Эмили-Сьюзен Бегг – девушка из ада

Гретта Дэлэни

«Эмили-Сьюзен Бегг — девушка из ада»

«Быть чем-то одним неизбежно означает не быть всем другим, и смутное ощущение этой истины навело людей на мысль о том, что не быть − это больше, чем быть чем-то, что в известном смысле это означает быть всем»

Х.Л. Борхес 

 

Глава 1. ВЕСТНИК СМЕРТИ

 

Бог, Творец, Создатель ̶ все его называют по-разному, но смысл остается один. Люди к нему обращаются в горе и беде, в радости и счастье, в богатстве и состоянии, в бедности и убогости… И люди верят, что он помогал, помогает и будет помогать. Но есть и такие люди, которые совершенно не верят в него. Ну и ладно, это Ваше дело, хотите верьте, а хотите нет. Я его называю Богом. А вот моя история.

Создал Бог Вселенную, планеты, Землю, растения, животных, людей ̶ жизнь, одним словом. Всё, как Вы и знаете. Он создал и смерть, а как же без нее. Жизнь порождает смерть, а смерть, в свою очередь, порождает жизнь. Это вечный круговорот, которому нет ни конца, ни края. Лишь избранные могут жить вечно ̶ это помощники Бога. Есть ангелы. Они охраняют людей, направляют их, оберегают, помогают выбрать правильный путь, верное решение. Все в этом мире находится в равновесии, и раз есть ангелы, добрые и хорошие, то должны быть и противоположные им существа. Это демоны, злые и коварные, которые сбивают людей с правильного пути и сводят их с ума. Есть множество и других существ, но о них я расскажу как-нибудь в другой раз. Прошу Вас обратить внимание на Вестников Смерти. У них очень важная работа. Они приносят смерть людям. Они забирают души и отводят их в иной мир, в мир, в котором нет места для живых. Одних, они отправляют в ад, других ̶ в рай. Некоторые заслуживают еще одну или несколько жизней. Это может быть и продолжение настоящей, и начало новой жизни. Вестник Смерти может блуждать всеми мирами и переправлять души из одного мира в другой. Он может все: воскрешать, убивать, создавать, разрушать, улучшать, ухудшать, исцелять раны и создавать новые…. Вестник ходит в черной мантии и никогда не показывает своего лица. Он его прячет под капюшоном. От Вестника Смерти не убежишь и не спрячешься, он везде и всех найдет, без исключений. Он блуждает и перекидывает души из одного мира в другой. Он так же может и уничтожить душу, если захочет. Душа перестанет существовать, ее больше не будет. Вестник ̶ бессмертный и одинокий. Им может быть как девушка, так и юноша, как женщина, так и мужчина, как старуха, так и старик. Ну, это не так уж и важно. Как ими становятся и когда? ̶ это загадка. Вестник не имеет сердца. Он не живой, но и не мертвый. Он не может что-то чувствовать, переживать, страдать. Нет никаких эмоций. Он пуст. Он может все!!! Но он не может любить… А для человека, этим ВСЕМ и может оказаться любовь. Так что можно сказать, что он не может ничего. И это его жертва. Ужасная жертва. Но существует легенда. Она гласит: «Вестник Смерти сможет стать человеком, если его полюбит прекрасное, наивное, беззащитное существо (человек), с чистым сердцем и чистыми мыслями. И лишь первый поцелуй сможет разрушить узы вечности». Так что не унывай, мой дорогой читатель! Надежда есть всегда!!! Правда, за многие тысячелетия такого еще никогда не происходило.

Вестник Смерти никогда не ест, не пьет, не спит. Он не нуждается в физиологических потребностях. Изо дня в день, из года в год, он преданно выполняет свою работу, не отвлекаясь ни на что…

И вот мы видим сущность, свободно передвигающуюся адом, одетую в черную мантию с огромным капюшоном, полностью закрывающим лицо. Это был Вестник Смерти. Он блуждал адом, просто блуждал. Он никого и ничего не замечал, погрузившись в свою пустоту… Но тут его взор привлекла женщина, горящая в огне. Она была привязана к столбу и стояла на куче хвороста, который никогда не прогорал. Вестник очень удивился, увидев ее лицо. Оно было окровавленным и покрытым ожогами, но при этом спокойным, не выдающим ни единой эмоции. «Это очень странно, так не бывает», ̶ подумал Вестник. ̶ «Это же ад!!! Здесь царит хаос: страдания, муки, боль… Здесь, отбывают свое наказание души убийц, грабителей, подлых, коварных людей… И все они страдают в адских мучениях, в вечных мучениях, они бьются в агонии!!! И лишь тогда, когда душа находится на волоске от небытия, муки прекращаются, но ненадолго, лишь на мгновение, чтобы исцелились раны, и вернулось сознание, а затем все начинается сначала. Все кричат, сжимаются от боли, пытаются вырваться, их лица перекашиваются от мучений и страданий!!! Но эта женщина не выдает ничего, ее взгляд пуст, ноль эмоций…». Вестник замер, он ничего не мог понять, он прожил тысячи лет и никогда такого не встречал…. Он подошел к надзирателю и спросил, что это за женщина и как она сюда попала? Надзиратель ответил, что это вовсе не женщина, а молодая девушка, которой всего лишь 18 лет. Попала она сюда за убийство одного человека и сведения с катушек другого. Вестник был изумлен: «Так молода, и столько плохого сделала». Надзиратель добавил, что свершила она грехи эти, будучи мертвой, и еще, она покончила жизнь самоубийством. Вот теперь и горит как ведьма на костре, но это для нее лишь только начало, ей еще многое предстоит, и ее наказания еще не один раз поменяются, ведь она здесь не так уж и давно, всего то лет 30. Но душа ее осталась молодой, 18 летней девушкой. «Да, странная она», ̶ сказал надзиратель. ̶ «Она, как будто, сама себя нарекла на эти мучения. И почти с первых дней не произнесла ни звука, ее лицо стало каменным, а глаза пустыми, она приняла это наказание, и терпит его. Я думал, что температура костра маленькая, но как не повышал, ничего не менялось. Я другим душам даю отдых, после того как затянутся раны, а ей нет, даже раны не успевают затягиваться как я продолжаю пытки на ней». Вестник был в замешательстве. «Сколько силы, сколько воли у этой девушки!!!», ̶ подумал он. Вестники никогда не испытывают жалость, но вдруг, он что-то почувствовал. Что-то дрогнуло у него внутри. На долю секунды он растерялся, но потом взял себя в руки и пошел дальше.

Он долгое время бродил адом, но уже не обращал внимания ни на что, просто бродил. Из его головы никак не могла вылететь эта девушка, он все думал и думал о ней. Он был удивлен, еще никогда такого не было, чтобы он думал о чём-то или о ком-то так долго. Потом Вестник решил покинуть это жуткое место и отправился в рай.

Рай ̶ изумительное место. Здесь царит покой, гармония и благо. Нет криков и мучений, боли и страданий, хаоса и ужаса. Здесь сказка, и каждый ее творит сам для себя. Любая душа, попавшая в Рай, получает все, о чем она мечтала при жизни, чего добивалась или даже добилась, все, что ей необходимо, все, чего она пожелает.

Вестник не стал долго задерживаться и занялся своей работой. Он так же как и раньше переправлял души усопших, бродил мирами, давал и забирал жизнь… Но теперь, он это делал с особым интересом. Он наблюдал. Наблюдал за всем и всеми. Рай и ад не вызвали особого интереса, там все как всегда, ничего нового, а вот мир живых ̶ очень заинтересовал его. Люди ̶ странные существа. Создадут себе кучу проблем, а потом сидят и разгребают. Куда девались творцы и гении??? Люди тупеют, становятся менее грамотными и образованными. Становятся более жестокими и эгоистичными, коварными и злыми. В этом мире все меньше и меньше добра, радости, правды. Все стали злыми и лживыми… «Я отвлекся, мое дело ̶ переправлять души», ̶ подумал Вестник и занялся своей работой.

Шли годы. Он старался не обращать внимания на мир живых, просто выполнял свою работу. Но становилось все хуже и хуже. Мир людей стал чем-то похож на ад, только в аду надзиратели устраивают пытки над душами, а здесь одни люди пытают других. Конечно пытки не такие ужасные как в аду, но все же пытки. Даже моральные пытки причиняют боль и могут привести к смерти.

Вестник решил создать свой мир, мир покоя и равновесия, в котором он бы смог выкинуть из головы надоедливые мысли. Вы спросите: «А как же рай? Там ведь все хорошо и чудесно». Вот именно, слишком хорошо и чудесно. Вестнику нужен был покой и равновесие, поэтому он создал свой мир, мир в котором нет живых либо мертвых. Это небольшой мир, только его мир и он изредка проводил там время. Так, маленький островок, где-то в океане, чудесная природа, домик, фруктовый сад и ручеек небольшой. А что еще надо? Это же очевидно, ему одиноко…. Ну а что поделаешь??? Он ведь бессмертный, бесчувственный и пустой. Он не может любить, да и его кто полюбит? Он безнадежен…

Появилась работа. Нашему герою надо было убить смертного. Слишком уж много плохого свершил этот человек и пора б ему уже на тот свет. Да, ужасный человек. Живет в роскоши и достатке, но при этом ворует, убивает и развратничает. Вестник Смерти, не задумываясь, быстро придумал, как достать душу из этого человека. Наркотики, вот людям заняться нечем, на придумывали всякой ерунды, приносящей удовольствие, как будто в мире его не хватает. Человек! Раскрой свои глаза! Оглянись! Вокруг полно удовольствия! Скушай конфетку, и уже получишь удовольствие! Пойди, да купи себе шмотку какую-нибудь, тоже удовольствие. Спой песенку или нарисуй что-нибудь, еще тебе пример. Поцелуй любимого человека, так вообще обалдеешь. Да, но не каждый, почему-то, видит это…

Смерть наступила мгновенно, передозировка. И Вестник получил душу. Теперь дорога ей открыта только в ад. Вестник протянул руку, кивнул головой, и душа последовала за ним. Доли секунды хватило, чтобы они оказались в аду. Их тут же встретил надзиратель и забрал душу для предназначенных ей пыток. Вестник пошел дальше.

