Черный и Зеленый

На сей раз уходить мне пришлось через окно. В след летели проклятия, угрозы скорой и не очень расправы надо мной, моим семейством, кошками-собаками, комнатными цветами и, возможно, соседями. Как ни странно, слушать мне не хотелось, ибо люди сами не понимали зачем и почему ругаются на меня. Не одного конструктивного высказывания в свой адрес я еще не слышал, так что не могу быть до конца уверенным в том, что эти господа вообще понимали, с чем мог быть связан мой визит.

Собственно, дабы никого не нагружать излишними подробностями, связанные с процедурами моей работы, скажу лишь самые важные моменты. Во-первых, я — курьер уже почти шесть лет привязанный к этому городу. Во-вторых, моя работа крайне проста и почти не напрягает. Здесь все совсем просто, ибо единственной моей задачей является предоставление чеков клиентам с последующим подписанием, но чаще неподписанием, накладных. Нет ни суровых условий, ни вреда для здоровья. Хотя, на счет последнего еще можно было бы поспорить. Пару раз меня пытались поколотить клиенты, словно я виноват в том, что они так несдержанны в словах и решениях. Я договоры не оформляю, рекламой не промышляю, даже специалистом по связям с общественностью никогда не выступал. Маленькое дело — пришел, показал чек, оформил накладную и ушел. Даже подписи в документах приходится вежливо просить. В прочем, на случай отказа есть отдельный пункт Устава Сотрудников, регламентирующий поведение в такой ситуации. Проще говоря, мне просто надо поставить печать на месте подписи клиента, дабы уведомить начальство о том, что человека я известил, но он отказался иметь с нами дело. Даже деньгами не я промышляю, а все равно все будут гавкать на посыльного.

С этими мыслями я остановился и перечитал бумаги. Все верно, только что я уведомил людей в том, что авария пятидневной давности действительно случилась по их вине, а не из-за влияния какой-то там силы извне. Согласно документам, гражданка Анастасия Петровна, действительно, спровоцировала своими действиями аварию, что привело к потере машины ее супруга и ряду незначительных происшествий а дороге. Полный их список содержится в моей накладной и том уведомлении, что я все же разумно бросил в почтовый ящик, прежде чем пошел стучаться в дверь. В моем деле всегда требуется перестраховаться, ибо, лучше уж у клиентов будет десять копий этого извещения, чем в нужный момент не окажется ни одного. Ненадолго задержавшись, я совершенно спокойно извлек из кармана небольшую печать и легким движением поставил ее в документы, мол "получено". Благо, что начальство осведомлено о том, сколь негативно клиенты реагируют на курьеров, а потому нам вовсе необязательно добиваться от людей каких-то подписей. Говорю же, что не работа, а рай, настоящий.

Немного переведя дух после последней пробежки, я таки скрутил накладную, сунул ее в наплечную сумку и сверился со списком. Подозрительно мал он был сегодня, хоть плачь. Помимо четырех адресов, что я успел обойти до обеда, мне предстоял всего один разговор с клиентом, а вернее, с клиенткой. С ними всегда было работать гораздо проще, потому что эмоции всегда более живые, а агрессии нет. Все же, женщины в этом плане значительно мудрее нас, мужчин. Они, чаще всего, способны оценить то, на сколько неблагодарная у нас работа, а потому не кидаются в курьеров вещами и разными тяжелыми предметами. В прочем, одна особа на моей памяти была очень вздорной. Я принес ей выписку о том, что моя организация намеренно внедрилась в структуру образования, дабы снизить все оценки ее сына до троек и двоек. К удивлению, она пришла в ярость и отказалась успокоиться, даже когда я показал ей документы, в которых черным по белому было написано, что заказчиком этой нелепицы была она сама, и даже оплату предоставила заранее. Отказалась брать чек, раскричалась, кинула кувшином. Но мы же люди привычные, к этому меня, можно сказать, готовили на вступительных курсах.

Главное, что о моей профессии и организации, на которую я работаю, нужно знать, так это то, что специализируемся мы на выполнении, порой, безумных и нелепых заказов. Развитая инфраструктура предприятия охватывает почти все сферы жизни современного общества, а наши возможности почти безграничны с тех пор, как нам удалось внедриться в сферу государственных услуг. Кто-то может не верить, но предприятию с неограниченными ресурсами и почти безграничными возможностями почти двадцать лет не удавалось внедрить своих сотрудников ни в один, даже сельский, почтовый пункт. И это при том, что наши честные сотрудники даже места в парламенте занимают с самого дня появления этого парламента. Изредка обновляются, но всегда остаются на месте. А вот с почтой, пенсионными фондами, МФЦ и даже государственным нотариатом были проблемы. В прочем, я значительно отвлекся, когда решил пересказать всю историю становления той фирмы, к которой теперь принадлежу.

