Зеркало для императора (из цикла Чудеса Горгундии)

Поговаривают, что для всякого императора — ровно как для всякого царя или короля — нет ничего приятней, чем сидеть на троне. Ади, император Горгундии, надо полагать, исключением не был. И в тот удивительный день — несколько странный, но, тем не менее, для Ади весьма знаменательный — всё начиналось с самого приятного: он восседал на троне.

Трон императора Горгундии был установлен на вершине ступенчатого пирамидального постамента, посреди Тронного зала, наполненного пустотой, сыростью и сумраком холодного вечера — проникшего в замок, вероятно, сквозь окна и печные трубы.

С самого утра солнце так и не показалось. Грязно-серый небосвод, кое-где помеченный светлыми пятнами, к вечеру потемнел, угрюмо потяжелел, и было просто удивительно и непонятно, какие такие небесные силы удерживают эту нависшую над головами людей тяжесть, грозящую рухнуть вниз и навсегда похоронить под собой земную жизнь. Природа, без сомнения, затаила коварство, ударяя яростным, скользким ветром в толстые стены замка, тем самым, предупреждая о своём скверном настроении.

Но император Ади в душе своей восхищался ненастьем. Для него не было удовольствия больше, чем раздумывать в такие минуты — порывистость и буйство мысли, сопутствуя ярости ветра, озаряли императора неожиданными и смелыми решениями. Губы его шевелились, глаза щурились, и он произносил вслух, словно бы стараясь запомнить лучше, понравившиеся ему умозаключения.

С тех давних времён, когда умер его отец, он, единственный преемник воинственного императора, получивший от Ади-старшего в наследство не только огромную власть, но и тяжёлый характер, часто приходил в Тронный зал. Поднявшись по тринадцати ступеням пьедестала, он садился на трон и в одиночестве, бывало, проводил дни и ночи напролёт — если требовалось принять очень серьёзное решение. Количество ступеней постамента заставляло думать, что император презирает людские слабости, — как презирал в душе своей людские печали и радости… Как презирал, впрочем, заодно и самих людей…

Когда за окном стало ещё темнее, а ветер стал стучать в стены с ещё большей силой, Ади вдруг услышал настойчивый стук в двери главного входа в Тронный зал — кто-то просил разрешения войти. Император недовольно поморщился — обычно перед ужином он ни с кем не встречался и мало кто в замке мог бы отважиться побеспокоить его, — немного поразмыслил и, согнав с лица колючую маску раздражения, хлопнул несколько раз в ладоши. Акустика зала усилила хлопки звучными раскатами, отозвавшимися где-то под самыми сводами потолка.

Высокие двери главного входа отворились и в зал вошёл начальник дворцовой охраны Мэрик. Сделав несколько шагов в сторону трона, он остановился и громким басом произнёс:

— Великий император! Простите, что потревожил ваш отдых, но я хотел бы сообщить одну важную, как мне кажется, и интересную для вас новость.

Круглые глаза Мэрика вопросительно уставились на сидящую фигуру в чёрной одежде, но вечерняя темнота зала плотно укутала в своих складках императора, надёжно прикрыв от посторонних взоров.

Откуда Мэрик взял, что новость, которую он хотел бы сообщить, важна и интересна императору, было неизвестно. Ади в силу грубости своего характера мог прогнать его, и даже наказать, — а наказывать он умел ох как жестоко. Мэрик очень рисковал, однако, тем не менее, всё-таки решился отвлечь Ади от умственных дел — и вот это было самым удивительным.

К радости начальника дворцовой охраны император недолго медлил с ответом.

— В чём дело? — донеслось сверху.

— Какой-то человек, назвавший себя Мастером, просит впустить его в замок. Он хочет встретиться с вами и говорит, что принёс подарок, который вас не только позабавит, но и будет весьма полезен в управлении государством.

Почти не раздумывая, Ади раздражённо прикрикнул:

— Что я слышу от тебя, Мэрик!? Разве может быть достоин какой-то Мастер аудиенции со мной — со мной, с самим императором!?.. А вдруг это какой-нибудь злодей под предлогом подарка вознамерился убить меня?..