Неожиданно, что-то привлекло его внимание. И это была та самая девушка, которая поразила Вестника своим спокойствием и безразличием к боли. Сколько лет прошло!!! А она все так же не выдает ни единой эмоции, ни единого звука… Уже и пытают ее по другому. Теперь она прикована к каменной стене тяжелыми железными цепями и на нее со всех сторон льется кипящая вода. Одежда ее превратилась в лохмотья, а волосы безнадежно спутаны, и она стоит босая в кипятке. Все ее тело покрыто ранами и кровью. Раны огромные и ужасные. Но она по-прежнему безразлична к своей боли. Жуткое зрелище…

Как Вам известно, Вестники Смерти перебрасывают души из одного мира в другой. Но за все существование миров, ни разу не было такого, чтобы душа возвращалась из ада. Души попавшие туда, не имеют возможности выбраться от туда. Раз они заслужили таких пыток, то и гореть им в аду вечность. Но Вестник, теоритически, может забрать из ада душу, заслужившую лучшего мира, но это всего лишь легенда, которая дается пленникам, как надежда. Пытки пытками, а надежда есть всегда.

Вестник не мог больше смотреть на это. Он больше не мог быть бездушным. И тут ему в голову пришла идея. «Хватит!!! Прекрати!!!!», ̶ бросил Вестник. И надзиратель тут же остановил воду. «Эта девушка заслужила покой! Я ее забираю из ада», ̶ добавил Вестник. Он подошел к девушке и глянул ей в глаза. Они так же, как и прежде оставались пустыми, и ничего в ее лице не изменилось. Вестник протянул девушке руку. Она глянула на него, и в ее взгляде мелькнула капля надежды, и подкатили слезы, но она мигом взяла себя в руки, и, закрывши глаза, вздохнула, немного отвернула голову, и снова открыла глаза, все с тем же холодным взглядом. Вестник был ошарашен! «Она отвернулась от надежды обрести покой и избавиться от вечных мук!!! Что это за человек!!! Так не бывает!!! Это просто абсурд!!!!», ̶ Вестник перебирал 1000 слов в своей голове, но так и не смог ничего произнести вслух. Надзиратель скривил ужасную гримасу и его ноги подкосились от такого шока. «Боже, что это за существо», ̶ подумал Вестник и подошел к каменной стене, к которой была прикована девушка. Он осторожно снял кандалы, и хотел ее взять за руку, но не успел, она как желтый листочек, сорванный с дерева легким ветерком, плавно упала на землю. Только сейчас Вестник заметил насколько сильно обожжено ее тело. Оно все было покрыто ранами и истекало кровью. Даже лицо, все изуродовано. На ней не осталось ни единого миллиметра живой и невредимой плоти. Вестник подбежал к ней и тут он почувствовал, что с ним что-то случилось. Он раньше никогда такого не чувствовал, он никогда не ощущал ничего подобного, это нельзя объяснить словами. Для него эта девушка вдруг стала чем-то очень ценным и родимым. Он очень хотел взять ее на руки и обнять, прижать к себе. Но она едва дышала и была без сознания… некогда было думать и разбираться в своих чувствах и новшествах, он срочно должен был ее забрать от сюда, так как здесь, он не мог исцелять. Каждая секунда была на счету, но он так и не знал, как ее взять на руки, чтобы перенести в свой мир. Она вся была в ранах, любое касание ей принесет адскую боль и может оказаться последним в ее жизни, в жизни ее души, а потом она просто исчезнет, перестанет существовать, ее больше не станет, и ничего уже не вернет, даже Вестник смерти. Он осторожно взял ее на руки и перенес к себе домой, в свой мир.

Он положил ее на белоснежную кровать из 13 перин, это первое, что пришло ему в голову, и преступил к ее исцелению. Исцелить душу гораздо сложней, чем просто тело, на теле раны заживают быстро, а душа неизлечима, лишь малая часть поддается лечению. Когда Вестник перенес девушку из мира мертвых в свой мир, она обрела тело. Тело это было в том же состоянии, что и душа, поэтому и нуждалось оно в неотложном исцелении. Те же ожоги и раны. Вестник долго, очень долго лечил девушку, и, в конце концов, ее раны зажили, кожа очистилась, и не осталось на ней ни единого шрама иль царапинки, все исчезло. Следы крови и пепла тоже исчезли, а тряпки, которые были на ней, превратились в прекрасное белоснежное платье, воздушное и легкое. Ее светло русые волосы, распутались и заплелись в две косы, такие густые и прекрасные, достающие ей почти до колен. А на голове была серебряная цепочка, которая подбирала волосы и предавала им объем. Так же, в косы, были вплетены серебряные тоненькие цепочки, на которых находилось несколько колокольчиков, зачаровывающих своим волшебным, едва слышным звоном. Из прически выпадали две пряди, равномерно спускавшиеся по щекам, и заканчивающиеся ниже шеи. Девушка имела очень женственные черты лица, которое было овальной формы. Брови у нее тонкие и прямые, темно русого цвета. Нос − маленький и немножко курносый. Губы красивые, тонко прорисованные и несколько ироничные, бледного цвета. А кожа ее была белой с легкой розовинкой, что предавало ей жизни, нежности и красоты. Девушка была небольшого роста, где-то метр шестьдесят, с очень тонкой талией и женственной фигурой. Кисти у нее аккуратные, а пальцы тонкие и длинные. Ножка маленькая, как у золушки из сказки.

Вестник только сейчас заметил, какая же она прекрасная. Он никогда за всю свою жизнь не видал такой невероятной красоты. «Кто же она? От куда? И как ее зовут?», ̶ и множество других вопросов всплывали в его голове. Он любовался ее красотой и был так рад этому, но почему??? От куда радость???? Он ведь Вестник Смерти!!! Он не должен ничего чувствовать!!! А тут столько эмоций…. И он услышал легкое постукивание в своей груди…. «Боже, я схожу с ума!!! Это все не со мной!!! Так не бывает!!!!», ̶ Он не мог себя успокоить, но вдруг вспомнил тот момент, когда от него отвела взгляд девушка и взяла себя в руки, такая молодая и такая беззащитная смогла справиться с собой, а он что?????? «Трус!!! Слабак!!! Фуууух!!!!», ̶ он перевел дыхание и остановил поток этих мыслей, и взял себя в руки. Затем пошел на кухню что-нибудь сотворить покушать, ведь девушка скоро проснется. У него все те же мысли крутились в голове, но он старался их отбросить. Когда Вестник закончил с едой на кухне, он снова пошел в комнату, где спала девушка. Он тихонько вошел в комнату и присел рядом с кроватью на стул, и стал ждать, ждать того мгновения, когда это прелестное создание откроет глаза.

 

Глава 2. ПРОБУЖДЕНИЕ

 

Где-то уже так часа через два, девушка открыла глаза. Она ничего не понимала и лежала около минуты, не шевелясь. «Что со мной? Где я? Почему я больше не чувствую боли? Почему мне так легко и спокойно?», ̶ подумала девушка. И тут перед ней начали мелькать картины, в которых она видела человека в черной мантии и в капюшоне. Этот человек подал ей руку, а она отказалась от предложения спастись от вечных мук. Хоть и так сильно этого хотела. Хотела убраться от туда, хотела уйти в небытие, лишь бы не чувствовать эту боль и страдания. И провал, больше она ничего не могла вспомнить. Только мгла, черный цвет и больше ничего. Она медленно повела глазами по сторонам. И увидела какого-то юношу, сидящего рядом с кроватью на стуле. Он был облачен во что-то черное, прикрывающее все его тело, до самых ног. Было видно только лицо и черные как уголь волосы, не очень коротко сострижены, но аккуратно уложены. У юноши было бледное лицо и темные, претемные глаза. Девушка была очень напугана. Она решила, что это следующее ее испытание, и что после нескольких минут блаженства начнутся снова адские пытки. Она соскочила с кровати и хотела куда-то бежать, но ноги не слушались ее, и она упала на пол, как пушинка, не издав ни звука. Вестник подскочил и подбежал к ней, хотел ей помочь, но она была так напугана, что лишь отползала от него в сторону и со страхом смотрела на него. Вестник замер и сказал: «Тихо, все хорошо. Я не причиню тебе вреда. Я хочу лишь помочь». Он осторожно и медленно начал подходить к ней. И повторять: «Все хорошо. Меня зовут Вульф Вилберн Стоун. Можешь называть меня просто Вил. Я не трону тебя, обещаю. Я хочу тебе помочь. Пожалуйста, позволь мне». Девушка, немного успокоившись, замерла. Вестник подошел к ней и аккуратно взял ее на руки и отнес на кровать. «Не так быстро. Тебе нельзя еще вставать и несколько дней нужно полежать. Твой организм еще не восстановился». И он снова сел на стул. Он задал ей пару вопросов, но ответ так и не был произнесен. Она смотрела и молчала. Все тем же пустым взглядом, но в ее глазах, ярко голубого цвета, что-то было, что-то, что затягивало вглубь. «Пожалуйста, не вставай, я сейчас тебе принесу еды ». Он осторожно встал и спокойно, без резких движений пошел на кухню. Девушка осталась одна в комнате. Она осмотрелась.

