ночь в книжном магазине

Виктория неслась вдоль улицы, сломя голову. Резкими скачками, реакцией кошки, она маневрировала между людьми, которые не спеша шли навстречу или впереди девочки.

Солнце уже скрылось за высокими стенами домов и вскоре уйдет из города до следующего утра. Это заставляло Викторию ускориться, ведь она так была занята делами по дому, что позабыла о том, что сегодня прибыла ее книга, которая поступила на полки всего пару дней назад.

Девочка не могла не читать, это, как и многим интровертам, была замена общения с настоящими людьми. Многие любили вести «разговор» с детективами, другие с магами, другие с неизвестным будущим, а некоторые с рифмованными историями. Виктория же относилась к каждому из выше перечисленных. Она читала все, что вызывало интерес, независимо от того, какой жанр у книги. Для нее любая книга была, по-своему, хороша.

Разумеется, юная книголюбка, хотела вернуться домой до того момента, как ей позвонят родители, которые уехали загород, на дачу. Что насчет старшего брата, который любил ее стебать, проявляя тем самым братскую любовь, ушел к друзьям по школе. Так что, сегодня никто не сможет оторвать девочку от чтения. Надо только успеть забрать заказ, и все.

Ноги уже начинали побаливать и путаться между собой, как у пьяного. Маленькие легкие с трудом заполнялись и освобождались сухим летним воздухом, который жег глотку. Естественно, Виктории это не нравилось, она вообще не любила бегать на далекие дистанции.

Но вся усталость и тяжесть, разом покинули тело при виде светящейся вывески книжного магазина.

Виктория вскочила на ступеньки и влетела в здание. Людей не было, уже конец рабочего дня и даже самой продавщице было лень подниматься ради покупателя. Но это не влияло на завсегдатаю Вику, которую знала в лицо Ирина — продавщица.

Ирина вскочила со стула.

— Запаздываешь, — заметила продавщица, распутывая свои черные волосы. Она имела стройное телосложение, плоский бюст и плохое зрение, которое приходилось скрывать за линзами.

— Но успела же, — задыхаясь произнесла Виктория. В легкие влетал приятный прохладный воздух, смешанный с запахом страниц книг, которые лежали на прилавке. Девочка хотела сказать, что пришла за прибывшей книгой, но Ирина обогнала ее.

— Сейчас принесу твой заказ, — сказала брюнетка, мило улыбаясь и уходя из кассы на склад.

Вика осматривала стеллажи с книгами, старыми по году выпуска и новинками, от которых, как раз-таки, и несся специфичный запах. Непонятно почему, но девочка не могла сравнить его с чем-либо. Она просто не имела понятия, что еще может пахнуть так приятно, перенося тебя в комфортную домашнюю обстановку.

Осматривая полки в дальнем конце магазина, она заметила толстую книгу в твердом переплете.

«По моим расчетам, — размышляла Вика, — я прочту ее за неделю, а если никто не будет меня трогать, то и за пять дней».

Глубоко внутри Виктория понимала, что она не станет читать так быстро. Это лишь оценка своих собственных сил, сможет ли она осилить столько толстую историю. На деле, она растянет это удовольствие и пусть все остальное на свете подождет.

Стук положенной книги на кассу напугал Вику, и она резко обернулась, увидев, что Ирина ищет ножницы, чтоб открыть упаковку с не менее толстой, чем та с полки, книгой.

— Как думаешь, — начала Ирина, — за какой промежуток времени ты прочтешь очередную Кристи Голден? — Брюнетка уже заметила автора и название, которое вызвала легкую дрожь. — Да и еще, какой роман решила купить! Уверена, что не боишься книжку с подобным названием читать?.. Вдруг родители накажут.

— Если брать в учет, что книга небольшая, то и родители не узнают о том, что я читала «Кредо Убийцы». Тем более, когда я была в возрасте пяти лет, то играла в игру, по которой и был написан этот шедевр.

— Прям шедевр из шедевров? — усмехнулась продавщица.

— Узнаем сегодня. — Виктории нравилось болтать со своей подругой, но стрелки на часах говорили, что пора домой — ждать от родителей звонка и, возможно, от брата.

— Так, — Ирина достала ручку и листок для заполнения, — здесь…

— Дату, а тут подпись, — отрезала девочка, ухмыльнувшись.

