Хозяин колодцев

Тьма в Чёрных Ключах была особенной — густой, как деготь, и звонкой от тишины. Данила щупал дорогу ногами, а фонарь в его руке выхватывал из мрака лишь куски грязи да кривые избы. В воздухе пахло гнилыми досками и чем-то ещё — сладковатым, как заплесневелый мёд.

— Ты не здешний, — сказала старуха у крайней избы, даже не спрашивая, зачем он пришёл. Её глаза, мутные, как дождевые лужи, скользнули по его рюкзаку. — За Ариной?

— Где она? — голос Данилы прозвучал хрипло. Три дня без ответа на звонки. Три дня, как она писала последнее сообщение: «Ходила к колодцу. Здесь что-то не так.» На приложенном селфи ее лицо, прижатое к объективу, выглядело напуганным, глаза расширены, а за спиной…

Данила показал это сообщение старухе.

— Это не тень. — Прошептала она, отводя взгляд. — Он всегда стоит за тем, кого выбрал.

Она медленно подняла костлявую руку и указала в сторону леса.

— Глуховик.

Тропинка к колодцу была утоптана, но по краям валялись странные вещи — ржавые ножи, мотки волос, перевязанные нитками, черепки с нацарапанными знаками. Данила наступил на один — под ногой что-то хрустнуло. Зубы. Мелкие, острые, будто детские.

Глуховик стоял в центре поляны, обложенный чёрными камнями. Вода в нём была слишком чистой, как зеркало, но не отражала звезд.

Ведро ушло вниз слишком легко. Когда Данила начал поднимать его обратно, веревка вдруг натянулась, будто кто-то схватил его снизу. Из глубины донесся хлюпающий смех.

— Арина? — позвал Данила.

Тишина. Потом — плеск. Из глубины медленно всплыло лицо. Не Арины. Чужое. Белое, как мел, с чёрными провалами вместо глаз. Рот растянулся в улыбке, и Данила услышал шёпот, хотя губы не шевелились:

— Напиться хочешь?

Он не помнил, как оказался в воде. Холод обжег кожу, а в ушах застучало: тук-тук-тук, будто кто-то стучал по стенкам колодца снаружи.

Данила нырнул глубже — и понял, что Глуховик не имеет дна.

Вокруг плавали люди. Их кожа была синей, волосы — длинными, как водоросли. Они не тонули, а стояли в толще воды, будто на невидимом дне.

— Не пей, — прошелестели они в унисон.

Один из них повернулся. Это оказалась Арина. Её глаза были открыты, но зрачки полны воды.

— Он меня выбрал, — её голос звучал, будто доносился со дна реки. — Теперь ты здесь.

Вода сгустилась перед Данилой, приняв форму.

Высокий. Кожа — как мокрая глина. Глаза — две бездонные скважины.

— Ты пришёл за ней? — голос Хозяина был похож на звук падающей капли. — Отдай что-то взамен.

— Что?

— Имя.

Данила почувствовал, как что-то скользнуло по его языку.

— Или память.

В голове вспыхнули образы — мать, смеющаяся Арина, его собственное отражение…

— Или себя.

Тени вокруг колодца зашевелились.

— Ты пил из родника в детстве, — зажурчало существо. — Ты уже мой!

Данила почувствовал, что его язык становится мягким, как тина.

Нож!

Он помнил, что взял его у старухи.

— Нельзя благодарить, — сказала она тогда. — Он любит благодарных.

Данила вонзил лезвие в водную гладь.

Зеркало треснуло. Хозяин закричал — звук, как тысячи тонущих голосов.

Арина схватила Данилу за руку.

— Ты опоздал, — сказала она. Её кожа шелушилась, как мокрая бумага. — Он уже дал нам твоё имя.

За её спиной что-то пошевелилось.

— Беги!.. — Крикнул Данила, толкая Арину к выходу из колодца.

Они выползли на поверхность. Девушка дышала, но её кожа была холодной, а в уголках губ — тина.

— Я не пила, — повторяла она, а изо рта у неё стекала чёрная жижа. Её волосы пахли болотом.

Когда Данила подхватил ее на руки, под кожей что-то булькнуло.

— Я не пила, — повторяла она как в бреду.

Вскоре Данила с Ариной на руках выбежал из леса.

— Он всё ещё во мне, — прошептала она, теряя сознание.

К вечеру в деревне все колодцы пересохли. А ночью Данила проснулся от звука капель. По стене его комнаты стекала вода. Густая, с черными волокнами внутри. Когда он коснулся пальцем, капля повернулась и заглянула в него бездонным отражением. Данила стряхнул ладонь и в ужасе выбежал на улицу. Там шел дождь. Вверх. Дождь шел вверх. Капли летели к небу, как слёзы.

Утром они уехали. Но с той поры, когда Данила смотрел в стакан с водой, он видел свое отражение. Оно шевелилось и моргало. По ночам слышался плеск воды из-под кровати, а на стене в прихожей проступило влажное пятно — точь-в-точь как отпечаток огромной ладони.

А в Чёрных Ключах появился новый колодец. Из него доносилось чавканье, будто кто-то жадно пил и щелкал зубами. Колодец ждал, когда новые жаждущие придут напиться…