След Пегаса

След Пегаса

Машина тряслась, подпрыгивала, но уверенно ползла по склону горы без единого намека на дорогу.

— Вон там, смотри! — дядя указал рукой вперед и вверх, затем остановил автомобиль.

Мой отец на переднем сиденье поднес к глазам мощный бинокль и осмотрел склон.

— Вижу! Недалеко совсем. Стоит пока, давайте быстрее!

Бинокль полетел на заднее сиденье. Дядя заглушил двигатель и вместе с отцом выскочил из машины. Едва я успел последовать их примеру и захлопнуть дверь, как сработали все замки и пикнула сигнализация.

— Жди здесь! — крикнул отец.

Он и дядя резко рванули вверх по склону. Эти двое немолодых уже мужчин, со стажем курения в мою жизнь и немалыми запасами лишнего веса, бежали так, словно были моложе и тренированнее меня. Цель их олимпийского рвения мирно щипала травку почти в трех сотнях метров от нас.

Крупный упитанный баран с упругой на вид медно-желтой шерстью и завитыми спиралью рогами. Третий день мы гонялись за ним по горам. Точнее, гонялись отец и дядя. Мне этот баран был без надобности. Ходили упорные слухи, что если медно-желтого барана удастся поймать и провести рукой по его шерсти, можно избавиться от любого самого тяжелого недуга. Мои старшие родственники имели серьезные проблемы с сердцем. Оба. За время погони за барашком они нисколько не проявлялись, слава всем богам.

Скоро баран заметил погоню и стрелой припустил наискосок по склону. Отец и дядя с криками погнались за ним дальше.

— Это явно надолго, пойду, пройдусь что ли, — сообщил я нашему автомобилю и зашагал вверх по склону.

Из-за спешки фотоаппарат остался в машине, но и кроме видов здесь можно найти немало интересного. Лечебные травы, забавные камни или еще что-нибудь. Я не спеша шагал вверх и посматривал по сторонам. Дичь и ловцы скрылись за склоном горы.

Вдруг я словно бы прошел сквозь поверхность горы. Местность резко изменилась. Я стоял на вершине пологого холма, покрытого яркой зеленой травой и пестрыми цветами. Со всех сторон были холмы поменьше, леса и долины. Неподалеку шумела невидимая глазу река. Прежний горный пейзаж не исчез. Его словно бы наложили поверх, сделали прозрачным, едва заметным глазу. Присмотревшись, обнаружил, что склон горы, по которому я шел, теперь проходит через мои ноги ниже колен. А сделав несколько шагов вперед, весь оказался внутри призрачной и неосязаемой горы. От удавления не мог произнести ни звука.

— Здравствуй, юный рапсод. Я давно ждала тебя! — раздался позади самый приятный, но совершенно незнакомый женский голос.

Я резко развернулся на пятках и уставился на его обладательницу. Высокая женщина поразительной красоты. Длинные чуть волнистые волосы. Удивительная смесь золотых и серебряных прядей. Белое, с легким голубоватым отливом платье опускалось до босых ступней. Это самое подробное описание, что когда-либо смогу ей дать. Некоторое время я смотрел на нее во все глаза, после опустился на одно колено, по-прежнему не в силах отвести взгляд.

— Здравствуй и ты, Белая Леди. Прости, что явился непрошенным… — слова давались с трудом, казалось, говорю абсолютную ерунду.

— Встань, юный рапсод, — Белая Леди так тепло улыбнулась, что я готов был в Большой Каньон спрыгнуть за еще одну ее улыбку. — Ты попал в мою страну по моей воле. Здесь ты ожидаемый и желанный гость. Тебе известно одно из моих имен. Поведай, откуда?

Естественно, я тут же поднялся, но засмущался и постарался найти взглядом, куда убежали в погоне за бараном отец и дядя. Ничего толком не смог высмотреть на призрачных горах.

— Не переживай, в мире людей никто не заметит твоей отлучки. Родичи твои столь увлечены погоней, что не скоро вспомнят о тебе. Ответь же на мой вопрос, невежливо оставлять хозяйку в неведении, гость!

— Разумеется, госпожа, — я покорно склонил голову. — Уверен, что слышал это имя, но не вспомню где и когда. Увидев тебя, просто понял кто ты. И еще… Мне кажется, что я всегда тебя знал, и был уверен, что однажды мы встретимся.

Хозяйка чудесных мест кивнула и приблизилась ко мне.

— Ты знаешь, зачем ты здесь, юный рапсод?

