Неприкаянные желуди

Перекресток улицы Березовой и Сосновой всегда считался спокойным. Но в последнее время некоторые плохо воспитанные водители проезжали перекресток на красный — сами они называли это «завершением проезда на желтый сигнал светофора», но от названия суть вещей не меняется. И до поры до времени это никому не приносило вреда, пока в один прекрасный летний день юношу (ни в коем случае не мальчика, мальчики в детском саду, уважаемые) по имени Август (а вот не смейтесь, не надо, в школе до сих пор нет-нет да и окликнут Сентябрем или ясным Месяцем или еще как-нибудь, вроде бы беззлобно — но все равно досадно), отправленного мамой в магазин за оливковым маслом (подсолнечное — вредно!) не настиг один невоспитанный торопыга. Быть может, Август мог избежать встречи, если бы был внимательнее, но, как любой вышедший из детского возраста молодой человек, он был весьма уверен в себе и потому на ряд старательно навязываемых глупыми взрослыми правил позволял себе, скажем так, обращать меньше внимания. Значительно больше внимания он уделял общению с одной юной особой, которая проявляла к нему скрытый и оттого еще более жгущий интерес. Беседы шли в основном в чате социальной сети, и в тот прекрасный летний день Август смотрел в экран своего телефона, а не по сторонам. Быть может, встреча не состоялась бы, если бы тридцатидвухлетний водитель «Убера» Сергей был более щепетилен в вопросах досконального соблюдения правил дорожного движения, но, как любой человек взрослый, видящий творящуюся вокруг несправедливость, он вполне обоснованно считал, что по сравнению с большинством то, как он нарушает правила — это даже и не нарушение, и вообще, кому от этого хуже? Собой надо заниматься, а не за другими смотреть.

А, быть может, их встреча была неизбежна.

Проморгавшись, Август оперся на ладони, по удачному стечению обстоятельств совершенно не пострадавшие, и встал. Нигде ничего не болело, хотя Август, как юноша весьма начитанный (в основном, правда, интернет-статей с различной степенью правдивости), знал, что у него может быть переломано все тело, а боли он не чувствует из-за шока. Осмотрев себя, покрутив шеей, Август все же пришел к выводу, что шока у него нет, как и повреждений. В отличие от телефона… Вот блин. Нет, мама ругаться не будет, хотя телефон и стоил треть ее зарплаты, это же его телефон. Но все равно очень обидно. Даже если ему купят новый — через какое время это случится? И что, все это время он будет переписываться со своей мармеладной мишкой только из дома, с ноута? Отвратительно.

Вокруг нарастал тревожный шум, состоящий из ахов, охов, вздохов, беспорядочных просьб о вызове скорой, полиции и, зачем-то, пожарных, угроз разбить сперва стекло, а потом и хлебало, если он сейчас же не выйдет из машины, и прочих бесполезных и суетливых звуков, возникающих вокруг мало-мальски интересного происшествия. Оглянувшись на машину, вокруг которой уже стояло человек десять (и откуда только понабежало?), Август сделал несколько шагов, удостоверяясь, что у него ничего не сломано, и с интересом стал смотреть, как водитель выползает из авто с каким-то потерянным лицом, смотрит на кусок дороги перед капотом, но не обращает на Августа никакого внимания.

— Ты куда так летаешь? Ты чего натворил-то, падла? — Один из окруживших машину мужиков, с красным то ли от загара, то ли от выпитого лицом, схватил водилу за воротник футболки и тряхнул его, как щенка.

— Да руки убери! Он сам выскочил, я-то чего? — попытался оправдаться водитель, но сделал он это явно напрасно. При поддержке пары товарищей индеец перешел в решительную атаку, и через пару секунд уже трое поддатых мужиков катали по асфальту не признающего свою вину водителя средства повышенной опасности. Август без малейшего сочувствия, но с искренним интересом наблюдал за расправой — будет знать, скотина, как на красный ездить! Он-то переходил на зеленый, успел бросить взгляд на мигающего человечка. Жаль только телефона разбился, было бы круто заснять, а потом разослать всем друзьям, когда еще такой цирк увидишь! Хотя вон парень снимает, значит, уже к вечеру видео окажется в пабликах с автопроисшествиями. Не так круто, конечно, как если бы Август сам снял такое видео, но тоже неплохо. Предвкушая, как он будет хвастаться своим подвигом, Август начал прикидывать, что делать дальше. Ну, за оливковым маслом сбегать он всегда успеет, сейчас ему в любом случае нужно дождаться полиции. Он, конечно, не пострадал, но скрываться с места ДТП было нельзя, это он знал твердо. Хотя мама его потеряет. Надо хотя бы ее предупредить, только как, телефон-то того, сделал кря… Попросить позвонить? Ну, он же не гопник, ей-богу. К тому же, он не помнил номера — кому это надо, когда все хранится в памяти телефона?

Например, тому, кто свой телефон разбил. Ну что ж, в следующий раз будет умнее. Подойдя к машине, на капот которой неловко опирался водитель с разбитым лицом, Август осмотрел собравшихся вокруг зевак, на лицах которых в разных пропорциях смешивались ужас, отвращение и жадный интерес, и вдруг понял, что на него никто внимания не обращает. Совсем уже совесть потеряли, он же все-таки ребенок. Ну, хотя бы поинтересоваться, как он себя чувствует, можно же? А ему, например, почему-то стало холодно. Вроде бы и лето на дворе, и солнышко светит, но Август почувствовал озноб. «Наверное, это пост-стресс так проявляется», подумал Август, зябко поведя плечами.

— Я в порядке, спасибо, что поинтересовались, — сварливо обратился к окружающим Август, — но мне нужно отойти на пять минут. Но я вернусь, вы не переживайте.

Судя по всему, никому и дела не было ни до него, ни до его слов. Ну и ладно, не очень-то и хотелось… Август повернулся в сторону дома, но тут же заметил, как его мама сама на огромной скорости приближается к месту происшествия, почему-то в переднике и в домашних тапочках. Совершенно не в ее стиле. Из окна, что ли, увидела аварию? Ну и чего так нестись, он-то цел и невредим.

— Мам, я тут, все в порядке! — Август помахал ей рукой, но мама, проигнорировав его, подбежала к передней части машины и как-то театрально плюхнулась на колени, прижимая руки ко рту.

Несколько ошарашенный подобной реакцией, он подошел к ней вплотную и тронул маму за плечо. Попытался тронуть, точнее. Его рука словно уткнулась в упругую, но непреодолимую пленку — Август несколько секунд пытался преодолеть эту невидимую преграду, и с каждой секундой в нем нарастала паника. Что случилось? В чем дело? Почему его никто не замечает?

— Бесполезно, — раздался за его спиной чей-то голос. Вздрогнув, Август обернулся и увидел сидящего на киоске с мороженым паренька в смешной кепке с Микки-маусом, клетчатых шортах и рубашке с короткими рукавами.

— Ты не сможешь до нее дотронуться.

— Чего? — не понял Август, — почему? Что произошло?

— Да брось, ты и сам понимаешь, — паренек удивительно легко спрыгнул с двухметровой высоты, зачем-то отряхнул ладони и, засунув руки в карманы, в развалочку подошел к Августу. Пришелец был примерно его возраста, но уступал ему и в росте, и в плечах был поуже, и вообще, он весь был какой-то… Несерьезный, что ли. Хлипкий.

— Нет… Не понимаю! Ты кто?

— Кирилл, — бросил пацан и протянул Августу ладонь. Тот машинально пожал ее, и его кисть заледенела — ощущение было, будто он засунул руку в снег при минус сорока градусах.

— Тепленький, — продолжил паренек и, глядя на искаженное лицо Августа, отпустил его руку, — это хорошо. Приятно.

— Что хорошо? Что приятно? Что происходит? — опять переспросил Август, чувствуя, как рука постепенно оттаивает, и ощущая нарастающее желание бежать куда глаза глядят… Например, домой.

— Хорошо, что теплый. Искра, значит, яркая. Хотя у детей она почти у всех такая. Происходит? — как ни в чем не бывало продолжал Кирилл, раскачиваясь с пятки на носок и глядя на что-то перед машиной, — уже ничего не происходит. Уже все произошло. Ты умер. Буквально. Я давно за этим перекрестком слежу, и вот наконец повезло! — Кирилл радостно оскалился, но посмотрел на Августа и поумерил свой пыл, — ну, то есть, мне повезло. Тебе не очень.

— Фигня какая-то… — начал отступать от нового знакомого Август, — это что, пранк?

— Пранк? Что такое пранк? — искренне поинтересовался Кирилл?

— Пранк, это… Ну, типа розыгрыш? Скрытая камера? Где твой оператор?

— Да нет, какой уж тут розыгрыш, — пожал плечами Кирилл и снова уставился на то же, на что смотрели все. Мама Августа, тем временем, взяла что-то на руки и теперь тряслась всем телом. Отчаяние матери придало Августу сил, и он сделал шаг вперед и схватил наглого пранкера за воротник футболки. Как ни странно, это ему удалось. Его руку опять обжег тот же холод, но сейчас Август не обратил на это внимания:

— Завязывай со своими приколами? Ты че тут устроил? Умер я? Где умер? Я тут стою!

— Ну, собственно, поэтому ты тут и стоишь, что умер, — совершенно спокойно ответил ему паренек и внезапно боднул его лбом в переносицу. От неожиданности Август охнул и отпустил Кирилла, прижимая ладони к лицу.

