Протяни листок-ладонь...

Протяни листок-ладонь…

Мания: Делирий, острый психопатичный бред.

Тема: Как я зацвел.

Вчера шел дождь. Сегодня ясно — хорошо, тепло. Сквозь листву лучи солнца пробиваются неохотно, но все же брызгают светло-зелеными пятнами на стволы и землю. Воздух звенит от чистоты и свежести, легкий бриз тихонько качает ветви. Неурочно кружит одинокий бурый лист, скользя по спирали к земле.

***

— Доктор, пациент из 24-й снова вырвал капельницу.

— И что он делает? — озабоченный зав. отделения шагал по коридору. Утренний обход только-только начинался. Семенившая следом старшая медсестра с обесцвеченными волосами, тщательно упрятанными под шапочку, передернула плечами.

— Стоит посреди комнаты лицом к окну.

— Не шевелится?

— Руками машет. Махал, — сестра запыхалась и приотстала. Доктор обернулся.

— Рубашка?

— Да, втроем еле управились.

— Хорошо, я зайду.

***

— Голубчик, вы опять за старое? Есть отказываетесь?

— Буду есть. Только не надо. Фиксировать. Не надо. Прошу…

— Трижды в день?

Легкий кивок. Лечащий врач вздохнул. Тяжелый случай.

— Ладно, в последний раз.

***

В голосе леса звучит Вечность. Бесконечный цикл метаморфоз, из цветка в семя, из семени в росток, из ростка в побег, из побега в ствол, затем в трухлявый пень — уступить потоку времени и стать удобрением для молодой поросли.

Я — дерево. Дерево. Дерево. Дерево. Дееээээээ…

***

— Расслабьтесь, никто не сомневается, что вы — дерево, — человек в белом халате, держащий блокнот, закидывает ногу на ногу. — Только вот какой породы? Дуб?

Слушаю удивленный шелест листвы.

Дуб? Вроде бы нет. Не ясень, нет. И не береза — точно. Не клен. Осина? Тоже нет. Кто же я? Ветер бьется в кроне, словно запутавшаяся рыба в сетях. Нет ответа.

***

Осень.

***

Та же комната, те же лица.

— Почему вы голый? Что? Листопад? Нда… Я придумал кое-что, но если не будете сотрудничать, придется подержать вас в рубашке.

Нельзя! Меня нельзя в рубашку!

— Будете сотрудничать?

— Да, — склоняю маковку.

***

Снееег. Нас заносит снегом и лишь неясные тени движутся по сугробам. Естественная смена сезонов года — это чудо. Все циклично. Все предельно…

Красные брызги на серо-белом. Что-то близкое и даже, как ни странно, родное. Похоже на…

Откуда здесь рябина?

Эй! Ты! Рябина! Ты откуда взялась?

Ласковое касание кистей, пламенеющих на сером. Она так близко, я легко дотягиваюсь до птичьего гнезда в ее растрепанной кроне. Скрипит заскорузлая кора. Скрип. Скрип. Скрип… Где-то глубоко внутри, оттаивая, начинает капать живая вода.

***

— Доктор, вы — гений! Он реагирует на окружающих. Эта девушка с синдромом Дауна страшна как смертный грех, но заинтересовала его. Надо продолжать! Нужно закрепить успех.

— Ну что вы, — гений был скромен, но очень доволен. Идея поместить пациента № 24 в смешанную группу принесла результат.

***

Рябина прекрасна. Мы понимаем друг друга с полушелеста. И синхронно качаем ветвями в унисон наступающим переменам. Сок бурлит, словно пенное шампанское. Сравнение пришло из прошлой жизни, когда я еще был человеком. Как хорошо, что больше я не принадлежу к людскому роду.

Грядет нечто новое. Будоражащее. На земле, где оно ступает, распускаются первоцветы, медуница, мать-и-мачеха, проклевываются первые травинки. Над робкими первенцами природы отмороженно парят пчелы и бабочки. Ветер пьянит всеми ароматами пробуждающегося мира. Мы вплетаем свои голоса в ораторию весны. Звук идет, нарастает, гремит… Протяни ладонь-листок! Обниму тебя ветвями! Прорастем корнями рядом… Ближе, ближе, ближе…

***

Старшая медсестра билась в истерике. Татуированные брови «убежали» на лоб, сильно накрашенные глаза расширились, руки тряслись.

— Что случилось?

— Я не виновата, не виновата, не виновата, — как заведенная повторяла она.

Доктор взял немолодую женщину за плечи и сильно встряхнул. Ее взгляд сфокусировался на очках в позолоченной оправе.

— Там, там… Вы должны сами это увидеть! — она всхлипнула и побежала по коридору.

Доктор летящим шагом проследовал за ней и вскоре вошел, почти вбежал в просторную комнату для занятий.

— Вот, — нервно смеясь, ткнула рукой сестра, — видите?

Пациенты испуганно жались к стенкам. Посреди помещения прямо из пола тянулись два стройных деревца. Одно маленькое, с листьями, похожими на зеленые пальчики, гибкое и трепетное — рябина. Второе повыше, помощнее. Зав. отделения сморгнул, ему на миг показалось, будто дерево окутано пышным бело-розовым облаком. Но это было не облако.

Это цвел абрикос.