Сын дракона

Сын дракона

— Лок вернулся!

Радостный крик Чега подхватили другие дети, и Лок понял, что его заметили — как всегда. Тяжело вздохнув, он вошел в комнату. В их доме она была одна. Староста Елового Леса долго думал, прежде чем разрешил им поселиться в старой развалюхе на краю деревни, но его опасения были понятны. Северян не любили.

Лок починил крышу, перестелил полы и подлатал стены, превратив дом в надежное место, где можно было переждать зиму. На большее он не рассчитывал. Лок уже давно не строил планов и не думал о будущем. В последнее время его интересовал только один вопрос — где достать еду.

Пройдя к широкому дощатому столу, Лок выложил полголовки сыра, булку хлеба и несколько долек чеснока. Все, что удалось добыть за день. Братья и сестры внимательно следили за ним голодными взглядами, но терпеливо ждали, когда он разведет очаг и поставит котел с водой на огонь.

Лок заторопился. Ему нужно было приготовить ужин и успеть на ночное дежурство к фермеру Салли. Кто-то повадился таскать тыквы с огорода, и старик согласился заплатить десять монет, если Лок поймает вора. На десять монет можно было купить две курицы. Дети росли быстро и ели много. Он не отказывался ни от какой работы, но в Еловом Лесу ее было не так уж много. Хорошо платили тем, кто умел писать и считать, однако северянам такую работу не доверяли. Лок в совершенстве владел всеми четырьмя языками мира и знал пиктографическое письмо, но ему приходилось пахать на деревенском поле, сторожить склады и выполнять ту работу, которую селяне считали грязной. Впрочем, он не жаловался. Если бы их не пустили в деревню, все могло быть гораздо хуже.

Стук в дверь отвлек от мрачных мыслей. Он никого не ждал, но догадывался, кто навестил его в поздний час. Крикнув, чтобы дети спрятались, Лок открыл Могамигаве дверь. Дочь старосты уделяла ему слишком много внимания. Это было опасно. Неравнодушие первой красавицы села могло стоить ему убежища на зиму.

— Привет, Лок, — бросила она, обдавая его запахом мороза и хвои. Лок сглотнул и вежливо поклонился.

— Почему ты не пришел сегодня на танцы? — Мога не стала ждать приглашения и протиснулась в дверь, словно нечаянно задев его грудью. Как дочь старосты, она могла позволить себе многое. Как чужак, он должен был быть осторожным.

— Работал, — Лок редко говорил правду, но на этот раз лгать не пришлось. — Зря ты гуляешь одна так поздно. На прошлой неделе в деревне видели волка.

Могамигава молча показала самострел. Лок не понаслышке знал, что дочь старосты стреляла отлично, но его больше интересовало то, что она держала в другой руке. Плотная холщовая котомка с ароматным куском сала притягивала взгляд, словно первая звезда на небосклоне. Как раз то, что он искал сегодня на рынке. У Гора, Лем и Прио выпадали ногти. Сало им было необходимо.

— Лгун, — заявила Мога, складывая на груди руки. — Сегодня праздник Елового Духа, и шахты не работали. Всех копателей отпустили с обеда. Ты мог бы успеть, если бы захотел.

— У меня есть и другая работа, — буркнул он, не зная, почему оправдывался. Ему нужно было сало.

— Зачем тебе вторая работа? — Мога поправила прядь волос и покосилась на Прио, который осмелился слезть с лавки. Мальчик тоже учуял сало и теперь смешно раздувал ноздри, пытаясь уловить как можно больше оттенков в манящем аромате. Лок хорошо понимал брата, но все равно пообещал себе его отлупить. Правило номер шесть запрещало детям показываться гостям без разрешения. Это было небезопасно.

— Папа рассказывал, что старик Вильски платит тебе десять штолен в неделю, — не унималась девица. — Это почти половина заработка писаря. Вам должно хватать на жизнь.

«Интересно, что еще Коста обо мне говорил?», — подумал Лок, но вслух сказал:

— У меня большая семья, — протянул он, с надеждой всматриваясь в свет фонаря, который мелькнул вдали. Хорошо, если Могамигаву ищут. Плохо, если ее найдут у его двери.

— Странно, — прищурилась она, задумчиво постукивая каблуком сапога. — Ты живешь у нас почти год, а жены у тебя до сих пор нет. Неправильно мужчине воспитывать столько детей одному. Даже если они его братья и сестры.

Это была хорошая мысль. Если бы у него была женщина, она могла бы готовить еду, пока он зарабатывал деньги или охотился. С другой стороны, ее бы тоже пришлось кормить. Впрочем, Мога прекрасно знала, что ни одна девушка Елового Леса не согласилась бы выйти замуж за чужака с Севера.

— В нашем роду запрещено жениться до тридцати, — Лок сглотнул слюну. В теплой комнате сало оттаяло и запахло так сильно, что дети шумно завозились на лавках. Еще немного, и они нарушат все правила. Могамигаве же придется спасаться бегством.

