Давно

Давно

Я бегу по очень-очень горячему песку, так сильно обжигающему ноги, что я жалею о снятых сандалиях. А впереди синеет спасительная водная гладь — такая огромная, как будто целый океан! Но волн на ней нет — папа говорит, что волн на озере не бывает, а если и бывают, то только очень-очень маленькие. Интересно, а откуда вообще волны берутся?

Я добегаю до кромки воды и аккуратно касаюсь пальцем ноги поверхности озера — вода вообще не холодная!

— Мам, пап, бегите скорее, вода теплая! — кричу я во весь голос. Что ж они такие медленные, почему не торопятся купаться? Такая жара на улице, так долго ехали сюда, и вот, наконец, озеро перед нами, а они на берегу где-то копаются…

— Идём, идём! — весело кричит в ответ мама.

Я радостно вбегаю в воду, разбрызгивая её во все стороны, добегаю до глубины (мне здесь уже по середину живота!) и ныряю. Немного страшно — вдруг рыба какая-нибудь приплывёт, пока у меня глаза под водой закрыты… Но я выныриваю, протираю руками лицо, и никакого страха нет, есть только восторг от первого купания этим летом, от родителей забегающих в озеро, держась за руки, от солнца, согревающего тело над водой, и вообще — от лета!

— Берегись! — мама уже перешла на шаг, а папа продолжал бежать, высоко поднимая ноги над водой и обдавая брызгами всё вокруг. Я хохочу и бегу ему навстречу, тоже брызгая водой во все стороны. Папа уходит под воду, на пару секунд скрывается из виду, но почти сразу выныривает и оборачивается на нас с мамой.

— Догоняйте! — он улыбается.

— Ну, заяц, погоди! — мама цитирует фразу из мультфильма, весело смотрит на меня, берёт за руку, и мы вместе бежим к папе. Вернее, уже идём, потому что даже для мамы здесь не мелко.

Папа показывает нам язык и начинает брызгаться. Мама быстро ныряет («Чтобы было не так холодно!» — понимаю я) и тоже идёт в атаку брызгами. Я тут же присоединяюсь, на маминой стороне, конечно! А то папа вон какой сильный, он маму в два счёта забрызгает, ей нужно помочь! Приближаюсь к источнику «вражеских» брызг, прикрывая глаза, время от времени отплёвываясь и не забывая брызгаться в ответ. Краем глаза замечаю, что мама от меня не отстаёт, хотя и движется чуть медленнее.

«Она же девчонка» — думаю я. — «Тем более надо ей помочь!» — и начинаю изо всех сил забрызгивать папу. Тот уже начинает сдавать позиции — отворачивается, прикрывает лицо руками и смешно кричит:

— Сдаюсь, сдаюсь, пощадите!

Мы все втроём смеёмся.

— Пап, а можно я с тебя спрыгну?

— Давай, забирайся.

Папа подныривает, а ставлю ноги ему на плечи, руками берусь за его руки, и папа встаёт и поднимает меня над водой.

— Мама, смотри, как я могу!

— Смотрю, смотрю, — мама улыбается.

Папа начинает слегка приседать и выпрямляться, как бы раскачиваясь, чтобы дать мне подпрыгнуть повыше.

— И раз… И два… И три!

Я отпускаю папины руки, отталкиваюсь от его плеч и «бомбочкой» лечу (высоко-высоко!) в озеро. На пару секунд погружаюсь в воду, выныриваю и кричу:

— Круто! Давай ещё раз!

Мама смеётся:

— Папа теперь решил подрабатывать аттракционом?

Папа смеётся в ответ:

— А папы нынче кем только не подрабатывают!

Вдоволь напрыгавшись, я хочу снова возобновить сражение брызгами, но родители уже хотят выходить на берег:

— Поплавай ещё немного, где помельче, а потом приходи к нам греться, — говорит папа и, приобняв маму, направляется к берегу.

«Взрослые!.. И почему они такие скучные, почему им на берегу интереснее, чем в воде?..» — недоумеваю я. А одному в воде мне тоже не так весело! Побрызгавшись (просто так, целясь в воображаемых злодеев) и поныряв ещё какое-то время, я решаю направится на берег — вдруг удастся уговорить родителей снова пойти купаться?.. Но, конечно же, мне это не удаётся.

— Но вы же уже высохли!..

