Сестра

Волки уходят в небеса,

Горят холодные глаза.

Приказа "верить в чудеса" —

Не поступало.

И каждый день другая цель:

То стены гор, то горы стен.

И ждет отчаянных гостей

Чужая стая.

Би 2 — Волки.

Огромная кроваво-красная луна зловеще сияет в черном, как зола, небе. Мрачные и кривые силуэты деревьев наводят ужас на меня, но я все равно мчусь им на встречу. Ведь у меня нет пути назад, я не могу вернуться туда, откуда, сейчас так стремлюсь умчаться прочь. Мне нужно навсегда забыть всех, кого я так любила, и кто любил меня…

Доскакав до темного леса, мой конь резко остановился: он боялся идти дальше. Бил копытом, фыркал и мотал головой. В его огромных черных глазах я видела ужас. Я поняла, что никакими силами не смогу его заставить идти дальше. Тогда я обняла его, нежно поцеловала и сказала:

— Ты был верен до конца, теперь же скачи домой, а я одна пойду дальше. Мне нет теперь пути обратного… Они ведь все равно найдут меня…

Когда конь ускакал прочь, я поняла, что осталась совсем одна в этом холодном и страшном лесу. И мне стало казаться, что деревья, окружавшие меня, движутся, они придвигаются все ближе и ближе ко мне. Страх охватил меня, и я побежала; побежала неизвестно куда, куда-то вглубь этого темного леса. Деревья будто останавливали меня, пытаясь схватить своими корявыми ветками. Они цеплялись ими за тонкую ткань моего платья и рвали её, путались в волосах, царапали руки и лицо. Они причиняли мне боль; я спотыкалась об их корни, падала, плакала, но поднималась снова и бежала дальше. Все вокруг расплывалось: слезы застилали мне глаза, и я не видела куда бегу.

В лесу было темно, свет луны не мог просочиться сквозь плотную крону деревьев. Царила мертвая тишина, и лишь изредка уханье совы нарушало её. Вдруг я услышала треск сухих веток и какой-то странный звук напоминающий глухое рычание. И тут я поняла — это Они… Гонятся за мной и скоро настигнут. В ужасе я попыталась бежать быстрее, но не смогла, ветки, будто нарочно, цеплялись и мешали мне. Погоня приближалась все ближе и ближе ко мне, и я уже спиной ощущала Их тяжелое дыхание. Глухое рычание становилось все громче. У меня уже не было сил бежать дальше. Вдруг где-то впереди показался свет, и я устремилась в его сторону. Выбравшись, наконец, из чащи, я очутилась на небольшой поляне, залитой лунным светом. Я огляделась вокруг: поляну окружали со всех сторон деревья, и меж ними мелькали желтые огоньки горящих глаз. Мое сердце бешено забилось, когда я поняла, что Они все же окружили меня, и мне теперь некуда деваться. Ноги предательски задрожали от долгого бега и страха, охватившего меня, и я рухнула на колени.

— Почему ты вновь преследуешь меня?! — прокричала я куда-то в темноту, где среди сухих и искореженных стволов деревьев мелькала пара огромных сияющих, как две луны, глаз. — Оставь меня в покое! Я и так многого из-за тебя натерпелась!

Мои слова эхом раздались по всей поляне, отталкиваясь от громадных черных одиноких камней и волной возвращаясь ко мне. Затем вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь моим неровным дыханием и шелестом ветра, играющего в сухих ветках деревьев и высокой траве.

Медленно из чащи стала выплывать огромная черная тень, окончательно нарушив тишину треском ломающихся веток. Вскоре холодный свет луны сначала немного осветил, а затем и полностью окутал мощное тело исполинского волка с серебристой, переливающейся в тусклых лунных лучах, шкурой. Губы его были так темны, что казались пурпурными. Они были чуть разомкнуты и обнажали острые клыки. Высоко подняв голову, он ступал гордой поступью по траве в моем направлении и вскоре подошел совсем близко ко мне. Я не отшатнулась испуганно от него и не попыталась скрыться, как это сделал бы любой другой на моем месте, нет, я, напротив, встала с колен и сделала уверенный шаг навстречу этому огромному зверю. Всклокоченная серая шерсть волка чуть колыхалась при каждом его движении, вздохе. Печальный взгляд огромных глаз янтарного цвета будто прожигал меня насквозь.

— Я преследую тебя лишь потому, что хочу быть просто рядом… — вдруг раздался у меня в голове мягкий мужской голос, от которого я вздрогнула. Это говорил волк.

— Если же ты хочешь просто быть рядом со мной, то зачем ты убиваешь тех, кто окружает меня? Кто, так же, как и ты, хочет быть рядом — спросила я, внимательно вглядываясь в слепящее золото волчьих глаз.

Он ничего не ответил мне. Лишь чуть оскалил свои острые как лезвие зубы.

— Сидзуми… — тихо произнесла я имя волка.

Его уши дрогнули и чуть опустились. Длинный хвост хлестнул по когтистой лапе. Он немного подался вперед, и я ощутила его горячее дыхание на своей коже. Налетел легкий ветерок и всколыхнул мои длинные темные волосы. Полупрозрачной дымкой окутало волка. Когда же дымка рассеялась, передо мной уже стоял высокий юноша. Его бледная кожа будто светилась в лучах лунного света. Мягкие угольно-серые волосы, струящиеся по плечам, ласкали порывы слабого ветра. Широкая грудь мерно вздымалась при каждом вздохе. Как же давно я не видела его в таком обличии… Что же никогда в нем не меняется, так это глаза. Взгляд больших янтарных глаз всегда неизменно печален и холоден, но в то же время полон какой-то любви и нежности. Когда смотрю в эти глаза, сразу же вспоминаю детство; детьми мы были неразлучны, всегда от всего он меня защищал. Но с того счастливого времени много лет прошло, и многое изменилось…

— Таноми… Сестра… — позвал он меня и подошел совсем близко — Позволь мне обнять тебя.

