Магия в голове

Бескрайняя морская гладь тянулась до самого горизонта. Небольшие волны то и дело накатывали на песчаный берег. Раннее утреннее солнце оставляло на морской поверхности переливающуюся золотистую дорожку, которая тянулась до самого берега. Ровный шум прибоя успокаивал и расслаблял. Пляж, грязно-коричневого цвета тянулся тонкой извивающейся линией. Ноги, неторопливо идущего человека оставляли глубокие следы в рыхлом влажном песке. Справа от него, в тридцати метрах начинался лес. Высокие деревья, окрашенные в золотистые цвета осени, плотно прижимались друг к другу. Позади них виднелись редкие, особенно высокие сосны, словно великаны, наблюдающие, поверх голов своих братьев, за бескрайним царством воды.

Человека обдало холодным морским ветром, и он поежился. Тонкая кожаная куртка никак не была предназначена для ранних осенних прогулок вдоль берега моря. Такие же тонкие штаны тоже никак не могли удержать тепло его тела. Только сапоги, тянущиеся до самых колен, радовали его. Они не только не давали промокнуть ногам, но и грели их. Все его тело покрылось мурашками, а зубы стучали от холода. Лицо и ладони давно побледнели. Пальцы уже онемели. В голове у него промелькнула мысль, а не повернуть ли ему назад, как впереди показался небольшой домик — цель его путешествия. Грубые доски, из которых он был сколочен, давно прогнили. Тут и там были видны щели, с палец толщиной. Двускатная деревянная крыша провалилась. Одно единственное окно испускало ровный оранжевый свет. Чтобы дом не смыло приливом, он был поставлен на четырех столбах, врытых глубоко в песок. К прогнившей, покрытой мхом двери вела небольшая лестница, выложенная из камня. Камень давно потрескался и раскрошился.

Он взобрался на небольшое крыльцо. Ступени под ним грозились рассыпаться. В двери были огромные щели, и из них струился все тот же тусклый оранжевый свет. Мужчина помялся немного, собираясь с духом, и со скрипом отворил дверь. Внутри дом был ничуть не лучше. Пол был весь в щелях, через которые было видно прибывающие и отбывающие волны. Доски, под тяжестью его тела прогибались. Сквозняк гулял через множественные щели. Посреди одной единственной комнаты стоял небольшой круглый столик, покрытый мхом, непонятно каким чудом еще не рассыпавшийся. На нем стояла керосинка и освещала комнаты тусклым светом. Через небольшое окошко слева пробирались первые утренние лучи. В углу, кресле качалке сидел старец — морской волк, мерно потягивающий курительную трубку. Ноги его были укрыты шерстяным пледом. Капитанский китель был натянут на плечи. Под ним — дряхлая выцветшая тельняшка. На голове — капитанская фуражка, изрядно помятая и с якорем по центру. Седая густая борода скрывала худобу его лица. Высокий прямой нос и тонкие бледные губы. На вид ему было за шестьдесят. Все это подходило под описание, которое мужчине дали в деревне.

— Здрасьте, — тихо поздоровался гость. Старец не обратил никакого внимания и он, было, подумал, что из-за шума моря его слова были не расслышаны, но тут, наконец, старик тихонько кивнул в ответ.

— Мне сказали, что вы можете помочь.

— Да? — освободив рот от трубки и пустив облако едкого дыма, спросил старец, — И чем же?

— Мне сказали, что вы… колдун, — замялся тот.

— Правда? И кто же такое сказал? — голос старика был, на удивление громким, и выражал неподдельное удивление.

— Там, в деревне. Мне сказали, что вы можете научить. Что вы… учили уже когда-то.

— И посему ты решил, что я и тебя научу? Колдовству?

«И действительно, почему я так решил? Почему это он должен меня учить? — соображал про себя мужчина, — Кто я такой для него? Ни брат, ни сын, ни внук».