— Нет, госпожа. Но ты говорила, что ждала меня. Зачем? — в свою очередь спросил я.

— В тебе есть искра, — Белая Леди указала рукой на меня. — Искра таланта, восхищения миром и веры в чудесное. Крохотная, ты сам и любой другой из мира людей и не заметит ее. Но она видна любому из моих подданных. И мне.

— Поэтому ты зовешь меня рапсодом?

Она в ответ лишь кивнула и слегка улыбнулась.

— Посмотри туда, юный рапсод, — хозяйка указала вдаль рукой и для верности развернула меня за плечи в нужную сторону. Это прикосновение словно бы впиталось в тело и осталось со мной навсегда.

Передо мной открылся вид на самую волшебную страну из всех. Леса и парки, реки, озера. Луга и холмы. Все невероятно гармонично и живописно. А в центральной долине расположились цветные шатры. На полянах играли, танцевали и отдыхали самые разнообразные удивительные создания. Вдали высились прекраснейшие замки и дворцы. Каменные, мраморные, хрустальные и еще невесть какие.

Не знаю, сколько времени я стоял и смотрел на все это великолепие. Мой взор проникал внутрь строений и находил великолепные картины и статуи. Восхитительные фрески и гобелены. Невероятные интерьеры. Я слышал одновременно сотни превосходных мелодий и потрясающих песен на всех языках сразу. Это невероятное сосредоточие всевозможных искусств проникало в само мое существо, наполняло меня до краев, пропитывало насквозь. Все закончилось сразу, едва легкие пальцы Белой Леди покинули мои плечи.

Еще одну вечность спустя, когда я кое-как оправился от пережитого и хоть немного уложил в уме и сердце все свалившееся на меня великолепие, сумел повернуться к хозяйке всего этого.

— Ты видел мою страну, всю сразу, почти что моим взором, — ответила она на мой невысказанный вопрос. — Ты спрашивал, зачем я тебя ждала? Я с великим нетерпением ожидаю любого носителя созидательного таланта. Самой малой его крупицы. Не все приходят, еще меньше способно пройти в мою страну даже сквозь открытый проход и снятые завесы. Ты смог, мой юный рапсод. И тебя ожидает награда.

— Прости, госпожа. Но ты уверена, что у меня есть какой-то там талант? Никогда ничего подобного за собой не замечал, — разговор позволял разуму отвлечься и пережить все произошедшее ранее.

— Конечно же, я уверена. Будь по иному, ты не смог бы проникнуть в мои владения никаким способом.

Она снова радушно улыбнулась, и все мои сомнения исчезли быстрее, чем горсть конфет на детском празднике.

— Ты здесь, юный рапсод. И я хочу предложить тебе самый ценный дар, что в моей власти. — Белая Леди извлекла из складок платья, а то и вовсе из воздуха, маленький флакончик, наполненный сияющей и слегка пузырящейся жидкостью.

— В этом сосуде вода из родника, что бьет из следа Пегаса, взлетевшего ради радости полета. Родник живет, покуда Пегас не скроется из вида. И в нем никогда не бывает избытка воды. Порою, иным из моих подданных удается его найти и успеть набрать воды. Для них она бесполезна, но не для людей.

— И для чего же она мне, госпожа? — спросил я.

— Эта вода проявит твою искру таланта, позволит тебе с ней совладать. Будь у тебя талант художника, ты испытаешь радость работы с кистями и красками. От искры поэтического дара возгорится пламя строк и рифм. Архитектура, скульптура, музыка и танцы. Нет различий. Любой талант обретет вдохновение и при должном усердии явит себя миру. Вот что за дар уготован тебе, юный рапсод, если ты осмелишься его принять!

— Благодарю за твой рассказ, госпожа. Ты столько раз упомянула мои скрытые таланты, что не могу удержаться и не спросить. Какой же он у меня?

Мой вопрос остался без ответа. Белая Леди лишь таинственно улыбнулась и покачала головой. Я пожал плечами, вздохнул и уже протянул руку за флакончиком, как его хозяйка снова заговорила.

— Если решишься испить этой воды, юный рапсод, то приложи все силы, чтобы не осушить сосуд одним глотком. Сумей удержать свою алчность и раздели воду на три глотка. Свойства воды из следа Пегаса таковы. От первого глотка тебя захлестнет вдохновение, ты никакими силами не сможешь его сдержать. Оно даже может лишить тебя разума, если ты не примешься в скором времени за свой труд. Если более ты не выпьешь сей влаги, то и не познаешь более вдохновения, после завершения работы.