Я подняла голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Ох, какой же он все-таки высокий… Прядь его шелковистых волос коснулась моего лба. Я не знала, что ответить ему. Хочу ли я, чтобы он прикасался ко мне? Так и не дождавшись моего ответа, Сидзуми решил все за меня. Его теплые руки нежно обхватили меня за плечи и притянули к груди. Его горячее дыхание приятно обожгло мою шею. На глаза навернулись слезы, так долго и упорно сдерживаемые мной. Были ли это слезы радости или все же слезы боли, не знаю. Я знаю лишь одно, что не хочу их больше сдерживать в себе. Уткнувшись лицом в его грудь, я тихо заплакала, заливая его тонкую серую рубашку обжигающими слезами. Он крепче прижал меня к себе и чуть коснулся губами моих волос. Наши сердца забились ровно, в унисон друг другу. На душе моей воцарилось спокойствие. Именно то спокойствие, которое мог подарить мне только он один. Так стояли мы долго, обдаваемые легкими порывами ветра. Вокруг вновь ненадолго воцарилась тишина, которую так жестоко и беспощадно прервал протяжный вой, донесшийся из чащи.

— Нам пора — сказал Сидзуми, повернув голову в сторону своей стаи.

— Нам? — переспросила я, вытирая мокрое от слез лицо.

— Да, Таноми, нам — кивнул он и посмотрел мне в глаза. — Прошу тебя, сестра, пойдем со мной.

— Ты просишь меня пойти с тобой и навсегда отказаться от моей прежней жизни? — грустно спросила я, вновь внимательно вглядываясь в сияющий янтарь его печальных глаз.

— Сестра, прошу, пойми меня… Я не могу больше жить без тебя… Я не могу… — последнее он просто прошептал. Затем в одно мгновение он склонился к моему лицу, и губы его коснулись щеки, обжигая её.

Я молча опустила голову, не в силах что-либо ему ответить. В душе моей лишь накалялись страсти меж борющимися друг с другом чувствами. Чувство одно — любовь, которая пылает во мне… Её хочу я без остатка отдать тому единственному существу на всей Земле, которое так дорого мне. Чувство второе — это нестерпимая боль… Боль, причиненная мне тем, кого я так люблю… Когда он безжалостно убивал тех, кто любил меня и кто хотел быть просто рядом, он совершенно не задумывался о том, как больно делал он этим мне.

Есть еще одно чувство… Хотя обычным чувством назвать его сложно. Это скорее осознание. Осознание того, что я такая же, как и он, что я не человек. Я просто не смогу жить нормально среди людей. Ведь если раньше у меня это хорошо получалось, то сейчас, последние несколько лет, мне все сложнее это дается, все равно рано или поздно моя сущность раскроется. Именно осмысление этого факта и испытываемое мною чувство любви, немного заглушающее боль, и помогли мне все же сделать выбор.

Я медленно подняла голову и взглянула на, все это время терпеливо ждавшего, Сидзуми. Глаза его выражали множество чувств. Сильнее всех было чувство тревоги. Он не знал, что я отвечу. Ему больно было даже думать о том, что я могу сказать «нет». Я не стала дольше терзать его своим молчанием и, наконец, тихо сказала:

— Я согласна… Я пойду с тобой.

Легкая улыбка коснулась его губ.

В следующее мгновение полупрозрачная холодная дымка окутала нас обоих. По поляне пробежал леденящий порыв ветра и всколыхнул траву. Когда же дымка рассеялась, нас не было, на том месте, где мы стояли, находились уже два исполинских волка. Один по размерам немного уступал другому. Его темная с неким сапфировым отливом шкура сверкала в мягком и холодном свете луны. Пара ярко зеленых глаз четко выделялась на черной узкой морде. Изящное и грациозное тело, казалось, принадлежало мраморному изваянию, но отнюдь не живому существу. Голова гордо поднята, лапы неспешно, будто немного неуверенно, переминаются на месте. Именно таким волком и являлась я.

Стоящий рядом со мной Сидзуми не мог оторвать от меня глаз. Он видел меня в таком обличии только в далеком детстве, когда я была еще маленьким пугливым волчонком. А сейчас. Сейчас я прекрасная гордая и смелая волчица. Он сделал шаг вперед и ткнулся мордой в мое плечо. Наверное, в этот момент, когда давно забытые чувства окутали его, он почувствовал, наконец, себя счастливым. Мне не хотелось нарушать покой, в который он был погружен, и я осталась стоять неподвижно.

— Пойдем. Нас уже заждались — произнес он, все же потревоженный нетерпеливым воем своей стаи, который на мгновение заполнил все вокруг.

Сидзуми неспешно направился вперед, а я последовала за ним. Волки, находящиеся все это время в гуще деревьев, вышли нам на встречу. Они почтительно склоняли передо мной голову, выказывая уважение. И вскоре они окружили меня и своего вожака плотным кольцом, которым и следовали дальше.

Вот так и закончилась моя человеческая история и началась новая. История волчицы, ушедшей вместе со стаей далеко на север, где господствует холод и снег. Владенья Снежной Королевы приняли меня радушно. И только там, среди снегов и льда, я смогла почувствовать себя свободной. Там я обрела свой настоящий дом.