Куда интереснее было бы отметить, что сейчас я шел через самый центр города, вокруг царила поздняя осень, не из тех, что отличаются грязью или сильными заморозками. Такая, приятная и умеренная осень, окрашенная в сочные желто-красные цвета. Иду через парк и радуюсь каждому встреченному дереву. Листья еще с них не опали, но преобразились заметно. На улице к тому же стало гораздо меньше людей. Пусть морозы еще не ударили, но холодный ветер то и дело ухитряется отморозить щеки задержавшемуся гуляке. Мне же от этого только смеяться охота. Смотрю, как люди трясутся в своих куртках при температуре в два-три градуса и думаю, что именно они бы и не выжили в ледниковом периоде. В прочем, и те, что сейчас обнажили щиколотки не в меру модными подворотами, не выжили бы тоже. Их бы просто съели звери, как это чаще всего происходило с ослабленными стадами. А я? Я бы конечно выжил. Что мне какой-то холод, когда я умею варить глинтвейн? Выйдешь, вот так, на берег обледеневшего озера, плавки подтянешь до пупка, глоток сделаешь, и сразу можно жить спокойно. В прочем, не всегда именно этот напиток нужен для того, чтобы выжить.

Проходя через арку в какой-то двор, я несвоевременно заметил, что другого выхода с этого прямоугольника домов нет. А это уже проблема, поскольку регламент моей организации диктует странные, но зачастую выполнимые условия. Тем не менее Пункт Номер Четыре Устава Сотрудников был сейчас самой скверной из возможных причин для задержки. "Сотрудник, идущий неизвестным ему маршрутом не может поворачивать назад и возвращаться той же дорогой, что и пришел, до тех пор, пока не достигнет какой-либо цели, ради которой был осуществлен этот переход", — именно так звучала формулировка этого самого пункта, что превращал каждый рабочий день в некую игру по самым забавным правилам. Тем не менее, правила смешны, а нарушать их чревато. Только из-за этого я не повернул назад, а решил оглядеться. Адрес точно был не тот. До нужной улицы мне было идти еще не меньше пяти километров, по самым скромным прикидкам. Следовательно, у меня должна была быть какая-то другая, промежуточная цель, ради которой я непроизвольно запер себя в четырех, буквально, стенах.

Печальная картина. Хорошее настроение не пропало только потому, что я знал один аварийный выход из данной ситуации. В крайнем случае, Устав не запрещает мне вломиться в квартиру любого из жильцов этой многоэтажки и вылезти через окно, выходящее на противоположную сторону "темницы". Но это было бы сродни использованию лазейки и несовершенства Устава. Впоследствии, отразив этот момент в отчете, мне пришлось бы слушать лекцию о ненадлежащем поведении и нарушении быта мирных граждан. Потом мне бы рассказывали о том, что я должен был подойти к вопросу философски и взглянуть на все с точки зрения человека, доверяющего случаю. Быть фаталистами, к слову, нас обязывает все тот же Устав, написанный еще задолго до моего рождения. Все же, организация стара, а переписать законы трудящихся никто так и не решился. В прочем, все к лучшему. В критической ситуации, я просто позвоню начальству и меня вытащат с помощью простейшего средства — носилок. Как бы глупо это ни звучало, но с точки зрения руководства эта картина будет выглядеть более правильно, чем злостное нарушение Четвертого Пункта.

Иными словами, не смотря на все "если" и "возможно", я был предоставлен сам себе. Ситуация, надо сказать, не то, чтобы критичная, но сложная и довольно скучная. Я никогда не любил жить в рамках, даже собственная комната меня смущала раньше, хотелось спать на балконе, в дверном проходе, в крайнем случае на потолке. Помнится, как-то раз мои товарищи смогли это организовать. У самого бы руки так и не дошли. А вот сам я дошел, вернее нашел хорошее место, чтобы подумать. Кто бы мог предугадать существование маленького кафе в таком месте, казалось бы, непригодном для ведения бизнеса.

Поднявшись по ступенькам, я осмотрел вывеску "Черный Изумруд". Довольно дерзко, вызывающе и привлекательно. По крайней мере для меня, ибо я всю свою жизнь был падок на короткие, но яркие названия. Особенно те, что так или иначе включают в себя описание цветов, желательно таких же невозможных, как вся моя жизнь. В этом отношении вывеска над входом меня полностью удовлетворяла, как и стиль внешнего оформления. Казалось, что высокая деревянная дверь с таким же деревянным крыльцом была вставлена в стену прямиком из старой сказки, одной из тех, которыми я кормился все детство. Дубовые ступени, толстенькие деревянные перила, даже дверная ручка была из дерева. Все это навевало легкое волнение, ибо глядя на резную зверь, словно оплетенную выточенным узором какого-то вьюна, я невольно задумался о том, каким должно быть это заведение внутри. Вдруг, окажется, что оно, и правда, настолько невероятное, что вероятность моего собственного существования упадет до нуля? Или начнет стремиться к нему? Вот так и закончится история моей жизни, зато на красивой ноте.