— Заполняй, давай.

Вика поставила подпись и расписалась.

Ирина забрала листок и взяла оплату за книгу.

— Готово, — сказала Ирина и, как требует правило, добавило: — Спасибо за покупку, приходите к нам снова!

— Обязательно.

Ирина закрыла кассу и пошла на склад — переодеться.

Вика же посчитала, что у нее достаточно времени, чтобы рассмотреть толстую книгу в конце зала. Боязни, что Ирина подумает, что она ушла и закроет магазин вместе с ней, была нулевой. Успею, я же не такая медленная, чтобы не успеть пролистать книгу и решить: стоит ли брать ее после прочтения Голден или нет.

Пробежав, словно по облакам, по помещению к полкам, над которыми висла вывеска «Классическая проза», Вика взяла книгу. Она была тяжеловатой и совершенно не пригодная для того, чтобы ходить вместе с ней куда-либо. Парк был исключением.

Маленькое, как собственный кулачок, сердце сжималось от бесконечного потока слов на каждой странице. А запах… боже, так прекрасно. Казалось, что страницы только что приняли в себя слова и вышли из-за печатного станка.

Девочка уже хотела посмотреть цену. Осталась сдача с «Убийц» и может она приобретет ее тоже?

К глубочайшему сожалению и еканью в сердце, Виктория не успела разглядеть цену — свет погас, а главная дверь закрылась на замок.

Это было неожиданно, что книга выпала из руки и приземлилась на ноги. Прорычав от боли, Виктория побежала к выходу, вдруг Ирина не ушла далеко?..

Как бы ни так. На улице включились фонари, а мимо магазина никто не проходил. Ирина, как и стоило опасаться, ушла.

Виктория почувствовала, как внутри нее все сдавливается, будто в нее внедрили пресс. Не зная, что делать, она дала волю слезам, а сама — начала скатываться по стене на пол. И в этот момент, когда одиночество окружало ее в буквальном смысле, она волновалась не столько за то, как ей выбраться, сколько за родителей, которые позвонят домой, и никто не ответит.

Прошло всего полчаса, а чувство, будто целая вечность. Залитая слезами Виктория поплелась вглубь помещения, чтобы найти местечко, где можно заснуть. Она быстро смирялась со многими вещами, и ей не составило труда смириться с тем, что ей суждено переночевать в магазине. Благо еще она успела поужинать, прежде чем бежать в книжный.

Такой мертвой тишины Виктория не замечала нигде. Всегда было что-то или кто-то, кто нарушал покой, которого так не хватает в жизни. Виктория сама шла тихо, так ей нравилось быть в тишине, хоть и в замкнутом пространстве.

Надо было искать плюсы во всем этом, может, не все так плохо?..

— Ох-х, — вздохнула Виктория, понимая, что она не сможет себя обмануть. — Все слишком плохо, чтобы не было не так плохо. А вот не надо было идти и смотреть очередную книгу!.. Сейчас бы чай пила, ответила родителям, а там — читала бы всю ночь!.. Хотя, стоп… я же и сейчас могу, чего мне так отчаиваться? Ах, да, света ведь нет! Какой прекрасный вечер, господа книги, чьи авторы живут где-то за тысячи километров или уже похоронены. Господи, я уже сама с собой горю… Нет, я и раньше так болтала, но не в таком же положении! Хм, — какая-та часть Виктории выгорела по ходу монолога, и она почувствовала, как прохлада охватывает ее сознание, клоня в сон. — Ладно, чем быстрее я лягу, или сяду, спать, то быстрее очнусь утром, а там и Ирина, и возвращение домой.

Девочка сняла со своих плеч рюкзак и подложила под себя. Лечь никак не получится, а если и удастся, то, только используя книги, но так нельзя поступать с литературой. И без этого Вика видела, как ее одноклассники швыряются книга ради забавы друг в друга. Конечно, они получали замечания от учительницы, но все слова, что они больше так не будут, улетучивались подобно сигаретному дыму, когда учительница вне поля зрения.

Холодноватые переплеты книг, от соприкосновения со светлой кожей девочки, вызывали мурашки по всему телу, щекотали, зовя играть.

Купленная книга лежала на руках, когда сон медленно подступал к сознанию Виктории. Некое чувство безмятежности мелькнуло внутри и погрузило девочку в сон.

