ЗАДАНИЕ. (часть 2.)

Попросила у стоящего за калиткой мужика напиться. Он вынес из дома пластиковую бутылку минеральной теплой воды. Стала пить запрокинув голову, а он а он ухватил ее за грудь и плотоядно улыбался. Допив, она молча убрала его руку, посмотрела ему в глаза, а потом толкнула на бочку с водой. Под весом мужика бочка наклонилась и она ногой двинула по бочке, придав дополнительной энергии чтобы она опрокинулась вместе с мужиком. Потом побежала и вот она здесь прячется. Кивнув понятно головой на эту информацию молча продолжали сидеть. Снаружи было тихо. Взяв ее за руку стали осторожно выбираться. Забравшись на каменную ограду спрыгнули на соседнюю пустынную улочку. Зашагали вниз скоро оказались за пределами села в поле. Подумал о брошенной на площади машине и тут же мысленно увидел сверху и немного сбоку ватагу детей и того мужика вокруг нее. Было понятно, что дальше надо продвигаться без машины. Шли быстро и долго. У меня не было усталости, а она тяжело дышала и наконец села в траву. Устала. Я посадил ее за спину, сделав сиденье из переплетенных пальцев обеих рук, сжатых в один большой кулак на уровне поясницы. Негнущийся большой палец левой руки торчал как штырь. Веса ее я не чувствовал. Она елозила по спине, выбирая удобное положение держась за мою шею двумя руками а ноги скрестив носочками на моем паху. Наконец нашла удобное ей место, пристроившись передней дырочкой на негнувшемся пальце и затихла. Я не обращал на это внимание до тех пор, пока палец мой не увлажнился и знакомый сладковатый запах не достиг моего носа. В такт моим шагам она подскакивала и возбудилась. Сжала мою шею сильнее и тут я почувствовал легкое возбуждение и шишка на комбинезоне стала вспухать. Флюиды пришли в действие, она почувствовала что и я почувствовал и быстро перебралась на грудь, крепко обхватив ногами меня за зад. Пухлые губы впились в мои и язык стал требовательно проситься за мои зубы. Вкус поцелуя был терпким и чуть сладким. Стала пытаться растегнуть застегнутый на молнию и пуговицы комбинезон, но смогла растегнуть только одну верхнюю пуговицу. Потом опустилась ниже. Зад ее стал в такт шагам биться о шишку, голову откинула назад держа пальцами за мою шею. Язва на подбородке обозначилась во всей своей омерзительности — взбухшая, готовая лопнуть кровяным гноем. Пришел спасительный образ спящей жены и все напряжение членов пропало. Шишка сдулась, мускулы тела расслабились. Она это почувствовала. Подняла запрокинувшуюся назад голову, пристально посмотрела в глаза и ослабив хватку ногами спрыгнула в траву. На черных брюках спереди выделялось мокрое пятно. Я равнодушно подумал, кончила наверное, а она попросилась в кусты по маленькой нужде. Кусты были рядом чуть в стороне и я кивнул головой разрешая. Ожидая, пока она сделает свое дело, мысленно представил открытую бутылку холодного спирта, стоящую в моем домашнем холодильнике. Во рту ощутил добрый глоток. Стал тщательно долго полоскать рот. Спирт убьет все проникнувшие микробы. Потом полил тонкой струйкой спиртовой слюны на негнущийся палец и тщательно вытер его травой а заодно и руки. Рот неприятно горел от спирта, поетому зажевал желто-красной ягодой, во множестве растущей в траве. Мелькнула мысль, что от ягоды может случиться понос, и выплунул. Не нужен мне понос. Вышла девица из-за кустов и мысли переключились на полученное задание. Надо было двигаться дальше, причем быстро. Принял решение использовать комбинезон. Растегнул молнию, он стал широким. Жестом пригласил попутчицу шагнуть в него. Она вошла в комбинезон а я застегнул молнию. Растолстевший энергетический кокон стал быстро перемещаться в пространстве стелясь по безлюдной земле. Управлялся опять же нажатием большого пальца ноги и мысленным взором. Больше я ее не ощущал.