Новогоднее желание

— Мети давай, подмастерье, чего застыл?

— Так красиво, надо друзьям скинуть.

Они одновременно подняли головы, уставившись в бесконечную высь. Темные хлопья невесомыми пушинками, кружась падали с синего, подсвеченного золотым заревом неба и хрустя, рассыпались под ногами.

— Это желания, дед? — спросил тот, что поменьше ростом и повел большими лохматыми ушами.

— Сам что ли не знаешь? Люди понапридумывают глупостей. Запиши чего хочешь, бумажку сожги, раствори в шампанском и выпей под Новый год! А сожженные бумажки потом к нам валятся, да и всё остальное тоже. Мы ведь кладовка чудес. Мы волшебство распространяем, а они золу едят! Вот как до такого догадаться-то можно? Ты б Егорчик, дотумкал бы?

В ответ замоталась пушистая голова.

— Вот и я о том, — продолжил дед. — Мы, обережники, с роду бы такой бессмыслицы не сообразили. Да ладно бы еще толк был. А то пшик! Глупости одни.

Он передернул мохнатыми плечами и разочарованно фыркнул, огладив лапой солидные седые усищи. Шерсть, в отличие от них, хоть и потускнела с возрастом, своего огненно-рыжего цвета не потеряла. Дед ей очень гордился, ведь не все соплеменники могли похвастаться таким богатым мехом. Он оглянулся на длинные ряды приземистых домиков, украшенных гирляндами и волшебными огоньками, и удовлетворенно вздохнул. Там наверху поменялось многое, русские печи почти исчезли, погребов давно уж не осталось, поэтому обережникам пришлось перебраться сюда. Люди называли это другим измерением. Крошечный мирок, похожий на землю, только в тысячу раз меньше.

— Мети давай, а то не успеем. Сажа вся рассыплется и на удобрение ничего не останется. А сам знаешь, в наше время не сбывающихся желаний, остается пользоваться тем, что есть. Есть жженые бумажки и то хорошо. Благо на них хоть что-то растет. Какое ни какое, а волшебство. Другое дело раньше…

— А почему они желания загадывать разучились? — заинтересовался подмастерье, размахивая метлой.

— Да ведь многое позабывали, — проворчал дед, подставляя мешок под невесомые россыпи сажи. — Ерунда одна в их больших головах. О сиюминутном думают, а вечность ускользает.

— Поэтому желания не сбываются?

Старший обережник замычал себе под нос. Как объяснить? Признаться, что терять связь с прошлым стали и здесь. Что когда-то обережники жили по-другому. Что там жили, выглядели и то совсем иначе. Были более грозными, мощными, даже свирепыми. Не то что сейчас, помесь кошки и маленького человечка. Зачем такими стали? Пришлось приспосабливаться, с такой внешностью проще прятаться в человеческом мире. Раньше даже домишки сверкали и лучились сильнее. Горели разноцветными огоньками, переливались яркими гирляндами, а от украшений мерцало в глазах. Теперь волшебной силы едва хватало на самое необходимое. Слишком многое приходилось заимствовать у людей, а на прежнюю раздольную жизнь и вовсе не было ни времени, ни желания. Даже старейшины — хранители обережных традиций, и те стали говорить, что волшебство заменили современные технологии.

— Просить надо только нужное, — с горечью проговорил дед. — Чудеса по пустякам не случаются. Вот слышал, как Тихон парню помог?

— Еще бы! Об этом все знают. Сейчас так редко желания сбываются, что каждое наперечет.

Егорчик сунул метлу подмышку и достал хрустальный шар. Хитрые глаза еще больше сощурились. Он провел мохнатой лапой над сферой и, не обращая внимания на причитания старшего обережника, приказал:

— Крайнее желание. Трогательно до коликов.

Волшебный шар вспыхнул изнутри и показал мальчика лет десяти. Бледное конопатое лицо сияло, озарённое, чистой, искренней радостью. Парень сжимал в руках перевязанные яркой красной лентой костыли. На рукоятях переливались блестящими искорками огромные банты.

— Вас, молодых, от этих пузырей не оторвать. Только и пялитесь на людские причуды, — забухтел дед. — А ведь шары для дела придуманы. Они наш рабочий инструмент. А вы только друг перед дружкой хвастаете, кто чего интересного в мире людей отыскал.

Подмастерье прижал уши, но все-таки посмотрел через сферу на сыплющиеся с небес хлопья сажи, запечатлев на стекле потрясающую панораму.

— Мети, давай! — прикрикнул старший обережник, подставляя мешок. — Нам еще кучу запасов сделать надо. Без удобрения ничего не вырастет, что тогда делать будем? В людском мире побираться? Они нам подношения поди лет сто не делают.