— Возражаю! — разбудил девочку чей-то мужской голос, который, скорее, походил на близкое эхо. — Вы не имеется представления, сэр, какие беды могут поджидать человечество через несколько лет! Ваша история, конечно же, хорошо показала альтернативу, но моя больше приближена к реальности.

— Ваши политические опасения, — сказал кто-то второй, более старческим, но таким же эхообразным тоном, — показывают только одну сторону медали, а как насчет духовности? Или вы думаете, что есть только ум и не более этого?

— Есть то и то, но, что над чем преобладает?

Виктория слегка вздрогнула. Неужели настало утро? Нет, в помещении все еще темно, а за стеклянной дверью горит ярко-оранжевый свет дорожных фонарей. В помещении стало холодно настолько, что можно было увидеть теплое дыхание, маленькие клубочки пара изо рта.

Голоса доносились из-за угла, прямо за ближайшим стеллажом. Девочка решила не рисковать, ей и так стало плохо от одного лишь осознания, что кто-то проник в магазин. Ноги словно окунули в вату, а руки вспотели.

Виктория не особо любила обществознание, да и историю тоже, а ведь именно в эти отрасли уходили люди, чьи голоса не имели четкого контура. Словно, ты смотришь фильм в плохом качестве, и половина сказанного пролетает мимо ушей из-за плохого звука. Выглянув из-за угла стеллажа, душа ушла в пятки, а спина покрылась ледяным одеялом. Губы дрожали от внешнего вида людей, а мозг просто отказывался воспринимать людей за реальность. Ведь Джордж Оруэлл и Рэй Брэдбери давно мертвы…

— Послушай меня, Рэй, — сказал Джордж, не желая разводить конфликт, — ты, конечно же, можешь считать, что сжигание книг — это то будущее, которое может наступить, если люди уйдут в технологии. Однако мой взгляд, виденье, что люди скорее урежут словари до минимума и простоты, выглядит куда вероятнее.

— И почему я сразу не пошел к Уильяму, — буркнул Рэй, понимая, что ночь не задалась с момента ее наступления.

— Да ступай с миром. С. Б. все равно наблюдает за тобой, он наблюдает за всеми нами, Рэй!

— Что ж, сочувствую твоему брату за то, что ему приходится наблюдать за твоими страхами, которые давно мертвы, собственно, как и ты сам. — Призрак повернулся и заметил светлые волосы Виктории, которая сидела за стеллажом, сдерживая желание закричать. — Кто это? Джордж, смотри — у нас гостья!

Понимая, что ее обнаружили, она ринулась к выходу, но опомнилась — дверь закрыта. Это подкосило ноги, и девочка рухнула на жесткий пол.

— ОЙ-ой, — взволнованно произнес Рэй, подбежав к девочке. Он попытался помочь ей подняться, но только прошел насквозь, одарив руки гостя мертвым холодом.

Виктория, всхлипывая, поднялась на ноги. Холод пронзал ее нежную кожу.

— Не прикасайся к ней, Рэй, — посоветовал Джордж. — Ты же не можешь прикоснуться к своим книгам и забрать их с собой на тот свет.

— Потому что книги — они для всех, — заявил Брэдбери.

— А-а-а-а!..

Виктория кричала несколько секунд, пока горло не захрипело и не появилось чувство сухости.

— Спокойно, юная леди, — сказал Рэй. Он выглядел дружелюбным. Его внешность была в точности, как на фотографиях из Интернета. Полноватое лицо, седые волосы, которые не закрывали высокий морщинистый лоб. Большие очки подчеркивали доброту его маленьких глаз. Писатель был в классическом кардигане и рубашке с галстуком. — Только не разводите панику. Не хватало нам еще, чтобы наши друзья сбежались сюда.

— В-вы… — с трудом смогла произнести Виктория из-за холода, который исходил от писателя. — Вы же… к-как, этого же б-быть не может!..

— Может, мэм, — сказал Оруэлл. По его вытянутому вниз лицу и хмуроватым бровям нельзя было сказать, что он чувствует такое же сострадание, как Рэй, но он решил дополнить: — Понимаю, вам это трудно понять, но и мы, в свое время, не верили в подобное. Я точно.