Знал только что она рядом. Старался избегать населенных пунктов, поетому движение происходило по оврагам, холмам, рядом с речками. Леса избегал. Там чувствовал опасность. Воздух был жарковатым а пейзаш солнечно— желтым с песочным оттенком. На безоблачном небе на горизонте проявился большой сгусток смога, какой можно видеть, подъезжая утром к большому городу на берегу моря или океана. Стали быстро нестись навстречу, держа направление на пятно горизонта. Вот проникаем в этот сгусток. Вокруг все видиться в легком тумане, воздух стал прохладнее. По мере продвижения к центру становится еще холоднее и уже плотнее туманная пелена. Прохожие навстречу смотрят на нас, но я знаю, что они не могут видеть оболочку. Для них мы обыкновенные пешеходы. Сантехник в комбинезоне с красиво одетой молодой девушкой. Странная пара, но в глазах прохожих равнодушие. Выходим на небольшую площадь. В середине низкая чугунная ограда за ней дерево с полуопавшими листьями на ветвях. Сбоку то ли магазин сувениров то ли кафе с вывеской непропорциональных размеров черно белого цвета, где написано что то на латинице, кирилице, грузинском и армянском одновременно. Знакомое место. А вот и здание церкви справа. Площадь одновременно похожа на место, виденное давно на пересечение улиц в старом Йорке, Праге и Тбилиси. Знакомое место, здесь уже был раньше. С другим заданием. Тогда нужно было вызволять забредшего по пьяни мужчину средних лет, угодившего на нижний уровень. С большим трудом выбрались. Вспоминать тяжело. Проходило как в дешевом ганстерском фильме. С дракой, разборками, погоней. Впредь буду умнее. Между зданием церкви и помещения с вывеской есть узкий проход. Надо войти в него. Но прежде освобождаю девицу от комбинезона. Там низкая арка полукруглая. Чуть пригнув голову входим под арку. За ней сразу кованная железная дверь. Нажимаю на нее плечом и она открывается. Повеяло неприятными запахами. Воздух стал холоднее, мысленно включил обогрев комбинезона. Туман пропал. Свет однотонный но сероватого цвета. Понимаю, что попал на нижний уровень и надо быть предельно внимательным. Подошли два улыбающихся китайца. Залопотали на плохом английском. В глазах настороженность-кто такие, как можно использовать. Вежливо улыбаясь в ответ объясняю, что нам погулять дальше надо и, не останавливаясь на их настойчивые приглашения зайти в дверь ресторанчика, идем дальше. На ходу у нас возникает араб-водонос. Он был одет в широкие, с мотней до колен, грязнобелые штаны, на макушке черных волос туркменская (а может друзкая) тюбетейка, в расшитом цветасто камзоле. За спиной чайник больших размеров с длинным искривленным носиком держался на ремне через плечо. В руках колбаса одноразовых пластиковых стаканов. Он громко повторял:»Майем! Майем!» протягивая полный стакан моей спутнице. Она остановилась, стала пить. Подошел усатый мексиканец в сомбреро. Позади него стояла черноволосая высокая женщина. За ее цветастое платье держался сопливый малыш. Мексиканец достал толстое портмоне раскрыл и спросил: сколько я хочу за женщину, которая пьет? Вежливо объясняю, что женщина не продается. Подходят еще двое цыганского вида парня. Все вежливо улыбаются. Сплошная благожелательность и доброта. С заливистым смехом один из подошедших говорит, что я типа недопонял его товарища. Его товарищ не спрашивает продается или нет женщина, он спрашивает сколько я хочу за нее денег. Этот прием мне уже известен. Сейчас, если не ответить достойно, последует удар. Так же смеясь как он, твердо, с металлом в голосе, перехожу на блатную феню, изредко вставляя русские и грузинские слова. Тем самым определяя для них границу их хамства и свою принадлежность к родственным им структурам. Они понимающе переглянулись. Никому не охота было связываться с русской структурой. Смех сменяется на откровенную вежливость, следуют извинения и они удаляются за закрытую дверь какого то питейного заведения. Идем дальше. Проходя мимо каких то массивной конструкции дверей, валюсь на землю от вывалившейся с размахом компании пьяных людей из этой двери. Компания сразу зацикливается на моей спутнице, игнорируя меня лежачего. Она привлекает внимание своей красотой. Компания обступает ее со всех сторон и слышатся комплименты. Видно, что девушке нравится внимание, она обаятельно улыбается. Я встаю с камней и беру ее за руку, грубо отодвинув одного из. Он переключается на меня и вот уже вся кодла движется на меня с намерением побить. Дверь еще открыта. Беру девушку властно за руку, затаскиваю себя и ее в открытую дверь и мы оказываемся в ресторане зала огромных размеров. Быстро проходим в далекий конец зала. Большое количество столов и сидящих за ними людей. На большой сцене поет громкую песню известный певец, виденный многократно по телевизору. По ходу замечаю много известных наверху людей. Оглянувшись, вижу как уличная