Ручка сама легла в ладонь, дверь поддалась и медленно открылась, выпуская из помещения мне в лицо аромат трав, чая, меда и еще множества различных "цветов" этого букета. От такого внезапного порыва я замялся и, прежде чем войти, потратил вечность, а может две или три. В общем, все эти полторы секунды, что хлопал глазами и ртом, пытаясь связно сформулировать свои ощущения. По истечении четвертой, по счету, вечности я забросил это гиблое дело и вошел внутрь, аккуратно прикрывая за собой дверь. Это было, действительно, кафе, пусть и не совсем обычное. Мягкая обстановка, совершенно спокойная, тихая и умиротворяющая, зеленые обои на стенах с рисунком, похожим на молодой тростник, аккуратные круглые столики, вокруг которых были расставлены твердые дубовые стулья. Свет был немного приглушен, зато наполнял комнату из всех мыслимых углов при полном отсутствии люстр. Ей на замену были выставлены многочисленные светильники на стенах, торшеры и даже настоящие свечи, стоящие в подсвечнике на барной стойке. За ней суетливо метался молодой юноша, немного похожий на меня самого. С той лишь разницей, что хаотичные метания выдавали в нем очень любопытного человека. Сам-то я никогда не отличался особой...

— Добро пожаловать в "Черный Изумруд", — неожиданно проговорил парень столь мягким и спокойным голосом, что я едва не задремал. Стоит пояснить, что в данном случае такая черта может считаться, скорее плюсом, нежели недостатком, ибо людей, способных мягко и ненавязчиво усыплять окружающих во все времена было немного. Прежде я бы подумал о том, чтобы предложить баристе сменить работу. Возможно быть нянькой или воспитателем, работать с буйными детьми и трудными подростками ему бы пошло больше, но… нет. Определенно нет. Одного взгляда на него мне хватило, чтобы понять — он бы не справился. В первую очередь, этот человек усыпил самого себя, а уж потом взялся за окружающих. Столь трагичная и тяжелая судьба редко предстает в столь очаровательной мясной обертке, еще и украшенной улыбкой. Если представить вместо человека линию его Судьбы, то передо мной был бы такой невероятный узел из сплетения и путаницы, что я предпочел бы порвать нить этой жизни, а не распутывать. В прочем, не все было столь печально. Человек передо мной прекрасно перешел от сложного прошлого к уверенному и спокойному настоящему, а после отправится в недолгое, но все же прекрасное будущее.

Когда я вижу людей, способных так остро привлечь мое внимание, я всегда стараюсь смотреть на их руки. Меня интересуют даже не столько линии чужой жизни. Судьбу таких людей проще увидеть по глазам, нежели по рукам. Куда интереснее мне наблюдать за движениями, пальцев, мускулов, связок, перекатывающихся под кожей вен и хрящей. Обычно, чем интереснее у человека судьба, тем привлекательнее руки, и здесь правило безотказно себя проявляло во всей красе. Благо я не торопился и мог позволить себе посидеть в кафе лишний час-другой. Говоря откровенно, торопиться мне, пока что было некуда. Работа не убежит, благо график у меня более-менее разгружен, а выйти через дверь я теперь не смогу. Все же, я вошел в неизвестное помещение и не выполнил цель, ради которой сделал это. В прочем, теперь Устав сыграл мне на руку. Если бы кто-то придрался к моим посиделкам в этом заведении (чего разумеется бы не случилось), я бы честно сказал, что это — Судьба. "Так уж вышло", как говорят люди.

— Здравствуйте, — все же выговорил я, подходя к стойке, за которой стоял парень. Рыжий. Все они немного похожи, то друг на друга, то на самих себя. совершенно невозможные люди. если задуматься. Особенно, когда речь заходит о том, чтобы работать с ними. Посидеть немного в одной комнате можно, а потом от их присутствия хочется напиться и спеть пару частушек. Собственно, работать это, обычно, не мешает, но репутацию портит.