— Теперь надо высохнуть тебе, — улыбается мама.

— А зачем мне высыхать, если я потом всё равно в воде снова намокну?

— Чтобы не заболеть, надо выходить иногда из воды, высыхать, а потом снова заходить, — на этот раз улыбается папа.

Я закатываю глаза (видел, как девчонки некоторые так делают, а я чем хуже?), закутываюсь в полотенце и сажусь на пляжный коврик. А как вот я, интересно, заболею, просто от того, что я мокрый? Микробы, они что, к мокрой коже лучше прилипают? Я подозрительно поглядываю на свои ладошки. После тщательного осмотра никаких микробов на них обнаружено не было, и это меня успокоило. Я, конечно, знаю, что их без микроскопа не увидеть, но если бы их было много, то я бы их наверняка разглядел бы! А раз не вижу, значит, всё не так плохо.

Мама с папой о чём-то тихонько разговаривают и иногда посмеиваются. Им-то хорошо, им весело, а мне скучно!

— Мне скучно! Когда мы пойдём купаться?

— Ещё рано, давай лучше придумаем, чем на берегу заняться? — предлагает папа заговорщицким тоном.

— А чем? — спрашиваю я с неподдельным любопытством.

— Будем строить замок! — торжественно объявляет папа.

— Круто! — кричу я. — Мам, давай тоже с нами!

— Давай! — подхватывает мама.

И мы втроём начинаем строить замок. Папа командует: в одно место сложить много-много песка, а вокруг вырыть ров. Спустя несколько минут пыхтения, наша бригада справляется с первым заданием — начало положено! Затем нужно получившуюся гору песка поприжимать так, чтобы из бесформенной кучи она превратилась в большой куб из песка. Когда мы заканчиваем с этим этапом, папа спрашивает меня:

— Товарищ главный архитектор, а какой формы будет замок?

Я задумываюсь.

— У него должно быть четыре высокие башни и большой красивый купол по центру, — начинаю фантазировать я. — А ещё нужно, чтобы в нём обязательно был проход, а ещё — окна и двери, а ещё — какие-нибудь украшения…

— Будет сделано! — с улыбкой отвечает папа. — Я займусь башнями, а вы с мамой поищите украшения для замка.

Пока мы с мамой выбираем самые красивые ракушки и водоросли для нашего произведения искусства, папа вытачивает из нашего песочного кубика очертания будущего замка. Аккуратными движениями он убирает лишний песок, оставляя четыре высоких и узких блока по углам (башни!). А ещё сверху на центр бывшего куба он накидывает дополнительного песка и из него вылепливает купол — получается всё так, как я и хотел! Потом, пока папа роет проход в замке, мы с мамой вставляем в его стены найденные украшения.

В конце концов получился очень красивый замок, как из мультфильмов, ещё и со рвом вокруг него!

— Круто! — возглашаю я. — А теперь можно идти купаться?

Папа смеётся и кивает:

— Да, уже можно.

— Я бы, наверное, только от песка бы отмылась, а потом на берег сразу вышла бы, — говорит мама. — Устала с вами. Целый замок построили только что, между прочим! — она улыбается.

Папа целует маму в щёку, кивает ей, берёт меня за руку, и мы бежим в воду. Снова прыжки в воду с папиных плеч, снова сражение брызгами — только на этот раз один на один, и я, конечно, его выигрываю. Мы даже ныряем вместе, кто дольше, но вот тут побеждает папа. А я и не расстраиваюсь: конечно, ему проще! У него вон какой живот, он туда воздуха наберёт и сидит себе под водой, а у меня внутри столько места нет!

В конце концов мы выходим из воды, мама несёт нам полотенца и по очереди закутывает каждого. Я ни капельки не устал, но решаю дать отдохнуть родителям — и поэтому сам ложусь на полотенце, чтобы позагорать. Слегка прикрываю глаза, чтобы не светило Солнце…

***

— Ваше время истекло. С возвращением. Благодарим Вас за использование аппарата виртуальной реальности «Проектор желаний». Ждём Вас снова!

Я не очень понял, что происходит. Куда подевались озеро, мама, папа, замок из песка?.. Впрочем, мама тут же появилась и произнесла:

— Ну, как ты, сын? Что тебе снилось?

За ней стоял дядя в белом халате и, улыбаясь, спросил:

— Как Вы себя чувствуете?