 

Глава 3. НОВЫЕ ЧУВСТВА

 

Прошло несколько недель, девушка шла на поправку, в довольно таки быстром темпе, но пока не говорила. Вил рассказал ей свою историю, свою жизнь, он полностью доверял ей. В глубине души появились новые чувства, будто он знает ее уже много тысяч лет, будто он прожил с ней долгую жизнь рука об руку и многое пережил рядом с ней. Ему было так хорошо, так спокойно и легко с ней, с незнакомкой, таинственной и молчаливой. Хоть она и не сказала ни единого слова, за все свое пребывание рядом с ним, его не покидало чувство полетов бабочек в животе и его сердце, при одном лишь взгляде на нее, начинало трепетать и петь. Эта девушка стала всем для Вила, и он был готов пойти на все ради нее. Здесь и не вооруженным глазом видно, что Вестник полюбил ее, полюбил сильнее жизни. Но она воспринимала его как брата, даже, наверное, кем-то больше, чем просто брат. Она стала доверять Вилу и чувствовала себя рядом с ним как за каменной стеной. Девушка искренне была благодарна Вестнику и чувствовала себя должницей перед ним, и не могла у него просить что-либо, как бы она этого и не хотела. А у нее ведь была одна просьба, одна единственная просьба, то, чего она желала больше всего на свете, то, что ее так мучало много-много лет.

Вил всячески пытался вытащить из нее хотя бы слово, хотя бы имя, но безуспешно. Днем Вестник все свое внимание уделял девушке — этой таинственной незнакомке, − а ночью он занимался привычным для себя делом (переправлял души). Он видел, что девушку что-то тревожит, что-то рвет ее на части изнутри, от чего она испытывает жуткую боль и не находит себе места. Он желал ей помочь, всем сердцем желал, но не знал чем. И вот однажды, когда девушка и Вил вместе гуляли у ручья, она наконец-то ответила, на поставленные ей вопросы. Она все рассказала, всю свою жизнь, все, что ранее никому не рассказывала.

 

Глава 4. ИСТОРИЯ НЕЗНАКОМКИЧасть 1. СЕМЬЯ

 

Меня зовут Эмили Сьюзен Бегг. Мои родители дали мне двойное имя по стечению очень трагических обстоятельств. В один прекрасный день на свет появились две малышки, они были похожи, как две капли воды. Первой дали имя Эмили, а второй Сьюзен. Счастливые родители ни чаяли души в этих маленьких ангелочках, но их счастье длилось не долго. На третий день по загадочным обстоятельствам одна из малышек так и не проснулась, она уснула вечным сном. Врачи не смогли объяснить, что случилось с одной из близнецов. Именно этот день стал самым трагическим в жизни моей семьи. Мама меня называла Эмили, а папа Сьюзен, каждый пытался доказать, что выживший ребенок именно под таким именем, но мы ведь были так похожи, что никто не мог нас различить. Поэтому спустя несколько дней моя мама решила дать мне двойное имя. С тех пор я и ношу его.

Я росла обычным ребенком, училась в колледже, получала стипендию, проживала в маленьком, не приметном городке. Семья у меня не большая: папа, мама, брат и я. Отношения у меня с родителями были не плохими, а вот с братом я часто ругалась. Родители много работали, поэтому целый день их не было дома. С нами еще жила девушка моего брата по имени Бренда, ей 20 лет. У нее черные волосы средней длены, которые она никогда не подбирала, круглое лицо, изогнутые густые брови, карие глаза, прямой нос. Кожа у нее светлая, но имеет коричневый оттенок, как бы небольшой загар. Бренда довольно таки высокая, но внешность и телосложение у нее не модельное. Ну и зараза же она. Я ее не любила, да и в семье Бренда хорошим человеком не считалась. Но жила она с нами по просьбе моего брата, которого звали Остин, ему 22 года. Остин среднего роста, мускулистый и очень красивый. У него короткие светлые волосы, которые немного вьются, овальное лицо, прямые широкие брови, серые глаза, очень густые и длинные ресницы, прямой нос. У Остина с Брендой были не очень хорошие отношения, но тем не менее они жили вместе. Их комната находилась по соседству с моей, по этому мне часто были слышны крики, доносящиеся через стенку, когда они ругались. Мой брат очень любил ее, а вот Бренда, по моему мнению, жила с ним не по любви. Она вообще вела себя очень нехорошо. Бренда не уважала моих родителей, переговаривалась со мной, гуляла допоздна не известно с кем и где, по дому не помогала… Но и выгнать ее никто не мог, так что приходилось терпеть.

 

 

Часть 2. СТАВОК

 

Моя история начинается с обычного, ничего не предвещающего дня. На дворе зима, слабый мороз, небольшой снежок, кружась, падает на землю огромными хлопьями. У меня зимние каникулы. В этот обычный и простой день, я собралась наведать бабушку и дедушку, которые жили в деревушке, неподалеку от города, где-то полтора часа езды. Я отправилась в дорогу с самого утра. Добралась я хорошо, родственники были очень рады моему приезду. После обеда я решила прогуляться и взяла с собой собаку. Дедушка держал на привязи не маленькую рыжую собаку по кличке Боб, которая была очень похожа на лису. Он был смешанной породы, не чистокровный. Боб любил меня и всегда, когда я приезжала, я гуляла с ним. На этот раз, я решила прогуляться по лесу, расположенном неподалеку от домика, в котором жили мои бабушка и дедушка. В лесу было несколько ставков, когда я проходила один из них, я увидела трех мальчишек, катающихся на коньках по льду. Один из мальчишек, возраст которых был от 7 до 13 лет, очень профессионально катался, и я присела на упавшее дерево и стала наблюдать за ними. Я и сама очень хотела бы прокатиться, но не умела, я никогда не ставала на коньки, и выглядела бы в них как корова на льду. Спустя немного времени самый старший мальчик куда-то ушел, а затем случилось нечто ужасное. Средний по возрасту − провалился под лед, а младший пытался ему помочь. Ну куда уж ему, малышу всего то 7 лет где-то было, вот я и кинулась помогать. Собаку я оставила возле дерева, накинувши поводок на сучок. Подбежав к мальчишкам, я сказала младшему, чтобы звал на помощь, а сама подала тонущему ветку, но он никак не мог выкарабкаться на лед, который трескался и ломался под ним, как только мальчик хватался за него. В долю секунды подо мной треснул и рухнул лед, и я оказалась в ледяной воде. Теперь мы вдвоем пытались выбраться на поверхность, но лед только ломался и расходился перед нами. Мальчик совсем уже выдохся и перестал бороться. Я подхватила его и стала помогать подняться на лед. Мы каким-то чудом нашли место, где лед был прочным, и совместным трудом нам удалось поднять мальчика на поверхность. Теперь уже он помогал мне выбраться, но как только я положила руки на лед, так сразу раздался хруст и я мигом отступила. Лед немного треснул, но все еще оставался целым и невредимым. Мальчик мне подал руку и сказал, чтобы я взялась за нее, а я ответила, что лед не выдержит обоих, и чтобы он осторожно выбирался на землю. Он попытался подобраться поближе ко мне и снова раздался хруст. Я сказала ему, что все будет хорошо, и чтобы он убирался отсюда, а я сразу же за ним, иначе он снова окажется в воде. Он осторожно пополз к берегу, а я сдалась и выпустила кусок льда из рук, за который держалась. Я решила, что будет так лучше, потому что если кто-то начнет меня спасать, то жертв будет больше, в любом случае один останется в воде, так что тут думать…

Я медленно пошла ко дну, мое тело сводила судорога от чрезвычайно холодной воды. Я задержала дыхание, но не смогла досчитать и до 30, как у меня закончился воздух, и появилось ужасное желание вздохнуть. Но я не могла сделать вздох, от этого появилось ощущение, будто бы моя голова сейчас взорвется. Сердце стало сжиматься, и я почувствовала тысячи иголочек в нем. Мне казалось, что это все не настоящее, что это происходит не со мной, что это просто сон, обычный кошмар и ничего более…Теперь до меня дошло, что закончился воздух, и вода наполняет мои легкие, сковывая их ужасным холодом. Я уже не могла пошевелить и пальцем, все болело, везде кололо острыми иголками. Перед глазами пролетела вся жизнь, очень быстро, но в мельчайших подробностях. Я видела все свои неудачи и радости, все самые ужасные и самые чудесные моменты своей жизни. А потом все прекратилось, и я перестала что-либо чувствовать и видеть. Люди, пережившие клиническую смерть, говорят, что видели свет, белый свет в конце туннеля, слышали чьи-то голоса, но я не видела и не слышала ничего, совсем ничего. Мне стало легко и спокойно, вокруг было темно, тихо и пусто…

 

 

Часть 3. МАЛЫШ

 

Ко мне подошел человек в черной мантии и дал мне указания. Он сказал: «Ты умерла. У тебя есть 9 дней, чтобы попрощаться с родными и близкими. Ровно 9 дней, а потом я заберу тебя. Тебе нельзя говорить с живыми, писать им что-то, показывать, делать им что-либо. Тебе все запрещено!!! Ты можешь лишь наблюдать и все… Ровно 9 дней», − он исчез, больше я его не видела. Я осмотрелась и мгновенно определила свое место нахождения. Это был морг. Мне стало жутковато, и я решила как можно быстрее убраться от туда.