Егорчик со вздохом спрятал волшебный шар, перехватив метлу двумя руками.

— Когда мы уже желания исполнять будем? — забурчал он.

— Вот попадется нам такое, как у того парня, сразу и начнем. Вот ты, знаешь, зачем ему эти палки?

— Он без них ходить не может.

— Дурилка ты малолетняя, — расстроился дед и передразнил, меняя голос. — Ходить не может! Многие могут, а не хотят. Он теперь матушке своей может помогать. Поэтому и просил. От того и сбылось.

Старший обережник потряс мешок, утрамбовывая собранный пепел.

— Вот праздник их этот, Новый год! Самое время для чудес. Люди, как будто добрее становятся, и верят больше что случится может что угодно. А просят чего?

— Чего? — поддакнул Егорчик, отбросив ногой кусок обожженной бумаги.

Такая на удобрения не годилась.

— Тот, кто постарше, денег. Помоложе, телофен или этот, как его, планшэт. А какой от них толк? Баловство одно. Вот и не сбывается.

— Что же им всем костыли что ли просить? — хихикнул подмастерье.

Дед вздохнул.

— Учиться тебе еще и учиться. А то пустоголовый, как эти, — он махнул рукой в сторону золотых небес. — Мети, давай!

Егорчик надул шерстистые щеки.

— Когда-нибудь мои знания нам понадобятся, — пробурчал он.

— Видал, какая у Тихона какие огурцы выросли, — как ни в чем не бывало, продолжил старший обережник. — Огромные, пупырчатые. А аромат, какой? Мойвой пахнут, — облизнулся он. — Вот она сила исполненного желания. Не только людям хорошо, но и нам благодать. Я, когда еще совсем мелким был у нас сады цвели буйно-буйно, а сейчас, — он обвел рукой низкие аккуратные заборчики у домов, едва скрытые кустами. — Ни желания, а одни названия.

— А что мы можем сделать? — в тон ему проворчал подмастерье. — Мы только на подхвате. Решают то люди.

— Вот то-то и оно.

Дед завязал мешок и перекинул через плечо, но неожиданно замер. Из кармана в фартуке раздался переливистый свист. Подцепив свободной лапой сияющий волшебный шар, он всмотрелся в подергивающуюся картинку.

— Смотри что творится, — глухо заметил он.

— Что-что? — заскакал Егорчик.

Он очень давно не видел, чтобы сфера старшего обережника подавала сигнал, и в тайне надеялся, что наконец осуществится потаенная мечта.

— Желание шиворот-навыворот, — протянул дед. — Давай разбираться.

Сбросив мешок на землю, он уселся на него верхом, и прижал волшебный шар ко лбу.

— Мария Петровна уже давно получает пенсию на пластиковую карточку, — зажмурив глаза, сообщил старший обережник. — Сегодня собиралась снять деньги и купить билет на поезд, чтобы поехать к внуку на праздники. Он давно звал ее в гости, но она не решалась. Боязно отрываться от места, к которому прикипел за десятки лет…

— Дальше, пожалуйста, — попросил подмастерье.

Старший обережник причмокнул губами, но все же продолжил.

— Деньги снять не успела. Карточку вроде клала в кошелек, но сама не заметила, как промахнулась и опустила ее в карман пальто. Попала в дырку, и все ее сбережения улетели за подкладку. Ха! На карточке хранилось всё, что старушка успела накопить, и на черный день, и на всякий случай, и на похороны. У нее соседку обнесли, поэтому Мария Петровна дома наличные оставлять боялась.

— Ну понятно, понятно, — едва сдерживаясь от нахлынувших чувств, перебил Егорчик. — Что она пожелала?

Дед плотнее прижал сферу к лохматой голове.

— Она поняла, что потеряла всё-всё-всё, и очень-очень расстроилась поначалу. А потом ее накрыла такая тоска, такая, что все аж потемнело. Сердце прихватило. Гирлянды на магазине за окном тускло светить стали. Представляешь? Она ведь даже продукты купить не успела, ведь уезжать собиралась. А еще вспомнила, что за квартиру не заплатила.

— Что она загадала? — сорвавшимся голосом вскрикнул подмастерье.

Старший обережник вздохнул.

— Она пожелала умереть.

Егорчик застыл на месте с открытым ртом.

— Мы что, ей должны теперь помочь? — со страхом проговорил он.

Дед вскочил с мешка, грозно уставившись на своего подмастерья.

— Ты что с дуба рухнул? — гаркнул он. — Мы должны ее спасти? Мы полезные духи, а не нечисть какая-то!

— Извини, пожалуйста, — смутился Егорчик, прикрывая лапой порозовевший нос. — Я не подумал. Я ерунду сказал.

