Глава 1

Часть 1. Безумец

Сто лет спустя после описанных событий

«Проклят будет разлучитель,

Пойман и казнен мучитель,

Но душа без сердца бьется,

Песнь без голоса поется».

Пророчество Триады. Ст.9-12

Дверь в таверну «Братец Лис» была полуоткрыта. В ночь выпадал теплый конус света и шум голосов, смешанный с заманчивым запахом съестного. Проходя мимо подслеповатого оранжевого оконца, Мастер заглянул внутрь. Дешевая слюда, заменявшая в «Лисе» стекла, не позволяла разглядеть ничего, кроме смутных колышущихся силуэтов.

Мастер замедлил шаг. Над головой, едва видимая во мраке, тоскливо потренькивала на ветру жестяная вывеска: лисица в штанах, франтовато вставшая на задние лапы. Темный быстро просканировал помещение. Как и ожидалось, ни одной магической сущности. Не напрасно он, все-таки, выбрал именно «Лиса». Во-первых, чародеи нечасто наведывались в самую «народную» забегаловку нехорошего квартала. Во-вторых, кормили в «Лисе» превосходно. Одни только гоблинские ушки в остром соусе а-ля-вам-пир чего стоили! При мысли об ушках рот Мастера наполнился слюной, и он бочком скользнул в приоткрытую дверь.

Никто не обратил на вновь прибывшего внимания. Еще бы! Мрачный жердяй с недельной щетиной – а такова была новая личина Мастера Ара – не вызывал у окружающих желания общаться. К тому же, потасканный типаж удачно сливался с обстановкой, в «Лисе» состоявшей из отбросов Абсалонского общества и заезжих авантюристов.

Еще пару недель и пару городов назад жердяй был магом средней руки, топтавшим по своим чародейским делам дороги ОЗ. Встреча с очередным попутчиком, оказавшимся, по стечению обстоятельств, Мастером Аром, стала для бедняги последней. Ару как раз как понадобился слепок чужой волшебной ауры. Собственная мрачно-лиловая «корона» была в ОЗ слишком опасна для здоровья: темного в степени мастера она выдавала с головой.

Теперь эту самую голову окружал жиденький желтоватый туманчик, у светлых способный вызвать не подозрение, а скорее жалость: с таким-то «светом силы», пожалуй, и каши с маслом себе на черный день не наколдуешь. К «туманчику» прилагалась соответствующая внешность, которой Мастер Ар не побрезговал воспользоваться: никогда не знаешь, когда может пригодиться.

Пробираясь к только что освободившемуся столику в углу «Лиса», маг ухмыльнулся в колючую бороду: он удачно вписался в интерьер. Бегающие глаза трактирных завсегдатаев скользили по его персоне, не задерживаясь, чтобы бросить второй взгляд. Опустившись на колченогий стул, Ар с наслаждением вытянул ноги. Недели в седле давали о себе знать, тем более, когда под этим седлом была тряская кобыла неопределенных кровей и масти. Ее маг также позаимствовал у покойника.

Мастер незаметно поднял рукав камзола и глянул на циферблат навигатора. Черная точка под литерой «Р» мигала в трех кварталах от кабака и приближалась. Чудесно. Как раз будет время перекусить. Человек, с которым Мастер должен был встретиться в «Лисе», есть все равно не будет. Потому что он давно уже перестал быть человеком. Мастер удовлетворенно откинулся на спинку стула и щелкнул пальцами в сторону проносившегося мимо зашуганного мальчугана с подносом:

— Порцию гоблиновых ушек. Тех самых, а-ля-вам-пир. И кружку эля. Потемней.

Мастер Ар как раз раздумывал, не повторить ли ему ушки, когда на пороге «Братца Лиса» появилось новое лицо. Точнее, чего-чего, а вот лица у позднего гостя как раз и не было. Металлическая плоскость блеснула под черным капюшоном прежде, чем ее поглотил полумрак заведения. Впрочем, никто, кроме Мастера, не обратил внимания на странную деталь: для этого посетители таверны были слишком заняты элем и трактирными красотками. Между тем новый клиент, заблокировавший мощным торсом вход в харчевню, явно испытывал проблемы с ориентацией: раструб капюшона медленно поворачивался то вправо, то влево, уделяя ноль внимания пьяненькой компашке, пытавшейся просочиться в тепло между дверным косяком и плащом незнакомца.