— Извините, — будучи человеком не смелым, пошел он на попятную.

— Сядь, — повелевающим голосом молвил морской волк и небрежным жестом руки указал на сундук, стоящий в противоположном углу.

Мужчина, немного помедлив, пошел к указанному ему сундуку. Под ногами громко скрипели полы и прогибались. Он старался идти как можно осторожнее, чтобы не на роком не провалиться. Со сваи, перекрывающей крышу, капала вода, образовывая лужу перед ветхим, сколоченным из таких же досок, что и дом, сундуком. Ветер в доме казался сильнее, чем на улице и от холода у него онемели не только пальцы, но и руки, а ноги еле слушались его. Зубы выбивали чечетку, грозясь откусить язык. А вот старик не подавал никаких признаков того, что замерз. Ни дрожащие губы, ни мурашек на коже, ничего не было.

— Расскажи свою история, Иван, — заговорил старик, когда тот уселся.

— Откуда вы знаете мое имя? — не скрывая удивления и немного напугано, спросил гость, усаживаясь на холодный сундук. Под его тяжестью он грозно затрещал.

— Я же колдун, не так ли? — затягиваясь, осведомился тот.

Иван сначала хотел что-то ответить на это, но потом передумал, и начал собираться с мыслями. «С чего же начать?».

— Недели две назад, я, мы с приятелями пошли в лес на охоту, — Иван помнил этот день как будто, он был вчера. Стояла солнечная теплая погода. Бабье лето, так называют небольшой период теплой осени. И его подбили пойти на охоту вместе со всеми остальными ровесниками, — Мы взяли луки и стрелы и отправились в прибрежный лес. Мы провели там весь день, но так ничего и не поймали, — по правде говоря, Ванька не любил охоту, и убитых зверей всегда было жалко. Ему было больше по нраву сидеть дома и заниматься мелкими хозяйственными делами. Заштопать носок, починить сапог, — но тут мы наткнулись на свежий след оленя, и пошли по нему. Но и он от нас ускользнул. С пустыми руками мы возвращались домой. Я задержался немного, а ребята меня не подождали, — тут Иван потер свои холодные руки и глубоко вздохнул. Сквозняк ерошил его волосы, — я… я испугался, что потеряюсь и начал звать их, но они не откликались, — глотнув продолжал он. Лицо его наливалось румянцем, — и вдруг в кустах что-то зашевелилось, что-то большое. Я подумал, что это медведь или волк… А тут еще рычание, — Иван помнил, как страх овладел им. Как поледенели его ноги, как глаза полезли на лоб, — И испугался… и побежал… ора. Я так сильно испугался, что бежал так до самой деревни. А потом… узнал… что это была собака, она белку поймала, — лицо его сделалось совсем багряным, видно было, как ему стыдно, — В деревни меня все высмеяли… И прозвали трусом…

— Но это ведь не единственное, что ты хочешь рассказать? — слушая рассказ, старик то и дело потягивал трубку и выпускал облака дыма, — Ведь так?

— Так, — согласился Иван, — Еще я… эээ… влюблен в одну девушку, — тут даже уши его покраснели и казалось, что он больше не чувствует холода. Вода мерно капала перед ним, — но она после этого случая, и видеть меня не хочет. А потом я пытался заступиться за нее перед Бориславом, он куда та тащил ее. Он избил меня, но на крик сбежались другие жители и она была спасена, — спина после того случая до сих болела. Борислав, будучи гораздо выше и шире него, с легкостью повалил, а затем отпинал ногами, — она поблагодарила меня и…я… но я не имею шансов. Ей нужен сильный, а я… — тут Ванька совсем поник.

— Посмотри себе под ноги, — выпуская дым, сказал старик, — что ты видишь?

— Лужу, — склонив голову, отвечал он.

— А еще?

