Волшебная Флейта

Волшебная Флейта

Почему все должно было заканчиваться именно так?

Одиночество больничной палаты, незнакомые люди в белых халатах, что периодически наносили визит вежливости своим пациентам.

Холодное серое небо за маленьким окном. Твердая больничная койка. И Она, подсоединенная к капельнице.

Почему все должно иметь окончание в самом начале?

Тишина, выкрашенной в блеклый персик палаты удручало ее тосковавшее в груди сердце.

И даже некому было рассказать, как ей сейчас плохо и грустно. Как ей не хочется принимать неизбежное, понимать, почему ее время подходило к окончанию.

Свободная от катетера рука крепко сжала тонкое одеяло, из полузакрытых глаз девочки большими каплями текли слезы.

Как же это странно ждать своей кончины, в молчании и одиночестве. А ведь ее жизнь, как недописанная книга… Остался не оконечным даже пролог.

В тишине ночи пропел необычный звук, совершенно не похожий ни на один, что девочке приходилось слышать раньше. Такой приятный и чистый, словно кто-то взял высокую ноту и удерживал ее звонким голосом.

Звук пришел из ниоткуда и растаял в безмолвии узкой палаты.

— Кто здесь? — прохрипела она ослабевшим голоском, и, собрав последние силы в кулак, подняла себя над кроватью, выглянув в темное окно.

То было открыто настежь. Пластиковая створка несколько раз ударилась о выкрашенный угол стены, и с шумом отскочила обратно. Жалюзи разворошило дыхание вечернего ветра.

Никого не было видно, но в то же время, некое чувство подсказывало Аурея, что она не сама. Что-то или кто-то в эту самую минуту пристально смотрит на нее из-за окна и шепчет что-то неразборчивое в унисон с дыханием ветра.

— Здесь… Кто-то есть? — она закашляла.

Сидеть было трудно, но она продолжала ожидать ответа. Сердце встрепенулось в груди, ожив хотя бы на эти несколько мгновений.

Наконец-то девочка увидела то, что не могла разглядеть вначале.

В оконном проеме возвышался чей-то стройный силуэт. Кто-то стоял в обрамлении голубого свечения умиравшего дня.

Затем эта фигура плавно опустилась вниз, и присела на широком подоконнике. В его руке блеснуло нечто металлическое и звуки чудесной музыки вновь заполнили собою скучную тишину больничной палаты.

Это был голос флейты. Чистый, светлый, но полный невысказанной печали и сердечной боли того, кто играл на ней.

Девочка прикрыла глаза, молча наслаждаясь зовом инструмента.

— Как чудесно… — когда звуки музыки стихли, Аурея снова взглянула на таинственного гостя. — Ты пришел, чтобы забрать меня?

Она и так знала ответ, с того самого мгновения, что нежданный гость появился тут. С той минуты, как заиграла тоскливая песня— плач, и прекрасная мелодия успокоила глухую боль, пронзавшую ее сердце ежеминутно.

Он молчал, храня непроницаемость этой загадочной тишины, воцарившейся в палате, и нависшей между ними.

— Кто ты? — Девочка не могла в деталях разглядеть, того, кто пришел к ней.

Все что ей открылось это смутные очертания фигуры и блеск флейты в руке.

— Тебе лучше не знать этого, — наконец— то заговорил незваный визитер, и голос его был уверенным и спокойным.

Только вот, эта чарующая безмятежность была не более чем внешним наполнением, иллюзией. Под ее вуалью скрывалась печаль, такая страшная беспросветная, что сердце ребенка разболелось с прежней остротой. Она вспомнила о своем одиночестве, должно быть странник испытывал нечто сродни ему.

— Понимаю, простите. — Аурея впервые почувствовала себя так неловко и растерянно.

Сердце щемило в груди, но и билось так часто, что ее дыхание стало то и дело прерываться, грозя стихнуть насовсем.

— Я вижу вас …. Потому что… — она запнулась, сама страшась этих слов, но понимала, их уже не избежать. — Потому что — умираю? — ее голос снова охрип, кашель сдавил грудь. Какое-то время девочка не была способна говорить, но когда приступ прошел, неясный силуэт по-прежнему был там, у окна, с блестящей флейтой в руке. Он, на облечение Ауреи, никуда не исчез, и не ушел, как все кого она знала прежде. Как ее мнимые друзья и даже близкие, уставшие бороться за угасавшую жизнь несчастной.

— Да, — коротко ответил тот, не приблизившись ни на шаг, но и не растворившись в ночной прохладе и далеких неоновых огнях города.

— Тогда… мне скоро пора? — она из последних сил старалась держать себя в руках. Много ли чести будет, если она раскиснет и станет капризничать, как ребенок. К ней, наконец, забрел пусть и странный, но гость. Она должна вести себя как взрослая. Но комок страха уже душил ее горло, внутри все стянули тиски чувства неизбежности и сильное волнение. Казалось, даже кровь стыла в жилах от его присутствия.