— Рад видеть в моей чайной лавке новое лицо. В Черном Изумруде Вы сможете приобрести для себя практически любой чай, а тот, которого не найдется в наличии, заказать. Я так же рад буду предложить Вам на выбор попробовать чашку совершенно любого чая бесплатно в честь открытия, — обычно улыбка работника сферы услуг является сочетанием детского вранья и взрослого опыта. Тренировать себя на поприще лжи проще, чем научиться говорить правду, хотя для обоих навыков рецепт прост и понятен. Куда больше меня впечатлило то, что сейчас молодой человек напротив меня был спокоен и доволен своим местом в жизни. Это чувствовалось, в том числе, и в его улыбке. Она была искренней, как и все его естество. Полагаю, в некоторой степени это — тоже последствие его нынешней "дремы". Страшно представить, каким он был несколько лет назад, если в итоге продуктивной самодисциплины получился такой человечек.

— Вот как? Бесплатно? Тогда это мне подходит. Думаю, можно и согласиться, раз предложение столь заманчиво, — а вот я лгал. Как и все мои коллеги, я ненавижу несправедливость. Однако, лишь немногие из нас в случае, когда сталкиваются с подобным несовершенством Мира, начинают испытывать недомогание. Я отношусь небольшому числу избранных, для которых неоправданно завышенные цены, так же как и заниженные, имеют тенденцию вызывать головную боль. Обычно, совсем слабую, похожую на легкий, но постоянный гул. Такое же происходило, когда люди отдавали что-то ценное, не получая ничего взамен или напротив, ни с того, ни с сего ловили такие блага… Я, как мог в рамках Устава, старался немного ровнять это несовершенство. Щедрые чаевые, забытые деньги, неожиданное везение в виде автобуса, подъехавшего на остановку, как только вы подошли на нее. Все это — те маленькие радости, которые получают за свои деяния бескорыстные люди. Само собой, если оформить полноценный акт, можно получить и наиболее высокие отчисления. Жаль, что не многим это приходит в голову. А может, и к лучшему. В любом случае, не зависимо от того правильно оно или нет, все так, как должно быть. Устав. Фатализм.

— Рад, что Вы оценили данное предложение, — мой собеседник, в отличие от меня, ложь не чувствует. Во-первых, потому что сейчас она была для него наиболее приятной, ведь в итоге я согласился, а во-вторых, уж не знаю, почему, но люди гораздо более охотно соглашаются доверять тем, кто по их мнению далек от идеала. Так что иногда притвориться немного скупым можно с невероятной выгодой. — Сейчас я предоставлю Вам наш ассортимент бесплатного чая, — сказал парень и извлек из-под своего рабочего места зеленую папку, содержащую всего две страницы, зато полностью заполненные. Как я мог убедиться, выбор был богатым. Больше тридцати сортов, и это только бесплатные варианты. Надо полагать, что выбор из того, что можно честно купить, окажется еще разнообразнее.

— Я очень плохо разбираюсь в чае, — вежливо сказал я, все еще рассматривая страницы. Здесь были и названия, и краткое описание самого чая, больше похожее на красивую историю, уместившуюся в две-три строчки мелкого текста. Подход интересный, не могу спорить. — Если позволите, я просил бы что-то, что подойдет человеку, который случайно зашел, пока шел на работу. Понимаю, что звучит странно, но вдруг есть секрет, который позволит мне насладиться чаем, при этом не совершая выбор?

— Конечно, такой секрет есть. Он называется "Да Хун Пао", — отозвался юноша, вновь протягивая ко мне свои аккуратные руки и забирая у меня меню. Что я успел отметить за этот промежуток времени, так это тот замечательный факт, что имею весьма стойкое желание достать телефон и сделать как минимум четыре фотографии его изящных кистей. В прочем, еще будет возможность, если Судьба позволит.

Собственно, я не стал уточнять суть этого самого секрета. Возможно, его нельзя было пока что разглашать, и мой собеседник поэтому не торопился. Глупость. Этот человек вообще никогда и никуда не торопится. Очередное мудрое решение, принятое путем долгой и методичной выработки нового ритма жизни. Способов поменять Судьбу не так уж и много, как мне известно. А я, уж простите, в этом деле несколько более подкован чем многие. Суть в том, что по изначальному определению, каждому человеку отпускается одна единственная Судьба с уникальным набором качеств и извилин. И шутка даже не в том, что ее невозможно изменить, а в том, что эти извилины — неотъемлемая часть самого человека. То есть, если возникло желание обзавестись другой судьбой, надо, в первую очередь, стать другим человеком. Большинство для этого предпочитает немного поспать, хороший способ пожить несколько часов совершенно другой жизнью. Другие находят себя в искусстве, а оно, как и любая форма магии, постепенно меняет своего проводника. Третьи выбирают наиболее рациональный путь и приходят к самодисциплине, начинают методично и рационально перестраивать себя кирпичик за кирпичиком, пока не получают новую картину, не похожую ни на какую другую. Передо мной был явный представитель третьего вида любителей дразнить Вселенную. Безобидный и при этом совершенно невозможный, как и все прочие баловни Судьбы.