— Мне двадцать семь, — зачем-то пояснил он, ломая голову над тем, как прогнать непрошеную гостью.

К счастью, Мога тоже увидела свет и, наконец, засобиралась. Старый Коста был скор на расправу, и красавице грозила порка.

— Трус, — фыркнула Могамигава, и, сунув ему в руки сало, сердито затопала прочь.

Лок облегченно вздохнул. Она всегда приносила ему подарки, но когда-нибудь ее щедрость и внимание будут замечены, и тогда им несдобровать. Однако прогнать девушку он тоже не мог. Могамигава была обидчива и могла из мести нажаловаться отцу. Старосте хватило бы даже самого ничтожного повода, чтобы выставить их из Елового Леса. А этого нельзя было допускать.

Лок приложил много усилий, чтобы убедить селян во лжи, придуманной Мультан. Жители долин не любили северян за то, что те не верили в святость Великих Гор и пасли на их склонах коз. Горы издревле населяли загадочные создания с крыльями, застилающими горизонт, и огнем, вырывающимся из пасти. Жители долин называли их драконами и наделяли тварей волшебными силами, горцы же считали их обычными ящерами гигантских размеров. Иногда северяне платили за свою смелость жизнями. Так случилось с семьей Лока, которая в поисках лучшего пастбища забралась слишком высоко в горы. Драконы сожгли все племя, но ему с детьми удалось спастись. Им оставалось бежать на юг и надеяться на милость соседей из долины. Впрочем, он был старательным работником и мог пригодиться селянам. Ведь приближалась зима, которая, по слухам, должна была стать самой суровой за последнюю тысячу лет.

Лок действительно хорошо работал, в первый же день вычистив три коровника старосты. Его трудолюбие впечатлило Косту, и старик разрешил ему остаться с условием, что Лок сам будет заботиться о малолетних братьях и сестрах. Жители Елового Леса кормить их не собирались. Лок согласился. С тех пор его жизнь превратилась в работу, поиски работы, выполнение работы, мысли о работе. Ее пока хватало, но он уже начинал уставать. А ведь это было только начало.

— Лок, — потеребила его за рукав Золо.

— Да, звездочка? — Лок присел перед малышкой и ласково потрепал ее по голове. Изумительные глаза сестры снова сияли слишком ярко. «Найди завтра время и поищи Лунную траву», — велел он себе. Иначе добрая женщина с соседней фермы, которая иногда приносила детям поесть, что-нибудь заподозрит. Впрочем, Сильва была слеповата, и это успокаивало.

— Хочу есть, — пожаловалась Золо. — У меня чешется спина. А Гор съел мой носок.

Это было плохо, очень плохо. Второго носка у него не было. Лок копил детям на теплую одежду три летних месяца и надеялся, что ее хватит не на один год. В последнее время он ошибался слишком часто. Пять мешков крупы съели за несколько недель, молодого вепря, которого ему посчастливилось поймать в начале осени, растянули на двадцать дней, но сейчас от него осталось лишь одно копыто. Лок берег его на новый год. «И это только начало», — подумал он, повернувшись к детям, которые не сводили с него голодных глаз.

— Сегодня будет суп, — сурово объявил Лок, приготовившись к нытью и жалобным стонам, но сегодня дети молчали. Они тоже учились, и это радовало. Голод — лишь первое из испытаний, которое им предстоит пережить.

Суп из капусты и куриной головы съели быстро. Сало он дал только троим, заставив остальных тяжело вздыхать. Продуктов на рынке становилось все меньше, зверя в лесах — тоже. О том, что будет зимой, думать не хотелось. Лето выдалось засушливым и неурожайным, овощи продавали втридорога, а мясо было такой редкостью, что за ним выстраивались длинные очереди. Лок охотился по ночам, но грядущая зима напугала всех. Звери чувствовали — приближалась Буря. Мультан говорила, что такой Бури в мире еще не случалось. Он ей верил. И скучал. Ему остро не хватало ее тепла, мудрости и ласковых взглядов.

Он ненавидел Еловый Лес и его жителей, но покинуть деревню сейчас означало расстаться со всем, что было ему дорого. Мультан велела ждать весны и встречать Бурю здесь, в этом захолустье. Порой ему казалось, что минула вечность, с тех пор как он спустился с Северных Гор, но, оглядываясь назад, понимал, что не прошло и года. Мультан верила в него, и он не имел права ее разочаровать. Он переждет Бурю в Еловом Лесу, а потом отправится на юг — искать новую веру.

Запретив себе думать о прошлом, Лок снова заторопился. До дежурства на ферме оставалось еще несколько часов, и он собирался потратить их на вязание силков. Возможно, ему удастся поймать ту белку, следы которой заметил вчера Прио.

