Настоящее искусство

Настоящее искусство

Дворец графа Элмайра величием и роскошью поражал воображение любого, кого хозяин удостаивал приглашения на свои еженедельные балы. Ещё отец нынешнего графа выкупил на берегу реки недалеко от столицы особняк какого-то разорившегося барона, затем принялся скупать окрестные земли, даже общипал угодья монахов, чья обитель находилась по соседству. Теперь гостей встречал огромный парк. Он был устроен по стройному и симметричному рисунку, везде мраморные статуи, в центре большой восьмиугольный бассейн. А совсем рядом с дворцом шумел фонтан, изображающий выползшего из пещеры дракона. Проехав главную аллею, гости попадали на широкую набережную. Там, отражаясь в реке огнями, сияла столичная резиденция графа. Изящные шпили, стрельчатые окна, многоцветные витражи и ажурные балконы создавали ощущение воздушной лёгкости, не свойственной камню. Всем своим видом дворец сразу показывал: я принадлежу богатому и могущественному человеку.

Главная аллея вела к дворцу, сам же он вместе с пристройками напоминал обращённую к реке подкову. Поэтому дорога тоже делала небольшую петлю, чтобы через большие ворота с фронтоном, украшенным серией скульптур, изображающих четыре стихии и два времени года, можно было попасть в большой мощёный двор. Там гостей сразу же встречали лакеи, услужливо помогали выйти из кареты или слезть с коня и вели в бальную залу, занимавшую весь первый этаж главного здания… Рианон при виде роскоши и помпезности поместья никак не могла отделаться от мысли, что в последние годы императорский двор собрал худшие пороки континента. Власть денег и привычка выставлять богатство напоказ, при этом не стыдясь гнуть спину перед высшими и хлестать кнутом слабейших. И одновременно прятать свои грехи за внешним лоском истинно христианской добродетели.

Переступив порог, Рианон с интересом принялась оглядываться. В столичном доме графа Элмайра она была впервые и сейчас решила, что всё-таки не зря приняла предложение хозяина в благодарность за помощь в одном деликатном деле побыть на сегодняшнем приёме его гостьей. Бальный зал получился у архитектора настоящим шедевром. Дело было не только в полах редчайшего мрамора, тончайшей резьбе на деревянных панелях стен и развешанных гобеленах — некоторые стоили дороже, чем месячный доход иного поместья. И не в том, что зала была так огромна, что уступала, наверное, только королевской Большой палате аудиенций. Торжественная внушительность внушительных, сплошь вызолоченных колонн давила своим величием каждого, кто осмелился встать рядом с ними. Но стоило отойти в середину залы, как колонны совершенно терялись в объёме, изящно поддерживая лежащие на них верхние галереи и портики входов. Даже свисавшая с потолка огромная люстра казалась маленькой, воздушной. Потолки расписаны картинами на библейские сюжеты, по обе стороны от выходов во двор и в парк располагались скульптурные группы, посвящённые сценам из жизни Христа.

Граф встретил Рианон лично, тепло поприветствовал. Но дальше Рианон постаралась затеряться в толпе, насколько позволяла её броская внешность и редкий золотистый оттенок волос. В этот раз ей хотелось побыть просто ещё одной самой обычной гостьей, а не дознавателем по особым делам из Ордена Господня. Потому обычно неотступно сопровождавшего Рианон капитана охраны девушка отпустила: пусть развлекается на балу и заигрывает с дамами, он ей не понадобится.

К счастью, сегодня внимание мужчин привлекала совсем другая девушка. Едва новая гостья вошла в залу, как все повернули головы в её сторону. Вроде бы простое платье, без новомодного корсета и пышных, уложенных на каркас юбок. Такой покрой скорее пристал горожанке, а не дворянке — но пошито из дорогого красного шёлка, который подчёркивал белизну кожи и длинные, волнистые, огненно-рыжие волосы. Тоненький и аккуратный носик и пухлые ярко накрашенные губки словно что-то обещали каждому из мужчин, зато взгляд изумрудных глаз тут же отвечал: «Я не для вас». Группа музыкантов в дальнем углу ненадолго перестала играть. Воцарилась тишина, лишь только девушка, как лебедь, плыла через залу. Ей явно нравилось впечатление, которое она производила.