— Руки при себе держи. Я понимаю, стресс там, все дела. Но это не повод. Мама твоя, да? — поинтересовался Кирилл, кивая на воющую белугой женщину. — Жалко ее...

— Погоди, погоди… — Август ощутил слабость в ногах и оперся на капот такси, чтобы не упасть. Голова у него шла кругом, и он не совсем понимал, были ли это последствия удара или эмоционального состояния.

— Но я же вот он. Если бы я умер, я бы...

— Ты бы чего? — с интересом взглянул на него Кирилл. — отправился бы в рай? В Вальгаллу? Полетел по колесу? Слился бы с вечностью? Так или иначе, ты застрял здесь. Слушай, — он примирительно поднял ладони, — я понимаю, что тебе тяжело и все такое. Но, если ты не будешь распускать руки, то я, так и быть, по доброте своей, тебе все объясню. Идет?

Август кивнул, и через минуту они сидели в тени того самого киоска с мороженым. Хотя тень была странной — хотя бы просто потому, что разницы в ощущениях на солнце и в тени Август не заметил.

— Значит, первое. Ты умер. И не надо делать такое лицо, я в этом не виноват. По сторонам надо было смотреть, а не в телефон пялиться. И ты застрял здесь. Где именно — не спрашивай, я ответа не знаю. Знаю тех, кто знает, но мне самому как-то пофиг. Есть, кстати, умники, которые тебе расскажут про Чистилище, про искупление, так вот — туфта это все, не верь. Второе — у тебя есть искра. Никому ее не отдавай! Это самое ценное, что только может быть, и силой у тебя ее забрать никто не сможет. Третье — пути назад нет, ну, по крайней мере, мне известного. Четвертое, — продолжал загибать пальцы Кирилл, — тебе всегда будет холодно. Одна из неприятных особенностей этого места — тут солнце как в том самом рассказе, светит, но не греет. Однако, от холода ты не помрешь — здесь вообще помереть сложно. Ну, если только тебе голову не оторвут… Хотя и голова обратно может прирасти, я такое видел. А уж царапины да синяки заживают очень быстро. А в целом — жить можно… Хотя и не очень весело. Да ладно ты, не куксись. Зато свобода! Ни школы, ни воспитателей, никого! Никто тебе не говорит, куда идти и что делать. Развлекаешься, как хочешь!

Потерянный Август о развлечениях в этот момент думал в последнюю очередь, он не отрываясь смотрел на свою мать, которая продолжала держать нечто в руках, а приехавший врач в синей униформе терпеливо втолковывал ей что-то.

— Там… у моей мамы… Это я? Ну, тело?

— Где? А, ну да, — бросил туда взгляд Кирилл. — Точнее то, что от него осталось. Зрелище неаппетитное, сразу говорю, размазало тебя от души.

— Почему я его не вижу? Ну, тела?

Кирилл пожал плечами, посмотрел на несущиеся сверху облака и ответил:

— Еще одна загадка. Честно, я без понятия. Я философскими вопросами не задаюсь — принимаю все, как есть. Так проще, честное слово.

— И… Что теперь? — Август вытер лицо рукавом и посмотрел на Кирилла. — Ну, куда мне дальше?

— Ну… — Кирилл сделал вид, что задумался, а потом неохотно сказал, — я бы мог, конечно, тебя с собой взять, показать да рассказать, что к чему, но, понимаешь… Дел много, да и вообще. Сам знаешь, надо крутиться, то да се, кормить меня за бесплатно никто не будет, — Кирилл поднялся и сделал вид, что уходит.

Август и сам почувствовал, что проголодался, и потому вцепился в нового знакомого с удвоенной силой:

— Подожди! Я это… У меня деньги есть! Я тебе отдам. Только ты это, не бросай меня… — Август замялся, чувствуя, как нелепо это звучит по отношению к его ровеснику, пацану, да еще и едва знакомому.

— Деньги? Рубли, что ли? Да кому они тут нужны… А что-нибудь ценное у тебя есть? — с хитрым прищуром уставился на Августа его новый знакомый.

— Ценное? Это что, например?

— Ну не знаю… — протянул Кирилл. — Можно одежду продать, она у тебя еще теплая. Копейки, конечно, но все же...

— Одежду? — недоумевающе переспросил Август, — а я что, голый буду ходить?

— Нет, зачем голый? Подберем тебе что-нибудь. Вообще тут одежды навалом, но если она типа свежая, то пользуется спросом.

— Нет, одежду не хочу… — покачал головой Август.

— Дело твое, — пожал плечами Кирилл, — Тогда… А телефон у тебя рабочий? — с плохо замаскированным жадным интересом наконец спросил Кирилл.

— Телефон? — Август извлек из кармана шорт смартфон и покачал головой: — нет, телефон сломался. Когда… Когда меня сбили.

— Фигово, — не попытался скрыть свое разочарование Кирилл. — Это потому что ты не сразу помер. Помер бы сразу — телефон бы не успел сломаться. Блин, фигово. За рабочий телефон тут можно целое состояние выручить. А за такой… Ну, что-нибудь тоже можно. Ладно, — смилостивился он, — пошли.

— Ага, пошли, — с готовностью отозвался Август, — а куда?

— На Рынок. Это центр города. Продадим твой телефон, купим что-нибудь поесть.

— Ага, — повторил Август. — Только это, подожди, я… я сейчас.

Он помялся секунду, а потом побежал к месту аварии. На асфальте лежало нечто, накрытое белой простыней, его мама сидела в машине скорой, невидящими глазами глядя прямо перед собой. Август подбежал к машине, запрыгнул внутрь и встал напротив матери. Чувствуя, как в горле встает комок, он еще раз попытался тронуть ее за плечо и прошептал лишь одно короткое слово.

Ирина Константинова, домохозяйка сорока двух лет, сидела в машине скорой, тупо глядя перед собой. В голове была черная пустота, и только укол успокоительного был хрупким льдом над омутом безумной истерики. Вдруг она ощутила что-то… очень легкое, далекое касание, и будто кто-то тихим и печальным голосом прошептал: «Извини». Она подскочила, пытаясь понять, что ей привиделось, но больше ни голосов, ни прикосновений не ощутила.

По пути на рынок Кирилл продолжал поучать нового приятеля азам загробной жизни:

— Понимаешь, искра — это типа души. Ну, не души, но это есть у каждого. У детей она поярче, погорячее, у стариков еле-еле тлеет. Что-то типа нерастраченной жизни, понимаешь?

— Не особо, — покачал головой Август.

— Ну, как бы тебе попонятнее объяснить… Я в этом сам не особо разбираюсь, да и практически никто не разбирается. Видишь, тут холодно. Мы приспосабливаемся, но привыкнуть к этому холоду невозможно. Многие напяливают на себя по двадцать курток, или шуб, и ходят потом, как эскимосы, — Кирилл усмехнулся, — у некоторых это даже считается признаком крутости. Только толку с этого нет — если солнце не греет, то откуда взяться теплу?

— Понятнее не стало, — заметил Август.

— Ну вот. А искра — она греет. И тебя греет… И другого кого-нибудь. И она не выдыхается, понимаешь? Это тебе не батарейки. И поэтому искра всем нужна, и чем больше — тем лучше. Искра — единственный способ бороться с холодом. Слышал что-нибудь про охотников?

Август покачал головой, глядя на черную воду канала, вдоль которого они шли.

— Да, откуда бы ты… — Тряхнул кудрявыми волосами Кирилл, — так вот. Это такие люди… Очень страшные люди. Они ищут людей с более-менее горячей искрой и отбирают ее.

— Ты же говорил, ее нельзя отнять? — спросил Август, оглядываясь по сторонам. Город выглядел знакомо и незнакомо одновременно — он будто воплощал в себе сразу несколько эпох — можно было увидеть и расписные деревянные избы, и полусгнившие кареты, деревянную мостовую, и совсем новенькие рекламные плакаты, роскошные автомобили и неведомо откуда взявшийся в центре города самый настоящий самолет, частично снежно-белый, частично сгоревший и разрушенный. Август ощутил волну липкого ужаса, исходящую от этого самолета, но его новый знакомый шагал как ни в чем не бывало.

— Отнять нельзя. Но можно очень долго и настойчиво упрашивать, чтобы ты сам ее отдал.

— Это как? — не понял Август.

— Поверь, лучше тебе и не узнавать, — грустно заметил Кирилл, — но могу дать совет. Попадешь к ним в лапы — лучше сразу отдавай. Все равно отдашь, раньше или позже… Как ты понимаешь, во времени мы все не ограничены. А бесконечных пыток не выдержать никому. Ну вот, пришли, — Кирилл повернул за угол, — это рынок.

Вот рынок явно давал понять, что Август больше не у себя дома. Это было… Даже не зданием, целым комплексом построек, нагроможденных одна на другую, будто какой-то безумный конструктор или маленький ребенок задался целью создать муравейник для людей. И муравьев в нем было много: из бесчисленных входов и выходов появлялись и исчезали люди, большинство из которых несли что-то в руках. Одеты они тоже были совершенно по-разному, от кафтанов и кружевных блуз до абсолютно безумных пуховых плащей и покрытых стразами сапог до середины бедра. И шум, и запахи… Август ошалело таращился

на циклопическое сооружение, и Кирилл, довольный произведенным эффектом, похлопал его по плечу и сказал:

— Это ты еще внутри не был. Пойдем.

