоего рассказа в чайной, для меня это слово звучит уже совсем по-другому. И тебе спасибо.

— Скоро мы вернёмся домой, — улыбнулась в ответ Джина, — очень скоро вернёмся. Я знаю. Ну а пока, раз представилась такая возможность, ты можешь попрощаться с этим миром.

— Хех, звучит как подготовка к смерти, — усмехнулся Тед, — Но ты права. Ладно, тогда до встречи.

— Тед, — окликнула Джина.

— Да

— Давай встретимся завтра? Тед кивнул в ответ.

5

Алан шёл твёрдым быстрым шагом. Он не догадывался об истинных мотивах Теда и причинах встречи, которую тот назначил ему, но у него были предположения. В его голове уже был готов план, благодаря которому удастся вновь успокоить его пленного и вернуть прежний размеренный темп жизни в Меморисе. Это была его работа. Его миссия.

Он был дхаринеа аиру, одним из немногих посвящённых жрецов. Одним из самых сильных. Только дхаринеа аиру могли в любое время дня и ночи беспрепятственно входить и выходить из Мемориса. И только они знали, как заставить любого пленного целиком и полностью забыть свою прежнюю жизнь.

Зар Ор Дивару, так звали Алана в реальном мире, очень нравился Меморис. Давным-давно, это место открыл его прадед Зар Ор Киэр, затем, здесь держали первых пленных его дед Зар Ор Гир, и покойный отец Зар Ор Нор. Все представители рода Зар Ор были практичны и своенравны, и Дивар не был тому исключением. Он посвятил свою жизнь миссии, возложенной на его плечи отцом Нором, чьё имя уже давно успело стать легендой не только среди дхаринеа, но и среди других народов Веста.

Когда Дивар добрался до Литого моста, на улице уже вступила в свои права ночь. Он понял, что Теда уже здесь нет, и, достав из кармана сотовый телефон, заметил сообщение: “Дружище, прости, но мы тебя действительно очень долго ждали”

Выругавшись про себя, Дивар стал пытаться набрать номер Теда, но тот, по всей видимости, в очередной раз просто-напросто выключил свою трубку. Тогда, Дивар буквально сорвался с места и побежал в воду. Когда вода уже было доходила ему до уровня плеч, он набрал полные лёгкие воздуха и глубоко нырнул, стараясь прислушиваться к своему сердцебиению. Услышав тридцатый удар сердечной мышцы, он всплыл и стал жадно глотать воздух. Дхаринеа не дружили с водой. Место, где он всплыл, отличалось от того, в котором он погрузился. Вокруг огромным куполом выступали сталактиты и сталагмиты широкой освещённой пещеры, на стенах которой были выгравированы рисунки и надписи. Дивар поднялся по скользким ступеням из воды и вышел к тёмной массивной двери, которая отделяла пещеру Пробуждения, так называлось это место, от остального комплекса подземных сооружений дхаринеа.

— Vas oleo dab, — произнёс Дивар уже изменившимся голосом. В ответ на его призыв, дверь с тихим скрипом распахнулась. На другой стороне Дивара уже ожидали.

— Vernoeles staloe? — серьёзно спросил высокий дхаринеа аиру, которого сопровождали несколько вооружённых мечами жрецов.

— Derta outro kellen… staloe… безумно, — ответил Дивар, постепенно привыкая к знакомому диалекту — сейчас в Меморисе ночь, а мои силы уже почти на исходе.

— Тогда, ты немедленно доложишь об этом высшим. Им не понравится, что ты покинул свой пост без разрешения, — сказал аиру, и жестом приказал Дивару последовать за ним. Дивар не стал спорить. Он был сильно утомлён долгим пребыванием в Меморисе, и даже если бы захотел, не смог бы сейчас дать отпор аиру, который посмел говорить с ним подобным тоном. Но он запомнил это. Он никогда не забывал и не прощал подобной дерзости в свой адрес.

Пока они шли к большим палатам, низшие жрецы дхаринеа, которых обычно использовали в качестве материала для самой отвратительной работы, обступили Дивара со всех сторон. Ему всё больше начинала не нравиться ситуация, которая складывалась.

— Почему вы ведёте меня как пленного? — спросил грозным тоном он.