Сунув в зубы веточку зимнего дерева, он занялся ловушкой. У коры был горький вкус, но он заглушал пожар голода, который горел у него в животе. Лок не помнил, когда ел в последний раз. Впрочем, это было неважно. Он умел терпеть, а вот дети — нет, поэтому Лок приносил им обед, который выдавали шахтерам на рудниках. После нового года хозяин обещал прекратить эту благотворительность, а это означало, что еды станет еще меньше.

Лок почти закончил, когда в дверь постучали. Было два часа ночи. Неужели Могамигава? Различив голоса мужчин, он нахмурился.

— Локус, ты там? — голос старосты Елового Леса не обещал ничего хорошего. Сердце Лока гулко стукнуло и замерло в испуге. С Костой пришли воевода Токач, хозяин шахты Вильски, мясник Стер, фермер Салли и другие селяне, имена которых он не помнил. Все — крепкие мужики, вооруженные граблями, топорами и лопатами. Факелы хищно выбрасывали снопы искр, а люди с шумом втягивали морозный воздух, стараясь отдышаться от быстрого шага. Их страх чувствовался так же хорошо, как и неуправляемая злость, которая искажала их лица. Не ожидая от ночных гостей ничего хорошего, Лок вежливо поклонился.

— Простите, милостивые господа, — произнес он, не поднимая на старосту глаза. — Прошу прощения, что не поторопился и заставил ждать. Простите, я тут…

— Заткнись, — рявкнул воевода Токач, вваливаясь в дом. — Могамигаву украли. Дракон утащил ее прямо со двора. Та самая тварь, о которой рассказывали дровосеки из Западного Леса. До нас добралась, сукина дочь! А все потому, что беженцев приютили! Говорил я тебе, Коста, нельзя погорельцев брать. Драконы за такими до конца идут.

От изумления Лок открыл рот, да так и замер, не найдя, что сказать. Дракон? В Еловом Лесу?

— Вот что, — Коста, был человеком решительным и без лишних слов схватил Лока за рубаху, опрокинув его на стол. — Ты виноват в том, что эта тварь у нас объявилась, или нет, мне плевать. Этот гад забрал мою дочь! В этих землях только один хозяин — я. Ты ведь с Северных Гор пришел, верно? Значит, те места знаешь. Покажешь дорогу. Дракон еще пожалеет, что к нам сунулся. И молись, чтобы моя дочь оказалась жива.

Вопросов было много, но Лок выбрал самый, на его взгляд, безопасный.

— Добрые господа уверены, что это дракон? — выдавил он. — Может, девушка заблудилась? Драконов, вроде как, не бывает. Давно уже не бывает.

— Это твое «не бывает» вытащило мою дочь из окна на глазах у всех слуг! А я сам лично держал ее за пятку, пока тварь поднималась в воздух. Только это у меня в руках и осталось!

Староста в сердцах кинул на землю сапожок, отороченный лисьим мехом, но тут же заботливо подобрал. Ошибок быть не могло. Обувь еще хранила запах Могамигавы.

— Эээ, — растерянно протянул Лок. Странно, почему он не слышал шелеста крыльев? И не почувствовал запаха серы? И вообще ничего не почувствовал?

— Из меня выйдет плохой помощник, я совсем тех мест не помню. Дракон, если это был он, мог, куда угодно полететь. Северные Горы большие. Их и за месяц не обойдешь.

— Трус! — завопил Коста, снова хватая его за рубаху. Лок поспешно закивал, скосив глаза на лавки, где спали дети. Они, конечно, проснулись, но им хватало ума не вмешиваться.

— Мы обшарим все горы до последнего камня! — тем временем, кричал староста. — Все ты знаешь! Вы, северяне, с этими гадами в сговоре. Что-то не поделили, вот они твою семейку и сожгли! А сейчас мы только теряем время на болтовню. Решено! Ты ведешь нас к дракону или прямо сейчас выметаешься из Елового Леса. Кстати, если с Могамигавой что-то случится, ты здесь больше не живешь. Понял? Пошли, Токач, захватим сыновей Аргора. Пара крепких кулаков не помешает. Как твои люди?

— Дюжина лучших бойцов готова выступить по вашему слову, — отчеканил воевода. — И еще с десяток мужиков наберем. Мы эту тварь на ее собственном огне поджарим.

— Тогда вперед! — заорал Коста, врезаясь в селян, словно горячий нож в подтаявший кусок масла.

Лока подхватили с обеих сторон и выволокли во двор. Когда-то он думал, что у него был выбор. Он ошибался. В последнее время слишком часто.

* * *

Зима пришла рано. И хотя снег еще не успел накрыть белой простыней застывшее тело земли, мороз пробирал до костей. Уныло шагая впереди разъяренной толпы, Лок не раз пожалел, что забыл рукавицы. Он сшил их из старой овчины, найденной в заброшенном доме. Лок усмехнулся. За последний год он научился делать много вещей, о которых и не подозревал раньше.