Рианон остановилась возле колонны так, чтобы встать незаметно со стороны: танцевать пока не особо хотелось. Глотнула поднесённого слугой вина. Терпкое сладкое, оно будоражило память о годах, когда она только-только вышла из закрытого пансиона, где получала образование. Тогда ещё никакой ответственности, зато свобода… счастливые времена.

Звон разбившегося стекла отвлёк от воспоминаний. Молодой человек неподалёку швырнул дорогой бокал на мрамор так, что стекло разлетелось крошевом осколков. Рианон всмотрелась: лицо молодого дворянина было закрыто бархатной полумаской, но тёмно-русые кудри и фигура показались смутно знакомыми. Рианон поморщилась. Опыт подсказывал, что ничем хорошим вечер теперь не закончится. Юноша впал в бешенство при одном только виде рыжей красотки. При этом он очень богат и очень знатен, другой бить коллекционные бокалы на приёме графа Элмайра поостерегся бы. Сопляк, нет и двадцати — зато уже носит шпагу и считает себя очень взрослым. Получалось очень нехорошее сочетание…

Тем временем, нежно улыбнувшись, рыжая красавица медленно зашагала именно в сторону, где ждал молодой дворянин в бархатной полумаске. Остальные мужчины в зале как заворожённые смотрели на неё, покорно отступали в сторону, освобождая путь. Приветствовали, выражали восхищение. Старались определить, увидеть того счастливчика, к которому направилась красавица.

Невесомой бабочкой девушка долетела до колонны. С виноватой улыбкой на губах она оглядела юношу с головы до ног и негромким голосом проговорила:

— Я рада, что вы всё-таки пришли.

— Ты… — голос юноши оказался сиплым, якобы от волнения: девушку-то он обманул, но не опытного дознавателя. Да и не вязался мягкий и нежный тон с яростью и бешенством, которые Рианон видела, пока красавица шла через залу. — Ты сегодня великолепна, восхитительна…

Дальше запас комплиментов закончился. Девушка зашлась ласковым смехом, демонстрируя белизну своих зубов. Рианон же подумала: красивая, но дура. Привычно с удовольствием впитала похвальбу как должное, не понимая, что сейчас её смех молодой двоорянин воспринимает издевательством над собой. Дальше улыбка у девушки исчезла, губы сжались, лицо приняло строгий вид. Она опустила глаза. Тихо произнесла:

— Ваше Высочество. Я хочу поговорить с вами. Именно сейчас, до того как начнётся бал.

Юноша бросил через плечо собеседницы короткий острый взгляд. Рианон проследила за направлением: Его Высочество смотрел на невысокого лет двадцати пяти мужчину, гладко выбритого по южной моде. Тот стоял у дальней стены и с тревогой глядел на беседующую парочку… «Идиотка ты, романов начитавшаяся!» — ругнулась мысленно Рианон. Стоило рыжей красавице обратиться к юноше в полумаске, как к принцу, Рианон его, наконец, узнала. Не просто один из двух признанных сыновей императора, а наследник престола. И характер у него ещё хуже, чем у папеньки. Избалованный, любит женщин и привык, что ему не отказывают. И ни в чём не ограничен: духовник отпускает кронпринцу даже явные грехи. Но это — для тех, кто допущен в том числе и к тайным сторонам дворцовой жизни. К примеру, для таких, как Старшая Ищейка Ордена Господня. Для остальных кронпринц красив, благочестив, благороден. Точь-в-точь как в сопливых книжках, которых явно перечитала рыжая дурочка.

Мысленно вздохнув, Рианон сунула бокал с вином в руки первого подвернувшегося слуги, подобрала юбку, чтобы не слишком шуршала и не мешала. И осторожно двинулась следом за парочкой. Та прошла зал и вышла на улицу со стороны парка. Задерживаться на террасе возле крыльца они не стали, а спустились дальше. Уединиться в одной из беседок в глубине?.. Рианон позволила себе негромкий ехидный смешок: сама она отправилась бы в искусственный грот — оттуда и посторонних видно, и шум фонтана заглушает разговоры. Но почему-то большинство считает, что тайные разговоры лучше вести где-нибудь в лесу и в кустах. Совершенно не думая, что и сами среди кустов никого чужого не заметят.

В парке не мешали шум и звуки музыки, а соседняя дорожка удачно проходила как раз мимо выбранной для тайного разговора беседки. Плотная стена густого высокого кустарника хорошо прятала от взглядов.