Опасливо оглядываясь по сторонам, Август следовал за Кириллом, а тот чувствовал себя как дома и уверенно шел вперед, кивая своим, очевидно, знакомым, а с кем-то даже перебрасываясь парой слов или безобидными шутками. Местные относились к нему как к взрослому, а на Августа поглядывали с доброжелательным интересом. Вскоре Кирилл остановился возле неприметной железной двери, и почему-то шепотом сказал Августу:

— Давай телефон. Стой тут, никуда не уходи. Постарайся не привлекать внимания, и это… По сторонам смотри. Это спокойный район, но мало ли. Давай, скоро буду.

Кирилл уверенно постучался, в двери открылось окошко, сквозь которое гостя несколько секунд внимательно изучал некто, чья кожа была угольно-черного цвета, после чего дверь приоткрылась. Кирилл ободряюще подмигнул Августу и нырнул внутрь. Август же, в соответствии с заветом, начал смотреть по сторонам и старался держаться уверенно. Вокруг царил сущий бедлам: рынок представлял собой скорее целый город внутри города, где люди жили, ели, спали и занимались множеством других дел, на первый взгляд, совершенно не отличающихся от обычных людских. Неоновая вывеска «Любые развлечения по умеренным ценам» намекала Августу, что здесь можно приобрести не только товары, но и услуги разнообразного спектра. Пока он крутил головой, к нему подошла одна из местных жительниц, одетая в пышное платье кричаще лимонного цвета, с напудренным лицом и папиросой в тонких изящных пальцах, и сочувственно поинтересовалась:

— Новенький, да? Бедняжка… Сколько тебе лет?

Август настороженно отпрянул, но это вызвало лишь улыбку у женщины. Хотя, если смыть с нее грим и нормально одеть, то она не такая уж и старая — лет двадцать пять, и улыбалась она так по-доброму… От тоски по маме защемило сердце и защипало глаза. Отвернувшись в сторону, Август глухо ответил:

— Двенадцать.

— Совсем молодой, — грустно вздохнула она. — Тебе есть где переночевать?

— Нет, я… Мой друг мне поможет.

— Друг? — удивилась женщина.

— Да. Его зовут Кирилл.

— Кирилл? Мальчик, в клетчатой кепке и смешной футболке?

— Да, а вы его знаете? — поинтересовался Август. Лицо девушки попеременно выразило озабоченность, жалость и печаль.

— Ох… Остерегайся его, мальчик. Ты не знаешь, кто он на самом деле.

— А что с ним не так? — осторожно спросил Август.

— С ним… Он слишком давно умер.

За спиной девушки появилась ее точная копия, не считая того, что платье на ней было не лимонное, а малиновое, и нетерпеливо закричала:

— Ну ты где? Три минуты до представления!

— Иду, иду, — откликнулась сочувствующая девушка и, послав Августу воздушный поцелуй, грациозно уплыла в заведение под названием «Кабаре и не только». Озадаченный свалившейся на голову информацией, он повнимательнее присмотрелся к двери, за которой скрылся Кирилл. Ни вывески, ни каких-то опознавательных знаков… После общения с незнакомкой в голове Августа пышным цветом расцвели гроздья сомнений. С чего вообще этому Кириллу ему помогать? И он ведь сам говорил, что телефон, даже разбитый, все равно чего-то стоит, только вот зачем ему возвращаться? Сам Август его в жизни не найдет. Он даже выхода-то отсюда не сыщет вовек… Развели, как лоха! Все равно что на улице подошли и попросили позвонить. Ну и что делать дальше? Есть тут… Ну, какая-нибудь полиция? Стража? Кто-то же следит за порядком? И… Как их найти, даже если они есть?

— Не заскучал? — кто-то сильно хлопнул его по спине, и Август чуть не упал. Довольно улыбаясь во все свои зубы, Кирилл стоял рядом с ним и протягивал ему какой-то мешочек. Машинально взяв его, Август понял, что это дамский кожаный кошелек с перекрестной застежкой. Открыв его, он увидел несколько десятков блестящих монет.

— Это местные деньги. Ну, угостишь меня обедом?

Спустя двадцать минут они сидели в заведении под лаконичным названием «Тут едят», и с аппетитом уплетали суп из каких-то водорослей и моллюсков. Своему названию местное кафе соответствовало на 200% — там были столики и еда. В прошлой жизни Август такие едальни видел только где-нибудь в Камбодже, а у себя на родине обошел бы такое кафе за километр, но Кирилл уверенно направился именно сюда, и, как оказалось, он знал, куда шел. На вкус еда была более чем приличной, а некоторая холодность официанта полностью компенсировалась ценами.

— Рекомендую, — с набитым ртом рассказывал Кирилл, — всего полторы-две монеты с одного. Две — это если обожраться так, что потом только катаешься, как Колобок. Шесть монет в месяц — как раз вариант для таких, как мы.

Про каких «таких, как мы» шла речь, Август интуитивно понимал, но его сильно заинтересовало другое:

— Шесть монет? Ты что, ешь четыре раза в месяц?

— Ну да, — приподнял бровь Кирилл, а потом пояснил,

— И ты тоже. Нет, конечно, если денег много — можешь есть хоть каждый день, не растолстеешь, только толку ноль. Но раз в неделю — обязательно, что хочешь делать, хоть… Хоть в цирке выступай, а есть надо. Если совсем припрет, можешь найти живой дом. Но это совсем на крайний случай.

— Что еще за живой дом? — поинтересовался Август, допивая мутный бульон.

— Своего рода последнее пристанище. Для совсем опустившихся. Там тебе дадут ночлег и еду — а взамен будешь работать. Все время. Но это лучше, чем не есть совсем.

— А что будет, если не есть? — понизив голос, спросил Август.

— Превратишься в воблу. Не шутка, — пояснил Кирилл, увидев скептическое выражение лица Августа, — так их тут называют. Человек становится будто вяленым, теряет рассудок и вообще… Утрачивает все человеческое. Если увидишь такого — сразу поймешь, о чем речь.

— Не горю желанием, — пробормотал Август.

— Спать, кстати, не нужно совсем. Но тебе и не захочется, — как ни в чем не бывало продолжил объяснять Кирилл, — сон тут… Привилегия избранных.

Эту информацию Август проглотил молча, вместе с хрустящей зеленоватой лепешкой.

— Из чего она? — покрутив в пальцах кусочек, спросил у своего приятеля Август.

— Из водорослей. Да не кривись, вкусно же. На самом деле, мы тут все едим только водную кухню. На поверхности ничего не растет, а вот в воде — вполне себе. Видел каналы? На них можно обогатиться, если повезет. Только лицензия на добычу очень дорогая.

На несколько минут над их столиком повисла тишина. Кирилл доел свой обед первым и удовлетворенно откинулся на скрипящий стул.

— В принципе, — Кирилл вытащил из кармана часы с крышкой и посмотрел на время, — можем уже двигаться к Убежищу. Чего? — нахмурился он, увидев изумление на лице Августа.

— Да нет, ничего, — пробормотал тот, — просто первый раз вижу… Такие часы. Ну, в живую.

— Да? — заинтересовался Кирилл, — а что, у вас там такие не носят?

— Я никогда не видел, — повторил Август, качая головой, — уже вообще никто часы не носит, по-моему. Ну только… — он проглотил слово «старики», потому что его отцу, например, было всего сорок два, и стариком его назвать было нельзя совершенно, но часы у него были, — только взрослые. А так все уже давно на телефонах время смотрят.

— Вот оно что, — солидно кивнул Кирилл.

Приятели вышли на улицу, и Кирилл, посмотрев по сторонам, двинулся в сторону от рынка.

— Можно и на рынке в убежище остаться, — объяснял он по дороге, — но это дороже. Монета за четыре ночи, а то и за две. А там — он махнул рукой куда-то вперед, — за целую неделю. Ты чего там?

— Да, сейчас… — ответил Август, несколько ошалело таращившийся на проезжающую мимо них высоченную восьмиколесную повозку, которую тащили человек двадцать.

— Вот, видишь? — негромко произнес Кирилл, — они из живого дома.

— Они что, рабы? — с дрожью в голосе спросил Август.

— Нет, они могут уйти, когда отработают ночлег. Но идти им все равно некуда, поэтому они и остаются там. Пойдем, нам с тобой это не грозит. Я уж точно туда не вернусь, — с внезапной злобой в голове произнес Кирилл, более не обращая внимания на бедолаг в упряжи.

— Кирилл, — обратился к приятелю Август, когда повозка скрылась далеко позади, — а зачем вообще нужен ночлег, убежища эти? Ну, ты же говорил, что можно не спать. Можно же просто на улице посидеть.

— Нельзя, — покачал головой Кирилл. Август ждал продолжения, но, поняв, что его товарищ не собирается объяснять, спросил снова:

— Так почему нельзя?

— Потому что ночью приходят тени. Слушай… — Кирилл вдруг остановился, и повернулся к Августу, — об этом вообще говорить не принято. Ну, все знают, что они есть, но не упоминают.

— Типа плохая примета? — попытался улыбнуться Август, но Кирилл не поддержал его.

— Правила этикета, скорее. Просто знай, что ночью на улице находиться нельзя.

— Но я все равно не понимаю. Неужели на всех не хватает домов? Насколько я вижу… Сколько тут вообще народу живет?

— Я не считал, — коротко ответил Кирилл, — но много. Гораздо больше, чем ты видишь. Домов много, да, но в них нет смысла. Укрыться можно только под землей. Только очень состоятельные люди могут позволить себе квартиру или собственный дом. Остальные, как правило, прячутся по убежищам. Вот и оно, кстати.