компания вошла следом в дверь и направляется искать нас. Присаживаюсь за столик, где сидят двое. С радостью на лице приветствую их, хотя без понятия кто они. Европейские лица. Интуитивно определяю, что мужик с внешностью похожего на Сашу Барона-Коена говорит на иврите. Беседа не о чем продолжается на этом языке. Попутчица в это время строит глазки его напарнику и они мило беседуют. Боковым зрением вижу, как двое из уличной компании приближаются. Возникает фигура толстого повара в белом фартуке и такой же белизны колпаке и говорит: Вам сюда. Пройдемте. Мы идем по территории поварской. Много помошников— поварят что то готовят. Доходим до складского помещения на двери которой висит амбарный замок. Сопровождающий нас повар подняв фартук снял с пояса большую связку ключей. Перебрав ее, вставил в скважину замка бородавочный длинный ключ, открыл дверь. Хлопнул по плечу и закрыл за нами. Мы пошли на ощупь, держась за стенку. Забрезжил свет, мы вышли в подворотню какого то внутреннего двора, образованном стоящими по кольцу вплотную друг к другу низкими двухэтажными бараками. Во дворе грубо сколоченный деревянный стол. За столом сидят четверо молодых парней. Двое играют азартно в нарды а двое пьют красное вино из граненных малинковских стаканов. Проходя мимо них я вежливо поздоровался с ними на грузинском языке. Они одновременно подняли головы и удивленно автоматически ответили на приветствие на том же языке. Мысленно порадовался-интуиция не подвела. Затылком ощущал пытливые колючие взоры, но не обернулся. Уверенно стал подниматься по открытой лестнице дома на второй этаж. С балкона второго этажа открыто посмотрел улыбаясь на ребят и они успокаивающе, приняв за своего, отвели глаза и продолжили пить вино и играть в нарды. Двери одной из многочисленных комнат этого дома были настеж открыты. Поневоле бросил взгляд в открытую дверь. На полу грязные дети кушают рис руками, на лица прилипла рисовая каша вперемежку с соплями. Вьетнамские грязно одетые женщины сидя друг против друга переговаривались, одновременно что то шили. Вьетнамский муж с толстыми щеками сидел на высокой постели, облокотясь на подушки одной рукой а другой почесывая толстый живот под грязной майкой без рукавов. За очередной полуоткрытой дверью мужик бил жестоко жену а она визжала. На столе стояли два граненных маленковских стакана, тарелка с сыром рокфор, половинка репчатого лука и пустая бутылка. Доходим до лестницы, ведущей вниз. Спускаемся два марша и опять двор. На этот раз гаражи. Растут деревья с темными листьями. Непонятно, то ли сумерки наступили то ли здесь постоянно такой свет. Стучусь в полуприкрытую дверь гаража. Оттуда выглядывает азиатского типа лицо, приглашает войти. Внутри на полу разложены циновки вперемежку с теплыми байковыми одеялами. Спутница моя в изнеможении опускается на одеяла, укрываясь другим. Дети, до этого забившиеся в углу тихо как мыши, тут же окружают ее и лезут в рукзачок. Пока она лежала с закрытыми глазами, дети здорово пощипали содержимое, доставая зеркало, расческу, помаду, зажигалку, сигареты, женские гигиенические принадлежности и всякую всячину. Их разговорная речь не была мне знакома, но по тому как муж женщины несколько раз произнес слово «Ляос» сделал заключение, что они с Лаоса. Разговор поддерживал, молча кивая в такт речам головой. Девушка открыла глаза, увидела свои вещички в руках у детей и жалобго запричитала. Жалко ей было вещей, себя. Жалости к детям я не заметил. Они испуганно разбежались по углам не выпуская из рук добычу. «Отдавай сюда зажигалку, выродок! Ты знаешь, кто мне ее подарил?!» кричала она. Лаоская женщина стала было успокаивать мою спутницу, но та еще больше впадала в истерику. Муж ее выскочил за дверь. Я смотрел на детей в углу как они ловко запрятывали трофеи в маленькие ямки, выкопанные ими раньше и где уже лежали всякие цветные побрякушки. У каждого была своя ямка и они глупыши по детски думали, что никто про их секрет не знает. Открылась широко дверь гаража и на пороге возникли два силуэта, маленький и побольше. «Здорово земляки!» раздалось с порога на чистом русском. И ты будь здоров— отвечаю. «И чего вам делать в этом гадюшнике? Айда к нам.» Пошли. — соглашаюсь, и подняв спутницу с одеял, идем вслед появившегося русского в расшитой косоворотке. Подошли к