Быстро сверившись с Волшебным Кодексом, Мастер Ар шепнул, не шевеля губами, в сторону транспортной пробки у входа: «Столик в углу, слева. Заросший тип в буром плаще, оттороченном псиной. Без розочки в петлице найдешь?» Легкая телепатия ВК не возбранялась. Маг удовлетворенно наблюдал, как видавшие виды завсегдатаи «Лиса» шарахались от могучей фигуры в черном, направившей чеканный шаг в дальний угол таверны.

— Херре?.. – вопросительно уставился на Мастера капюшон.

— Оставим формальности, Рыц. Зови меня просто Сирин.

Стул жалобно скрипнул под весом мифриальных доспехов, но выдержал. У столика тут же возник зашуганный мальчонка:

— Что желает господин?..

Предупреждая ответ Рыца, Мастер Ар бросил:

— Темного эля моему гостю.

Мальчонка испарился.

— Хер… То есть, Сирин. Я же не пью.

— В «Лиса» приходят, чтобы пить. Не будь глупцом, Рыц. От одной кружки ты не заржавеешь, зато избежишь подозрительных взглядов или, что еще хуже, доноса СОВБЕЗу.

Компания за соседним столиком шумно возрадовалась чему-то, но одного поворота черного капюшона в ту сторону было достаточно, чтобы подавить веселье в зародыше. Мастер быстро щелкнул пальцами: пьяный мат, хохот, чавканье и прочие характерные для «Лиса» звуки, как ножом, отрезало. Вокруг было слишком много чужих ушей, даже Рыцу всех не пообрывать.

— Итак, чем ты меня порадуешь? – перешел прямо к делу Мастер. – Что ты выяснил о близнецах?

Полная кружка плюхнулась на стол между собеседниками. Мальчишку-разносчика словно сквозняком сдуло, — только язычок пламени в дешевой лампе колыхнулся и зачадил. Рыц неловко пошевелился на стуле, дерево протестующе заскрипело.

— Херре, это тени, призраки. Я был в Чарах. Точнее, на их пепелище. Там вырезали всех, а городище с крепостью сожгли.

— Этой новости уже восемь лет, – спокойно возразил маг. – А вот у меня есть новость посвежее. Оба щенка живы и здравствуют. Наше счастье, что они все еще разлучены. Первозданный огонь! У меня такое чувство, что время – это песок, ускользающий между пальцев. Если брат и сестра воссоединятся, если сольют силы в эгрегор… Вот тогда, мой наивный Рыц, мы с тобой станем тенями и призраками!

Рыц осторожно кашлянул. Звук был больше похож на скрежет металла о металл:

— Прошу прощения, херре, но эта информация… Насколько надежен ее источник?

Губы Мастера изогнула тонкая усмешка:

— О, я получил ее из первых рук. Слышал ли ты песенку о некоронованных, что распевают в каждой таверне от Вахтенных Гор до Феерианды?

Внезапная смена темы несколько сбила Рыца с толку:

— Вы же знаете, херре, я не очень-то по тавернам...

— А стоило бы иногда, стоило, мой добродетельный Рыц! Постарайся наверстать упущенное. Посмотрим, нет ли и тут менестреля… А, вот!

Мастер Ар качнул заросшим подбородком в сторону очага. Там подвыпивший смазливый тип в берете нетвердой рукой щипал струны лютни. Рядом, старательно раздувая щеки, аккомпонировал на флейте тощий мальчишка с запудренным синяком под глазом.

— Послушаем, чем нас порадует этот соловей...

Маг щелкнул пальцами, возвращая звуки переполненного заведения на причитающееся им место. Слащавый тенорок барда достиг ушей собеседников:

Есть у реки одна печаль.

Флейта о ней тебе расскажет.

Пусть на губах моих печать

Песня моя стоит на страже.

О, мой бог,

Флейта поет из косточки белой,

Сколько б воды не утекло,

Хей, ло-ло-ло.

— Прошу, новый шедевр! – Мастер взмахнул кружкой, роняя на камзол клочья пены. – В последнее время они растут, как гремлины после дождя.

— По-моему, звучит вполне безобидно, – заметил Рыц.

— Безобидно? – скривил губы Мастер. – Имеющий уши, да слышит. Впрочем у тебя, мой старый добрый Рыц, этот орган отсутствует...

Менестрель, тем временем, добрался до финала длинной баллады:

Есть у реки свои зеркала,

Флейту у губ они отражают.

