До востребования

Дождь застал меня в четверти часа от Почты; пришлось выбирать — или быстро лететь и вымокнуть, или прикрыться крыльями, но идти медленно. Выбрал второе: всегда терпеть не мог воду с неба.

Все равно шерсть слегка намокла. Когда толстая деревянная дверь закрылась за спиной, вода текла на пол; господин Филибр выразительно приподнял брови.

— Извините, — смутился я. — С утра погода ясная была…

— Переждал бы дождь, — пожал плечами начальник Почты.

— Да он еще часа три лить будет! — я махнул рукой и крылом разом. Капли воды полетели во все стороны; стало еще больше неловко.

— Высушись, Инив, — велел главный леттерий. — В таком виде к письмам подходить нельзя.

Я кивнул и поплелся в Каминную комнату. Там дух огня всегда живет и не отлынивает: и тепло дает, и не пересушивает письма в здании. Высушить после дождя вообще мигом может.

Минут через пять я уже вернулся в главный зал; господин Филибр кивнул на стопки писем и, нацепив круглые очки, склонился над новыми.

Помощником леттерия работаю уже четыре года, с тех пор, как пришлось из Арсалена сюда переехать. Учусь одновременно; трудно, но получается. Почему Филибр не взял другого помощника — не знаю; спрашивал, но не говорит.

Он вообще странный — вроде бы обычный человек, худой, высокий, всегда в темном или сером, цвета моей шерсти. Только я в нем чувствую что-то непростое. Как-то раз не удержался и спросил: леттерий ответил, что он оборотень. В кого превращается, не сказал, а я не понимаю.

Говорят, Филибр не первый век на Почте работает — после этого признания понимаю, что правда. Наверное, потому он и знает тут каждый камень, и помнит всех, чьи письма и посылки сюда попадают.

Но все равно что-то странное в нем чувствуется. В этом я уверен: говорят, что драконы, кошки и волки — самые чуткие на необычное существа в мире. А дракоты — смесь двух первых… еще бы я не чувствовал.

Четыре стопки писем я быстро разнес по отделам: они в ближние страны. С пятой пришлось подниматься на второй этаж; но это несложно, десяток секунд работы крыльями — и готово.

Когда я уложил письма на полку, по спине пробежал холод; я бросил взгляд через плечо.

Мимо неспешно шел полупрозрачный старик в старомодной одежде, постукивая тростью по полу.

— Добрый вечер, господин Йоканан, — поздоровался я.

— Добрый вечер, юноша, — ворчливо отозвался тот. — Ровнее клади, по стенке выравнивай.

Я кивнул и проводил старика взглядом.

В первый год работы я именно его встретил — и поначалу перепугался, когда он на глазах у меня прошел сквозь стену. Стыдно вспомнить — кинулся тогда к Филибру с воплем «Здесь призрак!». Тот, не отрываясь от заполнения квитанции, спросил о внешности и спокойно пояснил: «Это господин Йоканан. Сколько раз говорил ему, что надо предупреждать о своем появлении».

Уже потом я познакомился и с ним, и с леди Куандер, и с Эрликой, и с Кадрианом… со всем множеством призраков Почты. Со многими подружился, они даже помогали… Вот экзамен по истории Ожьена сдал лишь потому, что как раз господин Йоканан мне три вечера про него рассказывал.

Нередко думаю — откуда здесь столько призраков? Не дворец ведь… здание всегда Почтой было. Спросил у господина Филибра. Получил его обычный ответ: «Это Фелльярд, дракотенок. Привыкнешь».

Я сперва обижался. Потом и в самом деле привык.

Действительно, Фелльярд — страна в центре мира, первая созданная земля. Здесь может быть что угодно, вот местные ничему уже и не удивляются. А мне, наверное, еще лет десять отвыкать от Арсалена надо.

Уложив последнее письмо, я отошел к перилам; лететь куда проще, чем бежать по лестнице. Замер у края, услышав голоса, перегнулся через полированные деревянные перила.

Перед столом господина Филибра застыл вихрь снежинок, в котором мерцали синие глаза. Надо же! Леакель, снежный дух из Хрустальных Шпилей!

— Вы опоздали, — недовольно говорил главный леттерий. — Причем на… — он помедлил секунду, — сто восемьдесят три года.

— Повелитель был очень занят, — голос леакеля походил на свист ветра и звучал смущенно. На всех Филибр так действует, что ли? — Он только недавно вспомнил о письме. Оно цело?

— Фелльярдская Почта никогда ничего не теряет, — сухо ответил Филибр, и я невольно кивнул.