Виктория хотела что-нибудь сказать, но мысли улетучились и замерзли от большего наплыва ледяного ветра. Она смотрела на людей и не могла поверить глазам, что это происходит с ней. Хотя, может, это сон и не более этого.

— Сразу говорим, это не сон, — сказал Оруэлл.

Внутренний мир, мировоззрения о жизни и смерти, которые едва трогали Викторию за всю жизнь, перевернулись вверх тормашками и вывернулись наизнанку. Неприятное чувство пустоты в виде кратера образовалось в душе девочки и заполнялось холодом.

— Боже, Джордж, не стой прямо над душой, — сказал Рэй, — ей только холодней становится.

— Будто от твоего присутствия ей тепло, — саркастично ответил Джордж.

— Если тебе не составит труда, то сходи к другим, в соседние отделы. Скажи, у нас сегодня гость.

Джордж Оруэлл ушел из отдела и скрылся за углом, откуда неслись смех, радость и веселье.

— Пройдемте со мной, юная леди, — сказал Рэй.

Виктория не знала, как поступить. Может, ей остаться сидеть рядом с рюкзаком, а может отправиться навстречу с теми, кем восхищается, с теми, кто уже несколько лет, или десятилетий, или столетий, мертв.

— Я, — мямлила Виктория. — Только рюкзак с книгой возьму.

Крохотное сердечко Вики колотилось все чаще, когда она следовала за нечеткими светящимися оболочками Рэя и Джорджа. С каждым шагом до ее ушей доносились веселые возгласы, пылкие дискуссии, цитирование знаком строк, которые так хорошо укладывались в голове девочки.

Писатели не смотрели — идет ли Виктория за ними следом, — им было не так интересно знать, идет ли живой человек за ними. Вообще не понятно, что у них на уме, хоть и казалось, что их мозги просвечиваются сквозь оболочки.

— Хоть я и ушел из жизни отшельником! — восклицал кто-то так, словно встал на парту в классе и начинал горланить во всю что-то свое. — Но я не жалею об этом. Я хотел публиковаться, и я этого достиг. Но то, во что превратили мой роман, не укладывается у меня в голове.

— Джером, — сказал кто-то монотонным голосом, — мы сами удивляемся, каким образом твой роман устроил переворот. Больно острый оцененный язык, но переоценённая история…

Рэй и Джордж вошли в зал, где стояла зарубежная литература.

Виктории казалось, что она попала на очень странную сверхъестественную вечеринку, на которой была незваным гостем. Стеклянные глазки округлились, когда она увидела целую компанию призраков.

В воздухе играл джаз, чувствовался запах сигарет и виски. Виктории не нравилось это, но она догадывалась, в какую эпоху попала и кого она может встретить здесь. Легкое удивление вызвал мужчина средних лет, брюнет с уложенными набок и назад волосами, а также добрым взглядом, из которого мелькали молнии подросткового максимализма. Он стоял в круге приведений, в числе которых был еще один знакомый автор — именно он пытался утихомирить Дэвида Сэлинджера (так Вика запомнила автора «Ловца на хлебном поле», по второму имени).

— Хочешь сказать, — не унимался Джерри, — что твоя история любви оригинальна? Неужели ты думаешь, что, что вы все думаете, будто ваше наглое лицемерие идет на ровне со мной. Ваши герои говорят так… нереалистично.

— Господи, — вздохнул Фрэнсис Фицджеральд, — мне тебя не переубедить. Ты — взрослый человек с мозгом подростка, или, вернее, когда-то таким был. Ты мертв, и что изменилось?..

В разговор вмешался Рэй:

— Джентльмены, — акцентировал Рэй, — у нас гость, и давайте этот вечер обойдется без пустых и безрезультатных споров.

— Кто, Рэй? — спросил Фрэнсис.

— Живой человек, девочка.

Викторию никто не просил выходить вперед, но невидимое лассо охватило ее и вытянуло вперед, на глаза приведений эпохи джаза и Мировых войн. Все были одеты в классические костюмы, и только один Сэлинджер был в белой футболке и молочного цвета штанах. Джером вышел вперед к Виктории. Девочки было неуютно, тем более осознавая, что этот мужчина, всего минуту назад, кричал, что нет ничего реалистичнее его романа о подростке, который пьет, курит и ездит на такси туда-сюда.