Он, конечно же, почувствовал мое пристальное внимание. Пусть я и не смотрел на него, а все же думал, да при том громко, словно нарочно пытался докричаться. Разумеется, я просто забыл о том, что нахожусь в кафе, расслабился, дал мыслям волю, а в итоге получил негодующего и смущенного баристу. Рыжеволосый юноша суетливо спрятал книжечку под стойку, потоптался на месте и ушел. Не на долго, минуты на две. Зато вернулся не с пустыми руками, а целым набором.

Когда на стойке передо мной оказался глиняный чайничек, небольшая плитка, вполне типичный высокий и прозрачный чайник и три чашки, я невольно растерялся. Самым большим моим страхом было то, что мне придется делать что-то самостоятельно. Уж очень я не люблю брать руки вещи, с которыми не обучен обращаться. Однако, хозяин заведения спас положение, совершенно спокойно встав напротив меня, сосредоточенно нахмурившись и взявшись за дело. Больше всего меня сейчас волновала его работа. Собственно, кому-то мое восхищение могло бы показаться сущей странностью, но в тот момент ничего другого не существовало в Мире. Я видел, как он легким движением открыл коробочку с заваркой, зачерпнул немного чая и высыпал его в глиняную посуду. Затем взяв прозрачный пузатый чайник, юноша наполнил его водой из большой бутыли. Как я понял, этот человек, с его нынешним складом характера, просто не смог бы позволить себе использовать при приготовлении чая "Да Хун Пао" обычную воду из-под крана. Уважаю такой подход. Ждать мне пришлось совершенно не долго, потому что уже минуту спустя вода начала становиться бело, будто молоко. Ловким движением парень поднял чайник, словно боялся, что вода в нем может закипеть уже через мгновение. Кипяток тонкой струйкой пролился в заварочный чайник, комнату наполнил легкий цветочный аромат, чуть щекочущий, но скорее дразнящий. Бариста тем временем закрыл посуду и замер. Он не двигался, не говорил, даже, как по мне, не дышал. Единственное, что он делал — размеренно отбивал указательным пальцем ритм. Как я понял, это был его способ считать время, прошедшее с начала процесса, очень умно, а главное красиво. Меня очаровывал этот процесс, ибо обе ладони хозяина чайной были сложены поверх чайничка, одна на другой. При этом руки его были расслаблены, совершенно не напряжены, а потому еще более аккуратны. Прозвучит странно, но это был, действительно, руки спящего человека, только "спящего" где-то глубоко внутри нынешнего. Тем не менее, это никак не умаляло достоинств такого зрелища, слишком недолгого, чтобы насытиться.

Всего минута прошла, прежде чем он прервал эту немую сцену. Кивнув самому себе, он легким движением наполнил первую чашку и поставил ее передо мной. Аромат цветочно-медового букета с немалой долей фруктового запаха казался похожим на неизвестные мне дурманящие благовония. Я боялся представить, каким невозможным должен быть вкус у такого напитка.

— Попробуйте, — угадал мои мысли юноша. В прочем, может я опять слишком громко думал? Тогда мне стоило бы внимательнее отнестись к тому, как я мыслю. А то, как-то, неудобно. — Это и есть чай "Да Хун Пао", что переводится, как "Большой Красный Халат". Это достаточно приятный и мягкий напиток, имеющий бодрящий, расслабляющий и отчасти умиротворяющий. Некоторым он может немного кружить голову, словно слабое вино, но большинство ценителей чая описывают его воздействие не иначе, как просветляющим и проясняющим разум. Я справедливо решил, что для человека, которые плохо понимает в культуре чая стоит выбрать что-то особенное. Уверен, после таких открытий, совершенных в моей лавке, человеку не захочется проходить мимо, — с долей гордости сообщил парень. Самое интересное, что я прекрасно понимал его точку зрения. Нет ничего приятнее, чем увлечь кого-то в то, что самому интересно. Это — качество учителя в большей степени, ибо именно этой профессии должна быть в наивысшей степени свойственна тяга к привлечению внимания и возбуждению интереса в неподготовленных умах.

Заходя в Черный Изумруд, я меньше всего ожидал, что окажусь несведущим мальчиком, сидящим за первой партой, прямиком напротив учительского стола. Положение незавидное, зато на столько интересное, что отказываться было бы глупо. Особенно, когда вместо скучной лекции можно заняться сразу практической работой. Взяв чашку за ручку, я приподнял ее к губам, сделал глоток.

— Вполне неплохо. Если немного подумать, то можно прийти к выводу, что более вкусного я ничего не пил. Но если я заикнусь об этом, жена придушит полотенцем, — сообщил я. Соврал, но лишь в том, что меня можно убить полотенцем. Во-первых, я не столь простодушен, чтобы сдаться без боя, а во-вторых у меня нет, не было, да и не будет никогда жены или мужа. Уж так я устроен волею Судьбы. Моей жене очень повезло, что ее нет, а то руки бы а себя наложила. — Однако же, действительно очень вкусно. Я поражен.