дверям, с богатой отделкой под русскую старинную избу. Всякие петушки, кренделя, рушники, завитушки. Все из матовой стали, кованного черного железа, литого толстого стекла. А-ля поп модерн. Видел подобную работу в Нью-Йоркском музее «Метрополитен» и знаю сколько приблизительно это стоит. Глядя на вход безошибочно можно было определить, что это обиталище русских и они приверженцы старины. Вошли вовнутрь и остановились от плотного табачного и алкогольного чада. Низкие потолки слабо светили каким то искусственным светом. Было много народа, исполнялось что то народное. Сопровождающий нас, как выяснилось позже, — официант, метнулся к фигуре стоящей у стойки бара и зашептал в ухо. Тот оглядев нас внимательно, махнул приглашающе рукой. Подошли. Он стоял как хозяин, облокотясь на стойку, скрестив ноги и пальцы рук. Татуированные перстни на пальцах говорили о его статусе в обществе. Выцветшие серые глаза смотрели не мигая. Изобразив улыбку показал прокуренные чефирные зубы. Хор юношей под акомпонимент группы балалаечников красиво пел старую казацкую балладу. Сделав движение головой, приглашающее молча насладиться мелодией, он приобнял мою спутницу за голову и чуть властно придавил ее голову к своей груди. Это не выглядело фамильярно. Со стороны казалось, будто отец стоит с любимой дочкой, прильнувшей к груди отца, а он с нежностью гладит ее по щеке и поет в ее волосы прикрыв глаза. Кончилась мелодия зал взорвался аплодисментами. Доставивший нас сюда официант возник перед нами с подносом. На подносе три маленьких граненых стакана с запотевшей жидкостью. Татуированные пальцы ухватили два стакана, один дал девушке другой держал сам. «За великую Россию!» громко произнес тост и опрокинул стакан в рот. Девица тут же последовала его примеру. Это был спирт. Глаза ее открылись так же широко и изумленно, как и у подошедшего негра похожего на Луи Армстронга. Подошедший сунул ей в рот огурец. Все заулыбались. «Саша, ия тибя лублу. Ти ест мой бразер!» -сказал негр и полез целоваться. Спирт быстро ударил девице в голову, она уже с обожанием смотрела на Сашу и тоже потянулась поцеловаться с ним, но задела за поднос в руках официанта. Пролился спирт из третьего стакана и залил брюки татуированного. Тот среагировал молниеносно а именно врезал официанту в ухо очень не слабо. «За что?!» воскликнул тот, лежа на полу. «А штоб проворней был» проговорил саша, сунул в нагрудный карман рубахи официанта зеленную бумажку и дал руку в помощь подняться с пола. А потом говорит— «Ладно. Проехали. Веди нас в клуб. Гулять хочу!» официант подобострастно поцеловал сашу в персты и засеменил в сторону. Мы двинулись за ним. Подошли к дальней стене с занавесью из бамбуковых висулек, на стене надпись «подсобное помещение». Короткий темный коридор и открылась дверь в другую залу. Народу здесь толкалось ни чуть не меньше. Многих узнавал по газетным фотографиям и телевизионным репортажам. На стенах висели репродукции известных картин. Над стойкой бара в черных рамах портреты Чегевары, Чанкайши и Чингиз-хана. «Бармена зовут Чи. И он верит, что скоро прославится как и эти на картинках.» обращаясь к нам сказал Саша. «Веселитесь. Смелее. Не в чем себе не отказывайте!» Сам направился к столу у стены с мраморным камином. Спутница моя с раскрасневшимися щеками и восторгом в глазах пошла в толпу зала. Похоже здесь она чувствовала себя прекрасно. Я же засмотрелся на интерьер. Одна сторона зала была в тени и там был легкий полумрак. В небольшое окно видны были гаражи с расписанными воротами и пустырь. Другая часть освещалась светом из окон, расположенных вдоль стены под потолком. И это был настоящий верхний дневной свет. Заглянув в ближнее окно обнаружил крохотный ухоженный дворик. В нем росли кактусы высаженные в землю, крохотный бассейнчик с рыбками и миниатюрная парковая чугунная скамья. Дальше я обнаружил неприметную дверь, закамуфлированную под стену зала, ведущую в этот дворик. За окном проходили обычные суетливые и праздошатающиеся пешеходы. Изредка проносилась машина. Обычные деревья с летней листвой. Никто не заглядывал в окна, равно как и находящиеся в клубе не смотрели в сторону окон. Неужели только я это вижу? Похоже на то. И тут до меня дошло, что это межуровневая территория. Отсюда можно попасть как наверх в обычную жизнь, пройдя через эти