— Великий император, не гневайтесь на меня! Кроме залатанного рубища, в которое он одет, и большого плоского свёртка у него ничего нет. Без вас свёрток он не согласился разворачивать. На вид этот человек тощь и слаб — видно, что не каждый день ему приходится наедаться досыта… Наши осведомители рассказывают невероятные истории вокруг его имени, называют колдуном и прорицателем…

Губы императора тронула слабая усмешка. Ади знал цену подобным россказням. Главным колдуном для него всегда являлся меч, главным колдовством — сила…

Он легко сошёл с трона и медленными шагами направился в сторону Мэрика.

По правде говоря, возможного покушения на свою жизнь Ади боялся меньше всего. Он мастерски владел мечом и был необыкновенно силён. Но мнительность и болезненное воображение, воспитанные в Ади его тираном-отцом, так или иначе, делали своё незримое дело, заставляя императора лишний раз подозревать и проверять даже наиболее приближённых к нему особ, не говоря уже о тех, кому выпадала честь впервые предстать перед проницательным взглядом Ади. Потому-то император медлил с решением, внутренне удивляясь, между прочим, несколько необычной для него теме размышлений.

Через какое-то время он подошёл к Мэрику и, заглянув ему в глаза, неторопливо проговорил:

— Ну что ж… Пожалуй, я хочу посмотреть на этого бродягу-чудодея. Веди его прямо сюда.

И отвернувшись в сторону, добавил:

— Интересно, какой такой подарок может преподнести бедняк императору?..

Почтительно кивнув головой, начальник дворцовой охраны поспешно вышел из зала.

Само по себе согласие императора на встречу с оборванцем, да ещё и колдуном, выглядело явной и вопиющей нелепицей. Однако тысячекратно проверенная интуиция подсказывала Ади, что поступить нужно было именно так. Если бы император не доверял своему чутью, он бы никогда не смог одержать тех легендарных побед над врагами Горгундии, о которых народ его империи уже сложил сотни песен и устных рассказов. А фантастическое умение разбираться в людях и оценивать ситуации не один раз уберегло Ади от измен и предательств…

Он подошёл к окну и выглянул наружу. Затем повернул голову и всмотрелся в глубину зала. "Здесь недостаточно светло — подумалось ему. — Пора зажигать свечи."

Император вынул из кармана колокольчик и потряс им в воздухе. В ответ на серебряные звуки в боковой стене отворилась потайная дверь, ловко заделанная под корявые камни стены, и на пороге зала показался слуга, одетый в красного цвета штаны и камзол — что поделать, император питал слабость к решительным цветам. Если бы не сумрак, то можно было бы заметить до удивления бесстрастное лицо слуги, словно бы в зале появилась кукла, а не человек.

— Зажги свечи! — приказал ему император.

Слуга, не издав ни звука, отправился выполнять повеление.

Ади проводил его долгим, задумчивым взглядом. Немало дней прошло с тех пор, как этот слуга сменил своего предшественника, но император ни разу не слышал его голоса. "Быть может, он вовсе без языка?.. Отрезали, чтобы не болтал лишнего?.. Наверняка проделки Мэрика…" — добродушно усмехался про себя Ади, наблюдая, как слуга, с помощью деревянной лестницы, проворно поджигает витые свечи в бронзовых подсвечниках, развешанные по стенам.

Когда слуга закончил работу, император жестом руки отправил его из зала и, заложив руки за спину, медленно двинулся вдоль стены, разглядывая собственную тень, которая то растекалась перед ним по полу, размытая и бесформенная из-за неровного освещения, то вдруг оказывалась за его спиной, словно бы пряталась от взглядов Ади, стесняясь своей безобразности.

Наконец, после того, как в двери главного входа постучались, а Ади хлопнул ладонью об ладонь, в зале вновь появился начальник дворцовой охраны. Он указал на вошедшего вслед за ним человека и сказал, обращаясь к императору:

— Это и есть тот самый Мастер, о котором я говорил вам.

Ади неторопливо подошёл ближе и с нескрываемым любопытством посмотрел на оборванца, которого привёл Мэрик, надеясь по внешнему облику определить его возраст и возможный род занятий.

Понятное дело, что длинные волосы, усы и борода — это ещё не признак старости. Но и молодым этого человека нельзя было назвать. Если людскую жизнь уподобить временам года, начиная отсчёт с весны и кончая зимой, то для него началась пора осени, когда волосы, подобно позолоте древесной листвы, тронуло серебро седины, а ум и духовность созрели в убеждениях, подобно тому, как созревают колосья пшеницы под любовным присмотром землепашца. Высокий лоб и серые глаза, внимательно и спокойно глядевшие на Ади, подчёркивали своеобразное благородство гостя, но, увы, правильные черты лица и полный достоинства взгляд — не самое главное в этой жизни. Изрядно потрёпанная, запылённая одежда лучше всяких слов свидетельствовала о нищете и бедственном положении, в котором находился тот, кто осмелился величать себя горделивым и громким именем — Мастер.