Они подошли к зданию, внешне напоминающему какой-нибудь ТРЦ, только выглядел он так, будто стоял здесь уже не одну сотню лет — все стеклянные панели давно были выбиты, и сквозь голые окна виднелись пустые магазины и захламленные этажи.

— Сюда, — потянул его за рукав Кирилл, и они подошли к широкой дороге, ведущей вниз, но, вместо ожидаемой вывески «Парковка», там была кривовато выведенная краской надпись «Убежище».

В будке на входе сидела милейшая старушка в очках и шали, и к ней подходили желающие попасть внутрь. Каждый отдавал ей монету, а взамен получал какую-то картонку с дырочками. Те же, кто уже обладал такими картонками, просто проходили мимо, показывая картонку бабушке, и та кивала им в ответ. Дождавшись своей очереди, Август отдал монету и получил талон, оказавшийся календариком за 1991 год с российским флагом. У Кирилла такой календарик уже был, и они пошли вниз. Возле входа на парковку разгоралась перепалка: один их тех, кто прошел мимо них, махал руками и что-то горячо доказывал хмурому парню с металлической дубинкой.

— Да я что ли виноват, что бабка ваша мне такой календарь выдала? Да она уже сидит, не видит ни хера, вы чего? Да блин, пустите, йопта! Кто тут у вас старший?

Хмурый парень лишь вежливо кивал, пресекая попытки безбилетника проникнуть внутрь. Его коллега по опасному бизнесу проверял какие-то метки на календариках у спускающихся, и Кирилл с Августом встали в небольшую очередь.

— Да дай пройти, ты чего, да у меня там вещи, хоть вещи дай забрать, ай, сука! — получив дубинкой поперек спины, обладатель просроченного талона рухнул на асфальт и громко заматерился. Охранник пресек поток нецензурной брани, коротко пригрозив:

— Слышь, щас ноги тебе сломаю. Вали отсюда.

— Козлы, блин, — негромко пробормотал несчастный, вставая и отряхиваясь, — кровопийцы.

— Слышь, парень, — поймал он напряженный взгляд Августа, и шагнул к нему, — монетку не одолжишь? У меня все деньги там, внутри, а эти, вишь, не пускают, гады!

Выглядел он как типичный алкаш-попрошайка. В районе, где жил Август, он их никогда не видел, но на левом берегу встречал регулярно. Красноватое лицо, очки, замотанные изолентой, бессвязные жесты. Август не питал к ним особой жалости, но этому пассажиру он уже готов был дать монету и даже потянулся за ней в карман, но Кирилл шагнул вперед и ответил за него:

— Слышь, милостыню надо было в прошлой жизни просить. Шагай давай.

Дождавшись, пока попрошайка отойдет подальше, Кирилл повернулся к Августу и резко спросил:

— Что, денег много?

— Нет, но я...

— Не надо тут никому помогать. Если он до сих пор не помер — значит, у него все как минимум не хуже, чем у тебя.

Солнце уже начинало потихоньку уклониться к закату, когда они вошли внутрь. Внутри тут и там лежали спальные мешки, матрасы, какие-то коробки, диваны, стулья, даже шкафы и тумбочки. И везде были люди — сидели, стояли, лежали, но было довольно тихо, никто не кричал, все словно просто чего-то ждали. Хотя, на самом деле, так оно и было.

Кирилл повел его вглубь убежища, огибая чужие жилые островки, и, после пары поворотов, нырнул куда-то вбок и остановился возле некогда шикарного, а теперь серого от пыли углового дивана. Даже цвет его было определить затруднительно, и Август засомневался в гигиеничности данного предмета мебели, но Кирилл уверенно плюхнулся на него, извлек откуда-то из-под дивана пару подушек и кивком пригласил Августа присоединяться.

Ночь тянулась очень неспешно. Вокруг, как мог заметить Август, никто не спал, и его самого не клонило в сон, но царила тишина. Даже компания неподалеку от них, играющая в карты, переговаривалась настолько тихо, что Август не мог разобрать ни слова.

— Тут не принято шуметь, — пояснил Кирилл, — вообще это убежище считается одним из лучших. Ну, среди дешевых. Хочешь, оставайся тут. Деньги у тебя пока есть, подыщем тебе работу.

— Кирилл… Ты говорил, никому не надо помогать. Но мне же ты помогаешь. Зачем? — задал интересующий его вопрос Август.

— Ты новенький, — просто ответил Кирилл, — а еще… В общем, есть причины.

Озвучивать, что его мама была очень похожа на маму самого Кирилла, он не стал, и лишь отвернулся, чтобы скрыть выступившие слезы.

— Кирилл… — снова подал голос Август.

— Ну?

— Сколько тебе лет?

— Одиннадцать, — тихо ответил Кирилл, по-прежнему не глядя на Августа.

— Нет, я имею ввиду… Сколько ты уже здесь?

Кирилл зачем-то посмотрел в потолок, после чего с неохотой ответил:

— Лет шестьдесят уже. Тут быстро теряешь счет времени. Но умер я еще в царской России.

Август, как мы помним, был парнем начитанным, а потому поспешил поправить своего приятеля:

— Тогда уже больше ста лет, а не шестьдесят. Революция случилась...

Поймав взгляд Кирилла, он осекся. Нечто совершенно недетское проглянуло там, смесь ярости и отчаяния, помноженные на бесконечную усталость. Каково это, прожить сотню лет в этом мире, в теле ребенка?

— Кирилл… Отсюда есть выход?

— Выход? — переспросил Кирилл. — Выход есть.

Он помолчал и добавил:

— Но не все так просто. Поэтому мы все еще здесь.

Они покинули убежище на рассвете. Кириллу явно было холодно, но сам Август ничего такого не ощущал — впрочем, не ощущал он и обычной утренней прохлады.

— Кирилл, я по поводу… Ну, того, о чем ночью спрашивал. Про выход.

— Ага, — безучастно ответил Кирилл.

— Так где он?

Кирилл повернулся к нему и вперился взглядом. Август настороженно смотрел на него в ответ, пытаясь прочитать что-нибудь по его лицу. На короткий миг в глазах Кирилла снова проглянуло ночное отчаяния, а потом он будто выдохнул и тихо сказал:

— Я тебя отведу. Но не надейся… Слишком сильно. Это не выход. Всего лишь небольшой шанс. Пойдем.

По мере их движения куда-то к окраине города солнце вставало все выше, и на улицы выползали люди. Август то и дело оборачивался, увидев очередного человека в старой, странной или вовсе безумной одежде, вроде девушки, которая вместо платья использовала полупрозрачный дождевик. Август долго рассматривал ее, отвесив челюсть, а Кирилл быстро утащил его прочь, что-то бормоча себе под нос. Постепенно Август начал с первого взгляда отличать живых людей от местных жителей, даже не по внешнему виду, а по каким-то другим признакам.

Когда они дошли до Южного канала, Кирилл, уже отошедший от встречи с повелительницей дождя, вдруг хитро улыбнулся и сказал:

— Хочешь, фокус покажу?

Август пожал плечами, но Кириллу и не нужен был его ответ — тот прошелся к ограждению канала и встал рядом с парнем и девушкой, довольно улыбающихся друг другу.

— Видишь их отражения? — спросил Кирилл, и, дождавшись, пока Август кивнет, вдруг спрыгнул в воду. Вытаращив глаза, Август наблюдал, как Кирилл подплывает к отражениям парочки в канале и ложится на поверхности воды в позе морской звезды. И через несколько секунд он вдруг слился с отражением, и, что было совсем удивительно, девушка его заметила. Она вздрогнула и начала показывать пальцем на Кирилла:

— Смотри! Ты видел?

— Нет, — удивленно переводил взгляд с нее на воду парень, — что там? Рыба, что ли?

— Нет, — уже тише произнесла девушка, опуская руку, — показалось, может быть...

— Что? — настойчиво повторил парень.

— Да уже не важно, — снова улыбнулась она, — наверное, и впрямь рыба.

Кирилл тем временем, словно паук цепляясь за стену, выбрался из канала, и через пару секунду уже стоял совершенно сухой перед Августом.

— Как ты… Как ты это сделал?! — потрясенно спросил он.

— А вот, — довольный произведенным эффектом, ответил Кирилл, — секрет фирмы.

— Но ведь так можно с ними связаться! Ну, с миром… живых, — продолжил зачарованно смотреть на воду Август.

— Нельзя, — посерьезнел и покачал головой Кирилл, — извини. Я не подумал. Нет, связаться с ними так не получиться. Пойдем дальше.

— Куда ты меня ведешь? — вскоре нарушил молчание Август.

— К бабушке Густаву.

— Бабушке… Что? Почему Густаву?

— Не знаю, — пожал плечами Кирилл, — он сам себя так называет. Но ему это имя подходит. Все, мы пришли.

Август огляделся и понял, что пришли они на кладбище. Ожидая пояснений, он повернулся к Кириллу.

— Будь вежлив — почему-то шепотом продолжил Кирилл, — и не ври. Он этого не любит. Поздоровайся, а потом отвечай на вопросы..

Вслед за Кириллом Август прошел вглубь кладбище и вскоре свернул с вымощенной камнем дороги к полукруглому монументу, отверстие в котором подозрительно напоминало искаженное лицо. Недоуменно он покрутил головой, не видя никакой бабушки, и в какой-то момент он уже решил, что Кирилл его разыгрывает, как перед ним возникло… Август был начитанным и умным мальчиком, но понять, или хотя бы рассказать, как выглядело это создание, ему было очень трудно. Плоть от плоти, точнее, камень от камня монумента, на котором он сидел, но в то же время живой, все его части постоянно находились в движении как невероятно сложном механизме. Лучи солнца подсвечивали его, обрамляли его бесформенную фигуру, но сам он был темнее ночи, хотя и виден в каждой мельчайшей детали.