— Это воля высших, — ответил аиру, вышагивая впереди и не оборачиваясь, не выказывая тем самым должного уважения аиру, стоящему на ранг выше, — скоро ты всё узнаешь.

— Кто дал тебе право обращаться ко мне с таким тоном? — сказал Дивар и крепко схватил аиру за плечо. Жрецы с мечами мгновенно высвободили клинки из ножен и направили их острия в сторону Дивара. Только в этот миг аиру обернулся и злым взглядом смирил его.

— Я вижу, — медленно проговорил он, — ты даже не представляешь, насколько тяжёлое у тебя сейчас положение.

— Моё положение — это не дело шайки жрецов, стоящих на порядок ниже меня рангом, — сказал Дивар всё тем же тоном, — и тебе не стоит недооценивать моей силы, ведь даже уставшим, я могу украсить свой трофейный зал вашими черепами.

Аиру немного заколебался. Он знал, что Дивар говорит серьёзно, но, тем не менее, не приказал жрицам спрятать оружие и ни одна мышца на его лице не дрогнула.

— Видишь ли, — спустя мгновение ответил он, — времена меняются. Своим поведением ты вызвал немилость высших, что, как тебе известно, обычно является скверным предзнаменованием даже для аиру твоего ранга. Поэтому, на твоём месте, я бы не стал давать повода для новых обвинений. Отпусти меня немедленно.

Дивар понимал, что аиру не лжёт. Но всё равно, он пристально посмотрел ему прямо в глаза, и тот, не выдержав взгляда, опустил их. Дивар дал аиру почувствовать всю мощь своей силы одним лишь взглядом, и тот, ощутив свою слабость, сдался.

— Так-то лучше, — сказал Дивар, и отпустил плечо аиру, — теперь ты видишь, что даже в моём нынешнем положении со мной положено обращаться почтительно. Тебе ясно?

Аиру не ответил. Он снова повернулся вперёд и дал знак жрецам спрятать мечи в ножны и разойтись. Дивар улыбнулся. Всю последующую дорогу до больших палат они молчали.

Наконец, добравшись до высоких дверей из твёрдого дерева, они остановились. Про себя Дивар отметил, что уже давно пора бы и поменять эти двери. С громким скрипом они распахнулись, и перед взором Дивара и других сопровождавших его дхаринеа предстали трое аиру-лереа — старейшины, и полная зала дхаринеа аиру. Дивар тихо выругался под нос, видимо, назревает что-то серьёзное. Спустя мгновение, их маленькая процессия двинулась дальше. Дойдя до центра широкого круглого помещения, Дивар остановился, а его сопровождающие разошлись по сторонам. Рядом остался только аиру, который его встретил.

­— По приказанию старейшин, — сказал он, — аиру Зар Ор Дивар доставлен для вынесения приговора. В тот момент Дивар заметил своего деда, Зар Ор Гира, сидящего за столом старейших, с правой части стола. Единственная мысль, мелькнувшая тогда в его голове, была: “Это всё не к добру…”

— Аиру Дивар, — сказал громким басистым, но спокойным голосом, главный старейшина, — как ты посмел предстать перед великим судом в таком виде? Только в этот момент Дивар понял, что пересекая границы миров, он забыл снова принять свой истинный облик. Раньше с ним такого никогда не происходило. Он глубоко вздохнул и закрыл глаза. В мгновении ока его кожа посерела, глаза немного удлинились, ногти стали острыми, волосы спали на плечи, а на руках появилось ещё по одной пальцевой фаланге.

— Аиру Дивар, — сказал другой старейшина, сидевший с левого края стола, — знаешь ли ты, зачем тебя позвали сюда?

— Понятия не имею, — Зар Ор Гир смерил Дивара тяжёлым взглядом, после чего тот добавил, — в смысле, не имею и малейшего представления, ваше старейшество.

— Аиру Зар Ор Дивар, — тяжело сказал Зар Ор Гир, делая акцент на его фамилии, — ты нарушил предписание священного кодекса Зар Ор Нора по трём главам: контакты с заключёнными, своевольное оставление поста, и, самое главное, оставление заключённого без надзора. Есть ли то, что может оправдать твои поступки.