Руки его сжимали квадратный и плоский предмет, обёрнутый в холстину.

"Быть может, он художник?" — подумал в первый момент Ади.

Непривычный, отчасти даже нелогичный вид этого человека, его не по временам смелый взгляд, наводили императора на мысль, что перед ним стоял чужестранец. И эту догадку подтвердило неожиданное приветствие, с которым загадочный гость первым обратился к Ади:

— Здравствуй, Великий император! — торжественно проговорил Мастер. — Я благодарен тебе за то, что ты нашёл время выслушать меня.

Если бы ветер в этот момент непостижимым образом разрушил стены замка и ворвался в Тронный зал, то это не изумило бы Ади до такой степени, до какой изумило поведение бродяги.

Лицо начальника дворцовой охраны исказил сильнейший гнев. Он ожидал немедленного приказа о наказании безумного Мастера за крайнюю непочтительность, которую тот проявил по отношению к императору, но Ади вдруг сказал:

— Мэрик! Выйди из зала, но не уходи далеко. Когда мне будет нужно, я позову тебя.

Обескураженный Мэрик вышел, выговаривая себе под нос то ли угрозы, то ли слова удивления.

Теперь уже император не сомневался в том, что перед ним стоял иноземец. Ни один человек в Горгундии не посмел бы разговаривать с Ади таким вызывающим тоном. Но император имел репутацию не только жестокого, но и странного властелина. Немало людей пострадали от его причуд, а кое-кто и поплатились жизнями.

— Зачем ты хотел видеть меня, чужестранец? — спросил он, совершая медленные шаги вокруг бедняка.

— Я первый раз вижу тебя, но по твоим словам сужу, что ты наблюдательный и, без сомненья, умный человек. Я действительно пришёл издалека, и принёс тебе одну вещь. Мой рассказ не будет длинным, и если позволишь, я поведаю историю о себе и о том, что принёс тебе.

Ади отвернулся, надеясь скрыть гримасу недовольства на своём лице, но затем, повернувшись обратно, резко и язвительно высказал:

— Хорошо! Рассказывай. Но перед этим попрошу тебя об одной услуге. Наверное, оттого, что ты жил в другой стране, и имеешь несколько иное воспитание, ты не знаешь, как нужно разговаривать с лицами императорской фамилии. Я тоже, в свою очередь, назову тебя умным и догадливым, если ты исправишь свою ошибку…

— О, простите меня, Великий император, если ненароком обидел вас! — с готовностью отозвался Мастер. — Мне действительно пришлось провести всю свою жизнь среди простого люда. Я осознаю ошибку и впредь постараюсь отвечать вам с должным тактом.

Ади показалось, что при этих словах лукаво блеснули глаза его собеседника.

"Ладно, отрубить голову тебе всегда успеют. Так и быть, потешь своё самолюбие — не каждому бедняку выпадает честь беседовать со мной с глазу на глаз…" — подумал он и, повернувшись спиной к Мастеру, побрёл в сторону трона, придерживая одной рукой болтающийся у бедра длинный и широкий меч в ножнах. Тем самым, давая понять, что время пустых разговоров закончилось.

Ади пришла в голову мысль, что этот человек явно неспроста выставляет напоказ своё бесстрашие. Немало ему подобных людей побывало в стенах замка. Их лица выражали благородство, глаза светились умом, а поведение было независимым и гордым. Они сочиняли стихи и музыку, рисовали картины, изобретали, считали, изучали, и делали многое другое, что отличало их от людей обычных, простых и бесталанных. Не все они посчитали нужным склонить свою голову перед императорским троном. Что ж, каждый может позволить себе думать о чём заблагорассудится, но только императору в Горгундии позволено делать то, что ему захочется. Некоторые из этих людей, самые непокорные, бесследно пропали, и даже имена их запрещено было произносить вслух. Другие — а таких было гораздо больше — влачили жалкое существование в подземельях замка, за то, что нарушали запреты императорские, и сеяли смуту в народе, игнорируя указы и угрозы. Те же, кто знали своё место, жили в достатке и не имели забот. Но и их век был коротким: император не терпел людей, которые превосходили его в умственной или физической силе.