Искренне горжусь своей работой: Фелльярдская Почта уже десяток веков доставляет письма и посылки во все края мира, от Хрустальных Шпилей до Серебряного моря, и ни разу ничего не потерялось, и дошло вовремя. Хотя и дорого, конечно… ну, и плата нам потому выше.

— Однако, — продолжал леттерий, — его надо извлекать из хранилища. Зайдите завтра утром, если вам не сложно.

Тон был таким, что я бы возражать не стал. Леакель тоже не решился; вежливо попрощался и растаял в воздухе. Филибр недовольно посмотрел на оставшиеся на краю стола снежинки.

— Инив!

Я слетел вниз, сообразив, что давно уже надо было вернуться.

— Видел? — спросил леттерий, кивнув на дверь.

— Да, — признался я.

— Оставляют до востребования, — проворчал Филибр, — забывают на десятилетия, а потом вдруг спохватываются. Хорошо хоть доверили нашей Почте.

Он посмотрел на огромные часы над входом. Стальная стрелка подошла к шести, и Филибр кивнул.

— Время чая. Заполни вот те две квитанции, пожалуйста.

И направился к малоприметной двери в дальней стене. Каждый вечер так: ровно в шесть главный леттерий идет пить чай, ровно через полчаса возвращается. Любую работу откладывает; вот ведь истинно человек… то есть оборотень привычек. У меня так не получается; я и ем-то обычно в Университете.

Нерешительно постояв у кресла, я все же в него опустился: не первый раз его так заменяю, но все равно не по себе. Это кресло — из самшита и с бархатной обивкой — пожалуй, немногим младше самого Филибра. Настоящий трон.

Квитанции я заполнил за считанные минуты: мне их стали доверять всего год назад, но руку уже набил. Вернул перо в чернильницу, следя, чтобы ни одна капля не упала мимо, и задумался.

За четыре года я еще ни разу не побывал в Архиве. Туда спускается только Филибр, и очень редко — вот как сейчас, когда забирают давние письма и посылки; на моей памяти это второй раз.

А ведь интересно — что там? Умом понимаю, что только те самые бандероли, письма и посылки и лежат… но чувствую, что не все так просто. Точно так же, как почуял в начальнике что-то странное и чую по-прежнему. Намекал ему об этом — получил в очередной раз ответ про Фелльярд и привычки.

Но посмотреть не выходит, дверь заперта, а ключ только у главного леттерия. А я не призрак, сквозь стены проходить не умею.

А если… а если за ним прокрасться?

Я даже замер, поразившись идее. Филибр в тот раз дверь за собой не запирал, значит, можно скользнуть следом. Только… получается, что его обману. Ну или просто не спрошу, это тоже скверно.

Этого не хочется. Ведь Филибр меня принял на работу; да не просто принял, а предложил — когда я сидел у ратуши, не зная, куда податься. Об оплате позаботился, так что мне и на жилье, и на еду, и на всю учебу хватает. Я ему еще никогда ни о чем не врал.

Но все-таки не мог отделаться от мысли: другого такого случая не будет. Или будет, только лет через тридцать. И если не воспользуюсь, то любопытство грызть будет; оно у меня в крови, весь народ такой.

С этими мыслями я сложил квитанции в стопку и снова пошел в Каминную комнату. Мне там думается лучше.

Кресло у камина было занято: невысокая полупрозрачная полная женщина в шелковом платье читала, рассеянно почесывая за ухом огненного духа, высунувшего из пламени острую морду. Дух блаженно урчал.

— Добрый вечер, миледи, — поздоровался я.

— Добрый вечер, Инив, — отозвалась леди Куандер, подняв глаза от книги и улыбнувшись. — Читал «Серебряную нить»?

— Нет, но теперь прочитаю, — совершенно искренне сказал я. Вкусы у нас с ней почти одинаковые, и я экзамен по литературе сдавал, до того ответив леди Куандер каждый вопрос.

Она вновь улыбнулась и вернулась к книге; я же забрался в кресло напротив, пристроил крылья поудобнее и задумался. Жутко хотелось спуститься в Архив… и в то же время казалось неправильным.

— Миледи, — неожиданно для себя самого сорвалось с губ, — а как выглядит Архив?

— Сходи и посмотри, — ответила она, не отрывая взгляда от строк.

— Там закрыто, — напомнил я.

— Найди путь, — флегматично посоветовала леди Куандер. — Вот как Эрлика умудряется проникать всюду…

Она поморщилась.

— Недавно в течение двух дней она флиртовала с двумя графами, тремя баронами и одним герцогом. Несмотря на нематериальность.