Само собой, я просто не мог описать все те эмоции, что меня охватили. При всем уважении, человеческие языки не на столько богаты и обширны, чтобы я мог рассказать о том, что испытал. Даже взяв все языки вместе, связав их толстым канатом и заставив работать на благо красивого слога, я бы уперся в стену непонимания. Несуществующие же слова прекрасно подходили для описания напитка, существование которого прежде я счел бы бредом. Эдаким, приятным бредом сумасшедшего, который полностью доволен всем происходящим, ибо только безумцы могут представить столь устойчивое понятие блаженства, лишающее всякой душевной тяжести. Если бы меня спросили, какие синонимы слова "счастье" я знаю, я бы без труда ответил, что единственный возможный аналог — это "Да Хун Пао". Все. Конец. Шах и Мат. Мне.

— Вы выглядите хорошо, — неожиданно сказал юноша. — Буквально просветлели, а пришли, как в воду опущенный. Должно быть работа изматывающая, раз уж вы готовы бросить дела ради чашки чая.

— Прошу заметить, — с наигранной строгостью произнес я. — Дармового чая. В прочем, если быть хоть немного серьезным, то не так уж у меня и тяжела работа. Я — курьер, только и делаю, что гуляю по городу, доставляю людям чеки и извещения о том, что их заказы были удовлетворены, а затем убегаю, потому что плохие новости нравятся не всем.

— Не понимаю, — довольно резко оборвал меня собеседник. Он мотнул головой и пояснил свою реакцию. — Почему кому-то может не нравиться, что его запрос, заказ или что-то там удовлетворили? Зачем бы им делать заказ, результат которого они не хотят видеть? Это странно и совершенно неестественно, — уже мягче произнес он, явно вспомнив, что разговаривать можно и на полтона ниже.

— Для людей естественно и не такое, — философски сообщил я, осушив остатки чая, которого к несчастью оказалось непозволительно мало для моей скромной, но жадной персоны. — Главное, что надо знать о людях — они не думают, когда о чем-то просят нас. Когда нам приходит заказ, мы сами удивляемся, кому такая глупость пришла в голову, а потом, ничего, вспоминаем, что имеем дело с людьми, беремся за работу. А выполнив дело, мы печатаем чек, накладную, я беру эти бумажки, иду назад к человеку и говорю, мол, смотри!

— А люди?

— Почти всегда недовольны, потому что обращались к нам с жалобами, совершенно не выражая конкретных мыслей на счет существующей проблемы. Наши работники, мои "комнатные" коллеги, что сидят в офисе не похожи на типичных бюрократов. Они не требуют заполнять все по форме, зато наши исполнительные силы всегда действуют по инструкции. Чем хуже написана, тем интереснее итог. А теперь, простите, мне стоит вернуться к работе. Еще целый клиент остался без уведомления о выполненной работе.

— Тогда, вот, возьмите, — мягко сказал он, протягивая какую-то бумажку. Реклама?

— А это..? — как оказалось, это — не реклама. Я мельком пробежался взглядом по тексту, записанному в брошюре. Это был купон на порцию бесплатного кофе, который мне могли предложить на выбор в кофейне "Изумрудная Чернота" по адресу… этому. Интересно выходило. На столько, что я даже почувствовал подвох, которого и в помине не было. Уж это я знал точно, а все равно оказался подозрительным.

— Вы все правильно поняли. Помещение, которое занимает это заведение, разделено ровно на две части. В нем, как бы, два отдельных зала: чайная комната "Черный Изумруд" и кофейная "Изумрудная Чернота". Разница лишь в том, что в чайную вход с одной стороны, со двора, а в кофейную другой, с улицы.

— Удивительные вещи творятся. Еще немного и я скажу "невозможные", — в прочем, я и так слишком много думаю о том, что сам считаю невозможным. На самом деле, возможно совершенно все, стоит лишь приложить долю внимания и желания. Прочие моменты сами себя прекрасно организуют. — А как так получилось, что Ваше кафе — это получайная и полукофейня?

— Увлекательный момент. Я даже благодарен зато, что Вы спросили. Просто случилось так, что я долгое время ломал голову над тем, какой из вариантов мне импонирует больше. Около полугода владел помещением и не знал, как подойти к делу, пока Лида не предложила такой вариант. Я на радостях организовал все дня за четыре, в том числе и весь ремонт. Теперь вот, уже неделю два заведения в одном работают, как один механизм. Если хотите, можете прямо сейчас пойти и взять кофе. Правда, по купону готовить его никто не будет, только дадут порцию с собой. И тем не менее, я уверен, что Вам стоит туда пойти.