Ночной город. Я наблюдала, как мне и велели, за людьми, за их манерами и поведением, за привычками и действиями… я шла за ними в их квартиры и дома. Это очень весело ходить через стены и видеть то, что раньше было под запретом… Прошло два дня и вот я иду ночью по городу, странно, много молодежи гуляет и не спит. Ну да, сегодня же пятница, дискотека. Я не люблю это: танцы, шум, гам, много людей, спиртного…… Я долго наблюдала за подростками, столько нового узнала о их жизни. Но все же мне надоело, и я решила уйти отсюда и погрузиться в свои мысли. Я всегда хотела пройтись ночью, одной, по темной улице, в каком-нибудь закоулке, где нет ни души, где темно и тихо, но я всегда боялась. Я была трусишкой, хоть и делала вид, что ничего не боюсь, но на самом деле, я боялась всего. А сейчас, я призрак, так чего мне бояться!!! И я свернула с дороги во двора и начала всматриваться в темноту. Так чудесно, когда все видишь в полной темноте!!! Что за напуганные глазки? Такие забавные. Это черный кот сидит на дереве и смотрит на меня своими огромными желтыми глазищами. «Кис-кис-кис» − позвала я его. Он очень осторожно спустился на пару веток вниз и мяукнул. Я подошла к дереву и почесала ему за ушком. Послушав пару минут мурлыканье кота, я пошла дальше. Интересно, очень интересно…. Я ведь призрак, а кот меня видит. Значит это правду говорят, что коты видят потусторонние миры, духов, призраком, нечисть. И я думала, что призраки не могут общаться с людьми и животными. Я думала, что им не под силу что-то взять или к чему-то прикоснуться, а выходит, что могут. Я погрузилась в мысли, иду себе и думаю: «что же будет дальше? Куда меня заберет человек в черной мантии? Хммммм, интересно, существуют ли рай и ад?...» − и тут мои мысли прервались. Я увидела на лавочке свернувшегося в клубочек маленького человечка. «Боже! Что же он тут делает? Ночью, один, да еще и в такой холод?!!! Мороз, зима! Я хотела подойти к нему, но тут же, в голове всплыли слова: «Тебе все запрещено!!! Ты можешь лишь наблюдать и все…» Наблюдать? Как маленький ребенок замерзает на улице? Нееееее, не пойдет. Я подошла к лавочке. Малышу было года 4, не больше. Он был одет в старые и грязные вещи и весь дрожал от холода. Я села рядом с ним и спросила:

− Малыш, что ты здесь делаешь?

− Гуляю.

− А где твои родители?

− Дома.

− А почему же ты не идешь домой?

− Я боюсь.

− Чего же? − он молча пожал плечами. − Солнышко, так нельзя, ты же замерзнешь здесь!

− А как тебя зовут?

− Эмили.

− А меня Дэвид.

− Дэвид, тебе нужно идти домой и ложиться спать. И куда только смотрят твои родители? Они знают, что ты на улице?

− Нет, они уже спят.

− Ну вот, тебе тоже пора спать.

− Эмми, а ты пойдешь со мной?

Я задумалась… «Ну ничего, люди меня не видят, да тем более родители Дэвида уже спят, схожу уложу малыша спать, да и пойду себе дальше».

− Ну хорошо. Только знаешь что? Я не такая как ты и меня никто не видит.

− Но я же вижу.

«Ооууу… Точно, как же он меня может видеть????? Это очень странно. Люди не должны видеть умерших, что за дела?????».

− Ты мой друг, поэтому и видишь, а больше никто не видит. Ты никому не рассказывай про меня, ладно?

− Почему?

− Нууу…., как бы, это наш секрет. А секреты никому нельзя рассказывать.

− Хорошо, я не расскажу.

− Ну, тогда пошли. — Он взял меня за руку и потянул в подъезд.

 

 

Часть 4. УБИЙСТВО

 

Мы поднялись на 5 этаж в квартиру №58. Дверь не была заперта на замок, странно, ведь ночь на дворе. Квартира была однокомнатной и тесной, в ней было очень грязно и пахло неприятно, повсюду валялись какие-то тряпки, мусор и бутылки из-под спиртного. Дэвид повел меня по коридору на кухню. Мы прошли спальню, двери не было, и я заметила в комнате: кровать, на которой спали родители ребенка, комод, небольшой стол и тумба, на которой стоял старый телевизор. Семья была бедной, даже слишком бедной, но вокруг кровати были разбросаны бутылки и всякий мусор, семья у Дэвида, по всей видимости, неблагоприятная. Мы зашли в кухню. С лева в углу стоял холодильник, которому лет 50 было, в следующем углу стояло старенькое и убогое кресло, затем окно, заклеенное газетами, под которым висела небольшая батарея. Потом в углу тумбочка, у которой в место одной ножки книги лежали, рядом печка и раковина, а возле нее в самом углу немножко свободного места, но совсем немного. Печка была обставлена грязной, немытой посудой. На кухне не было ни единого стула. Комната была очень грязной и не уютной, на полу валялись тряпки и бутылки, которые так же присутствовали в раковине и на тумбочке. Мусорного бачка тоже не было, поэтому весь мусор валялся просто на полу по всей квартире. Запах присутствовал просто отвратительный.

− Дэвид, а где твоя кровать?

− У меня нет кровати…

− Как нет??? А где же ты спишь???

− Вот здесь…

И он мне показал пальчиком на тряпки, которые валялись под батареей.

− На полу?????

− Нет, на одеяле, но когда я плохо себя веду, у меня его забирают.

Я была в шоке. Подумать даже не могла, что такое возможно. Господи, бедный ребенок, спать на полу!!! Это же ужас какой-то!!! Надо с этим что-то делать, нельзя все так оставить на произвол судьбы! Я задумалась. Дэвид подошел к батарее, закутался в «одеяло» и улегся на пол. Я была в шоке!!!

− Малыш, иди ко мне на ручки.

− На ручки? Ух-ты, здорова!!!

Я взяла ребенка на руки, прижала к себе, и шепотом стала напевать колыбельную. Укачивая Дэвида, я села на кресло и очень удивилась дальнейшей реакции ребенка. Он был напуган, его сердечко стало быстро трепетать.

− Эмми, а мне нельзя сидеть на кресле.

− Почему?

− Я не знаю, просто нельзя.

− А ты и не сидишь, это я сижу на нем, а ты лежишь у меня на руках.

− Ааааа, так наверно можно.

− Засыпай, мой маленький.

И я снова стала петь колыбельную. Не прошло и 5 минут, как Дэвид уснул, я задумалась, что же будет дальше. У этого малыша нет будущего, бедняга, его нельзя здесь оставлять… Я не заметила, как наступило утро. Послышалось какое-то движение в соседней комнате, я тихонько поднялась с кресла и осторожно положила в него Дэвида, а сама стала в углу комнаты возле раковины. Кто-то приближался, не поднимая ноги, поэтому было четко слышно шорканье тапок по полу. Это был отец Дэвида, он постоял несколько секунд на одном месте, у входа в кухню, а потом вдруг взбесился и начал орать как ненормальный: «Как ты посмел, щенок, лечь на мое кресло!!!??? Я же тебе запретил даже приближаться к нему! Ах ты ж сволочь неблагодарная!!! Я тебя научу манерам, сучий сын!!!». Он подбежал к ребенку, который даже не успел проснуться, и начал бить его. Он скинул малыша на пол, а затем стал бить его ногами по всему телу, даже по голове. У меня был шок. Я совсем забыла про то, что мне Дэвид говорил, ему нельзя сидеть на кресле. Мое сердце обливалась кровью, и я стояла как вкопанная. Дэвид молча все терпел даже не сопротивлялся, он лишь свернулся в клубочек и прикрыл голову руками. У меня потекли слезы ручьем, и я пришла в чувства, затем мигом, не задумываясь, подбежала к отцу Дэвида и схватила его за горло. Он замолчал и открыл рот, пытаясь набрать воздух в легкие. Но я только сильней вцепилась ему двумя руками в горло и начала его душить. У меня был шок, я совсем не понимала, что делаю. Когда папаша перестал мне сопротивляться, я его отпустила, и он как огромный мешок с цементом свалился на пол замертво. От громкого удара его об пол, ко мне вернулся разум, и до меня дошло, что же я натвори. Я убила человека! Я бездушный монстр! Как я могла так поступить?.. Я услышала тихонькое плаканье Дэвида и быстро подбежала к нему. Осторожно взявши его на руки, я стала успокаивать его. Малыш обнял меня своими маленькими ручками и уткнулся лицом мне в плечо, тихонько поплакивая. Боже! За что ты так с невинным, беззащитным маленьким ребенком??? За что? У меня слезы текли ручьем, и сердце сжималось от боли. Я бы все на свете отдала за то, чтобы у Дэвида была хорошая, любящая семья и чтобы он ни в чем не нуждался. Боже, забери у него всю боль и печаль и оттай мне! Я на все готова, лишь бы этот ребенок не страдал! Прошло около часа, Дэвид успокоился и уснул, а я, держа его на руках, ходила по комнате и думала, что же будет дальше.

− СТИВ!!! Где ты? Принеси мне что-нибудь выпить!

Мамаша проснулась. Я не стала подвергать ребенка избиению, и мне пришлось положить его на пол, а не на кресло, вдруг и мамаша поднимет шум из-за этого старья. Затем я отошла в свободный угол.

− СТИВ!!! Ну и где тебя черти носят? Я выпить хочу.

«Только проснулась, а уже и выпить надо! Что за люди?!», − вырвалось у меня. Она встала, возмущаясь и ругаясь себе под нос, и отправилась на кухню. Увидев валяющегося на полу мужа, она пнула его ногой и пробурчала: «Ээээээээ, ты чего здесь валяешься? Что, так нажрался, что и до кровати дойти не можешь? Эээээээээээ». Она продолжала пинать ногой огромную тушу, лежавшую на полу. Затем она попыталась открыть холодильник, но у нее ничего не получилось, так как Стив хорошенько подпирал его ногами. Тут проснулся Дэвид и, после увиденного, спросил свою мать: «А папа что, спит?», − но она ничего не ответила.