— Как автор одного произведения, — как-то немного растерянно отозвался я.

— От второго глотка вдохновение сможет находить на тебя волнами, подобно приливам и отливам. И едва закончится прилив, ты не сможешь заставить себя сделать ни мазка, ни строчки не напишешь. До нового прилива. Сколько же до тех пор пройдет времени никому не ведомо.

Третий же глоток позволит тебе совладать с вдохновением, не зависеть от его приливов и отливов. Примись за труд с чистыми помыслами, не делай из него обязанности и неприятной работы и вдохновение сей же час придет к тебе. В больше или меньшей мере, но оно тогда будет при тебе постоянно. Белее трех глотков ни одно существо сделать не способно, имей оно хоть неиссякаемый поток сей воды. Как и невозможно испить ее второй раз.

Я стоял, глядел на медленно плывущие по небу живописные облака и пытался переварить все услышанное. Белая Леди стояла рядом и терпеливо ждала моего ответа.

— Флакончик, конечно, маленький. Но почему так сложно поделить его на три глотка? — наконец спросил я.

— Это ты узнаешь сам, если примешь его, юный рапсод.

— Прости, госпожа, что ты имела в виду, когда говорила о чистых помыслах и что не стоит делать из творческого труда работы? — Это было мне совершенно непонятно, очень уж расплывчатые формулировки. — Денег нельзя брать, что ли?

— Конечно же, ты можешь брать оплату за свой труд, — с улыбкой пояснила она. — Но даже выполняя порученное кем-то, делай его с радостью, твори, не относись как к неприятной обязанности, за которую можно лишь получить оплату. Надеюсь, ты лучше поймешь все сам.

— Спасибо. Стало чуть понятнее. И, кажется, я готов принять твой дар, госпожа. — Серьезность моего тона удивила даже меня самого.

— Тогда ты должен знать, мой юный рапсод, что этот дар потребует от тебя ответного подарка, — строго произнесла хозяйка чудесной страны.

От ее слов холод пробежал по моим внутренностям, а в мыслях пронеслось множество ужасных последствий.

— Ты отдашь свое лучшее творение, чем бы оно ни оказалось. Первый глоток позволит тебе создать в моей стране настоящий шедевр. И он навсегда останется здесь. Ты видел дворцы и картины, слышал музыку. Все это — ответные дары тех, кто получил от меня такой же сосуд. Ты не запомнишь ни строчки, ни звука, ни единой детали. Останется лишь общее ощущение, знание сотворенного шедевра. Сам же он навсегда будет вырван из твоего разума и сердца. Оставит после себя лишь сосущую, незаполнимую и разрывающую душу пустоту. Теперь, когда ты знаешь все, готов ли принять мой дар, юный рапсод?

От этой речи меня сковал настоящий ужас, но вскоре с ним удалось немного справиться. Белая Леди выжидающе смотрела на меня. Следовало отвечать.

— Если я осушу этот пузырек одним глотком, то создам нечто, самое лучшее, на что только буду способен в своей жизни. И оно навсегда останется здесь, а я буду жить с чувством потери и без единого шанса даже попытаться повторить это?

— Все верно, — кивнула хозяйка чудес.

— Что же, это самое малое, что я могу сделать в благодарность за твое гостеприимство, — с кривой улыбкой ответил я. — За возможность увидеть тебя и твою волшебную, невообразимо прекрасную страну. Я готов принять твой дар, госпожа.

На последних словах голос предательски дрогнул, а в голове забилась паническая мысль: «Зачем? Куда, дурак!». Моя собеседница протянула мне флакончик. Дрожащей рукой вынул из него пробку. Из крошечного горлышка вырвался рой цветных пузырьков. В глазах защипало. Меня окружил самый притягательный аромат. Захотелось выпить все, залпом, и как можно больше. Едва сумел оставить немного на второй глоток. На это ушла вся моя воля и желание выполнить наказ Белой Леди. После первого глотка искушение стало уже непреодолимым. Вкус напитка был одновременно всеми самыми невероятными и приятными вкусами и никаким одним. Его хотелось еще, сейчас, больше! Больше! Кажется, те пара капель, что остались напоследок, сумели сохраниться только потому, что у меня ужасно тряслись руки. Я обстучал хрустальным горлышком все зубы, как еще ни один не сломал, просто удивительно.