Вопрос о том, далеко ли идти, был бы неуместен. Ясное дело, что меньшей дистанции между двумя кафе просто не представить. Рыжеволосый юноша отступил в сторону, пальцами сжал одну из занавесок, чуть потянул и открыл выход на другую половину заведения. Поразительная смена декораций. Не долго думая, я шагнул на половину Изумрудной Черноты, весьма темное, немного готическое помещение, выдержанное в черных и коричневых цветах, самых разных оттенков. Здесь тоже стояла своя стойка, столы, стулья, но они разительно отличались, были несколько вытянутыми и строгими, угловатыми.

Здесь была даже своя бариста, выходило так, что они во время работой стояли спина к спине с тем рыжим парнем, разделенные не слишком толстой стенкой и рядом полок. Одна проблема была в моем появлении на этой половине. Из-за того, что я выходил сзади и немного сбоку от девушки, сперва она заметила меня только боковым зрением, а потому среагировала так, как и любой нормальный человек. Отшатнувшись в сторону, он чуть слышно вскрикнула, уставилась на меня, вытаращив глаза. Но вот, в чем шутка, теперь, когда она смотрела на меня прямо, в ее взгляде читалось удивление. Да, конечно же, "показалось".

Мало кто знает, но смотря в упор на любое чудо, всегда есть шанс его отменить. Чем пристальнее взгляд, тем меньше возможность случиться какому-нибудь, даже простенькому волшебству. В этом отношении, мой облик — одно из тех чудес, на которые желательно смотреть прямо и без каких-либо попыток оглядываться по сторонам. Скажем прямо, заметить меня периферическим зрением — не самое приятное событие за день, а то и вовсе губительное для тех, кто сердцем послабее.

В общем, девушку я сперва напугал, потом смутил снисходительной улыбкой, а потом и вовсе, в качестве извинения за мой прокол, позволил несколько раз беззлобно пошутить надо мной. Сперва над забавной фамилией, которую я теперь и не вспомню. Все же, сочиненные на ходу вещи не имеют обыкновения задерживаться у меня в голове. Затем я позволил ей посмеяться и над рядом эпизодов моей работы. Здесь уж, никакого вымысла нужно не было. Среди моих коллег каждый успел позубоскалить надо мной, моей клиенткой и ее ревнивым мужем. Это был первый на моей памяти случай, когда сбегал я через окно, предварительно его не открыв. Очень уж было страшно.

Когда я смилостивился и оставил ее в покое, прихватив пакетик с натуральным ароматным кофе, было уже без четверти пять. Время пролетело незаметно, но с пользой. Как минимум, для себя я вынес вердикт о том, что посетить это место мне предстоит не раз и не два. Такая уж Судьба. А пока что линия моей жизни стремилось по прямой, вдоль очередной дороги, к дому клиентки. Чтобы забросить все и пойти отдыхать полноценно, мне было позарез необходимо разобраться с оставшимися делами.

Улица, дом, подъезд, этаж, дверь с номером "шесть". Остановившись, я, как и положено, перепроверил данные: адрес, имя клиентки, содержание ее заказа, сроки и оговорки, а так же ряд иных малозначимых фактов. Согласно инструкции, которая предписывала мне сохранять строгость в работе, я сложил все документы в отдельные файлы, подготовил чистые бланки и письменные принадлежности. Иными словами, при мне был весь боевой набор настоящего бюрократа. Аж самому тошно.

Я поднял руку и несколько раз мягко ударил в дверь костяшками пальцев. Позади нее послышались шаркающие шаги, недовольные вздохи, а затем неприветливое "Кто?"

— Курьер. Я принес уведомление о выполнении ряда договоренностей между гражданкой Колесниковой Ангелиной Петровной и организацией, которую я представляю, — спокойно отчеканил я данный фрагмент инструкции. Однако, дверь мне открывать не планировали, словно я пришел обманом и хитростью вломиться в чужой дом. Поэтому я поднял к глазку свое удостоверение и курьерскую именную карту. — Взгляните.

Замок скрипнул и дверь открылась, но не полностью. Лишь на столько, на сколько это позволяла цепочка другого замка. Понимая значение этого жеста, я продемонстрировал свой документ уже в другом направлении.

— Это касается вашей дочери, — на всякий случай напомнил я. Дверь тут же захлопнулась, а через миг раскрылась настежь. Передо мной была немолодая женщина, но не столько в силу возраста, сколько в меру переживаний. На нее было больно смотреть из-за вида красных припухших глаз, раскрасневшегося носа. Она плакала незадолго до моего визита, что и не удивительно.

