Как нажить себе врага

Маленький Том Риддл не смотрел на профессора Дамблдора.

— Я знал, что я не такой, как все, — прошептал он, обращаясь к собственным дрожащим пальцам. — Я знал, что я особенный. Я всегда знал, что что-то такое есть.

— Что ж, ты был абсолютно прав, — сказал Дамблдор. Он больше не улыбался и внимательно смотрел на Реддла. — Ты волшебник.

Реддл поднял голову. Лицо его преобразилось. Теперь на нем отражалась исступленная радость, но почему-то это его не красило; наоборот, красивые точеные черты стали как будто грубее, в выражении лица проступило что-то почти звериное.

— Вы тоже волшебник?

— Да.

— Докажите! — потребовал Реддл тем же властным тоном, каким только что приказал: «Говорите правду!»

Дамблдор поднял брови.

— Если, как я полагаю, ты согласен поступить в Хогвартс…

— Конечно, согласен!

— …то ты должен, обращаясь ко мне, называть меня «профессор» или «сэр».

На самое короткое мгновение лицо Реддла сделалось жестким, но он тут же сказал вежливым до неузнаваемости голосом:

— Простите, сэр. Я хотел сказать — пожалуйста, профессор, не могли бы вы показать мне…

Можно было подумать, что Дамблдор откажется, скажет Реддлу, что для практических демонстраций будет довольно времени в Хогвартсе, что они находятся в здании, где полно маглов, и следует соблюдать осторожность. Но, к огромному удивлению, Дамблдор извлек из внутреннего кармана сюртука волшебную палочку, направил ее на потертый платяной шкаф, стоявший в углу, и небрежно взмахнул.

Шкаф загорелся.

Реддл вскочил на ноги, издав протяжный крик ужаса и злобы; должно быть, все его имущество находилось в этом шкафу. Но в ту же секунду, как Реддл кинулся на Дамблдора, пламя погасло. Шкаф стоял нетронутый, без единой отметины.

Реддл уставился на шкаф, потом на Дамблдора, потом с жадным блеском в глазах указал на волшебную палочку.

— — Да, Томми, ты тоже будешь иметь такую же, — — согласно кивнул Дамблдор.

2.

Хогвартс поразил Томми своим великолепием, когда они плыли на лодках по осеннему озеру. А что говорить о Большом зале, потолок которого зачаровали сами Основатели. Маленький оборванец видел роскошные здания в Лондоне, но тут — совсем другое. Аура волшебства сбивала с ног, роскошь и масштабность впечатляли. Самое главное — — распределение — — шло под наблюдением Армандо Диппета. Только старенький директор молчал и потихоньку клевал носом. В этом году было много полукровок от разных магических рас, поэтому процесс был интересен всем, кроме него. Церемонией заправлял амбициозный профессор трансфигурации Дамблдор, уже известный Тому.

— —… Филиус Флитвик!

— — Когтевран!

— —… Рубеус Хагрид!

— — Гриффиндор!..

— —… Минерва Макгонагалл!

Шляпа задумалась, и её дума длилась долго, минут пять, самое большее время, как она могла размышлять. Зал был в напряжении, даже Диппет присмотрелся к происходящему.

— — Гриффиндор!..

Минерва радостно побежала к столу красно-золотых.

— —… Томас Марволо Реддл!

Тому показалось, Шляпа не успела даже коснуться его волос.

— — Слизерин!

— — Поздравляю, дружок, ты попал на факультет чистокровок, — — сладенько улыбнулся Дамблдор, когда мальчик проходил мимо него к столу. — — Амбициозных людей. Мой друг Геллерт Гриндевальд очень ценил выпускников этого факультета.

"Как жаль, что он сейчас далеко! Ему было бы интересно взглянуть на этого парнишку, " — — подумал Дамблдор.

— — А так как факультет станет твоим вторым домом, иди поздоровайся с Горацием Слизнортом. Это твой приёмный отец на ближайшие годы, можно сказать.

Конечно, к Слизнорту он подошел, но декан обратил на него мало внимания.

— — Иди, мальчик, посмотри на новых друзей. У меня стариковский разговор с преподавателями.

И Том отправился к 'друзьям', отвоёвывать своё место под солнцем, а точнее, парившими в воздухе свечами.

— — Эй, оборванец, сядь-ка подальше, ты же мугродьё, еще запачкаешь! — — поддел манерный Абраксас Малфой. Все заржали. — — Тут факультет чистокровных, не...

Томми в ярости зыркнул на Эба, и тот отлетел к стене. Парень в шоке поднялся на ноги, и Том испугался, что его будут бить, однако вышло иначе.