− Жирная свинья! Подвинься же ты!!! Ты мне не даешь открыть холодильник!

Женщина стала тормошить своего мужа, но он не подавал признаков жизни. Она и била его и ругалась, и даже вылила на него стакан какой-то жидкости, но так и не сдвинула с места, затем она замолкла и положила свою голову ему на сердце. Не услышав сердцебиения, она встала и заорала: «что ты с ним сделал, маленький уродец?!!» Малыш сказал, что ничего не делал, что он спал и что папа тоже спит.

− Я же говорила, что жрать много вредно! Вот и нажрался! Дармоед! Только водку на тебя перевела зря!

Она развернулась и ушла в спальню без всякого сочувствия и сострадания. Я взяла малыша на руки и отошла в сторону. Мать Дэвида накинула коричневое пальто, поеденное молью, пригладила рукой торчащие во все стороны волосы и вышла с квартиры. Спустя несколько минут, она вернулась и отправилась в спальню.

− Дэвид, пойдем, погуляем.

− Хорошо. Эмми, а что случилось с папой?

− Он спит, малыш, просто спит.

Хорошо, что малыш не видел, как я задушила его отца. Он тогда плакал, свернувшись калачиком и пряча лицо. Дэвид, зная правду, возненавидел бы меня… Мы гуляли во дворе, через два подъезда возле балкона мы увидели котенка, и Дэвид с огромной радостью побежал к нему. Я сломала с дерева маленькую веточку и начала водить по земле перед котенком. Он бегал и прыгал за веточкой, радуя малыша. Я отдала Дэвиду веточку и просто наблюдала, теперь Дэвид играл с котенком. Наигравшись, малыш взял котенка на руки и начал гладить его, а тот в свою очередь очень громко мурчать. Это было прекрасное зрелище, которое радовало взгляд и успокаивало душу. Прошло около часа и к подъезду, в котором жил Дэвид, подъехала скорая помощь. Через некоторое время водитель и фельдшер вынесли на носилках умершего. Хоть мы и находились далековато от машины скорой помощи, тем не менее я все слышала. Фельдшер сказал водителю, чтобы отправлялись в морг, скорее всего мужчина умер от удушья. Когда машина уехала, я отправила Дэвида домой, а сама решила навестить свою семью.

 

 

Часть 5. СЛЕЖКА

 

Я безо всякого труда вошла в дом, пройдя через стену, хоть я могла спокойно пройти и через дверь, но тем не менее, меня это забавляло и я проходила через стены. Я посмотрела на время. На часах было 16.08. Родители еще на работе, а вот брат и Бренда уже должны быть дома. Я не ошиблась, Остин сидела на кухне и, смотря телевизор, уминал какие-то салаты. Я немного посидела с ним рядом, но не подавала никаких знаков моего пребывания там. Затем я пошла в комнату моего брата. Как всегда Бренда сидела за компьютером и с кем-то переписывалась. Я подошла к ней по ближе, и стала читать ее переписку. Я конечно же знаю, что так делать нельзя, но тем не менее, я ей не доверяла при жизни и по этому решила ее проверить. Она переписывалась с каким-то парнем и договорилась с ним о встрече, сегодня в 20.00. Мне стало любопытно, что это за парень, и какое она имеет к нему отношение, и я решила пойти сегодня за ней, чтобы все выяснить. Я находилась в доме полдня, но никто так и не заметил моего присутствия. Это очень любопытно, так как малыш то мог меня видеть и общаться со мной. Выходит, что я сама могу решать, кому меня видеть, а кому нет. Я просто наблюдала, и как всегда Остин и Бренда начали ссориться. Бренда поставила моего брата в известность, что она идет сегодня к подруге с ночевкой. Там будут одни девченки, у них девишник. Остин все же отпустил ее. В 19.15 Бренда вышла из дома, и я пошла за ней. Мы сели на автобус на ближайшей остановке и куда-то поехали. Затем, встали на Гостиничной остановке, которая находилась неподалеку от не дорогой гостиницы.

− Здравствуй Майкл, − обратилась Бренда к парню, который шел ей на встречу.

− Добрый вечер, любимая.

«Любимая?», − прошептала я, − «она ведь живет с моим братом!». Да, я так и думала, что она совершенно не любит Остина, она просто использует его. Надо что-то с этим делать, я не позволю этой шлюхе ломать жизнь моему брату. Бренда и Майкл пошли в сторону гостиницы, я последовала за ними. Они зашли в двухкомнатный недорогой номер, номер среднего класса. В комнате не маленького размера находилась большая кровать, по бокам которой стояли деревянные тумбочки со светильниками. Напротив кровати на стене весел небольшой плазменный телевизор, в углу комнаты стоял шкаф, а в другом углу кресло из кожзаменителя. Посреди комнаты стоял журнальный столик, а около него были набросаны подушки. Стол был накрыт и горели свечи.

− Ооооо, романтический ужин при свечах? Впечатляет! − промолвила Бренда и, подойдя к Майклу, поцеловала его. Теперь я была точно уверена, что мне надо избавить брата от такой девушки. Как так можно, живет с одним, а гуляет с другим? Я села на кресло и задумалась, а тем временем Бренда и Майкл приступили к ужину. Они вели себя как влюбленная пара, обнимались, целовались и все тому подобное. Я решила обломать ей все развлечения, но не знала, пока что, как это сделать. Я вышла на кухню, чтобы спокойно продумать дальнейшие действия. Я решила, что мне нужно показаться Бренде и поговорить с ней, думаю, что если я ее припугну, то она отстанет от моего брата. Я скажу ей, что я знаю то, что она изменяет моему брату, и я могу ему все рассказать. Но а если она не поведется, если она не отстанет от Остина, тогда что? Я же не могу все время отгораживать ее от брата, у меня всего 6 дней осталось и все. Ладно, но мне нужно хотя бы попробовать. Я решила не отлаживать этот разговор и зашла в комнату, где были Бренда и Майкл. Увиденная мною картина, привела меня в ужас, и я быстро выбежала из комнаты. Эти двое уже были на кровати и занимались любовью. Ну и сволочь же она! Так, мне надо собраться и оборвать ей все веселье. Я зашла к ним в комнату, уселась поудобней в кресле и сказала: «Как поживаешь Бренда?». Она на несколько секунд замерла, а потом продолжила свое дело.

− Значит, говоришь, девишник у подруги?

Она подняла голову и увидела меня, сидящую на кресле и рассматривающую свой маникюр. Бренда заорала как ненормальная, вскочила с кровати, прикрылась валяющимся на полу платьем и отскочила в угол противоположный тому, в котором находилась я. Майкл был изумлен, он ничего не мог понять.

− Что случилось, Бренда?

− Там!

Она показала пальцем на меня. Майкл глянул в мою сторону, повернулся к Бренде и спросил:

− Что, там?

− Ты что, не видишь? Она…

− Кто?

− Эмили.

− Кто???

− Сестра Остина!!!

− Ты что, бредишь? Там нет никого.

− Да Бренда, здесь никого нет, − сказала я с усмешкой.

Майкл встал с кровати и подошел к напуганной до смерти Бренде. Он обнял ее, а я воспользовалась моментом и пошла домой.

 

 

Часть 6. Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ

 

Моя семья никогда не ложилась спать рано, поэтому, когда я вернулась домой, никто еще не спал. Я просидела в кругу семьи пару часов, я просто наблюдала и ничего не делала. Я думаю, что они неплохо справляются без меня. Когда все улеглись спать, я пошла к Дэвиду. Я взяла ему немного еды с холодильника, думаю, что этого никто не заметит, так как все едят в разное время. И еще я прихватила со своей комнаты небольшого медвежонка. Он имел коричневый окрас и большой синий бант на шее. Меня приятно удивило то, что после моей смерти ничего не поменялось в моей комнате и все мои вещи стояли на своих местах. Когда я пришла к Дэвиду, он сидел на полу и плакал. Он был в квартире один.

− Солнышко, что случилось? − Я подошла, взяла его на руки и прижала к себе.

− Эмми!!! Ты вернулась!

− Ну конечно же вернулась. Малыш, а почему ты плачешь?

− Я думал, что ты никогда больше не придешь.

− Ну что ты, солнышко. А смотри ка, что я тебе принесла, − и я достала с пакета коричневого медвежонка.

− Ух ты, какой красивый!

− Держи, теперь он твой.

− Спасибо, Эмми, я тебя люблю.

Малыш обнял меня и поцеловал в щечку. Боже! Это было так трогательно и приятно, у меня даже слезы потекли. Я никогда в жизни не была такой счастливой.

− Я люблю тебя, мой маленький, − я просто расцеловала этого ребенка. — Как ты его назовешь?

− Мишка.

− Ну, у мишки должно же быть имя, верно?

− Да, но я не знаю, как его назвать.

− Давай назовем его Арти.

− Давай!

− А теперь, малыш, пора покушать, я принесла тебе еду.

Накормивши ребенка, я с ним еще поиграла, а затем взяла на руки и укачала. Он очень быстро уснул. Прошло еще четыре дня. Я их провела с Дэвидом, никуда от него не отходя. Я только бегала домой и таскала еду с холодильника, слава Богу, никто этого совсем не заметил. Его мать так и не пришла домой. И все это время мы были сами. И вот на восьмой день я как всегда с утра, пока Дэвид еще спал, пошла за едой. По дороги назад я услышала разговор двух женщин. Как я поняла, они были из комиссии по делам несовершеннолетних. И они направлялись именно на тот адрес, где жил малыш. Я не стала больше слушать их и побежала к Дэвиду. Не прошло и минуты, как я чудом оказалась в квартире малыша, хотя дорога была не близкой. Накормивши его, я решила с ним поговорить. Я понимала, что мне когда-нибудь все же придется с ним попрощаться, но я не хотела в это верить. Мне всего оставалось два дня, которые я могла провести на земле, но вот уже сейчас мне надо было попрощаться с Дэвидом, так как его заберут в детский дом.