«Что старик пристал ко мне? Лужа здесь и больше ничего, — сетовал Иван, — разве что…». Иван вгляделся в лужу и увидел отражение. Грубое квадратное лицо семнадцатилетнего мальчугана, густые кроткие и черные как смола волосы, большие карие глаза, большой нос. Обыкновенное отражение, которое он видит каждый день дома, перед зеркалом.

— Себя, — наконец ответил старцу, малой.

— А видишь ли ты, того, что у других людей есть?

— Нет, — вглядевшись в отражение продолжал отвечать, — ничего.

— И глаза у тебя два?

— Да…

— И уши все на месте?

— Да…

— Тогда почему ты решил, что у тебя нет шансов?

— Я… всего боюсь, я трус, — заныл Ваня, — Я боюсь леса, боюсь темноты, боюсь людей, даже боюсь разговаривать иногда.

— Тогда ты очень смелый, ведь ты живешь в лесу, укладываешься спать в темноте и сейчас разговариваешь со мной, — невозмутимым голосом, возражал старый волк.

— Еще я ничего не умею делать. Я пытался учиться фехтовать, стрелять из лука, но учитель сказал, что такого бездыря еще не видел. Просился в ученики к мельским волшебникам, но они сказали, что во мне магии меньше чем в муравье, выпалил Иван.

— И ты решился обратиться ко мне. И как же я тебе помогу?

— Мне сказали, вы сможете, и, — порывшись в кармане, юноша достал оттуда старую медную монету. На одной стороне был изображен штурвал, на другой якорь. Посредине было проделано отверстие и вставлена веревочка. Он протянул ее старику.

— Выбрось ее, — увидев ее, проговорил тот, немного ожившим голосом.

— Но как же магия… Мне сказали она волшебная…

— Я сказал, выбрось! — подняв тон своего голоса велел волк.

— Так вы мне не поможете?

— Ты хочешь учиться магии? Так? — вставая с кресла, начал говорить старец уже совсем громко.

— Так…

— Значит, она тебе не нужна, — полностью встав, продолжал тот, почти касаясь головой потолка.

— Так вы научите меня? — обрадовался Иван, послушно отпуская монету в щель в полу. И тут только он почувствовал, что в комнате уже не холодно. Зубы его не дрожат, а тело не покрыто мурашками.

— Всю манию, которая есть на свете, ты уже знаешь. Надо только открыть ее для тебя.

— Но как же…

— Твоя голова, моя голова, наши головы, переполнены самой сильной магией на свете, — голос старика совсем не походил на старческий, и былая немощность куда-то улетучилась, — Мы способны в своих головах создавать целые миры, галактики. Создавать новых существ, богов. Представлять то, чего никогда не видели. Это и есть самая настоящая магия, — и тут старик затянулся и выдохнул такое облако дыма, что всю комнату заволокло.

На некоторое время Иван потерял старика из виду. И тут он почувствовал, как доски под ним куда то съезжаются. Все вокруг заскрипело, застонало, заглушая шум прибоя. Через мгновение дым рассеялся, и он увидел, как крыша над головой исчезла, и показала синюю гладь неба. Сам домой начал вытягиваться куда-то вперед, к морю. Из пола устремился ввысь высокий столб. Пол, в след за ним, начал тоже подниматься. Стены задребезжали, образуя перила. Круглый стол куда-то пропал. Тут Иван оглянулся, и увидел, сто вокруг него, из дома начал выстраиваться корабль. Вот веревки взвились ввысь, закрепляя мачту. Вот из досок образовалась корма, а ней штурвал, за которым стоял все тот же морской волк, но старым назвать его уже было нельзя. Он был полон энергии.

— Хочешь учиться? — громогласно заговорил бывший старец. Иван не мог вымолвить ни слова и только закивал, — ну тогда вперед, покорять бескрайние просторы нашего воображения.

Корабль тем временем окончательно отстроился и скатился по пологу берегу в море. Надулись паруса, и корабль понесся по волнам, покорять невиданные ранее земли, создаваемые нашим воображением.