— Вот, знакомься. Это бабушка Густав.

Август, ошарашенный видом нового знакомого, почтительно прошептал:

— Здравствуйте...

— Добра тебе, дитя.

Голос у нового знакомого был под стать внешнему виду — совершенно нечеловеческий, но, при этом, густой, глубокий, его слова будто обволакивали и волокли куда-то в бездну, мягкую, уютную, тихую бездну бесконечных снов...

Вздрогнув, Август сделал шаг назад и чуть не упал навзничь. Кирилл сердито зашипел:

— Прекрати… Не позорься перед бабушкой Густавом.

— Не нужно тревожиться, Беспокойный Мальчик. Я всегда рад любым новым знакомствам. Подойди ближе, Новый Гость, я тебя не обижу. Как твое имя?

— Ав-Август, — от волнения Август даже начал заикаться, чего с ним не бывало с первого класса, после дорогостоящего курса у логопеда.

— Прекрасное имя. Ты знаешь, что оно означает?

— Да. Я читал. Это титул императора в Риме… Потом стало именем собственным.

— Так ты император? — несмотря на дурацкий вопрос, у Августа не мелькнуло ни тени сомнения в том, что существо перед ним серьезно. Скорее всего, оно вообще не умело шутить.

— Я… Нет, я не император.

— Будь моим гостем, Август. Что привело тебя сюда?

— Он хочет освободиться, — встрял в разговор Кирилл.

— Правда? — Густав приблизил то, что у него было вместо лица, к Августу, и его обуял беспричинный страх. Подобный ночной жути, когда в темноте тебя может подстерегать все, что угодно, начиная монстром, и заканчивая разъяренной мамой, которая идет ругать тебя за то, что ты не спишь в три часа ночи.

— Ты недавно среди нас, Август. Почему ты желаешь освободиться?

На этот вопрос у Августа был готов ответ. И он выпалил его во всей своей ярости:

— Потому что… Потому что я хочу жить.

Повисла долгая пауза. Существо перед Августом раскачивалось и мерно рокотало, словно изменяя свою структуру. Август оглянулся на Кирилла, но тот с серьезным видом стоял и ждал.

— Жизнь это непростая вещь. Умереть легко. Людские судьбы — словно река. Смерть придет к тебе сама, хочешь ты того или нет, как река бежит вниз. Но чтобы заставить реку течь вспять, чтобы опровергнуть установленные законы, нужна сила бога, а я ей уже не обладаю… Еще не обладаю. Но можно просочиться наверх. Это проще, но тоже очень нелегко. Тебе понадобится нечто очень ценное и редкое, Август, и цена ошибки очень велика. Оглянись.

Август повернулся и увидел дубовую рощу. Там были как очень древние дубы, так и совсем молоденькие, едва проклюнувшиеся из земли. Но, приглядевшись, Август понял, чем они отличались, и его пробрала дрожь. Эти дубы были не из мира живых, они росли в мире мертвых. И они кричали. Беззвучно, но Август четко понял, что они кричат от боли и ужаса, и умоляют о пощаде.

— Вот те, кого постигла неудача. Ты готов пойти на такой риск? Они отчаянно жаждали жизни, но остались здесь — навечно.

Август в смятении молчал. Готов ли он? Еще минуту назад он был готов на все, но теперь… То, что он имеет сейчас, тоже ведь жизнь, пусть и не такая, как раньше.

— Не спеши, дитя. Я не тороплю тебя с ответом.

В далеком детстве мама читала Августу сказки. Про героев, про богатырей и волшебных зверей, про чудеса природы, про добро и любовь. Были там и злые сказки, в которых все страдали и умирали. И из тех времен пришло ощущение решимости — еще совсем маленьким он понял, что для того, чтобы что-то изменилось, надо быть смелым. Нужно идти вперед. Волна отчаяния накатила на него, чтобы смениться жгучим приливом храбрости. Он готов. И пусть будет, что будет. Он обернулся к бабушке Густаву и ответил:

— Я готов. Что для этого нужно?

Не выказав никаких эмоций (да и могло ли оно, это существо, чувствовать эмоции?), Густав погудел своими внутренними механизмами и ответил:

— Солнечный лучик послужит ключом

Кость не рожденного станет мостом

Кровь не умершего будет черна

Мертвая жизнь будет завершена.

— Что… Я не понимаю. Нет, правда, — Август растерянно оглянулся на Кирилла, но тот хранил молчание и, казалось, вообще скучал.

— Три вещи. Кусочек солнечного света. Кость того, кто родился в этом мире. Кровь ангела.

— И… И где мне их найти? — поинтересовался Август.

— Твой друг поможет тебе. Он помог уже многим.

Август снова посмотрел на Кирилла, и тот нехотя кивнул. Поморгав, Август повернулся к Густаву и сказал:

— Спасибо. Я вернусь.

— Я буду здесь, дитя. Буду здесь...

Голова у Августа была словно чугунная. На ватных ногах он подошел к Кириллу и тихо спросил:

— Ты знаешь, где все это достать?

Тот так же тихо ответил:

— Знаю.

— Откуда? Ты уже… Уже помогал кому-то раньше?

— Пойдем, — Кирилл потянул Августа за рукав, — здесь холодно.

Август не чувствовал никакого особого холода, но по голосу почувствовал, что его приятелю неуютно на старом кладбище, поэтому он согласился и зашагал за ним к выходу.

— И где нам все это искать? — снова поинтересовался Август, когда они вышли за ограду.

— Там же, где можно найти все в этом мире. На рынке.

В молчании они прошли пару кварталов, и Август снова проявил нетерпение:

— Слушай, а как это… Ну, рожденный в этом мире? Тут и дети рождаются?

— Не совсем. Это мертвый мир… Ну, ты в курсе вообще, откуда дети берутся? — отвернувшись, негромко поинтересовался Кирилл. Август с удивлением понял, что тот стесняется говорить на эту тему.

— Ну… В целом да. Да, в курсе. И чего?

— Так вот тут мужчина и женщина могут любить друг друга хоть неделями напролет — ребенок не родится. Нет в них жизни, которую они могли бы передать. Но иногда бывает так, что сюда попадают… Еще не рожденные дети. Ну, беременные, понимаешь?

Август помолчал немного и ответил:

— Кажется, да. Понимаю. И они рождаются… Здесь?

— Да. Но они не такие, как все. Необычные дети, понимаешь? Они… Они лучше приспособлены к этому миру. Чувствуют его, даже могут изменять, если вырастут. Они… Более живые, чем мы. Они могут даже умереть от старости. Но они не вырастают.

— Что? Почему? Что с ними не так?

Кирилл перешел на шепот, потому что мимо приятелей проехала ржавая, отвратительно скрипящая дрезина.

— Считается, что кровь, волосы, кости, глаза и все прочее таких детей — это магические вещи. В каком-то плане оно так и есть, некоторые колдуны и впрямь могут творить… Всякое. Поэтому их разбирают. На запчасти.

Будничность тона, контрастировавшая с содержанием слов Кирилла, напугала Августа сильнее всего. Его замутило, и, чтобы справиться с тошнотой, он прикрыл глаза и остановился, облокотившись на парапет канала.

— Эй, ты в порядке? — Кирилл обеспокоенно посмотрел на него.

— Да… Да, в порядке — ответил Август и несколько раз глубоко вдохнул. Земля под ногами перестала кружиться, и он смог пойти дальше. То, что рассказал Кирилл, было страшно, но еще больше укрепило его решимость вернуться обратно.

— А это… Солнечный свет и кровь ангела?

— Солнечный свет — это твоя искра, — ответил Кирилл. — Поэтому она и греет.

— Ага, — обрадовался Август, — тогда все проще.

— Не проще, — уныло отозвался Кирилл, — чтобы достать кость не рожденного, нам нужно что-то ценное. И искра — лучший вариант. Или у тебя еще чего завалялось интересного?

Август подумал пару секунд и покачал головой. Потом, вспомнив вчерашний диалог, спросил:

— А одежда? Ты говорил, она тоже чего-то стоит?

— Уже меньше, чем вчера, — недовольно отозвался Кирилл, — но даже вчера она стоила гораздо меньше, чем кость. Так что это не вариант.

— Ну блин… И как тогда быть? Искра нужна этому… Этой… Бабушке Густаву? Но ты хочешь ее обменять?

— Нет, это ты хочешь ее обменять. Не знаю пока. На месте подумаем.

— Далеко еще?

— Ну, — Кирилл задумался, — еще пара километров.

Но дойти до рынка они не смогли. За их спиной снова раздался душераздирающий скрежет, и возле них остановилась та же самая дрезина, с которой спрыгнули два невзрачных молодца, одинаково бесцветных и непримечательных. Объединяли их, помимо прочего, одинаковые черные кожаные куртки с эмблемой в виде восьмиконечной звезды. Кирилл, который напряженно смотрел на дрезину, застыл, как соляной столб при виде этой парочки.

— Так, ну и что тут у нас? — дружелюбно произнес тот, что был помоложе и повыше, — гуляете, парни? Как дела, Кирилл?

— Отлично, Егорка, спасибо, — сквозь зубы процедил Кирилл, потихоньку отступая назад.