Джером протянул руку Виктории и сказал:

— Добро пожаловать к нам в гости.

Неуверенно Виктория пожала руку писателю. Ну, вернее, прошла насквозь своей ручонкой. Это немного позабавило призраков. Многих Вика не знала. Сэлинджер, Фицджеральд, даже, если ее не подводит память, Вулф и Хемингуэй.

Невзначай Виктория оглянулась, охватила всех здешних писателей своим сонным взглядом, и спросила:

— Как вы можете быть здесь? — Этот вопрос вертелся в голове еще при встрече с Брэдбери и Оруэллом.

— Мадам, — обратился к ней Фрэнсис, — вы задали довольно предсказуемый вопрос.

— А что, по-твоему, ей еще задать? — спросил Джером, скрестив руки на груди. — Или ты думаешь, что она каждый день видит приведений?

Фрэнсис проигнорировал высказывания Джерома и продолжил говорить с Викторией:

— Нам бы самим хотелось знать точно, как мы дошли до такого.

— То есть, вы не знаете, почему вы здесь, — подытожила девочка. Ей казалось это странноватым, что призраки не знают, почему они остались на земле.

— Ну, как вам сказать, — вмешался Хемингуэй, чья борода светилась ярче всей остальной оболочки. — У нас есть догадки, но они всегда могут быть противоречивыми.

— Самая интересная версия, — вступил в разговор Томас Вульф, — что мы просто частицы души писателя. То есть, настоящий, покойный, Вульф — сейчас в земле, а его дух, возможно, уже в потустороннем мире, а я — часть души.

Виктории хотелось сказать, что Вульф взял не такую, чтоб оригинальную идею, но решила промолчать.

— Каждая написанная строка, — воодушевленно продолжал Томас, — даже слово — порождает нас. Автор отдает своей работе половину себя, давая жизнь истории, а себе — не малую долю той, которая поможет прожить до старости.

— Наш друг хочет сказать, — вмешался Оруэлл, — что мы все эти написанные слова — жизнь и душа книг.

— А почему, скажем, не герои историй из книг? — поинтересовалась Вика.

— Мы не знаем, — ответил на этот раз Рэй. — Может потому, что авторы придумали много персонажей, а они, если выберутся наружу, не уместятся здесь.

— Верно, — согласилась Виктория, кивая. — Погодите, если вы, соглашусь, части души автора, который писал книгу, то почему оживают не все? Почему не ожил, скажем…

Виктория подбежала к ближайшему стеллажу и нашла первое попавшееся имя из современной прозы.

— Вот, почему не ожил Стивен Чбоски?

— Скорее всего, потому, — сказал Рэй, — что он сам еще не умер. Ты же заметила, что мы все уже мертвы долгое время. Мы не помним, когда это началось, но мы просто увидели это место и видим его каждую ночь. Мы не знаем, каков мир за пределами, да и без понятия, что сейчас читают люди. Книг на полках много, но что сейчас питает мозг человека — нам неизвестно.

— Телевизор, — ответила Виктория, будто чувствует стыд за большую часть Земли. — Это уже стало заменой книгам.

— И там прокручивают то, что нужно именно государству, — посмел предположить Оруэлл.

— Вроде как. Виноват, кто угодно, но не сама Россия. Много всего кладут на США.

— Ох, — вздохнул Томас. Все американские писатели скривили свои светящиеся лица, но в ту же секунду подняли свои глаза на Викторию.

Джером сказал:

— Это уже не играет роли. Для нас во всяком случае. Нынешние проблемы Мира — не наши проблемы. Наши войны отвоеваны, а проблемы — давно ушли вместе с нашей смертью.

— Джерри, — сказал Фрэнсис, — не надо сейчас угнетать обстановку. Ты — не Франц, чтобы депрессию разводить.

— Франц? — не поняла Виктория.

— Кафка, — пояснил Хемингуэй. — Он бродит где-то в одиночестве, да не понятно, где именно.

— Какая разница? — возмутился Джером. — Этот человек — немец, а немцы, что сделали?.. Правильно начали войну. Даже две войны! Сколько людей погибло у меня на глаза, когда я высаживался в день «Д» на берега Нормандии?!

— Успокойся, Джерри, — сказал Томас. — Ты сам сказал, это роли уже не играет для нас.