— А разве… Вам не жалко? Отнимать их? — прошептала Аурея, еще раз обрывая прохладное безмолвие.

Гость долго молчал, он ожидал, когда опустеет сосуд этой юной жизни, и последние песчинки ее времени иссякнуть, убывая в небытие. Но почему бы не порадовать несчастную беседой пока он ждет?

— Жалко… — это не было ни утверждение, ни отрицание. Но таинственный незнакомец вздохнул, с той же печалью, с которой плакала не так давно его флейта.

— А можно… я попробую сыграть? — Аурея прекрасно понимала, что ее время уже на исходе.

В этот самый час она, возможно, переживает свои последние впечатления в жизни.

Так почему бы, Ему, не исполнить эту ее последнюю маленькую прихоть, невинное желание, что родилось так внезапно, загорелось в ее ослабевавшем сердечке точно маленький огонек надежды.

Таинственный гость несколько мгновений молчал, не давая ответа. А затем он в мгновение ока оказался просто у больничной койки, глядя на девочку сверху вниз, и протянул волшебный инструмент ее дрожащим ручкам. Аурея улыбнулась.

— Она не слушается никого, кроме меня, — предупредил он мягко, но твердо.

Девочка закивала головой, уже сжимая холодный и гладкий предмет тонкими тростинками пальцев. Она поднесла флейту к губам и попыталась дунуть из последних сил, что бы издать хоть какой-нибудь волшебный звук.

Она совсем не намеревалась играть на нем с тем же мастерством и точностью что и этот необычный странник. Но почему-то флейта, словно сама легла в ее скользкие ладоши, выбрала нужную комбинацию пальцев, и на свет родился тонкий пронзительный звук. Он был чист и прозрачен без грамма фальши.

Аурея пораженно уставилась на магический музыкальный инструмент, недоумевая, что только что произошло. Она снова попыталась выразить одолевавшие ее чувства звуками музыки. И посредством флейты больничную палату потрясла громкая и яркая мелодия всего того, что сейчас нарастало, цвело и бушевало в ее юном сердечке. Целая гроза чувств и порывов и тонкая боль… Боль и печаль.

Она уже не могла остановиться, пальцы быстро перемещались в нужном, единственно правильном порядке, дыхание превращалось в музыку, в ее музыку. Песню ее жизни и ее сердца.

Аурея не могла остановиться, это впервые ей дышалось так спокойно, легко и глубоко. Музыка исцеляла ее наболевшие раны, воодушевляла играть еще и еще, пока в голове не стало кружиться, сердце билось в диком танце. Она уже ничего не видела и не слышала, кроме собственной песни и стука своего больного сердца.

А затем мелодия словно оборвалась на полпути, дыхание прервалось, и руки сами отстранили волшебную флейту от губ.

Аурея открыла глаза. Она плакала, хотя сама этого не замечала.

— Неужели… Я должна умирать? — теперь она смотрела на того, кто пришел навестить ее, единственного, кто не позабыл о слабом ребенке.

Он молчал, безмолвно наблюдая за тем, как вереница слез скатываются по бледным впадинам щек заточенного болезнью лица.

Почему, ему было так жаль это дитя, брошенное и одинокое. Волшебное дитя, что возобладало над силой его непослушной флейты. Она подчинилась ей так легко и быстро, словно всегда предназначалась именно этой слабой девочки. Немощной телом, но могучей духом.

— Нет, — таков был его ответ. И он поселил в сердце Ауреи новую яркую надежду. В одночасье ослепил ее радостью и опоив ужасом.

— Я не могу возобновить твое время в этом мире и возвратить жизнь, — продолжил он властным голосом. От услышанного у Ауреи все внутри похолодело, дрогнуло и сжалось ее сердце. — Но я могу дать тебе новую жизнь в другом мире. — Заключил таинственный, ночной гость.

Глаза его юной собеседницы засияли, вспыхнули яркими огоньками. Сейчас при смерти она выглядела куда живее, чем в первые мгновения их встречи.

— Ты согласна на это? — плавным жестом он потянул ей свою руку, предлагая принять решения, что станет самым сложным и важным за все те годы, что она провела здесь. Взаперти больничной палаты.

— Новый мир, новая жизнь, но с одним условием...

Рука Ауреи замерла на пол пути к его, повиснув в воздухе.

— Каким? — дрожащим голоском прошептала она, боясь услышать следующие слова.

— Так как флейта слушается тебя, ты станешь моей помощницей. — Он выдержал паузу, хотя сейчас каждое мгновение было на счету, ведь время этого ребенка не ждет, оно со скоростью ветра высыпалось из ее опустевшего сосуда.