— — Салазар тебя побери, мелкий! Да ты без палочки колдуешь! Давай дружить, мне такие друзья пригодятся. Я покажу тебе, как использовать палочку. Отец сказал, что она помогает сконцентрировать магию. Он давал мне свою для тренировки.

Том смотрел на высокого Абраксаса. Чтобы закрепить эффект, он сразу бухнул свой главный козырь:

— — А у нас в приюте в саду ползала змея, и я с ней разговаривал. А ты тоже умеешь?

Малфой поразился еще больше и с подозрением посмотрел на Тома, но потом взял себя в руки.

— — Это большая редкость. Я могу выманить змею из палочки, но не разговаривать на парселтонге… Давай, я сотворю змею, и мы натравим её на кого-нибудь?

— — Давай, а на кого?

Пока что натравлять её было не на кого, да и преподаватели были тут, но ребята, довольные друг другом, заключили правильный по мнению обоих альянс.

— —… Слушай, а у тебя поллюции есть? — внезапно спросил Абраксас.

— — Это когда малафья из хуя течёт?

— — Да, но правильно говорить 'семя из пениса'.

Орион Блэк, черноволосый красивый мальчик, сидящий поодаль, уронил вилку и заржал:

— — И мы будем дружить с таким дубиной? Эб, он же плебей, каких поискать!

Эб достал палочку и наложил Силенцио на Ориона.

3.

Потянулись учебные будни: превратить спичку в иголку, самозародить светящуюся плесень и полетать на метле. Летание на метлах не очень удавалась Тому, и вообще, казалось унизительным. Что за деревяшка дурацкая между ног? "Я буду летать сам, без всего, когда вырасту! И возьму новое, волшебное имя. Например, Смертолет." — — думал Том. Тогда это имя ему показалось верхом изящества и загадочности. И он стал подписывать этим именем злые карикатуры, которые начал рисовать на преподавателей. Абраксас оценил юмор и посоветовал ему перевести псевдоним на французский. Так волшебнее, непонятнее, и вообще французский — язык красивый. Малфой был сам французских кровей, и считал себя аристократом.

Единственный препод, не попавший в позорный блокнот, был Альбус. Том понимал, что для спокойной жизни здесь требуется обзавестись покровителями. У него не было проблем с тем, чтобы подольстить или очаровать почти весь преподавательский состав. Это давало немало выгод и преференций. Однако властный мальчик, на интуитивном уровне понявший, что именно молодой и крепкий профессор трансфигурации заправляет тут вместо маразматика директора, амбициозно решил выбрать себе в покровители именно Дамблдора. Или здесь сработал импринтинг? Это было еще и своего рода вызовом, так как Дамблдор, справедливый и проницательный, в любимчиках имел только лучших, не считая того, что он также всячески поддреживал и помогал всякому сброду вроде Хагрида.

Он решил напроситься на аудиенцию и поговорить с кумиром, дабы выказать лояльность. Во время ужина он послал летучее письмо в руки первого своего знакомого волшебника. "Мистер Дамблдор, я хотел бы встретиться с вами наедине, без чужих ушей. У меня есть предложение, от которого вы вряд ли откажетесь."

«А этот малыш закалён жизнью» — подумал Альбус, читая послание. Что же припас первокурсник заместителю директора? Догадаться нетрудно, но всё равно приятно получить.

Дамблдор расплылся в улыбке и испепелил записку на пустой тарелке.

— — Всем отбой, а Риддл остается и идет к заместителю директора.

— — Ты кому написал? — встревожился Эб. Его удивило, что малыша Тома уже хотят видеть у замдиректора.

— — Минни.

— — Зачем? Любовное письмо, что ли? Ты ее хочешь? — сально улыбнулся Малфой.

— — Ага, неплохо бы, и она же дурочка наивная, — — осклабился Том. — Я сказал, что люблю её, и она мне отсосёт.

— — «Сделает фелляцию, ну или минет, на крайний случай», — — автоматически поправил Эб, не теряя надежды сделать из сироты-оборванца приличного человека. — А к Дамблдору я тебя одного не пущу. Говорят, старый гриффиндурень — гомик. А ты вон какой смазливый.

— — Не ходи со мной, я его не боюсь. Вон он как на баб смотрит, смотри, никакой он не гомик.

Не дрогнувший Том прошелся с замдиректором по тёмным коридорам новой школы. Привык шастать по ночам, избегая завхоза. Старший компаньон же его не пугал. Придя в кабинет, собеседники расположились за столом. Дамблдор, в своих лучших традициях, предложил чаю и сладостей:

— — Лимонную дольку, Том?

Отказываться было невежливо, и мальчик положил в рот кислую конфету. Дамблдор пристально посмотрел на него и улыбнулся. Том подумал, может, в этих конфетах сыворотка правды? Или успокоительные....