Лока толкнули в спину, и он заторопился. Они шли всю ночь, пробираясь по чаще, и людей начинал одолевать страх. В этих местах по-другому быть не могло. Лок скосил глаза на черные силуэты елей, которые внимательно следили за непрошеными гостями. Иногда мохнатые ветви тяжело опускались ему на шапку, словно предупреждая о том, что их пребывание в лесу затянулось. Стояла почти мертвая тишина. Селяне уже не подбадривали друг друга шутками и боевыми криками, а шли угрюмо, вперив в спину Лока хмурые взгляды. Даже волк, вой которого они слышали всю дорогу, утих, присоединившись к настороженному молчанию леса.

Наконец, страх добрался и до Лока. Если с ним что-то случится, дети будут одни. И хотя он был осторожным, мысль засела в голове, словно жало, не вытащенное после укуса. Вряд ли соседи проявят милосердие к прожорливым северянам. Зима обещала быть голодной, а в такие времена сострадание и доброта исчезали. Случиться же с ними могло многое — и в лесу, и там, куда он вел разгневанных жителей Елового Леса. Лок не знал, зачем дракону понадобилась Могамигава, но подозревал, что девушку собирались съесть. Первая красавица села весила, как хороший теленок. Возможно, дракон делал запасы. Впрочем, о еде лучше было не вспоминать, потому что у Лока сразу заурчало в животе. Он сгрыз целый пучок веток зимнего дерева, но замерзшее тело требовало чего-нибудь питательного.

С первыми лучами солнца на пологих террасах южного склона показались руины некогда самого красивого города мира. Лок обернулся к Косте, борода и шапка которого обильно покрылись изморозью, сделав его похожим на мифического духа снега.

— В этих развалинах много уцелевших башен, — сказал он. — Драконам они нравятся. Если в городе и есть логово, то оно должно быть там.

Лок махнул в сторону высокой мраморной башни, которая возвышалась над руинами, словно корона на голове монарха.

— Веди! — решительно заявил Коста.

Покинув лес, люди оживились. Иней на белых камнях городских улиц сверкал и искрился, внушая надежду. Селяне вереницей устремились по узкой дороге, которая, петляя, поднималась к башне. В городе было тихо, но эта тишина разительно отличалась от мертвого молчания Елового Леса. Если закрыть глаза, можно было представить, что город никто не разрушал. Он лишь замолчал на секунду, собираясь с силами. Пройдет миг, и воздух наполнится гамом толпы, стуком колес, свистом птиц, криками торговцев… Раньше Лок часто так делал, но о тех временах лучше было не вспоминать.

Люди стали переговариваться, вспоминая разные истории о заброшенном городе, которые рассказывали им деды. Их было много. Одни считали, что в нем жили грешники, сосланные богами на край света, другие вспомнили о кровожадных драконах, которые когда-то польстились красотой города, убив мужчин и оставив для утех женщин. Коста кричал громче всех. По его словам, в городе жили колдуны, мечтавшие завоевать мир с помощью драконов. Не поделив что-то, они поссорились и увязли в войне, которая разрушила город. Селяне пытались перекричать друг друга, доказывая свою правду, а Лок молча шел впереди, чувствуя, как прошлое накрывает его теплой волной воспоминаний.

Он тоже знал истории, но они отличались от тех, что рассказывали люди за его спиной. В его сказках на городских балконах цвели пурпурные розы, а драконы нежились на вершинах стройных башен, сверкая в лучах заката серебристой чешуей и золотыми гребнями. Они никого не убивали и не пытались покорить мир. Лишь наслаждались временем, которое когда-то принадлежало только им.

Вблизи башня была еще прекрасней, чем с окраины города. Время не пощадило ее, но она осталась такой же величественной и неприступной, как и в годы его молодости.

Дракон напал сразу. Он не стал ждать, когда люди достанут веревки и установят самострелы. Лок тоже не стал бы. Самострелы могли пробить стену, а Токач слыл самым метким стрелком Елового Леса. Говорили, что он попадал в шишку на вершине горного кедра. У Лока не было причин в этом сомневаться. Воевода был крепким парнем. И его бойцы тоже. Любой из них мог выйти с голыми руками на медведя, разбуженного во время спячки.

Впрочем, против дракона у людей не было шансов — даже у самых метких и сильных. Лок не стал мешкать и торопливо заполз в канаву. Тугая струя пламени с ревом пронеслась над головой, разбившись искрами о каменную мостовую. Дракон промазал, но его победа была вопросом времени. Локу повезло. В канаве оказалась яма, оставшаяся от сточной трубы. Он с трудом втиснулся в нее, надеясь, что камни послужат хоть какой-то защитой. Наверху бушевал огонь из драконьей пасти, а у него не было времени на лечение ожогов. На смерть же у него не было права.