Джером нервно кивнул.

Виктория увидела, как маленькая желтоватая точка появляется на виске Сэлинджера. Вначале она подумала, что это ей кажется, и она просто хочет спать. Но все сомнения рассеялись, когда девочка увидела медленно поднимающееся солнце.

Это заметили и призраки.

— Джордж, — обратился к Оруэллу Рэй, — ты будешь здесь?

— А чего мне еще делать? — удивился Оруэлл, показывая, что полностью уходит в компанию писателей.

— Ничего. — Рэй махнул рукой и посмотрел на Викторию. Его взгляд был слегка насторожен. Он сказал: — Давай еще кое-кого навестим, пока солнце полностью не поднялось.

Виктории было жаль авторов-призраков. Сколько лет они так просыпаются по ночам и ходят в одном и том же здании, обсуждают одни и те же темы, которые, наверняка, приелись всем. Пока Рэй вел девочку в другой зал, Виктория спросила, почему они не могут покинуть это место, ведь они запросто пройдут через стены магазина, если нужно. С печалью Рэй ответил:

— У нас был один призрак. Появился он не так давно, однако ушел слишком рано. Мы не помним, чем он прославился, только знаем, что он американец по имени Винс. Он держался от нас в стороне, бродил где-то в залах, где была научная литература, или, кажется, историческая. И вот на третью ночь своего пребывания здесь, он решил уйти из этого места, и вышел он как раз перед самым рассветом. Солнце еще не забралось в здание, как голубоватая оболочка Винса начала гореть, а потом рассыпаться по пеплом по воздуху.

После услышанного, Виктория почувствовала, как внутри возникает вакуум. Она не знала никакого автора по имени Винс, но сопереживала. Спросить, почему призрак это сделал и надеялся ли он, что такой исход ему не уготован, Вика не решилась. Видя лицо Брэдбери, она не собиралась тормошить плохие воспоминания.

— Поэтому, — продолжал Рэй, тяжело вздохнув, — мы не выходим из здания. Даже на ночь. Мы разбредемся кто-куда, но, а вдруг кто-то не успеет вернуться?.. Нельзя рисковать настолько. Если мы — не авторы, а лишь частицы, то и не стоит нам ожидать отправку на Небо. По секрету, нам страшно из-за этого.

Виктория заколебалась. Приведения чего-то боятся! Нет, это, конечно, понятно, что каждый чего-то боится, но уже мертвые создания… Им ведь нечего терять.

— Прошу, сюда, — указал Рэй рукой на зал, где стояли два пожилых человека — мужчина и женщина. — Ты любишь детективы?

— Очень, — с энтузиазмом произнесла Вика, — я очень много читаю. Я прочитала практически все ваши работы.

— Рад это слышать, — улыбнулся призрак. — Эй, Артур, Агата, у нас гостья, вы не слышали?

К Виктории повернулись авторы Пуаро и Шерлока. Старая женщина с маленькими морщинами, светлыми волосами и добрыми глазами подошла первая.

— Добрая ночь, — сказала она. Протягивать руку она не стала. — Пожимать руку не буду, так как вы можете пройти насквозь.

— Довольно-таки элементарно, мисс Кристи, — заметил Дойл. — Да и наше присутствие вызывает легкое смущение у девочки.

— Так, Артур, — отрезала Агата, — не нужно сейчас показывать свои дедуктивные способности, которые, порядком, всем надоели в этом здании. Еще немного, и я уйду так же, как и Винс Флинн.

— Точно! — опомнился Рэй. — Его фамилия была Флинн, но, кем он был, Агата? Что он писал?

— Политические романы, — ответила женщина. — Политические конфликты на почве выдумки, интриги, примитивные Deus ex machine.

— Благо, — отозвался Артур, — нас не клишируют в нынешнее время.

— Нынешнее? — не поняла Виктория.

— Мы — части души, но не трудно догадаться, что, будучи живыми и, даже сейчас, мертвыми, мы известны. А большая известность идет в ногу с инновациями, которые я успел видать на своем веку. Я уже вижу, как мои романы с приевшимся мне Холмсом, переносят на театр или, даже, на двигающиеся картинки, кинематограф.

— Вы не поверите, но так и есть, — призналась девочка. — Вашего персонажа экранизировали десятки раз, почти двести.