— — Профессор, я перейду сразу к делу, если можно. Я пришел предложить вам поделиться наблюдениями за слизеринцами. Думаю, некоторые их дела могут вас заинтересовать.

«Какой беспринципный юноша! Считать его мысли, правда, не выходит. Малыш себе на уме. Видимо, способность окклюмента передалась ему по наследству, как и дар змееустия», — думал профессор, продолжая улыбаться.

— — И что желает молодой человек взамен?

— — Поскорей научиться волшебству и хорошим манерам. Надо мной смеются сокурсники. Я не могу сотворить с ними ничего плохого, как в приюте, но могу отомстить по-другому. И у меня манеры уличного бродяги, мне трудно стать среди них авторитетом, когда я не знаю, какой вилкой есть рыбу…

— — Надо быть добрее к людям, Том. Главное качество взрослого и разумного человека — — это умение прощать, а не мстить. Я думаю, ты уже дорос до этого, тебе скоро двенадцать. Дети меняются примерно в этом возрасте, становятся взрослее, не только физически, но и морально. — — Дамблдор умолк, вспоминая лучшие годы с одиннадцати лет и до двадцати пяти, когда его изменил Геллерт. Это Аберфорт так сказал, что он ближе к 25-ти годам постарел и посволочел.

Том подумал о некоторых изменениях в своем организме, но потом со страхом посмотрел на профессора, вдруг он прочел эти мысли? Том подозревал, что Дамблдор легилимент. Профессор никак не показал, прочел ли он эти тайные мысли.

— — Еще конфету, Том, мой мальчик?

— — Нет, спасибо, профессор…

Альбус встал и прошелся по кабинету.

— — А ты уверен, что хочешь шпионить за своими друзьями? Они дали тебе многое — признание, дружбу, взаимовыручку. И ты так хочешь им отплатить?

«Неужели все так плохо? Мальчик совсем гнилой, прям изнутри… Что мне его маленькие тайны и доносы, это все я могу узнать и без его помощи… Однако, можно попытаться помочь ему.»

— — Да, я уверен, что хочу. А вы научите меня тому, что я просил.

— — Ну, хорошо, милый Том.

Дамблдор подошел к стулу, на котором сидел мальчик, вплотную, возвышаясь на д ним.

— — Однако ты пообещаешь, что будешь рассказывать мне все, что я спрошу, о ваших делах, и рассказывать будешь только мне, и никому больше.

— — Обещаю, сэр, — Том смотрел на него снизу своими огромными черными глазами. Профессор подумал, что мальчик очень красив, и вероятно, станет очень харизматичным и привлекательным уже через пару лет. Какое опасное сочетание, и какое притягательное. Он напоминал Дамблдору его прекрасного Геллерта: такой же холодный и умный, хитрый и очаровательный.

— — Хорошо, Том, можешь сейчас идти. Скажи своим друзьям, что я приглашал тебя, чтобы узнать, как ты освоился в коллективе волшебников.

Том сполз со стула, который был еще слишком высоким для него. Дамблдор похлопал его по худенькому плечу своей твердой рукой.

— — Все будет хорошо, Томас Риддл. Главное — ты пришел ко мне, пусть и с недобрыми целями. Вместе мы сможем разобраться с твоими проблемами.

— — До свидания, профессор, сэр.

— — До свидания, Том.

Дни тянулись за днями. Тусклый октябрь принес Шотландии дожди, а Тому Риддлу — желанную популярность в школе. В этом ему явно помогли уроки этикета у профессора Дамблдора, и конечно, природное обаяние и байроновская внешность.

Его холодная манера держаться в сочетании с уверенностью в себе, лидерскими качествами и незаурядными талантами в магии сделали свое дело — вся школа стала его фан-клубом, даже преподаватели. Ему прощалось все — выходки, издевательства над магглорожденными, споры с преподавателями.

Девочки всех факультетов сделали его своей целью, причем многих из них не смущало то, что он еще первокурсник. На прошлой неделе на перемене ему сунула любовную записку девица-четверокурсница из Рэйвенкло. Его сокурсницы не отставали, строя глазки при любой возможности. Самому Тому это льстило, но он не чувствовал никаких романтических позывов. Может быть, он еще слишком юн для всяких свиданий? Ему эти бредни казались пустышкой, не достойной внимания и траты сил. Однако, тога как его разум не желал иметь ничего общего с этой любовной возней, в отличие от его друзей, его тело считало иначе. Он все больше ощущал, что он меняется. Он становился выше и угловатее, скулы стали острее, детские щеки исчезли.