— Подручной в том мире, куда я отправлю тебя. Он очень проблемный, и за ним нелегко присматривать. Ты придешь в него, как моя посланница. И разрешишь вековой конфликт, что разъедает этот мир уже очень много веков.

Такая задача казалась невыполнимой и невероятно сложной для такой слабой девочки, как она. Мало чего повидавшей за свою короткую жизнь. Навряд ли у нее накопилось достаточно опыта, что бы решать настоящие мировые проблемы! Но разве сейчас у нее есть другой выбор?

— Я согласна. — Аурея подумала, возможно, не так долго, как должна была бы, но ей показалось, что решение давным-давно было принято за нее, зачем же затягивать с неминуемым ответом?

— Тогда я верну твое время! — В его руке появились крошечные песочные часы, такими было принято разбавлять интерьер дома и дарить в качестве сувениров своим друзьям. Но те, что повисли пред лицом взволнованной Ауреи, выглядели куда более изыскано и замысловато нежели сувенирные поделки в магазинах. Песок в них сыпался разноцветными искрами за чистым прозрачным как слеза стеклом.

Часы повисли на тонкой золотистой цепочке с хитросплетенными звеньями. От самого их вида на сердце становилось тревожно и трепетно, а когда ее новый загадочный «друг» ловко оплел цепочку вокруг ее шеи, оно и вовсе стало останавливаться от страха.

Песок в волшебных часах почти весь высыпался на прозрачное дно, но стоило светящимся часам повиснуть на груди у перепуганной Ауреи, как их восьмерка сама по себе перевернулась, увлекаемая невидимым жестом. Перламутровые крупицы оказались на самом верху прозрачного сосуда.

Аурея растерянно покосилась на часы и трясущейся ручонкой приподняла их вверх.

Так и есть — песок, оказавшись в верхнем резервуаре застыл, будто в нерешимости. Время прекратило высыпаться в нижнюю часть часов. И теперь песчинки весело играли всеми цветами радуги заполняя верхнюю почти до самых краев.

— Так будет не всегда, — предупредил ее необычайный юноша, и глаза девочки тут же поднялись вверх к его лицу.

Впервые Ауреи удалось разглядеть своего благодетеля. Но подобрать слова для того чтобы описать нового друга она никак не могла. Его образ словно бы расплывался перед глазами, ускользал от сознания и путался в памяти, скрываясь в загадочной тени. Нет сказать каким он был однозначно и точно — было просто невозможно! Его облик был неуловим как солнечный свет, хотя и оставлял в сердце отчетливый след, как и тень.

Аурея выглядела по— настоящему озадаченной, с удивлением смотрела она то на нового друга, то на часы.

— Ты должна будешь носить их всегда, — а это означало, что это украшение станет постоянным атрибутом ее туалета, ее несменным амулетом.

Аурея тревожно вздохнула. Но согласно кивнула головой, дав знать, что принимает и это условие безоговорочно. А что ей оставалось в конце то концов? Уже более странной эта ночь никак не могла стать. Она готова была выдержать все, что бы ни произошло дальше.

— Тогда... — он развел руки, не забирая волшебную флейту и не дав дальнейших наставлений.

Светящейся вихрь пронзил само сердце комнатки, высекая яркие огни и искры света из открытого настежь окна, окрасив все кругом невообразимыми цветами.

— Твое новое имя — Ариадна! — его голос прогремел точно звон торжественных фанфар, и разноцветный воздух задрожал и затрясся от его звучания. С шумом ворвался в пеструю воронку, поглотившую в себе все, что когда-то размещалось в больничной палате, свежий ветер.

— Ариадна… — повторила Аурея с восхищением и тревогой в окрепшем голосе.

Сейчас она чувствовала себя совсем по— другому. В начале этого дня она всем сердцем ощущала неминуемую, скорую погибель, теперь же, ее переполняла новая жизнь. Она прорастала все сильнее, все глубже в ней с тем, как воронка света затягивала ее все глубже внутрь неизвестного.

Эта новая жизнь расцветет в ней по настоящему, так как не могла прежде из-за слабости и разных условностей. В новом мире, что ей уготовано увидеть Аурея могла дышать свободно полной грудью и не бояться, что сердце ее станет в груди. Ее часы пошли вспять по воле этого странного ночного гостя.

"Я буду жить!" — с трепетом подумала она, благодаря своего спасителя лишь взглядом.

Живая Флейта грела ей руку, неслышимым голосом подбадривала и утешала. Песочные часы становились все легче, теперь она не ощущала их на своей шее. Они стали заново отсчитывать время по песчинкам. Отмеряя уже новую еще не прожитую и долгую жизнь Ауреи в совершенно другом и чужом ей мире.