− Дэвид, нам нужно уже прощаться…, − глубоко вздохнув, сказала я, и после небольшой паузы продолжила, − мы больше не можем быть вместе…

− Как? Насовсем-насовсем?

− Да, − и у меня потекли слезы. Я не хотела прощаться с малышом, я его полюбила как собственного ребенка, и мне было больно от этих слов.

− Эмми, не бросай меня, пожалуйста, не бросай!!!

И малыш бросился мне на руки, горько расплакавшись. Мое сердце сжималось от боли, но я не знала, что же я могу сделать.

− Солнышко, я бы все на свете отдала, лишь бы остаться с тобой, но я не знаю, что я могу сделать, чтобы нас не разлучали… Понимаешь, придут за тобой и придут за мной, и нас разлучат навсегда, и мы больше не сможем увидеться…, − я, сквозь слезы, говорила ребенку лишь правду, я не хотела давать ему пустые надежды, так как я знала, что после того как меня заберут, я точно больше никогда не увижу мир живых, я хотела, чтобы он начал новую жизнь.

− Эмми, я не хочу, чтобы нас разлучали!!! Не хочу!!!

− Я тоже не хочу, солнышко, но, что же поделаешь… Пообещай мне, что у тебя будет все хорошо, и что ты не будешь за мной плакать. Я люблю тебя, мой маленький лучик солнышка.

− Не бросай меня, Эмми, не бросай!!!

Я его поцеловала и тихонько начала петь ему песенку, Дэвид быстро заснул. У меня не переставали литься слезы, но я понимала, что хоть у меня еще и было два дня, мне бы не стоило видеться с Дэвидом, так как его забирают в детский дом. Ведь я душа, и только он мог меня видеть. И если бы он со мной говорил бы в присутствии других людей, то все подумали, что у него с головой не в порядке, поэтому мне лучше попрощаться с ним сейчас. Я положила его на кресло и поцеловала в носик, а затем присела на пол возле кресла.

Звонок в дверь. Никакой реакции, тогда звонок повторился еще 4 раза, затем дверь открылась, она никогда не запиралась на замок, и вошли две женщины, которых я обогнала, спеша к малышу. Я отошла в угол и у меня снова потекли слезы. Женщины обошли всю квартиру, они были в ужасе от увиденного. Они о чем-то говорили, но я их не слушала, я думала лишь о том, сколько мне еще секунд можно любоваться этим прелестным малышом и о том, что я больше никогда не увижу его. Женщины так громко говорили, что разбудили Дэвида, и мне пришлось уйти, чтобы он больше меня не видел и не расстраивался…

 

 

Часть 7. ПРОЩАЙ БРЕНДА

 

Вот я уже бегу вся в слезах по городу, не обращая внимания ни на что. Я не заметила, как прошло полдня. Уже вечер наступил, и я, немного успокоившись, вспомнила, что у меня осталось чуть больше суток. Я отправилась домой, чтобы поставить на место Бренду. Дома моя мама готовила ужин, папа был еще на работе, брат возился в гараже, а Бренда красила ногти и болтала по телефону, в прочем все как всегда, я вовсе не удивилась ничему. Немного посидев с мамой, я пошла, в последний раз, осмотреть свою комнату. Я любила свою уютную и чистую комнату, так как это единственное место в доме, где все стояло на своем месте. Я часто запиралась в ней и просто мечтала, лежа на кровати. Я обошла ее по кругу несколько раз, осмотрелась, села на кровать и обняла своего огромного плюшевого медведя, которого мне на Новый год подарили родители в прошлом году. Я его любила, так как он был самым большим и мягким из всех моих игрушек. Мама созывала всех на ужин. И я пошла тоже, провести немного времени в кругу семьи. Как хорошо, что души не нуждаются в пищи и других человеческих потребностях, а то это бы составило мне кучу проблем. Я просто сидела, радуясь последним часам, проведенным вместе со своей семьей. Бренда поела первой, она просто встала и ушла, даже не прибрав за собой тарелки и не поблагодарив за ужин. Меня это всегда раздражало, но мама ее защищала, говоря, что Бренда не виновата в этом, так как она выросла в неполноценной семье, и что ее просто не научили манерам. У меня назрел план, я встала и пошла за Брендой. Зайдя в комнату брата, я увидела валяющиеся на полу вещи и сидящую на кровати Бренду. Она снова позвонила кому-то и весело разговаривала о купленном нижнем белье. Я прошла мимо нее и села за ее стол, взяла в руки рамку с ее фотографией и начала крутить ее в разные стороны.

− А ты знаешь, что нельзя хранить разбитые фоторамки, они могут принести несчастье? − обратилась я к Бренде.

У нее аж на несколько секунд речь отняло, она так испугалась, что не могла даже пошевельнуться. Я бросила фоторамку на пол, и на ней появилось огромное число трещин.

− Ой, уронила, как жаль…, − сказала я и исчезла.

У Бренды началась истерика, она стала орать на весь дом, как ненормальная, я даже и не ожидала такого эффекта моего появления. Остин, не доевши, прибежал на ее крики и начал ее успокаивать. Но не тут-то было, ее аж трусило, она показывала пальцем на фотографию и орала, что это я во всем виновата, что я ее преследую. Остин сказал, что этого не может быть, так как я умерла, я не могу ей что-либо сделать. А она все то же твердила и ни капельки не успокаивалась.

− Это все Эмили, она преследует меня, она не дает мне жить!!!

− Все хорошо, успокойся, Эмили больше нет. Тебе показалось, ты, наверное, устала, тебе просто надо выспаться, и все будет хорошо.

− НЕТ! Это она разбила мою фоторамку, смотри, − Бренда подбежала к фоторамке, подняла ее и отдала моему брату, − видишь, она же не могла сама треснуть?

− Ну понятно, что не могла, ты, наверно, зацепила ее, и она упала.

Я снова села за свое прежнее место, и стала видимой и слышимой только для Бренды.

− Точно, зацепила… Не могла же она сама упасть, правда? − промолвив холодно, без единой эмоции, я посмотрела ей прямо в глаза.

Бренда замерла. Спустя около 30 секунд, она показала пальцем на меня, не промолвив ни слова.

− Что? Что случилось? Я тебя не понимаю, − сказал Остин, − ты скажи мне.

− Ты что, не видишь? − прошептала Бренда, не убирая палец, наведенный на меня, сидящую на ее стуле, − там… Эмили…

− Ты что, бредишь? Там никого нет.

− Нееет. Ты присмотрись, она сидит на моем стуле.

− Бренда, с тобой все в порядке? Может у тебя температура высокая? Давай померяем?

− Да, Бренда, померяй температуру, − издевалась я над ней.

− Нет же, смотри, − она все так же тыкала на меня пальцем, широко открыв глаза и практически не моргая.

Мой брат был в замешательстве, он не знал, что ему делать. Я просто исчезла, когда Бренда моргнула, я пошла к маме и стала наблюдать за ней. Она мыла посуду, а затем занялась приготовлением еды. Меня не покидали мысли о Дэвиде, я все время думала, как он себя чувствует, как его приняли в детском доме, как с ним обращаются… Я очень хотела наведать его, хотя бы в виде призрака, чтобы он меня не видел, но я подумала, что если я его увижу, то не смогу больше расстаться с ним и обязательно стану видимой для него, а это может потянуть за собой ужасные последствия, поэтому я должна выдержать эти сутки и не видеться с ним… У меня сжалось сердце и потекли слезы лишь от мыслей о Дэвиде… Я побежала в свою комнату и легла на кровать. Немного успокоившись, я снова пошла к маме, она все так же готовила еду. Сейчас она пекла торт, мой любимый. Ммммм, как вкусно пахло, и как сильно мне хотелось скушать хоть маленький кусочек этого изумительно вкусного тортика, но не судьба, жаль… Чтоб не мучать себя искушением, я снова отправилась к Бренде. Остин с огромным трудом успокоил ее, и Бренда уснула. Мой брат играл за компьютером, а я легла рядом с Брендой и вновь стала видимой и слышимой только для нее, плюс еще и ощущаемой. Я начала ее будить.

− Бренда, очнись, ты опоздаешь на свидание с Майклом, − и я легонько пнула ее в плечо, − Бренда, хватит спать!

Она открыла глаза и заорала как ненормальная, а я исчезла. Остин подбежал к ней и стал успокаивать ее. А я снова и снова, то появлялась, разговаривая с ней, то исчезала, как будто меня никогда здесь и не было. Я так издевалась над ней всю ночь, а она не давала ни кому спать, все жители дома не могли понять, что с ней случилось. Утром у Бренды совсем крыша поехала, даже когда меня не было, от любого шороха она начинала орать:

− Эмили!!! Она здесь!!! Она хочет убить меня!!!

Ну да, я ее понимаю, однажды я этой ночью к ней явилась в белом ночном платье, которое было мне по пяты, и все испачканное алой гуашью, да еще и с кухонным ножом в руках. Весело да как было, а крика сколько! Вот так я развлекалась до самого утра. Затем мой папа не выдержал и вызвал скорую помощь. Бренду забрали в психушку, поставив диагноз: шизофрения параноидного типа…

Ну я и монстр! Что я наделала???.. Хотела просто проучить Бренду, а вышло, что я загнала ее в психушку… Да, я просто ненавижу себя… У меня еще долго крутились в голове эти мысли. Я посидела с родными и близкими мне людьми и вот увидела человека в черной мантии, который протянул мне руку и сказал: «Пойдем со мной, твое время вышло…».