Слушая, как кричат селяне, Лок испытал угрызения совести. Такое с ним редко случалось. «Они хотели дракона, они получили дракона», — успокаивал он себя, но получалось плохо. В щелочку между камней было видно, как быстро и аккуратно убивают жителей Елового Леса. Он бы даже сказал — красиво.

Санко всегда отличался терпением и любовью к прекрасному. Его иссиня-черная шкура восхитительно сияла в лучах солнца, а когда светило касалась золотого гребня, Локу приходилось закрывать глаза. В такие моменты мир превращался в золото.

Санко не стал оставлять тела среди развалин, а заботливо перетаскал их в башню, очевидно, присоединив к остальным припасам на зиму. Раньше за ним не замечалось такой запасливости.

Изящно опустившись на мостовую, дракон наклонил огромную голову к канаве. Лока обдало едким запахом дыма, пепла и смерти.

— Вот уж не ждал тебя, братец, — пыхнул искрами Санко. — Да еще и с таким подарком. Теперь мяса на месяц хватит!

Лок поморщился и вылез из убежища. Лучше бы Санко молчал. Когда он рассуждал о мясе, то напоминал ящеров, обитавших в Южной Долине. Люди назвали их динозаврами. Внешне они походили на драконов, но на самом деле были лишь мешками для сбора еды. Все их существование сводилось к тому, чтобы добыть еду, сожрать ее и отправится на поиски новой пищи.

— Здравствуй, Солнечный Ангел, — приветствовал Лок брата, отталкивая драконью голову, которая норовила ласково потереться о его спину. — Хорошее логово ты себе устроил. Давно проснулся?

— Я и не засыпал!

От удивления Лок не нашелся, что ответить. Он настолько привык к мысле о том, что все драконы Северных Гор заснули, что теперь испытал почти шок. Золотые глаза Санко довольно заблестели — ему всегда нравилось удивлять.

— Мой бедный, маленький брат, — пропыхтел Солнечный Ангел, обвивая вокруг него чешуйчатый хвост. — Признайся, тебе ведь и в голову не пришло, что кто-то мог ослушаться Великую Мать и поступить…по-своему.

Лок попятился и, наткнувшись на хвост Санко, растерянно сел на него. Он был теплым и приятным на ощупь. Родным. Островом жизни посреди замерзшей пустыни.

— Ты бросил их?

— Я сбежал! — гордо заявил Санко. — Пора развеять иллюзии, Льдистое Око. Я докажу, что Мультан ошиблась. Когда наступит весна, я буду жить, а она сдохнет.

— Не смей так говорить о ней! — Лок не ожидал, что любовь к Мультан была настолько сильна в нем. От гнева он схватил дракона за нижнюю губу и с силой потянул, как это делал в детстве. Санко легко оттолкнул его, но тут же заботливо придержал, чтобы Лок не расшиб голову о камни.

— Ты стал таким…человечным, — вздохнул он. — Да, не те сейчас времена. Прости, я должен был найти тебя и все рассказать, но боялся, что ты не поймешь.

— Рассказать о чем? — спросил Лок, не уверенный, что хотел слышать правду Санко.

— О предательстве, — золотые глаза дракона вспыхнули от гнева. — После того как Великая Мать отправила тебя к людям, всех драконов из первой кладки убили. Мне удалось сбежать.

— Ложь!

— Зачем мне лгать?

— Зачем ей убивать? — вспыхнул Лок, не в силах справиться с гневом. — Когда кончится Стихитрум, мы и так умрем. Все драконы заснули, чтобы не тратить те крохи, которые остались.

— Не все, — поправил его Солнечный Ангел. — Ты не спишь. И дети из второй кладки тоже. Но они не в счет. У них нет шансов. Как не было у этих кусков мяса, которые станут моим обедом. Как не будет их у тебя, если ты продолжишь слушать выжившую из ума драконицу.

— Мультан не сошла с ума! Она дала нам жизнь — тебе и мне, и она вправе ее забрать.

— Моя жизнь принадлежит только мне! — разозлился Санко. — Если не веришь, навести Ледяную Падь. Мультан до сих пор там. Обрушила на себя вершину, чтобы я до нее не добрался. На закате лучи попадают в одну из трещин, и видно, как она лежит там, на ледяных осколках. Еще не мертвая, но уже и не живая. А вокруг — тела твоих братьев и сестер. Она откусила им головы, чтобы они не тратили Стихитрум. Чтобы его хватило для второй кладки, рабом которой ты стал. Но подумай! Вдруг она ошиблась? Вдруг Стихитрум не закончится этой зимой?

Солнечный Ангел говорил много и страстно, а Лок печально глядел на мраморную башню, за которой начинало садиться солнце. Яркие лучи слепили глаза, истончая силуэт башни и угрожая превратить ее в еще одну иллюзию прошлого. Лок знал, что брат говорил правду. Санко не лгал никогда. Но сейчас его правда ничего не меняла. Потому что в Еловом Лесу Лока ждали одиннадцать детей, которые хотели есть.