— Изольда, занимайся своей Болтушкой для молчунов! Я понимаю, что любоваться Риддлом немного приятнее, и тем не менее, — с усмешкой прогремел Слагхорн, и слизеринцы захихикали, а гриффиндорка Изольда залилась краской. Том лениво взглянул на нее — простушка из магглорожденных, ничего особенного. Сидящая рядом с ней Минерва МакГонагалл утешающе похлопала подругу по плечу и что-то зашипела в сторону слизеринцев.

Том обнаружил, что часто посматривает на маленькую Минерву. Она не нравилась ему — в том смысле. Тонкая, с узким лицом, тугим пучком и в очках, она совершенно не цепляла взгляд. Но она была умная, и почти догнала Тома в некоторых предметах, особенно хорошо ей давалась трансфигурация. Его это раздражало, он чувствовал что-то сродни ревности.

Минни почувствовала его пристальный взгляд и обернулась. Столкнувшись глазами, каждый из них отвернулся.

Когда кончился урок, Том задержал Эба.

— — Что-то руки чешутся немного Минни проучить.

— — Чего это?

— — Много о себе воображает. Не такая уж она умная, как о ней все думают.

Эб засмеялся. Они шли по коридору подземелий. Девочки шли чуть впереди. Внезапно Том выхватил палочку и шепотом произнёс:

— — Serpensortia.

Маленькая голубая змейка скользнула на пол перед ними. Эб попятился, он недолюбливал змей, хотя хвалился всем и каждому, как здорово умеет их натравливать.

— — Runfe fasi Ninni**.

Змея молниеносно преодолела разделявшие их метры и кинулась на Минерву, целясь в ногу. Реакция у девочки была очень хорошей, недаром к ней присматривались в гриффиндорской команде по квидддичу. Пока остальные девчонки сообразили, в чем дело и завизжали, Минерва шлепнула книгой по змеиной башке, а потом выхватила палочку и простым Evanesco убрала ее долой. Том цыкнул недовольный тем, что его трюк не сработал.

Они прошли мимо ошарашенных девочек, Изольда даже расплакалась от страха. Минерва же яростно испепеляла его взглядом:

— — Это тебе с рук не сойдет, Риддл! — просвистела она не хуже змеи. Том глянул на нее с ухмылкой, и ему показалось, что у нее тоже слезы блестели в глазах.

Не дрогнувший Том прошелся с замдиректором по тёмным коридорам новой школы. Привык шастать по ночам, избегая завхоза. Старший компаньон же его не пугал. Прийдя в кабинет, собеседники расположились за столом. Дамблдор предложил чаю и сладостей:

— — Лимонную дольку, Том?

Отказываться было невежливо.

— — Профессор, я пришел предложить вам поделиться наблюдениями за слизеринцами.

Какой беспринципный юноша! Считать его мысли, правда, не выходит. Малыш себе на уме. Видимо, способность окклюмента передались ему по наследству, как и дар змееустия.

— — И что желает молодой человек взамен?

— — Поскорей научиться волшебству и хорошим манерам. Надо мной смеются сокурсники. Я не могу сотворить с ними ничего плохого, как в приюте, но могу отомстить по-другому.

— — Надо быть добрее к людям, Том. Главное качество взрослого и разумного человека — — это умение прощать. Я думаю, ты уже дорос до этого, тебе скоро двенадцать. Дети меняются примерно в этом возрасте, становясь старше. — — Дамблдор умолк, вспоминая лучшие годы с одиннадцати лет и до двадцати пяти, когда его изменил Геллерт. Это Аберфорт так сказал, что он ближе к 25ти годам постарел и посволочел.

Том подумал о некоторых изменениях в своем организме, но потом со страхом посмотрел на профессора, вдруг он прочел эти мысли? Том подозревал, что Дамблдор легилимент. Профессор никак не показал, прочел ли он эти тайные мысли.

— — Еще конфету, Том, мой мальчик?

— — Нет, спасибо, профессор…

Альбус встал и прошелся по кабинету.

— — А ты уверен, что хочешь шпионить за своими друзьями? Они дали тебе многое — признание, дружбу, взаимовыручку. И ты так хочешь им отплатить?

«Неужели все так плохо? Мальчик совсем гнилой, прям изнутри… Что мне его маленькие тайны и доносы, это все я могу узнать и без его помощи… Однако, можно попытаться помочь ему.»

— — Да, я уверен, что хочу. А вы научите меня тому, что я просил.

— — Ну, хорошо, милый Том.

Дамблдор подошел к стулу, на котором сидел мальчик, вплотную, возвышаясь на д ним.

— — Однако ты пообещаешь, что будешь рассказывать мне все, что я спрошу, о ваших делах, и рассказывать будешь только мне, и никому больше.