— Видишь, Агата, — повернулся Артур к писательнице, — я был прав.

— Я предчувствовала, что ты сейчас так и скажешь.

— Вы очень сообразительны, — заметила Виктория, видя своих кумиров-детективов.

— Благодарю, но мы используем мозг всего на 10 процентов. Мы любим видеть, но не наблюдать, — говорил Артур. — Представьте, чего человек мог бы достигнуть, будь он чуточку, хотя бы на 1 процент, умней.

— Ради бога, Артур, не нагружай девочку своими умными замечаниям. Ей еще в школе учиться, а там ей наплетут много лапши на уши.

— Так, господа детективы, — вмешался Рэй, — умственные беседы приберегите для разговора один на один.

— Конечно, Рэй, — кивнул Артур. — Куда же нам до твоей мутноватой философии со сжиганием книг.

— Допустим, что ты прав, — буркнул Брэдбери. — Мы вернемся к этому позже — на следующую ночь.

— И вправду, — заметила Агата, — солнце поднимается, скоро нужно вернуться в книги.

— В книги? — удивилась Виктория. — Значит, вот, как вы прячетесь от солнца.

— Разумеется. Вот, возьми какой-нибудь роман с моим именем.

Виктория подошла к стеллажу с маленькими книгами в черном мягком переплете. Вытащив «Последнее дело Пуаро», Вика открыла книгу, и ее глаза округлились. Страницы были пусты, словно это дневник, который ждет, когда на нем будут писать. Это было невероятно, но и в то же время страшно. Что с книгами, которые писал Винс Флинн? Неужели они пусты, а тот, кто возьмет их впадет в недоумие от увиденного.

— Это одна из причин, почему вы не хотите уходить на улицу? — спросила Вика, положив книгу. — Вам страшно не столько за себя, сколько за книги, в которых живете.

— Так и есть, — сказал Артур. — Мы — слова, язык и часть души авторов, которые писали. И наш долг — сохранить все это для живых.

— А что случается, когда вас покупают?

— Не знаем, — ответила Агата. — Но, мне кажется, что читая книгу, мы частично переносимся сюда. — Кристи показала морщинистым пальцем в лоб Виктории.

Не стоит говорить очевидное. Виктория понимала, к чему ведет писательница. А время напоминало, что всей этой суете скоро придет конец.

— Нам пора, — сказал Рэй. — Я бы познакомил тебя еще с кем-нибудь, но время уже не дает этой возможности.

— А с кем, вы могли бы еще меня познакомить? — спросила Виктория горящими глазами.

— С русскими писателями, но это при условии, что тебе нравится слышать страдальческие истории, наполненные водой.

Виктория усмехнулась — Рэй верно говорит.

— Но, — со скрытой горечью произнес Рэй, — нам пора вернуться туда, где все началось.

Свет медленно полз с потолка на пол. Возгласы становились все тише в каждом зале, пока полностью не исчезли.

Рэй вернулся с Викторией к месту, где они встретились.

— Мне пора, — ответил Рэй, — скоро двери откроются, и ты сможешь уйти.

— А я могу снова сюда прийти? — спросила Виктория. Она знала призраков очень мало, ей было интересно с ними, и ей хотелось быть с ними еще больше времени. В сердце возникало давящее чувство, которое девочка испытывала, когда родители уезжали куда-то далеко.

— Если хочешь, но лучше будет, если ты в ночное время твои родные будут знать, что ты дома. Нет ничего любимей дома.

Виктория кивнула.

— Ну, время пришло, — Рэй подошел к стеллажу, где стояла книга с его именем. — Может, еще встретимся, девочка.

Рэй коснулся книги и, словно дым, начал засасываться в книгу.

Когда он исчез в книге, Виктория вернулась к рюкзаку.

Главная дверь в магазин открылась, когда Вика собралась идти к кассе. Виктория спряталась за ближайшим стеллажом и увидела Ирину. Та отправилась на склад, чтобы переодеться в служебную футболку. Когда Ирина пропала с горизонта, Виктория побежала к выходу, но тут же остановилась.

Обернувшись, она оглядела магазин. Она вернется сюда, она знала это, но не знала, когда. Возможно, через несколько лет, когда она сможет работать здесь. Не раньше.