двери, ведущие в ухоженный дворик, так и вниз на первый, второй, третий. А может еще ниже, про эти уровни ничего не знаю, только догадываюсь. И вход, через который я вошел, не единственный. Их должно быть несколько. И это место тому доказательство. За этими открытиями и застал меня неожиданный провокационный вопрос Саши над ухом:»Так откуда говоришь ты приехал?» из Иерусалима — ответил машинально и тут же подумал, что допустил ошибку. «О, так я тебя с земляком познакомлю. Идем!». Подошли к столу у мраморного камина на темной стороне зала. За столом на кожанном диване сидели двое. Высокий с раскосыми глазами с белой бабочкой под горло на черной рубашке был то ли китаец то ли казах. Другой был негром. Справа отдельно в кресле сидел крепкого телосложения гладко выбритый невысокий парень. Белая рубашка на нем была растегнута, на волосатой груди блестел брилиантовым блеском маген довид на массивной цепи, на запьясте руки тоже цепь. «Шлёма. Он тоже из Израиля. Поговорите, а я щас.» — Саша отошел. Я присел и оглянулся. На столе стоял дорогой коньяк, пузатые бокалы, коробка шоколадных конфет, сигареты и нарезанный ломтиками лимон в тарелке. В полу слева заделана квадратная решетка из блестящей стали и оттуда дуло холодом с примесью неприятного запаха. Все во мне напряглось от непонятной внутренней тревоги, глядя на решетку. Тысячи мурашек рецепторов предупреждали о опасности. Кто то из за решетки смотрел на меня сидящего и я это чувствовал левым боком. Шлёма завел беседу ни о чем, я вяло поддерживал скупыми фразами. Сидящие на диване изредка стреляли оценочными взглядами. Надо было унять тревогу поетому встал и прошел к стойке бара. Три суровых лица в упор смотрели мне в глаза со стены над головой бармена Чи. Он протирал бокалы белым полотенцем и ставил по правую и левую сторону стойки. Бокалы правой стороны искрились блеском, на левую ложилась тень. Чи не глядя на меня говорит:— Ваша спутница чувствует себя хорошо. Вы можете быть свободны. И только сейчас посмотрел на меня живыми глазами. От него не исходила угроза. Наоборот. Свой, подумалось. Но опять стал думать, как же понимать его фразу? Как то что мое задание подошло к концу, или это обычная вежливость бармена и приглашение расслабиться в толпе клубников? Боковым зрением заметил красную рубашку и довольное лицо моей пассажирки. Посмотрел в сторону каминного угла и опять непонятный ужас обуял меня. Там сидел огромный накачанный лысый детина сероземлистого цвета. Глаза его светились блеском и обладали магнетизмом и парализующим действием. Он смотрел на меня одновременно разговаривая с Шлёмой и я не мог отвести взгляда. Надо посмотреть на решетку, отсюда не видно-подумал я. Подойти ближе. Еще ближе. Еще. Решетка открыта! Он оттуда!!! Громила резко встает. Встает и Шлёма и высокий китаец и негр. Внутренним зрением вижу как Саша пробирается сквозь толпу ко мне. Оглядываюсь в панике на бармена, он ловит мой паникующий взгляд, нажимает на кнопку под стойкой. Тут же возникает полная невысокая девушка в форме сотрудницы среднего звена авиакомпании «Дельта» берет меня крепко за запястье, чувствую силу ее хватки, и тащит в сторону обнаруженной мною двери в стене. Затылком чувствую, как дышат в спину настигающие меня и вот дверь распахивается и .........

Просыпаюсь в своей постели. Рядом лежит спящая жена. За окном предрассветная темнота. Вытираю испарину со лба. Через минуту напряжение полностью покидает меня. Заголосил в микрофон муэдзин с минарета в соседней арабской деревне призывая мусульман на утренний намаз. «Аллах Акбар!» Спать дальше не хочется. Встал заварил чайник для кофе. Глоток и первая утренняя затяжка сигареты определяют начало дня. И оно будет обычным как всегда. Чистить зубы, душ, завтрак, светофоры, стояние в пробках, работа, здравствуйте вам, досвиданья и т.д. и т.д. Как обычно. Прошлое задание было приятней. Сопровождал интелигентного старика из Аргентины на третий верхний уровень. Пока добрались он мне массу интересного и познавательного наговорил. Помог ему устроиться на новом месте за что получил кучу спасибо. Приятно. И напрягаться на знание языков не надо. Те, кто идет на верхний уровень, понимают один общий для всех язык. Язык сердца. Или на современном понятии — телепатия. Но я не выбираю и не жалуюсь. Работа как работа.