— Вы не одобряете? — на всякий случай спросил я.

Леди Куандер помедлила.

— Мне не нравится такая фривольность, однако я не могу не восхититься ее вкусом.

И снова погрузилась в чтение; я же уставился в огонь. Слова дамы помогли принять решение.

Здание Почты — в четыре этажа высотой; под землей оно ненамного меньше. Филибр шел где-то впереди, неспешно и уверенно: как все оборотни, в темноте видит. Или просто дорогу знает так, что и смотреть не надо. Хорошо, что и дракоты во мраке видят не хуже.

Я крался шагах в тридцати позади, старался ступать как можно тише; уже убеждался, что у леттерия превосходный слух. Но ему, похоже, в голову не приходило, что кто-то может идти следом; лишь раздраженно что-то бормотал себе под нос.

Неожиданно Филибр ускорил шаг и скрылся за поворотом; я немного подождал, обогнул угол. Впереди темноту разрезала тонкая полоска — приоткрытая дверь, из-за которой пробивался свет. Осторожно приоткрыл ее побольше, скользнул внутрь.

Зажмурился от внезапно яркого света. Поморгал, привыкая — и с узкой галереи уставился на то, чем оказался Архив.

Огромный, ярко освещенный и теплый зал, похожий на бальный — только со множеством стеллажей у стен; и на них — десятки и сотни писем, посылок, бандеролей… А посреди зала — призраки, хорошо мне знакомые, равно легко скользящие по каменному полу и над ним. Эрлика, весело смеясь, танцевала с высоким дракаем, леди Куандер неспешно беседовала с тремя пожилыми дамами, Йоканан, размахивая тростью, что-то доказывал полковнику Кадриану… Почему-то они казались здесь донельзя уместными… и, глядя на знакомые лица, я вдруг осознал — почему.

Казалось, образы двоились, и я видел разом и полупрозрачные фигуры и то, чем они были в действительности.

Пожелтевший конверт с темной печатью, надписанный четким почерком — Йоканан.

Пухлая бандероль с замысловатым адресом — леди Куандер.

Маленький конвертик с цветочным рисунком — Эрлика.

Деревянная посылка с военным штампом — Кадриан...

Я не мог сдвинуться с места, глядя на собравшихся в зале, понимая, как ошибался, принимая их за призраков, понимая, почему они все сейчас здесь.

Рядом послышались шаги; я резко повернулся, взглянув снизу вверх на Филибра. Смущенно опустил голову… и тут же вскинул, заметив совершенно неожиданную улыбку.

— Удивлен, дракотенок? — спросил он, кивая на собравшихся.

— Да, — признался я. — Они…

— Письма, — кивнул леттерий. — Те, которые оставили здесь до востребования, и не забрали. Если такое письмо долго лежит у нас, то оно постепенно меняется, обретает свою личность… Становится в каком-то смысле оборотнем.

Он усмехнулся.

— Тут есть письма, которые старше меня.

— А что бывает, когда их забирают? — я вспомнил, зачем Филибр вообще сюда сегодня пришел.

— Уходят обе ипостаси, — серьезно ответил он. — Печально, конечно. Но и радостно — наконец-то письмо придет по адресу. Их всегда провожают все вместе.

Леттерий указал на высокую хрупкую женщину в серебристом платье.

— Это за ней сегодня приходили. Посмотришь на прощание?

Я завороженно кивнул, не отрывая взгляда от призраков… писем… друзей.

— А вы не сердитесь, что…? — вдруг спохватился я.

Снова легкая улыбка.

— Ты мог бы и раньше спуститься в Архив. Только не просил.

Мы вернулись наверх через пару часов; леттерий бережно нес в руке длинный конверт из искрящейся бумаги.

— Господин Филибр, — задумчиво спросил я, — но отчего же так получается? Никогда о таком не слышал.

Начальник улыбнулся в четвертый раз за день.

— Это…

— Фелльярд, — уныло закончил я. — Привыкну.

— Именно.

Я помедлил, и задал вопрос, вертевшийся на языке:

— А… вы, случайно, не?

— Нет, — покачал головой он, — я не письмо. Хотя ты и близок к истине. Подумай еще, дракотенок.

И пошел дальше к себе в комнату, на четвертый этаж.

Я же остановился, глядя ему вслед. Наверное, правда об Архиве помогла — но вдруг в одно мгновение стало ясно: и в кого оборачивается Филибр, и какую странность я так и не смог понять ранее…

Как я четыре года не замечал, что ни разу не видел учетной книги?

26.09.2010 — 27.09.2010