— Ваше Высочество, я хотела бы принести вам мои извинения, но я не смогу больше принимать ваши ухаживания. Вы были очень снисходительны ко мне, проявив внимание. Но я вынуждена…

Рианон почувствовала отчуждённость в её голосе.

— Почему? Что случилось? Что… — слова перемешались, язык у кронпринца заплетался. Послышался шорох одежды, будто он хотел обнять девушку, но она то ли оттолкнула, то ли просто отстранилась. — Это из-за него? Или из-за моей просьбы неделю назад? Ты пропала, не ответила на все мои письма…

— Нет, это… Простите, Ваше Высочество. Но… Я не ровня вам, я никогда не смогу разделить с вами ложе как жена…

Рианон не удержалась и негромко хохотнула в кулак. Ну, точно, романтическая дурочка. Будет кронпринц на тебе жениться! Ему наверняка нравилось тебя соблазнять, такую наивную, молоденькую, умеющую флиртовать, но абсолютно не соображающую, чем обычно завершается интрига между мужчиной и женщиной.

— Я решила выйти замуж. Четыре дня назад мне сделали предложение, и я… согласилась. Простите.

Рианон захотелось выругаться. Рыбка сорвалась с крючка. В самый последний момент. Этого уже достаточно, чтобы кронпринц отбросил игры и взял девчонку силой. Но когда она сказала в лицо, что приз достанется другому… Неприятности жениху и невесте теперь гарантированы.

— Ты же знаешь — я люблю тебя… — принц явно ещё пытался играть, не до конца поверив, что проиграл.

— Простите.

— Альма, ты где? — раздался голос откуда-то со стороны дворца. — Скоро будет первый танец.

— Простите. И прощайте.

Девушка, не дав ответить, выскочила из беседки и побежала на голос. Юноша ещё постоял, потом грязно выругался и тоже двинулся в графский дворец. Сейчас, пока Его Высочество думал, что его никто не видит, с ангелом кронпринца спутать уже не получилось бы. Скрывшись за пышным кустом сирени, Рианон хорошо разобрала, как лицо перекосило от гнева, проступила печать порока. Рианон некоторое время смотрела ему в спину, потом решительно тоже зашагала обратно в бальную залу. Только кружной дорогой, чтобы случайно не заподозрили — она всё слышала. В любом другом случае вмешиваться Рианон бы не стала: не её дело. Вот только всего две недели назад она запросто могла оказаться на месте этой самой Альмы, когда Его Величеству очень приглянулась золотоволосая Ищейка, и он заявил, что отказа не потерпит. Орден при нужде защищал своих братьев и сестёр не считаясь со средствами. Императору быстро напомнили: «кесарю — кесарево, а богово — Богу». За наивную рыжеволосую провинциалку заступиться некому… Кроме Рианон. Заодно отыграться за пару неприятных часов, которые доставила Ищейке правящая семья.

Рианон успела как раз вовремя. Скандал только-только разгорелся.

— Женщин восхищают не мужчины сами по себе, а звенит ли монета в кошеле и за пазухой камзолов. За сколько вы её купили?

Жених рыжеволосой красавицы побагровел, закусил губу. Оказавшись поблизости, Рианон смогла рассмотреть вышитый герб — барон Этамп. Понятно, с чего кронпринц решил ударить именно в эту точку, а барон так отреагировал. Ведь в число тех, кого граф Элмайр приглашает на свои балы, вошёл барон не из-за знатности, как почти все остальные присутствующие — а из-за немалого состояния, которое его отец сколотил на торговле хлебом. Сын же успешно семейный капитал приращивает.

— Щенок. Повторить в лицо сможешь? — барон положил руку на эфес шпаги.

— Смогу. Рискнёте, барон, отстоять Альму как мужчина? В том деле, которое и пристало мужчине. А единственное достойное мужчины занятие — это война и сражения. Будьте честны, будьте мужчиной, а не мешком с деньгами. Сражаясь. Если нет, то Альма моя.

Барон открыл рот, но ничего сказать не успел. Рианон вмешалась раньше, чем случилось непоправимое — вызов на дуэль.

— Вы хорошо сказали, Ваше Высочество.

В зале мгновенно повисла мёртвая тишина. Похоже, только хозяин знал, кто скрывается под бархатной маской.

— Вы хорошо сказали, Ваше Высочество. Только в чём честь выиграть ещё до начала поединка? Только за вызов на дуэль принца барон Этамп получит смертный приговор. Спасая его, невеста согласится на всё. Стать вашей игрушкой, наложницей, рабыней. Так?