Смотрят они в голубые глаза,

Вот только чьи – они не знают.

О, мой бог,

Флейта поет из косточки белой,

Сколько б воды не утекло,

Хей, ло-ло-ло.

Айна, Анхат – зовет река,

Где вы – мой голос, мое сердце,

Анафаэль – душа моя?

Где же оно, ваше детство?

Рыц дернулся так, что чуть не свернул на пол свою кружку. Его сюзерен застыл с открытым ртом, забыв отхлебнуть эля. К счастью, никто не обратил на них внимания. В сторону менестреля полетела обглоданная кость. Мостолыжка шлепнула барда по берету и сбила головной убор на заплеванный пол. Вокруг заржали. Флейта пискнула в последний раз и замолкла. Менестрель оскорбленно поджал губы, но еще пара костей и рыбий скелет убедили его сменить гнев на милость. Подкрутив что-то на грифе лютни, он забренчал задорную песенку о похождениях монаха-выпивохи, прибившегося к разбойникам Хвороста. Мальчишка-флейтист с лету подхватил похабный припев. Этот номер программы нашел гораздо более теплый отклик в сердцах слушателей, начавших громогласно подпевать и пристукивать кружками в такт.

Щелкнув трясущимися пальцами, Мастер выключил звук:

— Какая наглость! Вот к чему приводит безнаказанность! Эти проклятые имена!.. Прямым, бороду мне в рот, текстом!

Его собеседник осторожно покосился по сторонам:

— Это не имеет значения. Для непосвященных они – пустой звук. Айна, к тому же, значит на тан «Речная флейта». Можно подумать, это всего лишь часть песни...

— Песни, которую кто-то сочинил! – фыркнул маг, раздраженно дергая к себе кружку. – Вот и выходит: «Покраснеет серп луны — Близнецы разлучены». Заметь, мой доверчивый Рыц, не мертвы! Не сожраны червями! Разлучены...

— Пророчество Триады имеет более сотни трактовок… – осторожно начал Рыц, но Мастер прервал его одним резким жестом. Пламя в светильнике испуганно трепыхнулось.

— А дальше? «Но душа без сердца бьется, / Песнь без голоса поется»! Столько усилий – и все в пустую. А тут еще это… – маг поморщился, отхлебнул из кружки, запивая горечь правды. — «Сколько б воды не утекло», а? «Сестра с братом сойдется, потерянный брат найдется», «Некоронованная станет королевой, некоронованный вновь станет королем...» — Мастер скривился, словно и напиток в кружке был горьким на вкус. – У всех этих опусов – один автор. Автор, рассчетливо преследующий свою цель – сказать брату, что сестра жива. Заставить его искать себя.

— Которому брату?

Опьянение слетело с мага, как отброшенная за ненадобностью маска. Мастер выпрямился, его длинная тень метнулась через стол. В черных глазах плясало пламя масляного светильника.

— У этой увлеченной словоблудием с… чонки только один брат! И ему осталось недолго жить!

Над столиком повисло тяжелое молчание. В душном зале будто стало темнее. Несколько компашек перепивших посетителей внезапно засобирались по домам. Рыц беспокойно шевельнулся, заставив свой стул снова скорбно пожаловаться на судьбу.

— Это всего лишь песни, херре. Придворные фавориты строгают такие пачками – им за это платят. Возможно, тут просто случайное совпадение...

— За «потерянных братьев» им не платят, разве что вот, как этому, – возразил волшебник, кивнув в сторону барда, украдкой выбиравшего кости из видавшего виды берета. — На пути из Гор-над-Чета я перетряс убогие мозги дюжины менестрелей всех пошибов и мастей. Утомительное занятие, доложу я тебе, милейший Рыц. Ни имя, ни местонахождение сочинителя паскудного репертуара было им неизвестно. Все, как один, убеждены, что песенки эти – народные! – маг фыркнул. – Фольклор, бороду мне в рот! Работа, признаться, тонкая, но Певчей такое вполне под силу.

Черный плащ вздрогнул, в его недрах металл глухо лязгнул о металл:

— Певчая? Я не слышал о них со времен Последних Волшебных Войн.

— Возможно, скоро услышишь, и не один раз, если мы не найдем это волчье отродье! С каким наслаждением я бы перерезал ей не в меру голосистое горло! У этих ее… шлягеров могут быть опасные последствия: девчонкино творчество начинает формировать будущее.