Этот пришедший издалека человек, судя по всему, принадлежал к числу тех, кого природа наделила способностью заглядывать за грань общеизвестного…

— Я всю свою жизнь провёл в поисках знаний. В раннем детстве отец привил мне любовь к учению. Я обучался у рыболовов, землепашцев, скотоводов, которые жили рядом. Затем, один мудрый человек до самой своей смерти обучал меня всяческим наукам, а также умению лечить людей, рисовать, точить камни, плавить железо и многому другому. Перед смертью он сказал мне: "Я не жалею о том, что умираю, и никогда не боялся смерти. Глупо бояться того, что неизбежно. Нужно готовиться к этому всю свою жизнь. Мои знания, мои открытия, моё уменье живут в умах учеников, в том числе и в тебе, — а значит, я тоже продолжаю жить. Ты знаешь очень много, но не останавливайся на достигнутом…" И я продолжил своё обучение. Я побывал у мудрецов острова Крид, посетил страну Синков, навещал философов Питая, плавал в Нагипет. Я успел обойти пол света, прежде чем один отшельник в горах Бибета открыл мне священную тайну, благодаря меня за то, что я спас от неминуемой смерти его единственного сына. Потом мне пришлось обойти ещё пол света в поисках зелёного песка. Я по крупинкам собирал этот особый, волшебный, песок. Он был нужен мне для того, чтобы выплавить зеркало — именно о нём мне поведал отшельник-бибетец… Вот оно, я принёс его сюда…

Мастер указал на завёрнутый в холстину предмет.

Ади молча смотрел на него с трона, ожидая продолжения повествования. Будто даже погода за окном присмирела, словно тоже заинтересовалась рассказом учёного бродяги.

— Это плод всей моей жизни, — продолжал рассказчик. — Конечно же, это не простое зеркало. Когда человек смотрится в обычное зеркало, он видит отражение своего лица. Того лица, что состоит из костей и мускулов, обтянутых кожей. Но у человека есть ещё одно лицо — настоящее! Если он добр, честен, умён и великодушен — он, глядя в моё зеркало, увидит себя настолько пригожим, что сам не поверит собственным глазам, даже если он безобразен на внешность. Но если человек бесчестен, зол, завистлив, жаден и жесток — то он разглядит лицо страшного урода, пусть даже он красавец писаный в жизни. Проще говоря, это зеркало позволяет увидеть человеческую душу.

С тех пор, как я сделал зеркало, в него смотрелось много народу. Но, увы, не многие из них видели себя такими, какими хотели бы узреть. Великий император, вы даже представить себе не можете, насколько уродлив этот мир!

Зеркало долго огорчало меня откровениями в познании человеческих душ. И когда я пришёл в вашу страну, то решился, наконец, продать его, поскольку испытываю страшную нужду. Однако, ничего не вышло. Те горгунды, кто были побогаче, после того, как смотрели на свои отражения, начинали бранить меня и моё зеркало. Более того, не однажды они хотели разбить плод моей жизни, и тогда мне приходилось спасаться бегством… Не все, впрочем, денежные люди видели себя уродливыми. Был один человек высокого положения, судя по его одеждам, который оказался прекрасен душой. Но и он, с грустью в голосе, сказал, что никогда не купит у меня зеркало.

Те же горгунды, кто были победней, тоже не желали такой покупки. Либо они не находили ничего приятного в своих отражениях — что случалось чаще всего, — либо у них просто не было денег… Грустно признавать, Великий император, но вы правите, в большинстве своём, скверным народом…

В конце концов, я нашёл выход из создавшегося положения. Ни один торговец в Горгундии не начнёт продавать товар, пока не воздаст хвалу своему императору — за то, что имеет возможность торговать. Рыбак, прежде чем забросит сеть, воздаст должное доброте императора, благодаря которой он имеет возможность ловить рыбу. Землепашец помянет добрым словом, прежде чем врежет соху в землю. И я подумал: если правитель этой страны столь добр и умён, как считает его народ, то он, наверное, не погнушается принять от меня в дар это зеркало? Я всё равно, рано или поздно, не уберегу его, сломаю в своих скитаниях. Или негодующие люди разобьют. А вам, Великий император, оно очень может пригодиться. С его помощью вы очистите своё окружение от злых завистников, жаден, предателей и глупцов — они ведь только мешают вам управлять государством… Если же вы не поверили мне, то убедитесь сами…

С этими словами Мастер раскутал холст, в который было завёрнуто зеркало, и поставил это фантастическое окно в человеческую душу на грубый деревянный стол, приткнувшийся к стене неподалёку от входных дверей. Затем он повернулся к императору и замер, ожидая его ответа.