И вот теперь я вспомнил, что меня мама привела на какой-то новый аттракцион, где сны показывают, какие я захочу. Только я хотел побывать в мультике, а побывал на озере. Ну и ладно, мне там всё равно понравилось.

— Мне снилось, что мы в озере купались и построили замок из песка! Папа сделал у него четыре башни и купол — прямо как я хотел! А мы с тобой его украсили! Там было много красивых ракушек и водорослей, а ещё — несколько цветков!

Мама немного недоумённо на меня посмотрела, но в конце концов сказала:

— Ну и хорошо, рада, что тебе понравилось. Одевайся, собирайся, поедем домой.

Я натянул одежду, лежавшую рядом, и мы поспешили на выход. На улице лил дождь, мама, охая, раскрыла зонт, поправила причёску. А я увидел очень крутую лужу, через которую перекинули узкую доску, и тут же захотел стать канатоходцем. Я подбежал к луже, вступил на доску и начал свой смертельно опасный номер по пересечению, несомненно, очень глубокой и опасной лужи. Да в ней и не вода вовсе, на самом деле, в ней текла горячая лава из вулкана, а доска подо мной была такой ветхой, но я всё равно пройду по ней, ведь я — самый крутой канатоходец в мире!..

— Давай быстрее, куда ты залез уже? Нам пора домой! — услышал я мамин голос.

Я дохожу до края доски и бегу садиться в машину.

Когда мы приехали, папы ещё дома не было. Я поужинал, отправился к себе в комнату, нацепил наушники и уселся играть в недавно скачанную игру, уже почти забыв и об озере из сна, и о том, что я вообще-то лучший канатоходец мира, и о том, что вообще-то завтра надо будет идти в школу. Последняя мысль всё-таки мелькнула у меня в голове, немного встревожив, но я быстро от неё отмахнулся — всё домашнее задание на понедельник меня родители заставили сделать ещё вчера.

Я не заметил, как быстро пролетело время, но зато заглянувшего в комнату папу не заметить было очень сложно.

— Привет, пап! — я подбежал и обнял его.

— Привет, привет, — он похлопал меня по спине. — Уроки на завтра сделаны?

— Вообще-то ещё вчера!

— Молодец, — похвалил папа и отправился в спальню. — Скоро ложиться спать! Завтра рано вставать.

— Помню, — со вздохом ответил я и начал готовиться ко сну.

Почти всеми вечерними делами я занимался в наушниках — кроме, разве что, похода в душ, там я наушники снимал. Можно было бы включать музыку и просто с телефона, и даже подключаться к колонке, и я бы, наверное, так и делал, если бы жил один. Но мне очень не хотелось, чтобы родители слышали, какие песни мне нравятся — ещё скажут, что там что-нибудь плохое или взрослое! Почему, интересно, если что-то взрослое, то оно сразу плохое? Неужели так плохо быть взрослым? Не хочу взрослеть. Всегда у этих взрослых какие-то проблемы и заботы, всегда у них что-нибудь не так. Игрушки не на своих местах лежат, есть надо только на кухне, домашнее задание заранее надо делать… Сами выдумали кучу правил, а потом ходят с грустными и серьёзными лицами целыми днями!

Ритуал отхода ко сну я всегда заканчивал походом на кухню за стаканом воды, чтобы потом отнести его к себе в комнату. Вдруг проснусь, пить захочется, а вода — вот она! Я хотел ещё так конфет положить рядом с кроватью, но мама почему-то была против…

Когда я зашёл на кухню, там за столом сидели родители и молчали. Я сразу напрягся, думая, что сейчас будут за что-то ругать, и в голове начал быстро перебирать, за что меня можно было бы наказать. По всему выходило, что ни за что, да и мама с папой продолжали молчать, так что я быстро наполнил стакан с водой и, обменявшись с родителями пожеланиями «Спокойной ночи», отправился к себе в комнату.

«Значит, будут ругаться друг с другом…» — со страхом подумал я.

Я очень не любил, когда мама с папой ругаются. А ругаться они в последнее время стали очень часто — или это просто я стал чаще замечать их ссоры?.. И вот чего они ругаются? Зачем? Опять из-за каких-то взрослых проблем?.. Я лёг в кровать, укрылся и попытался уснуть. Не хочу слушать, как они ссорятся, думая, что я сплю.