Рыц поерзал на стуле:

— Мы преследуем призраки, круги на воде.

— Мы преследуем того, кто бросил камень! – Мастер резко наклонился вперед. Пламя масленного светильника качнулось, бросая вокруг корчащиеся, уродливые тени. — Не говори мне, что ты ничего не выяснил в Чарах! Все четыре Волшебные Академии ОЗ перерыты мной от подвала до чердака, включая архивы, и все без толку. Если близнецы и попали в лапы светлых, то обучаются они не здесь. Развлекательная прогулка по тылам врага обогатила меня только мозолями на заду и коллекцией блох. Теперь Чары – это единственная зацепка!

Рыц последовал совету Мастера и тщательно обдумал свои следующие слова.

— Мне удалось узнать, кто разорил борг.

— И кто же?

Рыц сделал неопределнное движение головой:

— По официальной версии — Морские Короли, фьорд ведь рядом. Но от этой истории попахивает, и отнюдь не водорослями.

– А что говорит неофициальная версия?

— Таковой не существует. Точнее не существовало, пока в захолустье не появился братец Рыц.

Волшебник иронически поднял бровь: определение «братец» так же подходило закованному в стальную броню гиганту, как штаны тому лису, что дал свое имя заведению. Не обращая внимания на мимику собеседника, Рыц продолжал:

— Картину произошедшего пришлось складывать по кусочкам. Все, кого мне удалось обнаружить, — горстка диковатых мужичков, бывших Чарских, попрятавшихся по окрестным деревням, да там и осевших. Пришлось освежить им память.

Мастер хмыкнул, сдувая пивную пену, но собеседника прерывать не стал.

— После некоторой, гм, вентиляции, очевидцы опознали в виновнике душегубства ярла Хлада. Это такой местный князек, — пояснил Рыц, прочитав вопрос в глазах Мастера. – Мужички утверждают, что между нашими благородными господами, Чарой и Хладом, давно была земельная тяжба. А тут Чара подлил масла в огонь: подначил Хладова младшенького на какой-то пирушке, да в поединке и укокошил юношу топором. Чтобы сделать длинную историю короткой, скажу, что королевские власти давно ели у нашего Чары с руки, так что Хлад решил действовать по-своему, по-ярлски. И свидетелей не оставлять.

Мастер Ар прикончил свою кружку и тяжело облокотился о стол.

— Эти твои мужички… Припомнили что-нибудь о близнецах?

— Весной или летом, примерно за год до того, как сожгли борг, Чара велел затравить собаками двух пленников, детей. Интересный для нас факт состоит в том, — огромные, затянутые в черные перчатки ладони легли на стол, — что мальчишка и девчонка были похожи, как мой левый указательный палец на правый.

— Я отдал Чаре приказ избавиться от волчат в мае… Вот, мой доблестный Рыц, что получается, когда приходится полагаться на человеческих слуг! Как это говорят сами люди… Прикажи дураку молиться, он и лоб расшибет. Нельзя было умертвить волчат тихо, без пыли и шума! Собаками! Ну, и что там пошло наперекосяк?

— На этот счет версии расходятся. Очевидно, мальчишка учинил какое-то непотребство над ярловым любимым волкодавом. То ли он пса придушил, то ли глотку ему перегрыз – жуть-то какая! — то ли порчу навел, а Чара уж сам животное от страданий избавил. Но так, или иначе...

— Бобик сдох.

— Вот именно. Но это еще не все. Ваш вассал, херре, выказал истинный полет фантазии. Вместо того, чтобы просто прикончить псодавца, Чара посадил его на цепь. Ярлу, видимо, показалось забавным заставить мальчишку занять место своей дворовой шавки.

— А я и не подозревал, что у Чары было чувство юмора, – задумчиво протянул Мастер. – А что с девчонкой? Псы ее порвали?

— В крепости после травли девчонку никто больше не видел. Но вот что странно. Несколько дней после собачьего эпизода Чара гонял конных и пеших воинов по окрестному лесу: искали кого-то.

— Нашли?

Вместо ответа Рыц только пожал плечами.

— С людьми Хлада ты, конечно, побеседовал?

Капюшон медленно качнулся из стороны в сторону. Пустая кружка грохнула по столу так, что Рыцева подпрыгнула и плеснула содержимым на плащ посетителя. Запахло хмелем. Мастеру не требовалось ничего говорить. Черный огонь в его глазах, казалось, способен был прожечь броню собеседника насквозь.