Ади задумчиво сидел на троне, подперев рукой голову. Он словно бы не слышал последних слов, обращённых к нему. Мастер всматривался снизу в его лицо и никак не мог понять — то ли Ади заснул, то ли просто прикрыл глаза, размышляя об услышанном.

Наконец, император распрямил спину и сказал:

— Если ты не лжёшь, если твоё зеркало действительно настолько чудесно, как ты говоришь, то тогда это воистину королевский подарок. И сейчас я проверю твою правду.

Он зазвонил в колокольчик. Потайная дверь отворилась и в зале появился слуга.

— Ты видишь зеркало, стоящее на том столе? — обратился к нему император.

Слуга кивнул головой.

— Подойди и посмотрись в него…

И вдруг Ади испугался: "А как он расскажет о том, что увидел?.. Мэрик явно поспешил — иногда слугам тоже нужно говорить…"

Слуга между тем подошёл к столу и взглянул в зеркало. Некоторое время он рассматривал своё отражение, затем повернулся, посмотрел на Ади и недоумённо пожал плечами.

— Ну! Что ты там видишь?..

Император даже неосознанно подался телом вперёд, выражая всем своим видом величайшее нетерпение. Пальцами руки он перебирал полу своего чёрного плаща.

Но что мог сказать немой?..

Тогда Мастер тоже подошёл к столу, опять развернул слугу лицом к зеркалу и оба они посмотрели туда. Затем Мастер положил руку слуге на плечо, повернул его к себе лицом и пристально всмотрелся в глаза.

— Великий Ади, — обратился он после некоторого молчания к императору. — Спешу поздравить вас! Ваш слуга именно такой, каким подобает быть слуге. Его отражение в зеркале ничем не отличается от его физического лица. Он ни зол, ни добр, ни смел, ни труслив, ни умён, ни глуп. По-моему, у него просто-напросто нет души!

Император досадливо махнул рукой, и слуга покинул зал.

Внутри Ади образовалась какая то странная пустота. Ему даже показалось, что от резкого, раздражённого вдоха по животу пронёсся лёгкий ветер. Некоторое время он молча сидел на троне, разглядывая прищуренными глазами худую фигуру Мастера. Затем процедил сквозь зубы:

— А может, ты просто солгал мне? Или, может, твоё зеркало потеряло силу?.. Разве такое бывает, — чтобы у человека не было души?..

Мастер сделал несколько шагов в сторону трона и твёрдо заявил:

— Верьте мне, император! Я обошёл почти весь свет и многое повидал. В моё зеркало смотрелись тысячи людей и были среди них единицы, которые видели самих себя. Увы, есть на свете бездушные люди… Клянусь, что как только избавлюсь от зеркала, обязательно займусь этой философской загадкой. Очень хочу дознаться, — откуда берутся люди без души?..

Слушая его, Ади откинулся на спинку трона.

— …Если же вы не верите мне, Великий император, то спуститесь вниз и посмотритесь в зеркало сами. Что может быть легче?..

— Хорошо! Проверим ещё раз! — с вызовом ответил Ади и хлопнул несколько раз ладонью об ладонь.

Двери главного входа отворились и в зал вошёл Мэрик. Всё это время начальник дворцовой охраны не мог найти себе места — ждал, когда его позовёт император. Время ужина давно миновало, а Ади так и не вышел. Мэрик уже стал подумывать о чём-то недобром, но послышались долгожданные призывные хлопки.

— Послушай, Мэрик, — обратился к нему Ади, когда он торопливо вошёл в зал. — Видишь ли ты зеркало, что стоит на столе? Это и есть подарок Мастера. Подойди поближе и оцени его.

Ничего не понимающий Мэрик подошёл к столу.

— Боже, какая мерзкая рожа!.. Это кто? Я?..

Он обернулся, изумлённо посмотрел не Мастера, затем на Ади, после чего спросил:

— Что это?

И снова обратился к зеркалу.

На лицах Мастера и императора почти одновременно заиграли улыбки — им будто бы доставило радость известие о том, что Мэрик оказался скверным человеком.