— Дед, это обычный заключённый, — спокойным голосом сказал Дивар, и тогда уже главный старейшина посмотрел на него злым взором. От этого взгляда по коже Дивара пробежали мурашки. Он добавил: Я посчитал, что войдя с ним в контакт смогу лучше всего контролировать его мысли и поступки.

— Ты прекрасно знаешь, к каким последствиям это приводило раньше! — громко сказал Зар Ор Гир, — а так же тебе известно, что это не обычный заключённый. И, тем не менее, ты позволил себе вольнодумие, которое не может позволить не один низший жрец, не говоря уже о аиру!

— Твой заключённый, — спокойно сказал старейшина, сидящий слева, — это не обычный солдат, или волшебник. Он Ааркхар, и его стихия — дух. Глаза Дивара округлились. Он и представить себе не мог, что дхаринеа могли заключить столь могущественное существо в Меморисе, и мало того, ничего не сообщить об этом тюремщику.

— Какого чёрта?! — крикнул он, не выдержав, — почему вы говорите мне об этом только сейчас? Я всё это время рисковал своей жизнью, и даже не подозревал об этом, а теперь вы собираетесь судить меня?! Откройте свой горячо любимый кодекс, и посмотрите пунктик о неразглашении, в котором сказано, что любой дхаринеа, вступающий на должность тюремщика должен быть проинформирован обо всём, что связанно с его заключённым!

— Замолчи, Дивар, — сказал Зар Ор Гир, — ты…

— Мало того, — не останавливаясь, продолжал говорить Дивар, — дхаринеа ранга аиру имеет право не согласиться на миссию, если считает её по-настоящему непосильной. Да какого чёрта? Вы и сами прекрасно знаете, что в нашем городе только трое старейшин способны взвалить на себя эту ношу!

— Замолчи, Дивар, — сказал Зар Ор Гир уже более настойчиво, — ты ничего не знаешь, а уже успел нарушить ещё один пункт кодекса, который составил твой отец. Не порочь его память. Дивар тяжело посмотрел на своего деда.

— Отцу бы не понравилось, что судьбу его сына решают за него.

— Это был тест, — сказал после продолжительной паузы главный старейшина, — тест, который позволил бы тебе занять место Зар Ор Гира, после того, как тот оставит его. Ты его провалил, и при этом нарушил предписания кодекса, которому подчинены все дхаринеа. Дивар вопросительно посмотрел на своего деда, на что тот просто отвёл взгляд.

— И, — сказал старейшина, сидящий слева, — тем не менее, ты действительно не был проинформирован в полной мере, поэтому, твой приговор будет смягчён. Но тебе не стоит рассчитывать на помилование.

— Зар Ор Дивар, — сказал Зар Ор Гир, и из его глаз проступили слёзы, — ты, лишаешься звания аиру и всех привилегий, которые оно предоставляет. Так же, теперь ты не имеешь права покидать пределов северных земель и права посещения Мемориса. Дивар не мог поверить своим ушам. Последний удар был самым точным из всех.

— Тебе ясен твой приговор? — спросил главный староста.

— Более чем, — уже сухо, ответил Дивар.

— Тогда, покинь это помещение, — сказал старейшина, сидящий слева, — более, ты не имеешь права здесь появляться. Дивар ещё раз кинул взгляд в сторону деда. В его взгляде не было злобы или ненависти, но Зар Ор Гир не ответил на него. Аиру, сопровождавший Дивара до палат, и всё ещё стоявший рядом, злобно ухмыльнулся. Теперь, ему было суждено занять должность, которая до этого принадлежала Дивару, и на которую он так долго рассчитывал.

Дивар, развернувшись, вышел из большой палаты и направился на верхние ярусы комплексов дхаринеа. Он уже знал, что будет делать дальше.

***

Комплексы дхаринеа можно было назвать огромными, руководствуясь любыми масштабами и мерками. На поверхностной части они были замаскированы под три широкие и высокие горы, а под землёй, протягивались вниз на глубину нескольких километров, с шириной, приблизительно равной ширине самой узкой части северного полуострова. Дхаринеа сновали по всем этим комплексам словно муравьи, и у каждого из них был свой особый маршрут, связанный со своей собственной задачей. Фактически, они всю свою жизнь ходили по одним и тем же протоптанным тропинкам.