— Великая Мать вела нас столько столетий, и мы процветали, — осторожно произнес он, словно опасаясь, что от его слов поднимется ветер, который обрушит хрупкую мраморную башню. — Не ее вина, что Стихитрум Дневного Света кончается. Об этом говорили давно, но даже самые древние легенды когда-то могут стать настоящим. Этой зимой, после того как выпадет снег, последний Стихитрум уйдет из мира. Уже не важно, что Мультан видела в своих снах. Драконы не могут без него жить — в отличие от людей. Разве ты не чувствуешь, что воздух стал, как расплавленное стекло? Что за каждый глоток приходится бороться? Если Мультан и убила остальных, то сделала это из любви. А ты не только неблагодарный сын, но еще и жестокий брат.

— Чем вторая кладка лучше меня? — вспылил Санко. — Почему ей дали право на жизнь, а мне нет?

— Потому что это закон. Старость уступает дорогу молодости. И они твои братья.

— Мультан убила моих родных братьев, — с тоской в голосе произнес Солнечный Ангел. — Мы были первыми. Мы должны были править миром. Я не стар. Посмотри, у меня сильные крылья и крепкий хвост. Чешуя блестит, а гребень полон красок. У меня все впереди. Я намерен выжить — со Стихитрумом или без него. Люди помогут мне. Они могут дышать воздухом без Стихитрума — отлично. Я буду есть их мясо и обрету такие же способности. Это магия, Льдистое Око. Магия жизни.

— Ты пошел не той дорогой.

— Возможно, — согласился Санко. — Пойдешь со мной?

Лок выбрался из объятий его хвоста и молча направился к башне. Он думал, что привык к потерям, но предательство брата давалось нелегко.

— Куда ты? — с любопытством спросил Солнечный Ангел, нависая над его головой сверкающим синим облаком.

— Хочу посмотреть, что ты сделал с девицей, которую украл из деревни сегодня ночью, — честно признался Лок. — Без нее меня не пустят обратно.

— Вот и отлично, — обрадовался дракон. — Я собирался съесть ее завтра, но теперь у меня полно еды. Хорошо, что не успел откусить ей голову. Живое мясо хранится дольше. Хочешь, съедим ее вместе? Я ограбил конюшню и все думал, куда девать овес. Если девицу как следует кормить, к весне она разжиреет еще больше. Попируем.

Лок вздохнул и покачал головой. Санко был неисправим. Пламя его желаний вспыхивало слишком легко. Ему стоило разрешить Мультан убить себя. Лок знал, что первая кладка пошла на смерть добровольно. Они уважали закон жизни. Старое уходит, молодое остается.

Когда лапы Санко осторожно взяли его за плечи и подняли в воздух, у Лока перехватило дыхание. Это было жестоко. Ему нельзя было в небо. Став человеком, он смирился со всем кроме одного. Бездонная синева манила всегда, поэтому Лок никогда не смотрел наверх. Он смотрел вниз, на землю.

К счастью, Солнечный Ангел мучил его недолго. Поставив брата на край мраморной башни, он сложил крылья, чтобы не загораживать вид, который открывался сверху.

— Помнишь? — прошептал он и положил голову рядом. Как и много лет назад, когда они проводили вечера вместе, любуюсь закатом на развалинах прекрасного города. А еще с ними была Арэти — легкокрылая красавица с белой шкурой, за любовь которой Санко не стал сражаться. Теперь Локу казалось, что это происходило с кем-то другим, а он лишь подсмотрел чужой сон, забрав его себе в воспоминания.

Лок не хотел открывать глаза, потому что знал, что увидит. Он увидит пепел своей жизни, покрывающий руины надежд и мечтаний.

— Брось их, — продолжал искушать Санко. — Стихитрума еще много, нам хватит его надолго. Хочешь, я помогу убить вторую кладку? Они уже не смогут превратиться обратно. А вот ты сможешь. Я чувствую, как в тебе дышит дракон. Как он рвется наружу и умоляет тебя снять оковы, наложенные Мультан. Ему тяжело в этом теле. Оно не приспособлено для таких, как мы.

— Да, мне тяжело, — признался Лок, еще плотнее смыкая веки. — Очень плохо. Каждый новый день в этом теле дается с мукой. Но в нем я смогу пережить зиму. И еще много, много лет. Я не брошу их, Санко. Прости, но тебе придется умирать одному.

— Знаю, что не бросишь, — Солнечный Ангел слегка подул ему в лицо. Локу пришлось вцепиться в его чешую, чтобы не упасть с крыши от поднявшегося ветра. — Ты всегда был сильным, Льдистое Око. За это мы тебя и любили. Ты мог бы стать Великим Отцом. Если бы осмелился убить Мультан. Открой глаза.

— Нет!