— То-то! — остыл старший обережник. — Надо спешить, сила желаний очень сильна, особенно когда они сказаны в сердцах. Отправляемся немедленно.

Он достал маленький карманный фонарик, включил и направил на волшебный шар. Пройдя через стекло, свет преломился и образовал на земле бледный круг.

Подмастерье бросил метлу и торжественно вошел в световое пятно.

— Оберегаем всякого кто в нас нуждается. С начала времен и до последнего дня. Веди нас волшебный луч туда, где мы необходимы, — пробормотал дед и выключив фонарик, сунул его и сферу в нагрудный карман фартука.

Круг света на земле не исчез, а наоборот начал расширяться и светиться сильнее. Обережники взялись за руки и громко сказали:

— В добрый путь!

Егорчик уже бывал в человеческом мире, но не по делу, а так, на экскурсии. Поэтому сейчас ему казалось все совершенно другим. Еще более интересным, загадочным и таинственным.

Они появились в маленькой прихожей на растрепанном коричневом коврике с надписью WELCOME.

— Добро пожаловать? — проворчал дед.

— А на том, что с другой стороны двери надо писать «Убирайтесь подобру-поздорову!», — усмехнулся подмастерье.

— Где ты этих глупостей набрался! — шикнул на него старший обережник. — Будешь днем и ночью глядеть в волшебный шар вообще ослепнешь.

— Ну, конечно, — прошептал Егорчик себе под нос.

Единственную комнату скрывал мрак, а вот на кухне горела тусклая лампа.

Обережники на цыпочках прошли коридор.

Мария Петровна сидела у окна. Ее бледное, даже желтушное при скудном освещении, лицо застыло печальной маской. Выцветшие глаза покраснели, немигающе уставившись в темноту.

— Ой, ё ей! — покачал головой дед. — Совсем сдала.

— А чего теперь делать-то? — расстроенно прошептал подмастерье.

— Учись! — брякнул старший обережник и, встав на четвереньки, выпустил когти, и заскреб по полу.

Мария Петровна оглянулась, подобрала с подоконника очки и одев, вгляделась в неясные тени. На мгновенье, ей показалось, что по коридору скачет толстый лохматый кот. Она даже встряхнула головой и поднялась.

— Пальто ее в коридоре на вешалке у двери висит. По моему сигналу сбросишь, — велел дед.

Егорчик не успел ответить, старший обережник громыхнул по полу и громко топоча убежал в прихожую, оставляя после себя мерцающую серебром дымку.

— Чтоб тебя, — пробормотала Мария Петровна и шаркая ногами двинулась следом.

Подмастерье испуганно прижался к стене, но старушка, не заметив его, прошла мимо.

— Еще барабашек мне не хватало, — прокряхтела она.

Странное серебристое сияние окутало ее тапки, распространилось по ногам, телу, искристыми вспышками промчалось по плечам и втянулось в уши.

— Так это ты дедушко безобразничаешь? — неожиданно вспомнив далекое-предалекое лето в деревне, спросила Мария Петровна.

На душе потеплело, и она даже улыбнулась. Столько радостных воспоминаний всколыхнулось в памяти. Ласковые бабушкины объятия и настоящие непридуманные чудеса. Снизошёл покой и безмятежность, какие бывают только в детстве, когда ничего не беспокоит, а жизнь еще очень длинна и прекрасна.

— Дедушко-домовой поиграл и отдай, — помолодевшим голосом воскликнула Мария Петровна.

Старший обережник заскребся в дальнем углу и с почти неразличимым улюлюканьем метнулся под обувную полку. Вспомнив его наказ, Егорчик бесшумно проскользнул к двери и забрался под висевшую уличную одежду.

— Домовой, домовой! Поиграл? Теперь отдай! — улыбаясь, попросила старушка.

— Пора! — услышал подмастерье и сбросил с вешалки пальто.

— Вот негодник, — еще сильнее развеселилась Мария Петровна.

Нагнувшись, она ухватилась за край пальто и почувствовала под пальцами жесткий прямоугольник. Сунула руку в карман, нащупала дырку, залезла под подкладку и вытащила пластиковую карточку.

— Вот она где! — обрадовалось старушка. — А я-то дура старая, думала, обронила, — она склонила голову и искренне поблагодарила. — Спасибо дедушко-домовой! Огромное спасибо.

Подмастерье удивленно разглядывал произошедшие с ней перемены. Лицо разгладилось. В глазах появился здоровый блеск. Даже согнутая спина чуть распрямилась.

— Пора! — сообщил подошедший дед.

— Это все? — оторопел Егорчик. — А как же дальше?

— А что дальше? — не понял старший обережник.