Дхаринеа, служившие в Меморисе, находились в самой южной части западного комплекса, в непосредственной близости к подземной реке Шваар, которая служила единственным прямым порталом из Вэста в другой мир. Поэтому, аиру, ведь, только аиру могли служить в Меморисе, жили не далеко от Шваары, и каждую ночь спускались к реке, чтобы отправиться на службу. Время в Меморисе было обратным отражением времени Вэста, поэтому, как только на континент опускалась ночь, в другом мире красной полосой вырисовывался рассвет.

Дхаринеа были ночными существами. Утрафиолет негативно сказывался на их не приспособленной к солнечному свету коже, поэтому, они почти никогда не покидали своих комплексов, которые, к слову, были хорошо защищены от яркого света. Единственным исключением был солнечный свет Мемориса. Непостижимым образом он буквально менял кожу и тело любого существа, попадавшего в него. Представитель любой расы, оказавшийся внутри этого мира, в мгновении ока превращался в человека, не зависимо от того, к какой расе он принадлежал доселе. Для дхаринеа это была единственная возможность безболезненно контактировать с солнечным светом.

Дух Дивара, вопреки природе его тела, всегда стремился к свету. Об этом не знал ни кто, кроме него самого и его отца Зар Ор Нора. И, когда Нор открыл Меморис, с его волшебным свойством менять оболочку входящего существа, Дивар понял, что это шанс на жизнь, о которой он мог только мечтать.

Другие дхаринеа увидели в Меморисе инструмент. Зар Ор Нор и Зар Ор Дивар увидели безграничные возможности. Но, как, к сожалению, часто происходит, мнение большинства становится ключевым в подобных вопросах. Зар Ор Нор, под давлением старейшин, был вынужден составить кодекс, который ограничивал права дхаринеа в Меморисе. После этого, во время весеннего праздника тёмных сил, Нор таинственным образом исчез. Больше, его ни кто никогда не видел. Старейшины, увидев в этом очередную возможность, причислили имя Зар Ор Нора к именам великих дхаринеа, таким образом, сделав кодекс Мемориса неопровержимым. До этого самого дня Дивар не понимал поступка отца, и, увидев слёзы на глазах деда, он понял, что исчезновение Нора не было случайностью, или божественным знаком. Каким же он был дураком! Отец никогда бы не предал его, и никогда бы по своей воле не составил подобный кодекс. Теперь, Дивар горел желанием узнать, что же на самом деле случилось с его отцом, и почему его так долго держали в неведении. Наконец-то, картина происходящего начала с, пускай пока очень мелких, но, деталей складываться в его голове.

Добравшись до своей комнаты, Дивар стал быстро собирать вещи. Он знал, что с минуты на минуту к нему пожалует гость. Собрав дорожную сумку, нагруженную самым необходимым, Дивар бросил её под кровать, и спокойно лёг на неё, очищая голову от всех посторонних мыслей.

Прошёл час. Прошёл ещё один. Наконец, в дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, гость медленно её открыл.

— Вижу, — сказал аиру, встретивший Дивара у Шваары, — твои дела складываются скверно. Кто бы мог подумать, что сын великого Зар Ор Нора…

— Не произноси его имени, — зло прервал его Дивар, — своим грязным языком. Кто тебе…

— Вижу, — теперь уже аиру, улыбаясь, прервал Дивара, — что ты до сих пор не понимаешь, насколько тяжело твоё нынешнее положение. И всё же, даже избитый и брошенный на произвол судьбы, словно дикая псина, ты продолжаешь лаять даже на тех, кто теперь обладает большими правами и большими возможностями, чем ты.

— Ты думаешь напугать меня этим? — уже спокойно произнёс Дивар, — мы оба прекрасно знаем, что, как бы вошь себя не назвала, и каким бы рангом её не наградили, она останется вошью.

— Значит, тебе больше приятна аналогия с насекомым? — рассмеялся аиру, — что же, думаю, я действительно перехвалил тебя, когда сравнивал с шавкой.

— Тебе не терпится помериться со мной силой? — Дивар поднялся с кровати, и пристально взглянул в глаза аиру, на что тот, не выдержав, отвёл свой взгляд. Ещё никому не удавалось выдержать этого взгляда, — что же, мы можем это устроить. Но не думай, что новый ранг даст тебе какие-либо преимущества.