— Почему ты не ушел из Елового Леса? — не унимался Санко. — Представляю, как это больно. Знать, что места, где ты был счастлив, так близко, и не иметь возможности в них вернуться. Не отвечай. Я знаю. Ты ждешь, когда Мультан закончит спать и умрет. Иногда я улавливаю ее сны — необъятный поток знаний драконьего народа, который она передает своим детям. Тебе никогда не бывало обидно? Все — только для молодой кладки. Те знания, которые дарит им Мультан, тебе не достанутся. Ты мог бы стать первым, а не последним. Эти, из второй кладки, никогда не станут настоящими людьми, но и вернуться в драконье обличье тоже не смогут. Для них слишком мало Стихитрума. А вот для тебя его хватит. Открой глаза.

Санко ошибался. Даже если Локу и хватит Стихитрума для жизни, ему никогда снова не превратиться в дракона. Это так по-человечески — лить слезы.

— Вспомни себя. Вернись. Мы вместе переживем Бурю. Давай, брат. Ты сможешь.

Льдистое Око вздохнул и заставил себя взглянуть на мир. Солнце почти село, но его последние лучи еще пробивались из-за туч, вившихся над горизонтом. Белокаменный город окрасился всеми цветами радуги, пробуждая желания, на которые он не имел права.

Лок проследил взглядом до синих гор, молчаливо темнеющих в той стороне, где уже наступил вечер. Там, среди неприступных распадков и бездонных ущелий возвышался Дворец Ледяной Пади. Там спала Мультан, его мать и королева драконов Северных Гор. Ослабленная голодом и нехваткой Стихитрума, она цеплялась за жизнь, чтобы успеть передать знания рода младшим детям.

Что бы ни говорил Санко, но вторая кладка была лучше первой. Лок влюбился в молодых драконов, едва увидев их первый танец в небе. Вечный Ветер, Голубой Кристалл, Западный Свет, Глубокое Небо, Принц Океана, Золотая Звезда, Черная Гора, Ледяная Молния, Солнечный Мост, Гордость Океана, Жемчужный Лес — они были прекрасны. На то, что Локу требовалось много дней, у них уходили секунды. Их пламя было горячее, тела сильнее, а разум острее. Они были достойны того, чтобы продолжить драконий род.

Считалось, что Стихитрум Дневного Света вечен. Когда тысячу лет назад впервые заметили его истончение, среди драконов началась паника. Но шли века, а Стихитрум все не кончался. Тогда появились первые предсказания о конце драконьего мира, однако на смену старым поколениям приходили новые, и в мрачное будущее верили все меньше.

Когда на большом слете драконов Мультан объявила о том, что этой зимой Стихитрум закончится, ей никто не поверил. Никто кроме драконов Северных Гор, ее рода.

Вернувшись домой, Великая Мать не стала медлить. Старые должны были заснуть, а молодые отправиться в человеческий мир, чтобы переждать тяжелые времена среди тех, кто умел выживать — людей. Слова Мультан о том, что именно люди станут править новым миром, были подняты на смех, но прожив среди двуногих больше года, Лок перестал сомневаться в мудрости Великой Матери.

Решение было принято, и одиннадцать молодых драконов стали людьми. Изменив облик, они взяли новые имена: Вет, Гонк, Зас, Глун, Прио, Золо, Чег, Лем, Сом, Жел и Гор. Они были короткими и смешными, но в них дышало будущее. Мультан верила, что Стихитрум, который будет полностью уничтожен Бурей этой зимой, когда-нибудь появится снова, и тогда вторая кладка выполнит миссию, ради которой погибли драконы. В образе людей молодые братья и сестры Лока могли жить тысячелетиями. После того как Стихитрум вернется, и его накопится достаточно, чтобы произвести обратное превращение, драконий род будет спасен. Таков был замысел Мультан. Такова была новая религия Лока.

Если вторая кладка должна была спасти мир, то миссия Лока была проще.

— Ты станешь для них всем, что они потеряли, превратившись в людей, — сказала ему Мультан на прощание. — Ты мой первый сын, в тебе, как ни в ком другом, живет моя любовь к драконьему роду. Сохрани ее для них. Дети будут расти медленно, и первые сто лет им понадобиться твоя помощь. Позаботься о них. Пусть наша смерть не будет напрасной.

Лок делал все, чтобы оправдать доверие Мультан. Однако, как же быстро он позабыл прежнюю жизнь, о которой так некстати напомнил Санко. Ведь его действительно любили и считали Великим Отцом, который со временем займет место Мультан. Многие в это верили — кроме него самого.

Город плавно погружался во мрак. Пустые развалины постепенно заполнялись сумрачными тенями, которые хаотично метались по улицам, словно пытаясь отыскать дома, навеки потерянные в прошлом. Наверное, где-то там бродила и его собственная душа, которая не смогла примириться с новым телом.