— А что такой напряженный? Не рад нас видеть? — искренне изумился Егор.

— Рад, просто… Просто не ожидал вас тут встретить.

— Так это же хорошо! Видишь, как вам повезло? — улыбнулся второй, чьего имени Август не знал. По состоянию своего приятеля он понимал, что ничего хорошего от этих двоих ждать не приходилось. Дрезина за их спинами отрезала путь вперед, и с нее на мальчишек сочувственно взирал молодой парень с веснушчатым лицом.

— А ты, парень, недавно здесь? — обратился к Августу Егорка, — ну, чего молчишь, язык проглотил?

Был он весь настолько радушный и открытый, что Августу хотелось убежать. Как оказалось, не ему одному. Напряженный, как струна, Кирилл, вдруг развернулся и рванул вдоль канала, крикнув:

— Беги, Август! Это охотники!

Август быстро соображал, и через полсекунды он уже мчался в противоположную сторону, однако не успел добежать даже до мостика через канал, как его догнал безымянный охотник и сильным ударом по ногам уронил на асфальт. Тот со всего маху рухнул на бок и проехался по тротуару, обдирая колени и ладони, а когда он немного пришел в себя от падения, то его руки уже были связаны, а за шиворот его крепко держал охотник, который тут же деловито поволок его обратно. Кирилл тоже не сумел скрыться, но, судя по всему, ему повезло еще меньше — шагал он неуверенно, будто пьяный, и сильно кренился на левый бок.

— Ну и куда вы рванули? — все так же же добродушно поинтересовался Егорка, — утюг забыли выключить? — он даже коротко рассмеялся, а потом кивнул на Августа и сказал своему коллеге:

— Посмотри его.

Отпустив воротник футболки, второй охотник извлек из кармана нечто, напоминающее театральный бинокль, поднес его к лицу и уставился на Августа. Тот вдруг ощутил дуновение ветра, как от фена, только ощущаемое не кожей, а чем-то внутри. Закончив проверку, охотник цокнул языком и довольно произнес:

— Яркий! Не просто так они побегать решили.

— Блин, дети… — удивленно покачал головой Егорка, — никак не перестанут удивлять. Ладно, берем его. Ты как, в порядке? До дома дойдешь? — обратился он к Кириллу, — извини, что помял. На вот тебе, в качестве компенсации, — и охотник протянул Кириллу несколько серебристых монет. Тот мрачно перевел взгляд с лица охотника на Августа, потом на монеты, потом опять на Августа, которого крепко держал второй охотник. Август, внутри которого царила полная пустота, смотрел на Кирилла, а в голове его всплывали его слова: «Попадешь к ним в лапы — лучше сразу отдавай. Все равно все отдашь». Видя, что Кирилл сомневается, Егор положил монеты на землю, а потом легко запрыгнул на дрезину и обратился к извозчику:

— Поехали в штаб.

— Стойте! — раздался голос Кирилла.

— Чего еще? — удивился Егорка, снова глядя на него.

— Он не ваш.

— Как это — не наш? — пожал плечами охотник, — мы его нашли, значит, он наш.

— У нас договор. Я уже обещал его искру.

— Какой еще договор? — вмешался второй охотник.

— С Черной Леди. Его искра принадлежит Черной Леди.

Оба охотника, вытаращив глаза, уставились на Кирилла. После паузы безымянный произнес:

— Да врет он. Был бы договор — они бы сразу сказали.

— Погоди, — поднял ладонь Егорка, после чего спрыгнул с дрезины и подошел к Кириллу.

— А чего тогда бегать начали?

— Потому что я тебя знаю, — со злобой произнес Кирилл. Егорка внимательно смотрел на него, явно взвешивая за и против, а потом, скривившись, схватил Кирилла за рукав и подтолкнул к дрезине.

— Поехали. Все равно почти по пути.

— Ты чего им, поверил, что ли? — изумился второй охотник.

— Нет. Но не хочу рисковать. Чистая арифметика — выигрыш не так значителен, зато если пацан не врет… Не хочу головняков, короче. Но смотри, — Егорка ткнул пальцем в Кирилла, — если окажется, что ты соврал, тебе конец. Или ты все же пошутил? — он улыбнулся, но в глазах его была холодная злость.

— Я не пошутил. И не вру, — с ответной злобой ответил Кирилл.

— Ну поехали тогда, — садясь на скамейку, сказал Егорка, — двигай на рынок, — он обратился к извозчику.

Всю дорогу до рынка охотник напевал себе под нос песенку про поле чудес, откровенно фальшивя, но было видно, что он и сам это прекрасно понимает и потому ничуть не расстраивается. Второй же охотник был явно недоволен изменением маршрута и красноречиво не сводил взгляда с Кирилла. Кирилл же смотрел в глаза Августу, а тот надеялся, что его приятель действительно знает, что делает.

— Подожди нас тут, — скомандовал Егор дрезинисту, — скоро вернемся.

Крепко взяв Августа за руку, он зашагал вглубь рынка. В прошлый раз Кирилл и Август заходили с другой стороны, и после пятого поворота Август оставил попытки запоминать дорогу и сдался течению. Вырваться было невозможно, да и убежать тоже, как показала прошлая попытка. Егорка посерьезнел и больше не пел, он сосредоточенно выбирал дорогу, периодически останавливаясь на перекрестках. С каждой минутой Кирилл выглядел все более отчаявшимся — и это отчаяние передавалось Августу, который до того искренне надеялся, что у его друга есть план. Через пятнадцать минут ходьбы по бесконечным коридорам муравейника, двое охотников и их пленники вышли к заведению под названием «Аптека Черной Леди». На табличке рядом были указаны часы работы и объявление: «Принимаются к покупке алхимические ингредиенты. Обращаться к провизору». Уверенно шагнув внутрь, Егорка подошел к стойке и обратился к симпатичной девушке в белом халате и с бейджиком, который гласил, что ее зовут Ирэн.

— Нам нужна хозяйка.

Повисла пауза. С дежурной улыбкой Ирэн изучала посетителей, после чего вежливо, но твердо ответила:

— Она не говорила о том, что у нее назначена встреча с охотниками.

— Мы и впрямь не планировали посещение, — улыбнулся Егорка, — но вопрос важный и не терпит отлагательств. Очень прошу, ради того, чтобы не произошла ошибка и не пострадали невинные люди — передайте, пожалуйста, Леди, что Егор Макарышкин очень желает ее видеть.

По мнению Августа, охотник говорил как раз о себе — но их невинными назвать было затруднительно при всем желании, если то, что говорил об охотниках Кирилл, было правдой. Ирэн задумчиво перевела взгляд с охотника на мальчишек и ответила:

— Хорошо, я уточню. Ждите здесь.

Пока Ирэн пребывала где-то в недрах аптеки, безымянный охотник прошелся от стойки с вполне человеческими таблетками в блистерах и флаконах к столу, на котором были странного вида приборы и еще более странного вида мерцающие жидкости, и недовольно заметил:

— Повезло еще, что она здесь. Только время теряем — надо было ехать сразу в штаб.

— Лучше потерять время, чем башку, — рассеянно ответил Егор, смотрящий в одну точку где-то в углу аптеки. Через две минуты раздался цокот каблучков, и Ирэн все тем же сухим, но вежливым тоном проинформировала пришедших:

— Проходите за мной. И не нужно трогать товары, за которые вы не заплатили, — обратилась она ко второму охотнику, который хотел поковырять пальцем маслянистую черную жижу, пузырившуюся в серебристой чаше, — особенно если не хотите лишиться пальцев.

Тот отдернул руку и недовольно скривился, но промолчал и пошел вслед за всеми. Пройдя мимо стеллажей с многочисленными коробочками, ящиками и бочками, они нырнули в неприметную дверцу, за которой внезапно оказалась большая библиотека.

— Присаживайтесь, Леди сейчас подойдет, — произнесла Ирэн и упорхнула под цокот каблучков. Оглядевшись по сторонам ( а посмотреть было на что — библиотека была метров сорок квадратных, и по всему периметру стояли стеллажи с книгами до самого четырехметрового потолка), безымянный охотник подошел к ближайшему стеллажу и внимательно начал изучать корешки книг, хотя по его внешнему виду Август никак не мог заподозрить в нем страсти к чтению. Помимо книг в библиотеке был небольшой угловой диван и журнальный столик.

— Садитесь, — подтолкнул Августа к дивану Егорка и плюхнулся туда же сам.

— Слышь, даже курс теоретической физики Лифшица-Ландау есть, — подал он голос, — все десять томов. На третьем курсе, помню, препод нас грузил, что...

О чем именно им говорил преподаватель, рассказать он не успел, так как в стене открылась дверь, не та, через которую пришли охотники и Август с Кириллом, и в библиотеку быстрым шагом вошла молодая черноволосая женщина в черном платье и белых кедах. Егорка поднялся с дивана и, лучезарно улыбаясь, сказал:

— Доброго дня. У нас возник один...

Не обращая на него внимания, Леди уставилась на Кирилла и, с ироничным изумлением в голосе воскликнула:

— Кого я вижу, Кириллка! Неужели совесть замучила? Ай-яй-яй, обокрал несчастную аптекаршу, как не стыдно?

— Они не верят, что у нас с вами договор. На его искру, — быстро ответил Кирилл, кивая на сидящего на диване Августа. Леди приподняла брови и вперилась взглядом в Августа.