— Старейшины не позволят тебе…

— Плевал я на твоих старейшин, — продолжал Дивар, — ты думаешь, они успеют защитить тебя, до того, как я выпущу дух из твоего тела вместе с последней каплей крови? Даже если они узнают об этом, твоё безжизненное чело уже давным-давно будет спрятано под кучей навоза. Руки Дивара покрылись синим ореолом, а глаза стали вспыхнули яркими огнями, — Отвечай немедленно, зачем ты пришёл.

— Пока я слабее тебя… — тихо сказал аиру, — но, теперь у меня ранг, который доселе носил ты. И возможности, которые были у тебя. И ты не смеешь…

— Ты не ответил на мой вопрос. Аиру стоял, не поднимая взгляда. Он чувствовал силу Дивара, и поэтому, не стал ему перечить.

— Меня прислал старейшина Зар Ор Гир. Он передал тебе, что хочет поговорить, и что будет ждать возле пещеры пробуждения через два часа.

— Это всё? — всё тем же тоном продолжал спрашивать Дивар.

— Это всё, — ответил аиру, про себя отметив, что рано или поздно Дивар поплатится за свои слова — я ухожу.

— Стой, — приказал Дивар, на что аиру, стоящий выше рангом, послушно остановился, — впредь, не смей попадаться мне на глаза.

6

“На дворе глубокая ночь, а мне, как бы сильно не старался, до сих пор не удаётся заснуть. Что же меня гложет?

Быть может, меня волнуют сны? Или, может быть, я беспокоюсь о будущем? А может, я украдкой думаю о том, почему не пришёл к Литому мосту Алан?

Нет. Это всё не то.

Тогда, что же? Возможно, это Джина? Да, наверняка, всё дело в Джине. О ней не стыдно подумать. Её не стыдно вспоминать. Но, всё же, почему я думаю о ней? Или, я думаю не о ней?

Испытываю ли я какие-либо чувства к Джине? Сложный вопрос. Этот человек появился в моей жизни совсем недавно, и, так совпало, что в этот момент с моей обыденностью стали происходить странные непонятные перемены.

Кажется ли мне, что эти перемены связанны именно с Джиной? Отчасти. Дело в том, что, когда произошёл тот самый переломный момент, хоть у меня и не получится сейчас его конкретно обозначить, она стала подобием лечебного бальзама для моей больной души. То, что она говорила, как бы выразиться правильно… было тем, что я хотел услышать. Тем, что жаждал услышать. А говорила она простые вещи: я проживаю не свою жизнь, то место, которое я привык назвать своим домом, на самом деле таковым не являлось, а мой лучший друг, что в свете последних событий было отчётливо заметно, всего-навсего играл свою роль во всём этом водевиле.

Жалею ли я о том, что послушал её? Нет. Жалость — это самое страшное, что может посетить разумное существо. В конце концов, если моя жизнь сложилась так, как сложилась, значит, на то были свои причины. Всем нам свойственно временами совершать ошибки, а иногда, и принимать правильные решения. Но, важно даже не это. Важно лишь то, сумели ли мы вынести для себя уроки из случившегося, и сумели ли мы запомнить место, на котором лежали грабли. Если ты наступил на них один раз — это ошибка. Если наступил дважды — это уже выбор.

Сделал ли я свой выбор? Думаю, что да. И, наверное, сделал я его ещё до того, как моя жизнь начала так круто менять своё русло. Наверное, каждого хотя бы раз в жизни посещало ощущение, что он проживает не свою судьбу, но рано или поздно, всё возвращалось на круги своя, и в последствие становилось по-прежнему. Меня, к сожалению, а, быть может, и к счастью, это ощущение никогда не покидало. Но, то, что происходит сейчас, я знаю, наверняка приведёт меня к тому, что смогу назвать “своим”. Поэтому, я готов продолжать дальше.

Что ждёт меня дальше? Честно, я не хочу знать ответ на этот вопрос. Ведь, если знаешь, чем закончится книга или фильм, останется ли желание дочитывать или досматривать до конца?”

Тед Гизес.