— Как далеко я мог зайти, херре? Вассалы Хлада добровольно в убийствах не признаются. Тут капюшон скинуть, да доспехом поблестеть недостаточно. За мной бы поятнулся кровавый след...

— Ты же знаешь, что время истекает! – Мастер шипел, как дырявый кузнечный мех. Чужие узловатые пальцы на ручке кружки побелели, и в душной таверне внезапно повеяло холодом. – Его осталось так немного, а тебя – тебя! – смущает какая-то, медяка не стоящая, плебейская кровь? Да если бы это могло приблизить нас к близнецам, я бы весь поганый Хладов род до седьмого колена...

— Уже сделано.

— Что значит, «сделано»? – нахмурился волшебник.

— Это значит, что род Чары больше не существует. Жена и дети ярла погибли вместе с ним. Остальные родственники жили в Суи-Суи, где его брат владел небольшим боргом...

— Суи-Суи? Это не то графство, где пару лет назад свирепствовала Желтая Хворь?

— Оно самое. Только, боюсь, Ваша Темность ошиблись. Это было не пару лет назад, а восемь.

— Не говори мне, что вся эта вероломная порода покрылась коростой и в корчах испустила дух! Это слишком хорошо, чтобы быть правдой!

— Именно покрылась и испустила. Не в одночасье, конечно, это заняло месяц-другой. Но мора не пережил никто.

Мастер задумался, переваривая известие. У столика материализовался запыхавшийся мальчонка с подносом и беззвучно зашлепал губами: заклинание Ара действовало исправно. Маг сунул ему пустую кружку и сделал знак повторить.

— Слишком хорошо, чтобы быть правдой, — пробормотал Мастер, почесывая неухоженную бороду. — Слишком плохо, чтобы быть совпадением… Не кажется ли тебе самому, мой проницательный Рыц, что все как-то… удачно и быстро сложилось: один ярл, как ты выразился, укокошил другого, благородные мсители укокошили самого ярла, прихлопнули заодно еще пару сотен – кто под руку попался. И ни следов тебе, ни свидетелей, ни выживших… Гнездо родовое сжигают до тла. В тот же год родственники мрут в Суи-Суи, как мухи… «Проклят будет разлучитель, /

Пойман и казнен мучитель», — процитировал маг. — Кстати, а кому теперь принадлежат Чарины земли?

— Хлад предложил короне лучшую цену.

Беззвучно вынырнув из толчеи у соседнего столика, вспотевший мальчишка водрузил полную кружку на стол и испарился. Мастер жадно припал к элю. Задумчиво облизнув пену с губ, он спросил:

— Ты упомянул, что Чары все еще лежат в руинах?

Рыц кивнул. Почесав заросшую щетиной щеку, Мастер принялся размышлять вслух:

— Борг стоит… стоял на холме, на берегу фьорда. Стратегически – беспроигрышная позиция. Ума не приложу, как какой-то Хлад мог вот так, запросто, овладеть им. А вот еще одна загадка. Я могу понять, что жаждущий мести ярл крепость спалил. Но с тех пор прошло восемь лет! Почему Хлад не восстановил борг? Ведь это – ключевая высота на фьорде, прекрасная защита от Морских Королей или на случай междоусобицы…

— Наверное, потому, что он тоже мертв.

Эль пошел Мастеру не в то горло. Волшебник закашлялся и покраснел. Рыц потянулся было, чтобы похлопать его по спине своей стальной дланью, но Ар сделал судорожное усилие и выдавил:

— Хлад мертв?

Рыц опустился обратно на стул:

— Мертвее не бывает. Несчастный случай на охоте.

— Ах, вот как.

Волшебник поспешил смочить охрипшее горло элем.

— А что его наследник? Или семейство Хлада тоже постигла внезапая хворь?

— Нет-нет, — поспешил заверить сюзерена Рыц. – Младший Хлад здравствует. Гнездо ему имя.

— И что же Гнездо… не заинтересован в укреплении Чар?

Рыц махнул затянутой в перчатку рукой:

— Всему виной людское суеверие, херре. Со дня резни Чары считаются местом нехорошим, проклятым. Мужики ни скот там не пасут, ни косят, и от руин предпочитают держаться подальше. Говорят, Гнездо пытался там однажды отстроиться, но стена рухнула и придавила нескольких работников. Это сочли дурным знаком, и с тех пор в руинах гуляет только ветер. Зато уж этого – ветра, то есть, – там более, чем достаточно.