— А! — обрадовался вдруг Мэрик. — Это подарок в галерею кривых зеркал графа Безона, да?.. Это неплохой подарок!..

И он рассмеялся, глядя на спрятавшегося в зеркале страшилу, который в ответ ему оскалил хищные клыки.

Повернувшись к Ади, Мастер сказал:

— Великий император, теперь вы видите, что зеркало не потеряло силу? Я не обманывал вас. Вы можете сами окончательно убедиться, если спуститесь с трона и посмотритесь в зеркало. Мне кажется, что…

Но Ади прервал его речь.

— Да! Ты не обманул меня. Ты действительно великий кудесник и получишь по заслугам! Мэрик, проводи Мастера и проследи, чтобы его покормили и уложили спать…

Улыбающийся Мэрик вместе с задумавшимся Мастером вышли из Тронного зала.

Великий император Ади остался один.

Некоторое время он сидел на троне, размышляя о чём-то. Потом встал, спустился вниз и, заложив руки за спину, неторопливо подошёл к окну.

Наружная темнота дышала и пульсировала ненастьем. Э, нет — такая погода уже не устраивала Ади. Наоборот, мысли его текли спокойно и размеренно, избегая водовороты страстей и омуты умственных напряжений.

В тёмном стекле окна отражались стены, свечи на стенах, трон. Император посмотрел на своё отражение и произнёс вслух:

— Ну что ж…

Поправил волосы, пряжку плаща и улыбнулся самому себе.

— Конечно, у меня есть недостатки…

Повернулся лицом к залу.

Стоявшее на столе зеркало светилось потусторонним пламенем свечей.

— У каждого человека есть недостатки, — снова проговорил Ади, направляясь медленными шагами в сторону стола.

Захватило дух. Внутри у императора всё сжалось, и он с усилием начал дышать глубже.

Последние несколько шагов Ади совершил с закрытыми глазами, вытянув вперёд руки.

Когда вздрагивающие пальцы нащупали неровную поверхность стола, он ещё несколько мгновений простоял с зажмуренными глазами, прежде чем лицо его исказило зловещее и бессильное негодование.

— Нет, — прошептал он, чувствуя, что никакая сила не заставит его разлепить словно бы сросшиеся веки.

— Нет! — закричал он уже во всё горло.

Левой рукой Ади прикрыл и без того невидящие глаза, а правой выхватил из ножен меч.

— Проклятая стекляшка!..

С этим криком он ударил мечом по зеркалу.

Раздался хрупкий звон. Ади открыл глаза и, стараясь не глядеть на обломки, продолжал размахивать мечом.

— На тебе, на!.. — приговаривал он, разрубая стеклянные куски, а заодно и стол. — На!.. Проклятый Мастер, проклятое зеркало!.. На тебе!.. Мэрик! Мэри-и-к!..

Казалось, что зов императора разнёсся по всему замку.

— Что случилось, Великий Ади! — прокричал вбегающий в зал Начальник Дворцовой Охраны.

— Где? — задыхаясь, прохрипел император. — Где Мастер?

— Как вы и велели… Я отвёл его…

Но Ади прервал испуганный лепет Мэрика.

— В подвалы! В подвалы, и на рассвете казнить! Принародно! Как колдуна и шарлатана!..

Крайне испуганный и удивлённый Мэрик мигом выбежал из зала.

— Слуга! Слуга!..

— Что случилось, Великий император?

Слуга — ни жив, ни мёртв! — стоял рядом, словно бы и не уходил за свою незаметную дверь.

— Как!?.. Так ты что, говорящий?.. О, небеса!..

Меч выпал из ослабевших рук Ади и со звоном брякнулся на каменный пол.

— Убери это! — скомандовал император слуге и, подобрав меч, обессиленный, направился в сторону трона.

Слуга торопливо забегал по залу.

Когда все осколки были убраны, слуга удалился, а Ади пришёл в себя, вернулся Мэрик.

— Всё исполнено так, как вы хотели! — сообщил он.

— Иди сюда, — подозвал его император и шёпотом произнёс:

— Слугу тоже казнить… Немедленно! Ты понял меня?.. И никому ни слова.

Вконец растерявшийся начальник дворцовой охраны понуро побрёл к выходу из зала.

"А тебя я отравлю сам. На всякий случай…" — подумал Ади, глядя в широкую спину удаляющемуся Мэрику.

Затем император поднялся на трон, сел, сгорбившись, и глядя в одну точку перед собой, мрачно задумался.