Лок сопротивлялся недолго. Внезапный порыв чувств обрушился, словно лавина. Она сорвала его с края крыши и бросила в темнеющую синеву. Какое-то время он падал, сжавшись в тугой комок, но ветер сам расправил его крылья и, легко подхватив, понес над землей — к горизонту, где еще сверкало золото умирающего солнца. Удивление сменилось страхом, а страх — непониманием, но, в конце концов, победил восторг. Вытянувшись в стрелу, Льдистое Око взмыл в звездное небо, сверкнув в последних лучах светила серебряной чешуей. Она досталась ему от Мультан, как и темные полоски на впалых боках. Вынужденное голодание сказалось на его облике, но он еще был силен. Открыв пасть, Льдистое Око с жадностью ловил Стихитрум, чувствуя себя путником, который вышел из жаркой пустыни к прохладному озеру.

Санко со счастливым воплем сорвался следом, и вот они закружили вместе, паря над развалинами древнего города. Они были словно молнии, которые сорвались с небес, но не смогли исчезнуть, завороженные красотой мира.

Лок оглянулся на Солнечного Ангела и выпустил в его сторону слабую струю пламени. Санко, не задумываясь, ответил тем же и грациозно перевернулся на спину, показав брюхо звездам. Он был не против вспомнить былые годы. В молодости они часто соревновались, стараясь как можно дольше продержаться в воздухе животом к небу. Летать таким образом было сложно, но Льдистое Око всегда выходил победителем. Повзрослевший Санко собирался доказать обратное. В его победе сомневаться не приходилось, ведь Лок не летал больше года, а крепкое тело брата искрилось силой и энергией.

Облетев Санко, Лок стал снижаться. Солнечный Ангел уже был готов издать клич победителя, когда серебряный дракон резко изменил направление полета. Его крылья были слабы, но когти не утратили остроты и ловкости. Они вошли в брюхо Санко с гулким треском, распоров его от хвоста до горла. Солнечный Ангел не успел издать ни звука. Лок перекусил ему шею и, оторвав голову, выбросил в темноту опустившейся на город ночи.

Туша последнего дракона Северных Гор грузно рухнула в пустоту вместе с парой башен, ставших его могилой. «Когда-нибудь от города не останется даже руин, — подумалось Локу. — Все зарастет лесом, и никто не вспомнит о драконах Северных Гор, как мы не знаем о тех, кто жил в этом месте до нас».

Чувствуя, как Стихитрум наполняет тело жизнью и силой, Льдистое Око медленно полетел к Мраморной Башне. Если Мультан была права, и этой зимой случится Буря, которая уничтожит Стихитрум, он больше никогда не ощутит этих мгновений. А второй кладке придется ждать тысячелетия, пока в мир не вернется то, что давало им жизнь. Что касалось его самого, то Лок не был уверен, что протянет больше ста лет. Впрочем, этого времени было достаточно, чтобы молодые драконы научились заботиться о себе сами.

Вытащив визжащую Могамигаву из подземелья, Льдистое Око взмыл в небо, направляясь к деревне. Девица была тяжелой, но Лок запретил себе думать о том, что в его когтях — кусок мяса, который можно съесть и потушить пожар голода, бушующий в брюхе. Мога была человеком, а он — драконом, правителем мира, пусть и умирающим. Драконы не ели людей. Они были высшими созданиями, почти богами.

Лок опустил Могамигаву на крышу ее родного дома и, сделав круг над деревней, умчался на юг под громкое улюлюканье Ледяной Молнии. Узнав старшего брата, она раскинула руки в стороны и бросилась следом по дороге.

— Ничего, Лем, мы еще полетаем вместе, — пообещал ей Лок. — Когда-нибудь Стихитрум вернется, и ты станешь прекрасной драконицей. Как твоя мать — Великая Мультан.

Превращение было болезненным. Он упал со скалы в холодные воды горной реки, вывихнул руку и едва не захлебнулся. Лок надеялся, что этого будет достаточно, чтобы люди поверили в его рассказ о страшном драконе-людоеде, от которого его спасло только чудо. После смерти старосты, власть в деревне должна была перейти к Могамигаве. Скорее всего, она позволит остаться им до весны. А потом, когда Мультан закончит видеть сны и умрет, они уйдут на юг, искать свое место под солнцем и ждать, когда возродится Стихитрум.

Лок закрыл глаза, позволяя реке нести себя. Ледяная вода и бурные пороги были не страшны сыну дракона. Через час его прибьет к протоке, где селянки стирали белье и набирали воду. А пока он не будет думать ни о чем. Ни о братьях и сестрах, которые останутся голодными до завтрашнего утра, ни о Мультан, которая умирала в горах, отдавая свою мудрость молодым драконам, ни о Санко, которого он убил вместе с правом на собственную жизнь и свободу. Локу не достанутся знания рода, он не станет Великим Отцом и, наверное, никогда уже не сможет вновь превратиться в серебрянокрылого повелителя неба. Но у него было то, что делало его сильным и наполняло каждый день смыслом.

С ним была любовь.