Барон побелел, убрал ладонь с эфеса. Рианон заметила, что его рука трясётся.

— Но вызов прозвучал, Ваше Высочество. Поскольку и отказаться барон не может, и принять сам, его приму я. Вы ведь не против, барон? Или Ваше Высочество отказывается доказать свои слова, что мужчина потому и мужчина, что умеет сражаться?

И бросила острый взгляд на Этампа: только попробуй сейчас со мной спорить. Барон с трудом кивнул.

Кронпринц хмуро посмотрел на Ищейку. Попытался взять инициативу в свои руки:

— Я не отказываюсь. Но и не дерусь с женщинами…

Рианон ядовито улыбнулась:

— Добавьте наказание за попытку обнажить оружие против императорской семьи. Я помню. Но ведь сражаться можно не только шпагой? Итак, вызов принят. Предлагаю партию в шахматы. Моя ставка — я уговорю Альму провести день и ночь у вас во дворце. Ваша — вы отказываетесь от преследования Альмы и обещаете не мстить ни её роду, ни роду барона Этампа.

Кронпринц размышлял недолго. Зло ощерился и громко приказал:

— Согласен. Несите шахматы.

Рианон же нашла в толпе зрителей капитана своей охраны. Тот незаметно ухмыльнулся в густую рыжую бороду и легонько кивнул: я всё понял, госпожа, сделаю.

Шахматы у графа были под стать дворцу. Отлиты из червонного золота и серебра, каждая фигурка — неповторимое произведение искусства. Причём не только основные фигуры, но и каждая пешка имела собственное лицо.[1]

Самообладание к кронпринцу вернулось. Когда противница предложила разыграть в чёт-нечет кому какой цвет достанется, он благородно предложил девушке начинать первой.

Рианон двинула на две клетки королевскую пешку. Противник мгновенно ответил тем же, а когда Рианон в свою очередь двинула соседнюю «пешку епископа», кронпринц не раздумывая съел её своей королевской. Рианон словно не заметила, будто в её обороне намечается дыра. Даже усилила её — спокойно вывела своего белого епископа так, чтобы он встал посреди поля на линии чёрного епископа.

Кронпринц не замедлил этим воспользоваться. С довольным видом он двинул королеву по диагонали на самый край поля и торжествующе провозгласил:

— Шах.

Альма, которая успела протиснуться через толпу и встать рядом с женихом, испуганно охнула. Рианон спокойно сдвинула короля вправо, уводя из-под удара. И следующим ходом сдвинула рыцаря, заставляя королеву отступить. Кронпринц с досадой поморщился. Он-то надеялся закрепиться внутри вражеских порядков, даже вывел в предыдущий ход своего королевского рыцаря. И теперь этот рыцарь мало того что не успел, так вдобавок стоял на линии епископа, закрывая манёвр и своей королеве, и пешке.

Барон следил за партией с ровным выражением, лишь глаза горели от беспокойства. Альма, наоборот, все чувства показывала на лице. Вот и сейчас там царило облегчение: атака красных отбита, белый король в безопасности. Кронпринц на это неприязненно бросил на девушку многообещающий взгляд и продолжил игру. Рианон сдвинула на одну клетку пешку королевы, как бы собираясь укрепить хотя бы левый фланг и спокойно заняться правым. Кронпринц же явно старался ей этого не дать. Вывел рыцаря вперёд, поставил перед своей королевой, одновременно защищая прорвавшуюся пешку. Когда Рианон тоже сдвинула на крайнюю линию своего рыцаря, кронпринц шагнул королевой всего на одну клетку по диагонали. И опять торжествующе взглянул на противницу: теперь красная королева одновременно защищала и пешку, и своего рыцаря и готовилась безнаказанно уничтожить белого рыцаря. Фигура за фигурой увеличивать преимущество красных и тем самым победить.

Рианон невозмутимо сдвинула рыцаря на третью линию, вглубь позиции красных. Опять соседняя с королевой клетка, но под защитой своей пешки. Альма испуганно ухватилась за камзол жениха, ей показалось, что Рианон открыла путь к своему королю. Кронпринц наоборот нахмурился. Он-то видел, что теперь инициатива у белых: рыцарь и епископ всерьёз угрожают атакой уже на его позицию. Потому он сдвинул на клетку вперёд пешку перед своим епископом, стараясь отогнать фигуру противника угрозой съесть слишком уж вырвавшегося вперёд епископа противницы. Рианон в ответ невозмутимо двинула на две клетки вперёд вторую справа пешку. И с покровительственной усмешкой посмотрела на кронпринца: теперь она не только закрыла проход вглубь своего строя, но и в ответ угрожала разменом епископа на рыцаря. А для выбранной стратегии кронпринцу рыцари были нужнее. Красные и не стали рисковать, рыцарь отступил назад.