— Заткнись! — со злостью произнес безымянный охотник, тряхнув Кирилла, как щенка, но Леди тут же перевела взгляд на него и холодно произнесла:

— Вы в гостях, молодой человек, и если хотите оставаться в статусе гостя, извольте соблюдать приличия. Вы же не хотите стать одним из моих экспонатов? — сладко улыбнулась она, на что охотник только оскалился, но отвечать не стал. Вместо него снова заговорил Егорка:

— Уверяю, мы уважаем ваш дом и ваши правила. Дело в следующем: эти молодые люди, которых мы имели удовольствие пригласить в нашу коммуну, утверждают, что заключили с вами договор, предметов которого является искра вот этого юноши, — он кивнул на Августа, — и мы с моим коллегой, не желая недопонимания, решили уточнить у вас этот вопрос. Впрочем, судя по вашей реакции, правильно ли я предполагаю, что эти бездельники ввели нас в заблуждение, потратив наше время и заставив потревожить вас?

— Неправильно, — все с той же улыбкой ответила Леди, достав из кармана прибор, напоминающий тот, что был у второго охотника и внимательно изучая Августа.

— Итак, вас интересовало, есть ли между мной и этим юношей договор? Давайте спросим у него. Ну, мальчик, ты готов заключить договор насчет твоей искры?

Август молчал. Он совершенно перестал понимать происходящее, но чувствовал, что от его ответа зависит если не все, то очень многое.

— Чего? — заревел второй охотник, — ах ты падла! — и рванулся к Кириллу, но, не успел он ударить мальчика, из руки Леди вылетело что-то черное и с глухим стуком ударило охотника. Тот сразу замер, не мигая глядя на черного блестящего паука, сидящего у него на груди и беспокойно перебирающего лапками.

— Я, помнится, вас уже предупреждала? — больше не улыбаясь, произнесла Леди, не опуская руку.

— Да, я… Извините, — охотник мелко дрожал, замерев в нелепой позе. Егорка поднял ладони и дрожащим голосом произнес:

— Я приношу извинения за несдержанность моего коллеги. Уверяю, нет ни единой причины...

— Ни единой причины, почему я не должна отдать приказ моему милому питомцу, — снова сладко улыбнулась Леди, — это вы хотели сказать?

Егорка не нашелся, что ответить, и теперь лишь круглыми глазами смотрел на паука, который полз по лицу его товарища. После короткой, но показавшейся Августу бесконечной, паузы, Леди взмахнула рукой, и паук вернулся к ней, исчезнув в складках ее платья.

— Итак, — она снова повернулась к Августу, — что ты решил?

— Да, — твердо произнес Август, — Да. Я готов.

— Ну что же, — сложив руки на груди, обратилась к охотникам Леди, — тогда, я полагаю, вы получили ответ на свой вопрос? Вас проводить?

— Нет, спасибо, мы найдем обратную дорогу, — ответил Егорка, придерживая за плечи бледного коллегу, и пошел к выходу. Второй охотник, прежде чем выйти, обернулся и бросил на Кирилла ненавидящий взгляд и покачал головой. Кирилл и не отводил глаз, пока за охотниками не закрылась дверь, после чего он сразу будто обмяк.

— Думаю, вам есть, что мне рассказать, — заключила черная Леди, подходя к шкафчику, незаметно стоящему в одном из стеллажей, — будете чай? У меня есть чудесный травяной сбор, тонизирует и ускоряет заживление. Думаю, вам не помешает. Ну, познакомимся? Меня зовут Элан.

Выпив чай и немного успокоившись, Август и Кирилл, перебивая друг друга, поведали Элан о своей встрече с охотниками. Охая и округляя глаза, она выслушала, как они попытались убежать и как Кирилл в отчаянной попытке спасти своего друга придумал этот договор в надежде, что им удастся улизнуть по дороге.

— Ну, как бы там ни было, теперь вы здесь. Итак, что ты хочешь за свою искру, Август? Могу выплатить всю сумму деньгами или часть — товарами. Как насчет шапки, который делает тебя невидимым на три с половиной секунды? Поможет убегать от охотников. Только сразу говорю, она страшно колючая. Или зелье, позволяющее бегать без устали? Постоянный эффект, без обмана. Единственный побочный эффект — есть придется не раз в неделю, а каждый день. Впрочем, у меня много того, что может заинтересовать двух мальчишек, спрашивайте!

— Вообще-то, — осторожно начал Кирилл, — искра нужна нам для другого, и мы...

— Теперь она моя, мы ведь заключили договор? — перебила его Элан, — так для чего она вам?

— Мы хотели обменять ее у аптекаря Кальвина. На кость рожденного здесь, и другие вещи.

Элан изумленно моргала, переводя взгляд с Кирилла на Августа и обратно. Наконец, справившись с удивлением, она насмешливо произнесла:

— Хотите вызвать Дьявола? Рановато вы занялись этим делом, мальчики… Кость не рожденного — очень сильный предмет, и редкий. И очень дорогой.

— Поэтому мы и хотели обратиться к Кальвину, — сварливо произнес Кирилл, — у него за искру мы бы получили и кость, и сдачу.

— Кальвин — старый дурак, не знающий цены вещам и любящий маленьких мальчиков, — безапелляционно заявила Элан, — конечно, он бы сделал тебе скидку. В обмен на некоторые услуги. Мои цены высоки, но это честные цены. Что еще вам нужно, кроме кости?

— Нам нужна какая-нибудь искра, даже совсем дохлая, нам совсем чуть-чуть надо. И… ну, еще нам нужна фигурка дракона, но это у вас вряд ли есть.

— Фигурка дракона? — снова удивилась Элан, и Август тоже изумленно посмотрел на друга.

— Да, но не абы какая. Нужна серебристая, и такая, какой у него еще нет… — он осекся, переводя взгляд с Августа на резко помрачневшую Элан.

— Опять старый Густав? — недобро произнесла она, в упор глядя на Кирилла, — что, в его саду мало саженцев?

— Август сам хочет! Его никто не заставляет! — быстро начал оправдываться Кирилл.

— Это так? — перевела взгляд на Августа Леди.

— Да, — твердо ответил Август, — я сам. Кирилл не виноват.

— Ты знаешь, чем рискуешь, мальчик? — тихо произнесла Элан.

— Знаю, — так же тихо ответил Август. Покачав головой, Элан потерла лицо руками и снова уставилась на Августа своими чудесными голубыми глазами:

— Твоя искра ценна. Эти дуболомы даже и не разглядели толком, что им досталось — увидели, что светится ярко, и уже довольны. Иначе они бы вас ко мне не привезли — даже если бы у вас на руках был договор, запечатанный кровью. У тебя очень редкая искра, Август. С радужными оттенками. Понимаешь?

— Нет, — закачал головой Август.

— Сочетание такой яркости с радужными оттенками очень редко, — повторила Элан, — это значит, что владелец ауры был влюблен. Не просто любил, как маму, например, или собаку (при упоминании о маме внутри у Августа что-то сжалось), а именно был влюблен — ярко, чувственно. Такое бывает у более взрослых людей, но их искра, как правило, значительно тусклее.

Был влюблен? Он? Август пытался собраться с мыслями и прислушаться к собственным ощущениям. Ну, ему, конечно, нравилась Оля ака MarmeladnayaMishka, но он ведь даже не видел ее ни разу, только на фотографиях… Хотя и постоянно думал о ней. Оказывается, это была влюбленность?

— И что теперь? — подал голос Кирилл, — это значит, что нам хватит на кость и на остальное?

Элан задумчиво перевела взгляд с Кирилла на Августа и кивнула. Кирилл радостно подпрыгнул на диване, и у самого Августа тоже поднялось настроение, но после следующих слов Элан радость его поугасла.

— Я не буду тебя отговаривать, Август, но, на мой взгляд, ты совершаешь ошибку. Здесь можно жить, пусть даже это лишь подобие жизни. Если ты… Если ты передумаешь, я даже не стану забирать у тебя искру — при условии, что ты не станешь продавать ее никому другому.

Август несколько раз глубоко вдохнул, и покачал головой. После того, как он вспомнил о маме и о своей подружке, ему в сто раз сильнее захотелось вернуться.

— Хорошо. Тогда ты, — она направила указательный палец на Кирилла, — бежишь за фигуркой. Смотри по сторонам, тот охотник явно точит на тебя зубы. Скажешь хозяину магазина, где найдешь дракона, чтобы выслал мне счет. Только фигурка, ты мне и так должен! А мы пока займемся искрой.

Через полчаса Август лежал на кушетке в комнате, напоминающей операционную, и уже начинал сомневаться, что вся эта затея была хорошим решением. Заметив его сомнения, Элан, наполнявшую шприц какой-то зеленой жидкость, улыбнулась и сказала:

— Не бойся. Резать тебя не будем. Процесс почти безболезненный, неприятно будет… Потом. Это тоник, чтобы ты не терял сознания. Поработай кулачком.

Вколов ему в вену препарат, Элан взяла со стола какую-то фиговину, напоминающую штурвал от корабля эпохи Возрождения, только состоящую из черного металла, и положила ему ее на грудь, после чего установила поверх штурвала треногу, в которую положила стеклянный шарик.

— Готов? Расслабься и думай о хорошем, — напутствовала его Элан и, положив руки на штурвал, начала бормотать какое-то заклинание на непонятном языке. Поначалу Август ничего не чувствовал, а потом у него появилось ощущение, будто он лишается чего-то важного, неосязаемого, но очень близкого, а еще у него начали мерзнуть руки и ноги.