 

Глава 5. ПРОСЬБА

 

Эмили замолкла и опустила глаза. Пауза была не долгой.

− Я заметил, что тебя что-то тревожит. Ты можешь мне доверять, скажи, почему ты так расстроена? — Вил подошел к Эмили и посмотрел ей в глаза.

− Мальчик, Дэвид, я тебе о нем рассказывала… Я его тогда бросила, бросила одного… − у Эмили потекли ручьем слезы, но она быстро смахнула их, взявши себя в руки. Эмили уже давно не выдавала своих эмоций, но сейчас эмоции вырвались наружу. Вестник был ошарашен, он никак не мог понять, как эта девушка могла терпеть долгие годы пыток в аду и быть безразличной, и в то же время, лить слезы из-за какого-то мальчишки, совсем чужого, которого она знала всего несколько дней. Эмили не могла успокоиться, она пыталась, но не могла, как только она брала себя в руки, так сразу же слезы текли с новой силой. Вил обнял Эмили и начал ее успокаивать, и утешать.

− Как бы я хотела увидеть его, хотя бы на секундочку, хотя бы на мгновение, − промолвила своим тоненьким дрожащим голосом девушка и снова заплакала, − Как я хочу знать, что с ним случилось тогда, когда я его оставила? Куда его забрали, и как ему жилось? Вспоминал ли он обо мне?..

− Не думаю, что это хорошая идея. Тебе ведь этого будет мало, увидев Дэвида, ты уже не сможешь его отпустить и останешься с ним. Тогда произойдет сдвиг во времени, будут проблемы.

− А ты мне не позволишь и заберешь меня, и тогда будет все хорошо…

Вестник не знал, что ему делать, но и не мог бездействовать. Если он оставит все как есть, тогда Эмили и дальше будет мучиться, целую вечность, а если он проведет ее через прошлое, тогда она не захочет возвращаться в настоящее, и он не сможет применить к ней силу, так как он ее любит. И тогда произойдет сдвиг во времени, тогда изменится настоящее, будут ужасные последствия. Вилберн задумался, во царила тишина. Он подумал, что если Эмили не будет показываться Дэвиду, тогда их и не придется разлучать. Может не так все и плохо, может ей все таки позволить увидеть Дэвида, просто посмотреть на него со стороны, а потом показать ей настоящее, в котором Дэвид уже пожилой мужчина, живет своей жизнью, с семьей, в счастье и уюте, и тогда Эмили сможет обрести спокойствие и счастье.

− Когда отправимся в путь? − спросил Вестник у девушки.

− Что?..

− Наведать Дэвида.

− Ты и в правду позволишь мне увидеть его!!?

− Ага, только у меня есть одно условие.

− Конечно, все, что угодно.

− Тебе можно только наблюдать и все, ни в коем случае не показывайся Дэвиду и тем более никаких контактов. Тебе нельзя будет подойти и обнять его, нельзя.

− Хорошо, я поняла, только наблюдать. Спасибо, Вил, спасибо большое, спасибо! − Эмили просто горела счастьем, ее глаза обрели блеск и наполнились радостью. Она чмокнула в щечку Вила и сказала, что готова увидеть Дэвида, хоть сию секунду.

Вестник взял за руку девушку, и они отправились в путешествие во времени. В один миг они перенеслись на десятки лет назад, в тот день, когда Эмили попрощалась с Дэвидом навсегда…

 

Глава 6. ОБРАТНО В ПРОШЛОЕ

 

Дэвид весь в слезах сидел на полу, обняв плюшевого медвежонка по имени Арти. Он много-много раз повторял шепотом: «Эмми, не уходи, пожалуйста, не бросай меня…». Он не обращал никакого внимания на двух женщин, которые осматривали его квартиру и громко о чем-то спорили.

− Здравствуйте, — поздоровалась одна из двух вошедших женщин.

− Дэвид, не бойся, мы хорошие тети, мы пришли за тобой, − промолвила вторая женщина из коридора.

− Сара, он здесь, на кухне! Что случилось, Дэвид? Почему ты плачешь? — спросила женщина, подойдя к ребенку, но ответа так и не дождалась. Дэвид молча сидел на полу и не обращал никакого внимания на гостью.

− Моника, мне кажется, что этот ребенок не здоров, − промолвила женщина, которая по профессии была детским психологом.

− Да, я тоже так думаю, он совсем не обращает на нас внимание. Ты только посмотри, в каких он условиях тут живет, ужас! Я считаю, что в детском доме ему будет гораздо лучше. В какой дом мы его зачислим?

− В детский дом №13, для умалишенных.

− Может не стоит делать поспешных выводов, у ребенка стресс, он потерял обоих родителей, может лучше подождать?

− Ты посмотри на него, он безнадежен. Я твердо решила с детским домом, только в тринадцатый ему и дорога.

− Ну как знаешь.

− Пошли, собирать ему нечего, так что не будем задерживаться.

Сара взяла Дэвида за руку и потянула за собой. Мальчик был душевно разбит, поэтому он совсем не сопротивлялся…

Эмили крепко сжала руку Вила и тихонько за всем происходящим наблюдала, она просто наблюдала, молча, как и обещала, а по щекам ручьем текли слезы… У Вестника сжалось сердце, ему было жалко ребенка, но он собрался и повел Эмили дальше по времени прошлого.

Теперь, перед Эмили разворачивалась другая картина. Она стояла посреди не сильно большой комнаты, где игрались дети разного возраста от 4 до 8 лет. Их было около тридцати. Дети странно выглядели. Одни косоглазые, другие — сколиозные, третьи — орали, не замолкая, четвертые — молчали, как рыбы и просто смотрели в потолок. У этих детей были пустые лица, в их глазах не было блеска, не было интереса и надежды, они были подавлены и разбиты судьбой…

Комната выглядела скуповато, по средине лежал старый, затертый ковер, по над стеной было с десяток стульев, а по над другой — полочки и шкафчики с игрушками, простыми и дешевыми. На самой верхней полке, которая находилась очень высоко, так, что ни один ребенок не достал бы туда даже со стула, сидел тот самый плюшевый мишка, которого Эмили подарила Дэвиду, когда прощалась с ним.

Эмили начала искать глазами Дэвида в толпе непрерывно движущихся детей. Спустя несколько секунд, она заметила его, сидящего в углу комнаты, совсем одного. Дэвид сидел и не двигался, он смотрел в одну точку, не отводя взгляда. На нем была уже другая одежда, но тоже далеко не шик моды: старенький бежевый свитер и темно-синие джинсы, которые подвернуты в два раза.

В комнату вошла воспитательница и заорала: «А ну заткнулись все! ». Когда все замолчали, она продолжила: «Быстро все спать!». Дети засуетились и побежали в другую комнату, один только Дэвид не сдвинулся с места, даже не моргнул. Когда все вышли, женщина подошла к Дэвиду и дала ему хороший подзатыльник, а затем крикнула: «Спать!».

Эмили вздрогнула, слезы рынули с новой силой, Вил прижал ее к себе и начал успокаивать.

− Может уже хватит? Пойдем домой? — обратился Вил к Эмили.

− Нет, я хочу все знать…

В комнате было тридцать кроватей. Они стояли в шесть рядов, соединенных по два, и того три двойных ряда. Кровати располагались от спинки до спинки, цепочкой. В комнате не было ковров, а стены были беленные, но уже грязные и испачканные. У одной стены, противоположной к двери, было три больших окна, как раз у каждой кровати, стоящей у стены. Кровать Дэвида находилась у самой двери, он лежал с краю, а рядом с ним мальчик, лет восьми. Дэвид не спал, он тихо лежал, а в комнате царил шум и гам. Дети прыгали на кроватях, кидались подушками и орали как ненормальные. В комнату вошла воспитательница, и начала орать и бить детей, тогда они успокоились и притихли. Спустя минут 15, услышав разговоры, женщина снова вошла в комнату и начала проверять, кто не спит. Дэвид лежал на спине и смотрел в потолок. Женщина резко схватила за руку Дэвида и поволокла его в другую комнату, при этом жутко ругаясь и крича. Она совсем не стала разбираться, кто разговаривал, а кто нет, она стала бить ребенка, за то, что он не спал и разговаривал, хотя он лежал молча.

Эмили дернулась и уже хотела подбежать к Дэвиду и закрыть его собой от этой злой женщины, но Вестник не позволил ей сделать этого, он придержал девушку.

Воспитательница продолжала выпускать свою ярость на бедном ребенке, закончив бить его, она со всей силы толкнула малыша в угол, и сказала, что ночевать он будет там. Затем она приоткрыла форточку и ушла. Дэвид за все это время, по прежнему, не вымолвил ни слова. Он был в одной пижаме, и весь в синяках. Эмили поняла, что Дэвид здесь живет в таких же условиях, как и дома. Его бьют и над ним издеваются. Но за что же этому ребенку такая судьба, за что??? Девушка не могла сдержать слез, ей было больно смотреть на все это. Вил снова предложил ей все бросить и вернуться домой, но она отказалась. Тогда их путешествие продолжилось.

Наутро воспитательница подошла к Дэвиду и, пнувши его ногой, сказала, чтобы он просил прощение за то, что плохо себя вел. Дэвид не промолвил ни слова, тогда женщина начала орать на него. После потока оскорблений, она добавила, что он сегодня не заслужил завтрак, и по прежнему остается в углу. Затем женщина вышла из комнаты. Она совсем не обратила внимание на то, что ребенок болен. Он всю ночь провел на голом полу, в тонкой пижаме, при открытой форточке, а на улице то зима была…

У Дэвида поднялась высокая температура, он отказывался от еды и уже не мог встать с кровати, а женщина все продолжала и продолжала над ним издеваться. Ребенку не была оказана медицинская помощь, и он просто сгорал заживо…

Эмили не выдержала и подбежала к Дэвиду. «Дэвид, мой маленький…», − промолвила девушка, и почти уже прикоснулась к ребенку, но вдруг все изменилось, и она оказалась дома на своей кровати. Она не могла ничего понять, и затаила дыхание. Вил подошел к Эмили и сказал, что они дома, и что ей больше нельзя было там находиться. Эмили горько заплакала, а Вил, как всегда, всеми силами пытался ее успокоить...