Но в ответ спасать своего епископа Рианон не стала, а сдвинула королевскую ладью на клетку влево. Кронпринц этим тут же воспользовался и съел епископа пешкой… Только потом с досадой посмотрел на доску. Следующий ход он угадал раньше, чем Рианон сдвинула фигуру: самая крайняя пешка ходит вперёд и атакует красную королеву — отступать же той почти некуда. Красные фактически теряют ход и всё сильнее увязают в инициативе белых: ведь стоит сдвинуть ту же пешку ещё раз вперёд, и королева снова под ударом, снова вынуждена отступить на прежнее место, лишь бы уйти. Потому, когда Рианон вывела на третью линию свою королеву, всё, что оставалось кронпринцу — убрать рыцаря на стартовую позицию, чтобы хоть как-то увести королеву…

Кронпринц отчаянно сопротивлялся, хотя его фигуры и находились под беспрерывной атакой. Сумел уничтожить обе белых ладьи и один раз угрожал вражескому королю шахом. В какой-то момент зрителям показалось, что кронпринц всё-таки выиграет — когда красный рыцарь снял с доски белую королеву. Альма стала бледной как смерть, видно было, что расплакаться прилюдно ей мешает только гордость. Но следующим ходом Рианон сдвинула епископа и окончательно заперла вражеского короля с помощью двух своих рыцарей.[2]

— Мат, Ваше Высочество. Вы потерпели поражение.

Несколько мгновений кронпринц стоял, не в силах поверить. Проиграть в шаге от победы… Он с силой ударил кулаком по доске так, что и она, и фигуры полетели на пол.

— Ну же, Ваше Высочество. Я жду.

— Хорошо, — ответ кронпринц буквально изрыгнул сквозь зубы. — Перед Богом клянусь, что отказываюсь от дамы Альмы и обещаю не причинять вреда ни её роду, ни роду барона Этампа.

После чего повернулся к Рианон спиной и чуть ли не бегом направился к выходу во двор, где его ждала карета.

Рианон тоже не стала задерживаться, всё равно настроения веселиться больше не было. Когда ей уже подвели коня и капитан охраны собирался помочь своей госпоже забраться в седло, их нагнали Альма и барон Этамп. Прозвучало почти одновременно:

— Спасибо. Я ваш должник. Мы оба ваши должники.

— И не понимаю, как он согласился.

Рианон и капитан переглянулись с усмешкой.

— Всё очень просто. Мы знакомы. Его Высочество довольно неплохой игрок, в том время как я играю весьма посредственно, и он про это знал.

— То есть вы поставили мою судьбу на случай? — оторопело сиплым голосом прошептала Альма.

— Нет, конечно, — Рианон не выдержала и всё-таки рассмеялась. — За меня играл мой капитан, один из лучших в искусстве шахмат, — она показала на своего спутника. — Я всего лишь переставляла фигуры, повинуясь знакам, которые он мне подавал.

Немного помолчав, Рианон всё же добавила:

— Когда Его Высочество рассуждал про искусство войны, то забыл одну простую истину. В сражении есть искусство солдата — а есть искусство полководца. Он сражался как солдат, потому-то я и не могла проиграть.

[1] Шахматы пришли в Европу и Византию примерно в IX-X веках, немного видоизменились и во многом походили на современные. Слон и ферзь ходили на ограниченное число клеток за раз. Первый ряд — пешки, второй ряд (от края к центру — аналогия соблюдается): ладья или викарий короля, конь или рыцарь, епископ, королева, король, епископ, рыцарь, викарий. Разве что цвета предпочитали благородный красный и белый. Потому и у графа шахматы из серебра и золота с примесями, дающими красноватый оттенок.

[2] Рианон и кронпринц разыграли шахматную партию, сыгранную 21 июня 1851 года в Лондоне между Адольфом Андерсеном (белые) и Лионелем Кизерицким (чёрные). В 1855 году эту партию назвали «Бессмертной партией», сейчас это одна из самых знаменитых партий в истории шахмат