— Все, — произнесла через минуту Элан и, убрав с груди Августа приборы, взяла шарик, который теперь светился и переливался всеми цветами радуги, и положила его в черную коробочку, внутренние поверхности которой были покрыты зеркалами.

— Ну, как самочувствие? — поинтересовалась Элан, убирая коробочку в карман.

— Нормально, вроде… Только холодно.

— Привыкай, — сочувственно произнесла она, — дальше будет хуже. Впрочем… Тебе, наверное, привыкать и не придется, — с неожиданной злостью сказал Элан и вышла из комнаты.

Дрожа всем телом, Август сидел в библиотеке и ждал, пока вернется Кирилл. Его не было уже часа два, и Август начинал думать, что с ним что-то произошло. Однако он был в полном порядке, и ворвался в библиотеку в прекрасном расположении духа.

— Нашел! Полрынка оббегал, пока нашел! Зато такой у него точно нет! — выкрикнул Кирилл и похвастался добычей. У него на ладони лежал обычный дешевый кулон с китайского аукциона в виде эмблемы одной популярной компьютерной игры. Но в этом мире, по всей видимости, он представлял определенную ценность.

— Зд-д-дорово, — стуча зубами, ответил Август.

— Мерзнешь, да? — сочувствующим тоном спросил Кирилл, — это пройдет. По крайней мере, дрожать перестанешь.

Август хотел было ответить, что ему привыкать уже не придется, но не стал, потому что в комнату, через другую дверь вошла раздраженная Элан, держа в руке шкатулку и какой-то сверток.

— Вернулся?

— Да, нашел! — продемонстрировал он кулон и ей.

— Молодец, а шоколад тебе кто разрешил покупать?

Кирилл потух и даже отступил на шаг.

— Ты на что рассчитывал? Что я не узнаю?

— Ну я же попросил его не вписывать шоколад в счет., — пробормотал Кирилл, — он сказал, что не будет.

— Конечно не будет, он и не вписал. На, любуйся!

Элан поставила на стол сверток и шкатулку и вынула из кармана желтый листок бумаги, на котором было написано:

Фигурка дракона коллекционная — 250 мнт

То, что мальчик просил не вписывать — 12 мнт

— Козел, — пробурчал Кирилл.

— А еще мой старый приятель, — негодовала Элан, — ты хотя бы другу своему принес шоколадку?

— Принес, — виновато ответил Кирилл, и вытащил из кармана шоколадный батончик, — я не знал, какие ты любишь, взял твикс, как и себе.

— Спасибо, — машинально произнес Август, принимая подарок.

— Значит, так, — продолжила Элан, уже чуть менее раздраженная, — вот тут — она ткнула пальцем в сверток — кость. Руками не трогать! Отдашь Густаву, как есть. Держи, — Элан открыла шкатулку и вытащила из нее стеклянный шарик вроде того, в котором запечатала искру Августа, только гораздо менее яркий, и светящийся грязно-желтым светом, — это ваш лучик света в темном царстве. Здесь, — она вынула из очередного кармана мешочек и потрясла, — сдача, за вычетом врачебных услуг и стоимости фигурки. Двести с копейками монет, хотя, как я понимаю, тебе оно без надобности.

— С надобностью, — ответил Август и забрал мешочек, взвесил его на ладони и протянул Кириллу.

— Держи. Это тебе.

Кирилл широко раскрытыми глазами уставился на Августа и только хлопал губами, как рыба, вытащенная на берег.

— Возьми. Ты мне помог, правда. Купи себе жилье.

— Спасибо… — прошептал Кирилл, забирая мешочек, — на двести монет, правда, хорошего жилья не купишь, но все равно спасибо.

— Ну, хотя бы на ипотечный взнос, — улыбнулся Август.

— Ипо… Чего? — не понял Кирилл.

— Шучу, — Август похлопал его по плечу.

— И не двести, а 155, — подала голос Элан.

— Что? — возмутился Кирилл, — почему это?

— С тебя 12 монет за шоколад и 33 монеты за аспирин, который ты украл из моей аптеки. И скажи спасибо, что не превратила тебя в выдру, маленький поганец.

Кирилл, хотевший уже было вступить в дискуссию, сдулся, как воздушный шарик, и лишь невнятно пробормотал:

— Спасибо.

— Ну, не будем рассиживаться, — произнесла Элан, разводя руками, — дел невпроворот, и вам до ночи надо успеть. Кстати, — она снова посмотрела на Кирилла, — если ищешь жилье и работу — забеги завтра, обсудим.

— Да? Хорошо, — обрадовался Кирилл, но, посмотрев на Августа, погрустнел.

— Мы пойдем, — быстро произнес тот, — спасибо вам за все.

Элан улыбнулась и ответила:

— Удачи тебе, Август.

Пока они, озираясь по сторонам, выбирались из рынка, Август решил прояснить еще один терзающий его вопрос:

— Слушай, а зачем нужна фигурка? Ну, дракон?

Помолчав, Кирилл ответил:

— Это для Бабушки Густава. Помнишь, в стихах? Кровь не умершего? Не умерший — это он. Но он даст свою кровь только в обмен на что-то ценное. А еще он очень любит фигурки драконов.

На кладбище они успели уже в сумерках, и последнюю треть пути им пришлось бежать. Пытаясь отдышаться, Август посмотрел на темнеющее небо и спросил у Кирилла:

— Тут есть где укрыться?

— Не переживай, — махнул рукой тот, — тени сюда не могут попасть.

— Да? — удивился Август, — почему?

— Понятия не имею, — пожал плечами Кирилл, — все дело в нем. Он особенный, как ты мог заметить.

— Да уж, я заметил, — с улыбкой ответил Август. Они оба старательно пытались шутить и поддерживать хорошее настроение друг в друге, но напряжение, висевшее в воздухе, становилось все более ощутимым. В тишине они подошли к полукруглому монументу, и Бабушка Густав ждал их там.

— Приветствую тебя, Август. Здравствуй, Беспокойный ребенок, — раздался голос Бабушки Густава.

— Доброй ночи, — ответил Август, — мы все принесли.

Они с Кириллом в четыре руки сложили перед Густавом сверток, светящийся стеклянный шарик и фигурку дракона, которая тут же воспарила в воздух перед лицом Бабушки.

— Занятный экземпляр, ему найдется место в моей коллекции. Спрошу тебя в последний раз, Август, ты не изменил своего решения?

— Нет, — улыбнувшись, покачал головой тот.

— Что же, тогда приступим, — глухо произнес Бабушка Густав, но Август испуганно ответил:

— Эй, погоди! Подождите пять минут, пожалуйста.

— Я ожидаю, дитя, — негромко ответил Бабушка Густав, снова извлек откуда-то фигурку и начал крутить ее во все стороны. Август подошел к Кириллу и сказал:

— Ну, вот, вроде бы, и все?

— Вроде бы все, — грустно ответил Кирилл, глядя в сторону.

— Спасибо тебе. Ты настоящий друг, — протянул ему руку Август, пытаясь нащупать его взгляд.

— Не за что, — ответил Кирилл и наконец посмотрел Августу в глаза. Август заметил слезы, но уже не стал ни о чем спрашивать. Кирилл пожал ему руку, и Август, глубоко вдохнув, вернулся к Бабушке Густаву.

— Теперь все.

— Прошло значительно меньше пяти минут, дитя. Приступим.

Первым делом Бабушка Густав извлек из свертка кость, не касаясь ее руками, и она повисла в воздухе перед его лицом. Потом грязно-желтый шарик лопнул, и свет, хранящийся в нем, превратился в жидкость, которая пролилась на кость и заставила ту светиться. Наконец, он извлек откуда-то костяной нож, выпростал из складок своего одеяния истекающую тьмой руку, чиркнул по ней ножом, и чернейшая тьма, на фоне которой Бабушка Густав казался сияющим, пролилась на кость. Яркая вспышка, сопровождающаяся треском, и Бабушка Густав, схватив одновременно ярко светящуюся и непроглядно темную кость, резко, наискосок провел ей в воздухе между монументом, где он сидел, и Августом, изумленно смотревшим на все это действие. В том месте, где он провел костью, пространство словно порвалось, открывая нечто, недоступное человеческому глазу.

— Иди же, дитя.

Глубоко вдохнув и набравшись решимости, Август шагнул вперед. И мир погас.

Кирилл, глядевший на то, как за его другом зарастает прореха в мироздании, подскочил и недоверчиво провел рукой в том месте, где секунду назад стоял Август.

— У него получилось? У него получилось! Он смог, да? Он вернулся! — Кирилл горящими глазами посмотрел на Бабушку Густава, а тот, сохраняя неподвижность, ответил:

— Этого нам знать не дано.

Эпилог

По кладбищу прогуливались двое. Кто-то мог бы назвать это странным местом для свидания, но эта парочка считала иначе. Старое кладбище — это очень интересно и загадочно.

— Ой, это желудь? — поинтересовалась черноволосая девушка у светловолосого парня.

— Желудь, — подтвердил он, глядя на находку, — странно, дубов тут вроде бы нет.

— С неба свалился, не иначе, — улыбаясь, сказала девушка, — ой, а вот еще один. И вот там.

Молодой человек задумался, а потом уверенно произнес:

— Я думаю, это души мертвых детей.

— Да? — заинтересованно обернулась девушка.

— Точно-точно, — подтвердил он.

— Напишешь об этом историю? — девушка лукаво посмотрела на своего спутника.

— Обязательно, — улыбнулся он в ответ.