— — Обещаю, сэр, — Том смотрел на него снизу своими огромными черными глазами. Профессор подумал, что мальчик очень красив, и вероятно, станет очень харизматичным и привлекательным уже через пару лет. Какое опасное сочетание, и какое притягательное. Он напоминал Дамблдору его прекрасного Геллерта: такой же холодный и умный, хитрый и очаровательный.

— — Хорошо, Том, можешь сейчас идти. Скажи своим друзьям, что я приглашал тебя, чтобы узнать, как ты освоился в коллективе волшебников.

Том сполз со стула, который был еще слишком высоким для него. Дамблдор похлопал его по худенькому плечу своей твердой рукой.

— — Все будет хорошо, Томас Риддл. Главное — ты пришел ко мне, пусть и с недобрыми целями. Вместе мы сможем разобраться с твоими проблемами.

— — До свидания, профессор, сэр.

— — До свидания, Том.

*психологический термин, обозначающий первое впечатление, вследствие которого самое первое оказывается самым лучшим.

** — — Схвати Минни.

4. На защиту девочки вышел ее друг, Рубеус Хагрид. Про него говорили, что вместо волшебной палочки ему сгдится молодой дубок, вырванный с корнем, но он и правда выточил себе биту вроде квиддичной, только по росту и носил в рукаве, как заправские алкоголики бутылку. Минерва закатила глаза и зашикала на него:

— Рубеус, прекрати этот спектакль, я прекрасно разберусь с ними без тебя!

— Никто не смеет обижать Минни! Она такая умная и добрая, как ты смеешь, Риддл, такое вытворять? — грохотал Хагрид ломающимся голосом, опасно размахивая своей битой, так что даже Эб напрягся.

Том не мог сдержать улыбку при виде гримасы Минни. Минерва так забавно удерживала огромного Хагрида, и он ее слушался, как домашний волкодав.

— Ты еще поплатишься, Риддл! Дамблдор тебя прищучит, рано или поздно, — проскрипел Рубеус, уводимый Минервой за угол коридора. И как раз в этот момент из-за этого угла вышел упомянутый профессор трансфигурации.

— -Кто-то тут обижает гриффиндорцев? — кажтеся, заместитель директора был нтрезв.

На губах играла хулиганская улыбка, прячущаяся в бороде. Он с интересом осмотрел место происшествия. Замершие слизеринцы, как будто и не при чем подпирающие стену, покрасневшая мисс МакГонагалл и его протеже Хагрид. И в центре внимания — Том Риддл, видимо, зачинщик.

— Что случилось, мисс МакГонагалл?

— Все уже в порядке, профессор Дамблдор, я...

— Риддл натравил на Минни змею, профессор Дамблдор, сэр! — отчаянно воскликнул Рубеус. Видно было, что ябедничание ему претило, но он явно дорожил Минервой и хотел отомстить.

— Том, ты опять взялся за свои приютские штучки? — строго нахмурился профессор. Все равно его выдавали беззлобные глаза. — В кабинет ко мне, быстро.

Томми взглянул на него своими бесстыжими глазами и вальяжно махнул рукой друзьям:

— Увидимся.

Дамблдор быстро шагал впереди в своей кислотного цвета зеленой мантии. Риддл еле успевал за ним поспевать. Альбус пытался напустить на себя строгий вид, пока они поднимались по лестнице к его кабинету, но безуспешно. Том тоже ухмылялся его попыткам.

Том и профессор вошли в кабинет.

— Присаживайся, Том.

Дамблдор сел в свое кресло и устремил взор на юного слизеринца, все еще слишком маленького для высокого стула перед столом преподавателя.

— Что ты опять натворил, милый Томми?

Риддл сверкнул глазами :

— Вам же этот олух все рассказал.

— Не олух, а Рубеус. Не нужно оскорблений, Том, чтобы чувствовать себя выше и лучше кого-то. Есть другие способы.

— Например?

— Например, подружиться с тем, кто не так великолепен в учёбе, и помогать им стать лучше.

— Скука, — откомментировал Том.

Дамблдор улыбнулся.

— Что же мне с тобой делать, а, Том?

Профессор сверлил его взглядом.

— Ну, не знаю. В приюте хулиганов секли розгами, например. Можете попробовать, вдруг я стану послушным.

Дамблдор похолодел. Похоже, малыш не понимал этого, но из его уст такие речи звучали дерзко и двусмысленно… Альбус отогнал от себя эти мысли.

— Нет, Том, розги, как и другие физические наказания, мы не используем.

Профессор встал с кресла, теперь его бросило в жар. Что за чертовщина? Он не задумываясь призвал из бара в виде лампы Аладдина початую бутылку виски и стакан.

— Прошу меня извинить, Том. Я что-то разнервничался.

— Виски? — Том оживился.

— Да, это маггловский напиток. Ты с ним уже знаком?