 

Глава 7. ЛИХОРАДКА

 

Эмили двое суток не могла успокоиться. По началу, она тихонько плакала, но потом, когда у нее закончились слезы, она просто лежала на кровати и смотрела в пустоту. Она перестала есть, пить, спать. Она снова замкнулась в себе. Не обращала внимания ни на Вила, ни на все, что ее окружало. Вестник не мог ничем ей помочь. И тут он решил, что должен это исправить, что, во что бы то ни было, он должен сделать так, чтобы Эмили стала счастливой. Используя свои силы, он усыпил Эмили. Раньше, он этого не делал, так как он не хотел применять свои возможности к любимой девушке, он считал, что это не честно, делать выбор за нее. Но тут у него не было других идей, Эмили пора уже отдохнуть.

Как только девушка уснула, Вил сразу же отправился к Дэвиду, именно в ту минуту, в которую девушка чуть не прикоснулась к малышу. Вестник еще не решил, как ему забрать мальчика из мира живых, он ведь не мог просто так взять и убить невинного ребенка. Он подумал, что по ходу событий все само разъяснится, что ему надо лишь просмотреть жизнь мальчика и подобрать нужный момент, а потом…. Ну потом на месте и решить.

Мальчика охватила лихорадка, а помощи ему так никто и не предоставлял. Воспитательница вообще не обращала внимания на то, что ребенок не встает с кровати. Какой же надо быть бесчувственной и черствой сволочью, чтобы так обращаться с ребенком, да как вообще ее допустили к этой должности?! Ребенку становилось все хуже и хуже. Он терял сознание и видел миражи…

«Эмми, не бросай меня, не уходи, пожалуйста, не бросай…», − малыш снова и снова повторял эти слова, которые едва было слышно.

У Вестника сжалось сердце, и глаза налились слезами, он не мог больше на это смотреть, он не мог больше позволить ребенку так мучиться. Вестник не ожидал, что у него с такой болью будет биться сердце. Вилберн подошел к ребенку и подал ему руку:

− Пойдем со мной, Дэвид, я заберу тебя от сюда.

Мальчику едва хватило сил, чтобы протянуть руку и дотронуться к Вестнику. В одно мгновение душа ребенка покинула тело и все прошло. Прошли синяки, боль, лихорадка, ребенок почувствовал свободу, легкость и покой.

− Не бойся Дэвид, я тебя не обижу, я пришел за тобой, чтобы отвести тебя к Эмили.

− Ты знаешь Эмми?

− Да, я ее друг.

У мальчишки загорелись глаза, он впервые за долгое время улыбнулся и засиял, он был безумно рад и встревожен.

 

Глава 8. ВОТ ОНО, СЧАСТЬЕ!

 

Эмили открыла глаза и замерла. Она боялась пошевелиться, даже дышать. Девушка ничего не понимала, она не могла поверить в то, что это происходит именно с ней, что это все реальность. Она просто лежала и любовалась, наслаждаясь каждой секундой. На ее кровати, буквально в нескольких сантиметрах от нее лежал Дэвид, сложивши ручки под щекой. Дэвид, ее маленький ангелочек, такой крошечный, милый и любимый. Минут через 10 Эмили не сдержалась и погладила очень осторожно и нежно малыша по головке, а затем поцеловала его в лобик. У нее текли слезы, слезы радости и счастья, она была счастлива, как никогда еще в жизни ранее. Ее душу наполняли любовь и покой, она все бы на свете отдала за то, что бы этот момент продлился целую вечность. Дэвид открыл глаза и со слезами кинулся в объятия Эмили.

Вестник стоял на пороге в комнату, он был очень удивлен. Он никогда раньше за всю свою долгую жизнь не видел столько радости и любви простых смертных, он думал, что таких глубоких и чистых чувств, просто не существует, он думал, что люди не способны выражать и дарить столь чистую и бескорыстную любовь. Теперь Вестник осознал всю суть человеческого бытия. Но к великому сожалению это очень редкое зрелище и далеко не каждая женщина способна так любить. Да к тому же еще и не родного ребенка, совсем чужого. Но для Эмили, Дэвид стал самым родным и близким человеком во всем мире, мире живых и мире мертвых и только с ним она обрела свое счастье. Вестник был рад, что, наконец-то, все кончилось, и его любимая получила то, чего так долго желала.

 

Глава 9. УЗЫ ВЕЧНОСТИ

 

Прошел месяц. Эмили стала самым счастливым человеком на земле. Она стала матерью. Об этом она мечтала уже очень давно. И вот ее мечта сбылась, Дэвид назвал ее мамой. Они были безумно рады, что наконец-то нашли друг друга и теперь всегда будут вместе. Хоть Эмили и была еще совсем молода, она стала матерью, о которой можно лишь только мечтать. Вестник не чаял души в этих прелестных созданиях. Он безумно любил Эмили и от всей души полюбил Дэвида. Эмили безгранично была благодарна Вестнику, и даже больше, она полюбила его. Она полюбила его по настоящему, полюбила так, как еще никого не любила за все свою жизнь. И вот однажды, когда они гуляли все вместе у ручья, Эмили открыла свои чувства Вилу и поцеловала его. Это был их первый поцелуй. Новые, божественные ощущения, от которых кружилась голова, и выпрыгивало сердце из груди, наполняли их разум и тело.

Неожиданно потемнело и стало холодно. Эмили испугалась, и, подбежав к Дэвиду, она взяла его на руки, и прижала к себе. Вилберн обнял их обоих и стал всматриваться в темноту. Ручей покрылся льдом, и по земле пополз густой туман. Где-то в дали было видно свечение, которое быстрыми темпами приближалось к испуганным. Свечение исходило от черной свечи, которую в руке держала какае-то сущность. Шаги при ходьбе не просматривались, и казалось, что сущность плывет по воде, образованной после появления тумана. Рука была серого цвета, костлявой и иссохшей, будто бы кость обтянута тонким слоем кожи, в которой давно уже нет крови. Это существо было облачено в старые драные лохмотья черного цвета, которые когда-то были шикарной мантией. Лицо было прикрыто капюшоном, который так же был весь в дырах. Но лица все равно не было видно, как будто бы его и не было вовсе. Это существо было очень худым и создавалось впечатление, будто под мантией вообще ничего нет, только лишь воздух. Не дойдя лишь метр, сущность остановилась, и ужасно хриплым и мерзким голосом промолвила: «Узы вечности разрушены, теперь ты свободен». Вестник в одно мгновение понял, что это была Смерть, собственной персоной. Он вспомнил легенду, которая гласила, что Вестник сможет стать человеком, если узы вечности будут разрушены.

− А как же моя семья? — спросил у Смерти Вестник.

«Коль пожелаешь ты свободы и жизни смертных на земле,

Так будет рядом та, что любит и не оставит даже в мгле.

А с ней возьмешь с собой мальчишку, который жизни заслужил,

И не успев пожить на свете, передо мной он отслужил», − промолвила Смерть и исчезла.

Все снова обрело цветов и красок. Легкое и теплое дуновение ветерка привело всех в чувства. Вил попросил совета у Эмили, как быть: остаться здесь навеки или стать смертными. Любая бы девушка, конечно же, выбрала вечность, которую провела бы с любимыми ей людьми. Но Эмили посчитала, что было бы лучше стать смертными и прожить соответствующую жизнь. Она хотела испытать все человеческие переживания и радости. Она хотела выйти замуж, родить детей, вырастить и воспитать их, понянчиться с внуками и умереть с любимым в один день. А здесь, все это не доступно, здесь время замерло на веки.

Вилберн согласился с любимой без всяких колебаний и произнес: «Мы желаем свободы и жизнь».

Но ничего не произошло, ничего не изменилось. Тогда Вил взял у Эмили Дэвида, и они все вместе пошли в дом. Там тоже все было на своих местах. Тогда они прошлись садом и заметили, что за его пределами что-то есть, то, чего раньше не было. За их садом начинался город. Дом был расположен на окраине, и лишь с одной стороны простилалась улица с большими домами. Было тихо и спокойно, солнце только встало, и все жители города еще спали…

 

 

«Жизнь, как и смерть, ничего не дает бесплатно, и всему, что преподносится судьбой, тайно определена своя цена».

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Оглавление

Глава 1. ВЕСТНИК СМЕРТИ… 1

Глава 2. ПРОБУЖДЕНИЕ. 6

Глава 3. НОВЫЕ ЧУВСТВА… 6

Глава 4. ИСТОРИЯ НЕЗНАКОМКИ… 7

Часть 1. СЕМЬЯ. 7

Часть 2. СТАВОК. 8

Часть 3. МАЛЫШ… 9

Часть 4. УБИЙСТВО… 11

Часть 5. СЛЕЖКА… 14

Часть 6. Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ… 15

Часть 7. ПРОЩАЙ БРЕНДА… 17

Глава 5. ПРОСЬБА… 19

Глава 6. ОБРАТНО В ПРОШЛОЕ. 21

Глава 7. ЛИХОРАДКА… 23

Глава 8. ВОТ ОНО, СЧАСТЬЕ!.. 23

Глава 9. УЗЫ ВЕЧНОСТИ… 24

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2012 год