— Она же к внуку хотела поехать!

— Ну! — протянул дед, приглаживая растрепавшуюся на загривке шерсть. — Это же она хотела, а не желала.

— Все равно, — не отставал подмастерье. — Надо ей помочь!

— Как? — проворчал старший обережник. — Отведем ее на поезд, билет купим?

— Почему нет?

— Мы и так доброе дело сделали, шиворот-навыворот переиначили, теперь с ней ничего плохого не случится. А заставлять людей поступки совершать не наше дело!

Егорчик поджал и без того тонкие губы.

— Значит вот так! Всё! Опять мести? Мы дворники или добрые духи?

Дед не успел ответить, в кармане фартука снова зазвучал переливистый свист. Вытащив сияющий волшебный шар, он всмотрелся в яркую картинку.

— Что там? Что там? — затараторил подмастерье, разом забыв про свои обвинения.

— Внук нашей Марии Петровны очень переживает. Не может связаться с ней несколько дней. Волнуется. Он боялся, что бабушка снова откажется и сам забронировал билет на поезд. Времени мало осталось, через два часа отправление. Он очень ждет и загадал, чтобы в этот раз она обязательно приехала на Новый год.

— Ура!

— Чего ты радуешься, — осек старший обережник. — Я в этих телефенах ничего не понимаю.

— Зато я понимаю. Где он?

— В комнате на прикроватной тумбочке.

Егорчик подпрыгнул, и сверкая мохнатыми пятками унесся в темноту.

Дед, ухмыляясь, смотрел ему вслед. Сколько запала, сколько энергии! Хороший получится обережник. Зря некоторые на молодежь наговаривают, будущее-то за ними. Может вернется еще волшебная сила!

— Специалист волосатый, — крякнул он себе под нос.

Через минуту тишину в квартире разорвал писклявый звонок.

Мария Петровна причитая побежала в комнату и вышла на свет, настороженно глядя на мобильник. Опасливо нажала пальцем на большую зеленую кнопку и поднесла к уху:

— Алло! Да, мой милый, конечно, я дома, а где же мне еще быть? Звонил? Нет, не слышала. Не знаю. Может быть, я в них не разбираюсь. Куда торопиться? Что сделал? Билет на поезд. Ну, вот зачем ты тратишься? Я бы сама. Да, приеду. Я уже собираюсь. Как через два часа? Еще и такси заказал! Безобразник! Когда ты всё успеваешь. Только я сама заплачу. И не перечь! Кто здесь старший! То-то же. Да. Всё! Не волнуйся, до встречи!

— Вот теперь пора! — сообщил подбежавший Егорчик.

— Да! — протянул дед, включая фонарик.

С гордостью взглянув на Марию Петровну, они вошли в круг света и через мгновение очутились в своем мире, рядом с мешком и метлой.

— У нее телефон выключен был, а я включил, — гордо заявил подмастерье.

— Хоть какой-то от тебя толк, — проворчал старший обережник.

— Ну что домой идем? — сникнув пробормотал Егорчик.

— Погоди, сейчас самый важный момент.

Они одновременно подняли головы, уставившись в бесконечную высь. Темные хлопья невесомыми пушинками, кружась, падали с синего, подсвеченного золотым заревом неба. С хрустом рассыпались под ногами, как и глупые мечты тех, кто не умеет загадывать правильные желания.

— Людям так просто помогать, — задумчиво проговорил подмастерье. — Неужели они сами не могут себе помочь?

— С простых дел начинаются великие! — не отрывая глаз от небес, сказал дед. — А со стороны всегда виднее, куда помощь приложить надо. Это наша главная работа, заботиться о тех, кто рядом.

Егорчик шмыгнул носом. Ему уже надоело таращиться вверх, когда в вышине мигнула падающая звезда. Она серебром осветила пепел, и подмастерью показалось, что идет снег. Он давно понял, что сбылась потаенная мечта, но все еще не мог поверить.

Старший обережник молчал. Он вспоминал про первое исполненное желание. Совсем простенькое, но такое дорогое и незабываемое. Когда-то оно перевернуло его жизнь, и вот теперь настал черед других.

Звезда сверкнула и разлетелась россыпью сияющих огней.

— На фейерверк похоже, — прошептал Егорчик и вытянул руку.

Одна искорка упала в ладонь.

— Вот и твоя награда, — пояснил дед. — Посадишь, вырастет что захочешь! Пожелаешь огурцов, завтра будешь урожай собирать. Захочешь яблоню, будут тебе яблочки, — он наклонился, подобрал мешок и закинул на плечо.

— Мандарин хочу, — зачарованно глядя на семечку в ладони, проговорил подмастерье. — Новый год все-таки!