— Конечно. Приютские покупали самый дешёвый, а я как-то утащил хороший сорт у директрисы, и выпил целый стакан! Мне было десять. Потом мне было очень плохо...

— Хм. Если желаешь, я могу тебе плеснуть, чтобы мы смогли поговорить по душам.

Том закивал головой. Стакан янтарного напитка левитировал к нему. Мальчик шумно выдохнул и с жадностью професссионального алкоголика засосал содержимое вместе со льдинками. Пожилой человек рассмеяолся в бороду. Все-таки, плебейское происхождение....

— — Миссис Коул и не видала такого доброго виски, сэр, — с улыбкой сказал Том, после того, как отдышался. Дамблдор осушил половину своего стакана.

— — Ты пьешь, как взрослый мужчина, Том, — произнес он с озадаченным видом.

— — Мне скоро двенадцать, сэр, — с гордостью ответил слизеринец.

— — Да, ты совсем взрослый. На моих глазах ты вырос на полфута, не меньше, я прав?

Том стыдливо поджал ноги, спрятав коротковатые штанины под полы мантии. У него не было денег, чтобы заказать новые брюки, а обучаться хозяйственным чарам, чтобы самому удлинить одежду, он считал ниже своего достоинства.

Дамблдор проследил взглядом за его возней, задержав глаза на длинных тонких лодыжках мальчика. В юности, когда он был горяч и часто влюблялся, он никогда не оставался равнодушным к высоким и стройным юношам с длинными ногами…

Видимо, зря он выпил. Альбус рассчитывал снять напряжение алкоголем, но он только разгорячил кровь и разум, и остатки его самоконтроля улетучивались на глазах. Он выпил еще и перешел к активным действиям.

Профессор сам не понял, как подошёл к студенту и положил ему на плечи руки. Том поднял глаза, восприняв это как отцовский жест поддержки, и уже собирался съязвить что-то о том, что не нуждается в таких вещах. Но в глазах мужчины он увидел что-то другое. Ни обычной ласковой доброты с хитрецой, ни проницательности. Там — полыхал какой-то пожар.

Том резко побледнел и сбросил с себя руки Альбуса.

— — Сэр, я пойду...

— — Я тебя не отпускал, мой мальчик, — Дамблдор неожиданно разозлился. Риддл был такой непокорный, дерзкий. Тщательно скрываемое и ненавистное ему самому стремление подчинять вновь проснулось в Дамблдоре. Он налил себе ещё виски на глазах у испуганного подростка и залпом выпил. Кровь гудела в ушах, тело налилось истомой и предвкушением. Мальчик попятился к двери, но Альбус взмахнул палочкой — и ноги Тома приросли к полу. Теперь он был откровенно напуган.

— — Чего вы хотите, профессор? — Прошептал он. Всю спесь как ветром сдуло, злорадно заметил Альбус.

— — Я хочу показать тебе великолепный арабский ковёр на полу в моей спальне, милый Том. Но так как ты временно обездвижен, я донесу тебя сам.

Мальчик, подхваченный сильными руками преподавателя, был худ и легок как пушинка, но во время переноса неожиданно — — от испуга — — сколдовал стихийное finite inkantatem и освободился от магического оцепенения. Он отчаянно барахтался в руках и норовил лягнуть насильника по причинному месту, но тот только разъярялся от детской возни.

Мужчина громко дышал, он старался нее думать о том, что собирается сделать с этим непослушным парнем. Ярость, бессилие повлиять на него, некая зависть к сильному характеру Тома трансформировались в желание уничтожить его, разрушить. И он знал только один способ.

Он внес его в спальню и кинул на кровать. Том тут же попытался с нее сползти, но учитель перехватил его за талию и перевернул лицом вниз. Старый и опытный гей порвал штаны мальчику так, что отлетели пуговицы. Стащил брюки и укусил за сладкие белые ягодицы, оставляя циферблат зубов. Том вскрикнул и лягнул деда в живот. Последний, не испытвая боли, сел на ноги мальчика и спустит ставшие тесными панталоны, освобождаяя алчную плоть. Исходя из собственного комфорта, нанес Lubricus на себя и Evanesco на прямую иишку мальчика взамен клизмы. Чистоплотный он был.

Том брыкался, в ужасе осознав, что его хотят отыметь в зад. Внутри все сжалось, он не мог вдохнуть. Дамблдор, такой привычный, милый учитель.. Сейчас превратился в животное. Том повернулся назад и увидел стоящий член, блестящий от смазки.

— Нет, пожалуйста, не делайте...