— Проклятие! — Мастер яростно заскоблил грудь под засаленным камзолом. Поймав укоризненный взгляд собеседника, он раздраженно буркнул:

— Чего ты хочешь, Рыц? Последний раз я мылся две недели назад, в каком-то лесном озере. Вода была такой холодной, что у меня до сих пор гусиная кожа на… Гхм… Это не имеет значения. Проклятие все объясняет!

Капюшон Рыца удивленно качнулся:

— При всем моем уважении, херре, я бы не стал принимать мужицкие байки всерьез. Ну, кто бы в Чарах был в силах бросить такое серьезное заклинание? Близнецы в лучшем случае дожили до своего семилетия, никогда не обучались и...

— А вот тут ты ошибаешься, Рыц! – глаза Мастера сверкнули, отразив огонек чадящего на столе светильника. — Самые страшные проклятия прошлого были созданы магами, не умевшими контролировать ту энергию, которая была в их распоряжении. Зачастую виной смертельного проклятия были сильные чувства, ставшие проводником бесконтрольной разрушительной силы. Ненависть, боль, отчаяние, страх… На долю волчат этого добра выпало достаточно. Эмоции, с которыми они не умели справиться, могли стать спусковым крючком, освободившим энергию, как арбалетный болт… Особенно, если близнецы действовали вместе, через общий эгрегор…

— Ты думаешь, семилетние сироты могли вызвать Желтую Хворь в Суи-Суи? – голос Рыца был полон неприкрытого скепсиса.

— Конечно, нет, – усмехнулся Мастер. – Проклятие — всегда лично и конкретно, всегда привязано к определенной персоне или ее ближайшему окружению. Глубокое проклетие часто завязано на крови и поражает на несколько колен родового древа. Эффект его может длиться десятилетиями, даже сотнями лет. Чары могут убить мгновенно, а могут постепенно высасывать жизненные силы, так что человек слабеет, становится более подвержен болезням...

— Или несчатным случаям, — вставил Рыц, видимо, вспомнив Хлада.

— Именно.

— Значит, Чары действительно прокляты?

— Это легко проверить. Я направлюсь туда завтра на рассвете. Если на развалинах лежит проклятие, я уверен, что смогу проследить его источник. Источник наведет меня на творца. Ты едешь со мной. Попробуешь разговорить людей старого Хлада. Возможно, через несколько дней мы узнаем, когда и как проклятые близнецы покинули Чары… А главное – куда. Выпьем за удачу, Рыц!

Мастер бодро ухватил полупустую кружку и стукнул ею о край Рыцевой.

«Банг!» Незнакомое тело камнем грохнулось на стол между волшебником и его вассалом, опрокидывая все на своем пути. Оболочка заклятия прорвалась, и внутрь хлынули вопли, треск мебели и черепных костей вкупе с прочими звуками пьяной драки, завязавшейся за соседним столом. Побоище быстро охватывало новые и новые территории таверны, но Мастеров столик с укоренившейся за ним солидной фигурой Рыца пока оставлся островком спокойствия в центре тайфуна. Спихнув бесчувственного гостя на усыпанный черепками пол, воин махнул перчаткой в сторону выхода:

— Не желает ли Сирин продолжить беседу в более спокойном месте? Здесь становится слишком… людно.

— Пожалуй-пожалуй, — Мастер уже вставал из-за стола, отряхивая с колен невидимые крошки. – Мне полезен свежий воздух перед сном.

Под защитой стальных плечей и бицепсов Рыца, маг прошествовал к двери, брезгливо перешагивая через утомленных стражением и элем бойцов и пивные лужи. Несколькими минутами позже на ночных улицах Абсалона можно было наблюдать — насколько это позволял слабый лунный свет – две любопытные фигуры. Не слишком твердо державшийся на ногах жердяй и здоровенный детина, под плащом которого топорщился меч чуть не с жердяя длиной, шагали, переговариваясь, в направлении городских ворот.

Примечания:

ОЗ – Объединенная Зеландия, конфедерация независимых княжеств.

Душа – на языке тан «анафаэль», имя одного из близнецов

Сердце – на языке тан «анхат», имя одного из близнецов

Певчая – чародейка, использующая магию голоса. Считается стихийным магом, работающим с энергией воздуха.