Что было после третьего, самого крохотного глотка, сложно пережить и почти невозможно описать. Меня словно кружило вихрем, но я был неподвижен. Слышал сотни голосов и звуков, но вокруг была тишина. Произносил все слова мира сразу и не раскрывал рта. Видел все краски и форма, но смотрел лишь на Белую Леди. Потом все внезапно закончилось. В голове была сияющая ясность. В груди горел огонь, а на лицо наползала улыбка.

— Кажется, пришло время для ответного дара, моя госпожа! — громко произнес я и провалился в беспамятство.

Нет, не упал в обморок или что-то в этом роде. Просто наступило то забвение, о котором меня предупреждали. Мгновение и одновременно вечность спустя я пришел в себя. Я стоял на коленях, уперев в них локти, обхватив голову руками, и в голос рыдал. Меня переполняло и раздирало на части непереносимое чувство утраты. Я выл и стенал, пытался разодрать ногтями саднящую грудь. Из нее словно вырвали нужный кусок. Кусок сердца, кусок души. Кусок того, что и есть я. Горло болело так, словно там катались ежи, а потом кто-то засыпал все битым стеклом. Во рту ужасно пересохло. И никак не удавалось унять слезы.

— Встань, мой юный рапсод, — меня мягко приподняли за плечи. — Выпей, это поможет.

Я трясущимися руками кое-как принял у Белой Леди чашу с каким-то питьем. Оно было со вкусом меда и мяты, пахло пряностями и снимало боль. Помогло немного успокоиться. Не прошла лишь боль в сердце и чувство утраты.

— Прости меня, госпожа. Я не могу сдержаться. Я вел себя ужасно, — только и смог пробормотать я.

— Нет, мой юный рапсод. Все пройдет, вот увидишь. Тебе станет легче, — ласково погладила меня по руке Белая Леди. — Твой дар прекрасен. Он навечно останется в моей стране. Любой из моих подданных или гостей сможет им насладиться. Но не ты. Моя страна теперь защищает свое, ты не можешь больше в ней находиться. Может быть, мы увидимся вновь, но только не в моих владениях. Ступай, мой юный рапсод. Ты выдержал все испытания. Осталось последнее — жизнь. Прощай.

Она вновь обняла меня за плечи, затем отошла на несколько шагов и вскинула руку в прощальном жесте.

— Прощая, моя Белая Леди. Прощай, и благодарю тебя, — выдавил я из себя, развернулся и сделал шаг.

После следующего шага я едва не упал. Все вокруг изменилось так же внезапно, как и в первый раз, а склон горы был куда круче того холма. Без единой мысли в голове, с раздирающей душу пустотой в сердце я дошел до машины. Сел у колеса, подтянул колени к груди и сидел так, пока не услышал голоса.

Тогда я поднялся, придал лицу самое жизнерадостное выражение, на которое только был способен. По склону спускались отец и дядя. Оба активно жестикулировали, бурно что-то обсуждали и смеялись. Они словно сбросили по десять лет и в полтора-два раза больше лишних килограммов. Да и вообще нисколько не походили на двух немолодых сердечников, которым пришлось совершить забег по крутому склону.

— Ну как? Удалось? — спросил я, едва они подошли ближе. — Поймали?

— Нет, убежал рогатый! — жизнерадостно засмеялся отец.

— Вот только что нашли, — дядя показал мне пучок медно-желтой длинной шерсти. У отца в руке был такой же.

— Как специально в одном месте два пучка оставил, — пояснил отец.

— Ага! Дочке отдам. Она из ниток хитрые браслетики плетет, пусть нам из этого сделает, — сказал дядя, погладил добычу и бережно убрал в карман.

Отец последовал примеру своего брата. Дядя открыл машину. Я уселся на заднее сиденье, прижался к двери, откинулся назад и закрыл глаза.

В темноте зазвучал «Полет валькирий» Вагнера. Я протянул руку и нажал кнопку на телефоне. Затем открыл глаза и сел на кровати. Горло слегка саднило, в глаза словно насыпали песка. На подушке осталось мокрое пятно. Я встал и потащился в ванную. Умылся предельно холодной водой. В зеркале отразилось мое хмурое припухшее лицо. На лице имелась улыбка счастливого идиота и полные тоски глаза.

— Чего грустишь, дурень? — спросил я у отражения. — Ты это дело брось. У нас есть поважнее дела. Талант нужно развивать, вдохновение осваивать! Такой царский подарок, а ты нюни распустил!

И по-настоящему счастливо рассмеялся.