— Замолчи, — мокрый палец скользнул вдоль ануса, смазывая вход, потом нырнул внутрь и стал растягивать его. Том всхлипывал, острые ощущения накрывали его, отзываясь болью физической и болью в самолюбии — — страхом, злостью, отчаянием. Его опускали. Дамблдор энергично торклася в девственный анус, наслаждаясь сопротивлением сфинктера. Конечно, старик рисковал или порвать уздечку, или получить перелом пениса, но продолжал, опьяненный сопротивлением. Почему-то ему вспомнилось, как в отстутствие Геллерта он пялил гусей, отрубая им голову. Обезглавленная тушка в сметных судорогах сжимала дырку, приводя к удоволльствию. А после сеанса совокупления профессора ждал богатый ужин из свежезажаренного гуся с яблоками. Но это не гусь и не волшебный манекен, а живой человечек, к тому же очень юный для таких дел. Дамблдор подпихнул подушку под живот мальчика и принялся возгонять удовольствие объекту похоти. Рукой с мягкими и горячими ладонями. Том кричал, и его достоинство было скорее похоже на мочку уха, нежели на бицепс, как у самого Альбуса.

Дамблдор понял, что пора подключать зелье удовольствия. Оно стояло на тумбочке, и он быстро призвал его, открутил крышку и сунул мальчику под нос. Том вдохнул от испуга. У него закружилась голова, и перед глазами заплясали круги. Он почувствовал, как кожа стала будто тоньше и чувствительнее. Наконец Дамблдор получил желаемую эрекцию Тома/ И плевать, что побочный эффект заключается в повышенном сердцебиении. Все равно жилы на шее мальчика бомбили пульсом. Не старик, справится. Зато анус расширился и иметь его стало удобней. Альбус пыхтел над ним уже минут десять и не мог кончить. Тогда он выскользнул из маленькой задницы и перевернул мальчишку на спину, пристраиваясь в позу 69. Конечно, в росте была огромная разница, но дед согнулся в пояснице как мог, прильнув к трепещущей плоти юнца. Тот давно уже кончил, и дальнейшие проделки Альбуса приносили только боль. Этого он и добивался. Однако сам тыркался в рот окровавленным (анальная трещина, Риддл?) членом как мог. Ученик попытался укусить старика, но и сам получил укус в то же место. Вскрикнул и поперхнулся солоноватой как каперсы пеной. Получив желаемое, Дамблдор упал на подростка всем весом своего тела. Очистил от пятен кровать и нанес Tergeo на порванный анус.

Подумал немного и заживил рану. А вдруг пойдёт в лазарет? Хотя Том не из таких… Поднялся, дал подростку встать и натянуть штаны.

— — Ступай, мой мальчик.

Поднялся, дал подростку встать и натянуть штаны.

— — Ступай, мой мальчик.

Том вышел на дрожащих ногах, его ещё не отпускало действие зелья. Кожа горела, сердце бухало в глотке. Голова была пустая, только одна мысль осталась — унижен, уничтожен, раздавлен.

5.

Дамблдор ждал кого-то, и спустя несколько минут в дверь постучали.

— Входите.

Волдеморт вошел в комнату. Его лицо было не таким как его знали в среде Пожирателей: оно не было змеиным, его глаза еще не были красными, но все же это был уже не тот красавец Том Риддл. Его лицо выглядело сильно обожженным, черты лица были смазаны, белки глаз были испещрены кровавыми сосудами, и хотя форма глаза была обычная, Скоро вместо глаз у Лорда будут щелочки. На нем был надет длинный черный плащ, а его лицо было настолько бледно, что могло сравниться, пожалуй, только со снегом, который лежал у него на плечах.

Дамблдор, сидящий за столом, не выказал никакого удивления. Видимо этот визит был заранее запланирован.

— Добрый вечер, Том. — просто приветствовал он Волдеморта. — Не хочешь присесть?

— Спасибо, — сказал Волдеморт и опустился на стул, на который указал директор. — Я слышал, что Вы стали директором. — сказал он более высоким и холодным голосом нежели до этого. — Достойный выбор.

— Рад, что ты одобряешь. — сказал Дамблдор, улыбаясь. — Могу я предложить тебе выпить?

— Это было бы любезно с Вашей стороны. Я проделал долгий путь.

Дамблдор встал и подошел к шкафчику, в котором сейчас он держал думоотвод, тогда же он был полон бутылок. Директор взял два бокала и, наполнив их вином, один подал Волдеморту, после чего вернулся за свой стол. — Итак, Том … чем обязан?

Волдеморт потягивал вино и ответил не сразу.

— Меня больше не зовут Томом; теперь я известен под именем…

— Я знаю, под каким именем ты известен. — сказал Дамблдор, приятно улыбаясь. — Но для меня, я боюсь, ты всегда останешься Томом Риддлем. Это один из недостатков старых учителей. Они всегда запоминают своих учеников такими, какими те были в школе.