С кухни начали доноситься приглушённые голоса, но я не мог разобрать, о чём родители говорят. Может, они и не ссорятся вовсе, а на кухне они молча сидели, потому что устали за день?.. Я укутался в одеяло и обхватил руками край подушки. Можно мама с папой всё-таки не будут ругаться?..

Мамин голос стал громче. Уже можно было разобрать отдельные слова, но мне так не хотелось этого делать… Хотелось пойти туда, к ним, и самому начать на них ругаться. Они же взрослые!.. Даже мы с друзьями всегда находим компромисс, если ссоримся. Я поджал коленки к животу — хотелось стать меньше, совсем-совсем маленьким, или вообще куда-нибудь пропасть, пока родители не помирятся. Когда же это кончится?

— Тише! Сына разбудишь, — слышу я папин голос. Да я и не успел заснуть, пап… Ну хоть ты то должен суметь помириться? Ты меня учил обо всём договариваться, девчонкам в ссорах уступать, так что же ты?..

— А ты мне рот не затыкай! — мама как будто начала только громче говорить.

И кто из них обидел другого? Не мог же папа обидеть маму? Или мог?.. Если обидел, то я на него злюсь!.. И на маму тоже — неужели нельзя было не обижаться?.. А если мама — папу? Тогда всё равно злюсь, папа же мужчина, он не должен обижаться, он сам так говорил, сам так меня учил! Почему, почему они друг друга обижают?! Они же столько раз говорили, что любят друг друга! И про меня говорили, что любят! А если любят — почему ругаются?..

Послышался какой-то шум, как будто кто-то ударил чем-то по столу, тут же послышался звон разбитого стекла.

— Перестань психовать!

— Сам перестань!

Я уже чувствую, как комок подступает к горлу, а на глаза наворачиваются слёзы. Папа, ты же можешь с мамой спокойно разговаривать, не крича на неё. А ещё ты знаешь, не можешь не знать, что ей только хуже становится от злых слов, похожих на «психовать» или ещё каких-то там… Мама, а ты же можешь хотя бы попробовать спокойно поговорить с папой, хотя бы вспомнить, что есть я, которому до боли хочется плакать от ваших криков…

— Да как ты мог! — в голосе мамы послышались слёзы, и я не выдержал, по моим щекам заструились солёные ручьи.

«Не издавать ни звука» — пронеслось у меня в голове — «Не хочу приносить им ещё больше поводов для ругани».

— Да тише же, ты разбудишь ребёнка!

Я уже ничего не хочу слышать. Комок в горле вырос до необъятных размеров, но оно и к лучшему — помогает не закричать от боли, от обиды, от несправедливости, от непонимания, от всего-всего на свете, из-за чего только могло такое произойти, из-за чего только могли поссориться мама с папой. На подушке появился след от слёз, но я не обратил на него внимания.

На кухне что-то упало.

— Это ты сейчас его разбудишь!

— Так, хватит! Не могу больше терпеть!..

«Пожалуйста, прекратите, пожалуйста, умоляю!..» — я закрыл уши руками, лишь бы оказаться подальше от этого кошмара. Дышать становилось всё тяжелее, нос закладывало. «Надо остановиться, иначе придётся выходить из комнаты и идти в ванную» — от этой мысли стало ещё хуже и страшнее. Я прижал подушку к себе так сильно, что будь она человеком, я бы, наверное, давно её задушил бы.

— Ты совсем о нём не думаешь!

— Не смей так говорить! Это ты делаешь только хуже!

«Если речь обо мне, то я не знаю, как сделать мне ещё хуже, чем сейчас».

— Пожалуйста, — прошептал я. — Пожалуйста, не ругайтесь, — кажется, я начал всхлипывать уже вслух. Надо что-то делать…

Тут я вспомнил про наушники. Надел их, включил случайное воспроизведение — мне было совершенно не важно, что там сейчас будет играть, я просто не хотел слышать, как два моих самых любимых человека ненавидят друг друга.

Старый исполнитель под красивую музыку пел о том, что он уже давно привык засыпать под ругань из-за стены.

«А я не хочу к этому привыкать!!!» — мысленно прокричал я, не издавая при этом ни звука, если не считать звук капель, падающих с моего лица на подушку. В будущем мне, наверное, пригодится умение беззвучно кричать.

Но лучше бы я никогда этого не умел.