Понимая ее поведение, как предложение войти, я сделал шаг и оказался в длинном узком коридоре. Теперь предстояло самое сложно — введение женщины в курс дела. Как всегда, я размышлял, с чего бы начать, делая вид, что перебирая бумаги, но меня опередили.

— Вы ее нашли, правда? Где она, скажите! — по правде говоря, такая постановка вопроса меня поставила в тупик. Много я повидал клиентов, но такую откровенную неувязку в работе встретил впервые.

— Простите, но я не из следственных органов и не из детективного агентства. К тому же, я — всего лишь курьер, который долен передать Вам выписку и взять подпись в накладную. Если позволите, я кратко введу Вас в суть, — я видел, как она сжала зубы, явно раздраженная тем фактом, что я вернулся без ее дочери на руках и при этом даже не удосужился хотя бы найти ее. В прочем, это при всем желании не может входить в мои обязанности. — Согласно моим документам, Ваша дочь, Колесникова Дарья Ивановна пропала без вести пятого марта, все верно? — я получил кивок. — Тем самым, та организация, представителем которой я являюсь выполнила вашу заявку об исключении девочки, имя которой я указал, из вашей Судьбы. Все верно?

— Вы о чем?! — тут же крикнула женщина. Собственно говоря, это была самая очевидная реакция на мои слова. Я редко жду другого подхода к делу, но иногда невольно ловлю себя за надеждой. — Какая к чертям заявка? Вы что, не понимаете, что у меня ребенок пропал!?

— Я все прекрасно понимаю, я знаком с бумагами. Мгновение, — перебрав пальцами файлы, я вытащил один из них и стал вести более ясное объяснение. — Второе апреля, две тысячи восемнадцатый год. Шесть с четвертью вечера. Во время прогулки с дочерью, Вы сделали заявку в которой четко значилось требование исключить данную девочку из процесса Вашей Судьбы, документ, копия заявления, прилагается. Согласно протоколу, Вы сказали следующее, цитата: "И почему ты такая тупая? Сколько можно тратить деньги тебе на сумки? Снова выглядит, как рванина. Ох, лучше бы тебя вообще у меня не было, сидела бы я спокойно, горя бы не знала. А так не напасешься ни денег, ни терпения на такую бестолочь", конец цитаты. Согласно утвержденной программе работы с клиентами, организация, которую я представляю, принимает запросы в любых формахв. Нашим главным качеством является обширная свобода для заявителей, что значит, мы можем принимать прошения, как в письменной, так и в устной форме. В виде исключения, мы так же можем заняться рассмотрением более или менее оформленного мысленного изъявления, при условии, что обращение имеет под собой эмоциональное основание. Мы так же не предъявляем строгих требований к содержанию заявок, но всегда стремимся соблюдать указанные в них инструкции. Таким образом, мы вычеркнули Дашу из Вашей Судьбы. Конечно, мы бы хотели и безгорестные посиделки обеспечить, но влиять на нормы реакции мы не имеем права. То есть все корректировки Судьбы доступны только на внешнем уровне, — я сделал паузу, глядя на ошарашенное лицо клиентки. Она была где-то на границе между слепой яростью и бесконечным отчаянием. Тоже вполне себе естественная реакция. Когда мы изымаем из Судьбы человека его ребенка, он всегда печалится, даже если сам об этом просил. Вот, что на мой взгляд отличает людей от всех других существ — непостоянство и нелогичность.

— А...

— Накладную подпишете, пожалуйста. Я полностью ввел Вас в курс дела, и теперь мне требуется ваша подпись.

— То есть, я сама..?

— Да, а теперь, будьте добры, — протянув ей накладную и ручку, я, честно, не ожидал того, что она все сделает. Однако, вместо истерики, женщина что-то черкнула в углу страницы, а затем просто села на пол, накрыла лицо руками и заплакала.

Меня, к слову, это уже не касалось. Свою половину работы я выполнил, даже подпись получил, а потому имел полное право покинуть квартиру, даже по тому же маршруту, что и пришел. Двор тоже оказалось легко покинуть, благо теперь я вообще не слишком был связан Уставом.

В целом, быть одним из орудий в руках Судьбы всегда приятно. Для меня, так уж точно. В прочем, я не редко задумывался о том, что многие недооценивают влияние нашего начальство. А Судьба, как-никак, имеется у каждого человека, но при этом является основой нашего ведомства. Демократично полагая, что каждый может сам вносить коррективы, мы все время слушаем людей и по возможности, реализуем их желания так, как это видим. Другое дело, что слово сказанное сгоряча имеет такую же силу, как и слово обдуманное. Именно поэтому люди, почему то, страстно хотят, чтобы их желания исполнялись, но при этом не любят, когда все идет, как по заказу.

Странные. Нелогичные. Просто, Не-воз-мож-ны-е!