Он поднял свой бокал, как и Волдеморт, чье лицо не выражало никаких эмоций. Однако, атмосфера изменилась: Дамблдор, отказавшись использовать выбранное Волдемортом имя, и Волдеморт тоже это почувствовал.

Дамблдор сидел в кресле и нетерпеливо ждал, когда Том начнет разговор. В его голове мелькали призраки прошлых дней. Маленький Том в приюте, потом в школе… И, конечно, апофеоз их школьных взаимоотношений — изнасилование.

После того отвратительного, но сладкого действа Том избегал бывшего кумира, и Дамблдор тоже не настаивал на встречах.

Сидящий сейчас перед ним в кресле мужчина нисколько не походил на талантливого, амбзиозного, злого, но блестящего Тома Риддла, которого он тогда так смачно отымел.

Тот, кто теперь назывался Волдемортом, без труда взломал защиту разума старого учителя и увидел, о чем тот думал. Старые образы его самого, маленького и зареванного, под действием Зелья Удовольствия рассеянно уходящего из кабинета в порванных штанах…

В нем вскипела ярость. Он пытался забыть эту сцену унижения, потратил годы на то, чтобы уничтожить воспоминания. И сейчас, когда он шел сюда для переговоров, он настраивался на деловой лад, желая получить место в школе.

Дамблдор понял, что к нему применили Легилименцию, и растерялся. Сейчас он откровенно боялся Тома, хотя старался взять себя в руки. У него Бузинная палочка и он опытнее, но он не представлял, до каких глубин магии дошел его бывший протеже.

— — О чем ты хотел поговорить, Том?

Волдеморт тряхнул головой, сгоняя как наваждение старые воспоминания.

— — У меня к вам деловое предложение, профессор Дамблдор. Альбус.

— — Я весь внимание.

— — Я хочу устроиться к вам на работу. Преподавателем Защиты от темных искусств.

Альбус непроизвольно засмеялся.

— Ты? Милый Том, прости, но ты — просто воплощение темного мага, с которыми мы учим бороться на этих уроках. Я не могу взять на работу с детьми того, который творил и творит такие ужасные вещи…

— — Ужасные вещи? Да, я делал ужасные вещи. Но даже я никогда не строил из себя доброго учителя, который поможет и подскажет, а на самом деле мечтающего вставить ребенку в задницу свой старый член, — холодный голос звенел от ярости, хотя лицо Тома еще оставалось спокойным. Всепоглощающая ненависть наполнила комнату и накрыла профессора душной мглой. Дамблдор поднялся, сжимая в кармане палочку, надеясь, что ему хватит силы, чтобы отразить атаку.

— — Том. То была минутная слабость, я жалел об этом все эти годы. Возможно, я нанес тебе слишком большую травму…

— — Возможно? Ты раздавил меня, старик. Но я не из тех, кто молча принимает такие испытания. Я все эти годы помнил обиду, — Том тоже стал с кресла и вплотную подошел к разделявшему их столу. — Я вынашивал планы мести, потом вновь отвергал их. Я хотел свергнуть тебя с пьедестала кумира сотен волшебников, чтобы все они узнали, кто ты на самом деле — старый педофил! Но у меня не было доказательств, ничего, кроме детских воспоминаний. И тогда я решил разрушить все, что тебе дорого. Твой мир, волшебное сообщество, все! Конечно, мне не нужна эта чертова должность, это простой предлог, чтобы ты меня выслушал. Я уничтожу тебя, Альбус, и всех., кто тебе дорог, запомни это.

Дамблдор стоял как вкопанный и молчал. Он не мог пошевелиться, только взирал на бывшего ученика. Том ухмыльнулся ужасной улыбкой и отошел от стола.

— — Прощай, старик. Ты еще услышишь обо мне, — он повернулся к двери. Дамблдор прикрыл глаза, ему стало нехорошо, и он сел обратно в кресло, думая, что Том уже ушел. Внезапная вспышка света застала его врасплох. Он открыл глаза и закричал от ослепляющей боли где-то в паху.

Стоящий в дверях мужчина смеялся. В его руках была палочка:

— Ты стар, Альбус! Никакой реакции, никаких рефлексов! Простое Секо сделало свое дело. Теперь ты евнух, простой евнух.

Мантия директора была насквозь мокрой от крови. Он дрожащими пальцами поднял ее — в разрезе ткани на месте половых органов была кровавая рана. Кровь сочилась и капала на пол, где валялись отрезанные части тела. Смех Тома еще стоял в ушах Альбуса, потом послышался звук закрывающейся двери, в тот момент как ослабевший старик в кресле потерял сознание от боли и ужаса.

к о н е ц