Цена крови

Яркое сияние разливалось в безоблачно-чистом небе, словно отзываясь на жар полыхающего огня. Собравшийся на площади народ ликовал, прославляя правителя Акталана — в земли Акатарии пришла весна, начиная очередной цикл солнечного круга. Стоя с факелом у пылающей жаровни, правитель с высоты оглядел безупречно ровные шеренги стражей, светлые улыбки выстроившихся полукругом придворных, пёструю шумную толпу подданных. И остановил взгляд на сыне — темноволосом юноше в алых парадных одеждах на первой ступени ведущей к жаровне лестницы. «Время пришло… — мелькнула у правителя мысль при виде серьёзной сосредоточенности на лице сына. — Я передал ему всё, что мог. Он вырос и возмужал, знает слова клятвы и долг. Его сердце и ум жаждут трудов. Я учил его, открыл свои мысли и память. А теперь пора. Пора…»

Акталан спустился по ступеням, остановился рядом с наследником и, как можно незаметнее, сжал его руку, стремясь ободрить и поддержать. Громко хлопали развешанные на стенах замка полотнища флагов, и с каждым порывом тёплого ветра зародившаяся в сердце правителя уверенность крепла и разгоралась, как только что зажжённая жаровня за спиной:

— Жители Акатарии! — звучный голос правителя разнёсся над площадью и мгновенно завладел вниманием толпы. — Пусть новая весна принесёт новую жизнь в наши земли! Благодарю и благословляю вас!

Последние слова Акталана на мгновение вызвали недоумение и лёгкую растерянность среди приближённых, но лавина народного восторга затмила всё. Не время разбирать недомолвки взволнованного правителя и отступления в церемониальных словах. Время благодарить свет. Главное, что Церемония завершена, ответ пришёл.

Солнечный цикл капризен и переменчив. Порой случается так, что зима непозволительно долго не желает разжимать ледяных объятий, и тогда лишь Правитель способен привести в земли Акатарии весну. Как сейчас…

Слитно проревели множество рогов и смолкли. Громыхнув доспехами, шеренги стражей перестроились, правителю подвели коня. Провозгласив начало пира, он сел в седло и шагом, не спеша проследовал сначала сквозь ряды придворных, а затем и через толпу простого народа, принимая из их рук светильники и даря всем охочим искры праздничного огня. Этот жар будут беречь и поддерживать до самой зимы. А когда солнце отправится на покой, и Акатарией завладеют холода — разожгут очаги. Даже дети знают: в тех домам, где удалось сохранить и донести до зимы жар Весеннего Огня, будет легче дождаться нового тепла.

Замковая площадь быстро опустела — следом за правителем разномастная вереница гостей потянулась за ворота к расставленным снаружи вдоль стен длинным рядам столов. В этот день правитель по давней традиции не делал различий ни в знатности, ни в богатстве своих подданных, и каждый, кто являлся на Церемонию, угощался с общего стола. На возвышении играли музыканты. Пары танцующих одна за другой уходили к отмеченной огнями луговине — пока ещё замёрзшей, чёрной и безжизненной, но расцвеченной множеством ярких флагов и лент. Веселье нарастало, бурлило, кипело, с каждым мгновением вовлекая в шумный водоворот всё больше и больше гостей. И даже подступившая ночь не в силах была его прервать — свет множества огней разлился под стенами замка, разогнал сгустившийся фиолетовый сумрак завершившегося короткого дня. Юноша-наследник недолго мелькал среди собравшихся — ещё до заката он ушёл в замок, оставив отца делить с народом радость новых надежд.

Рано утром Первого Дня Весны правитель начинал Охоту, выезжая во главе стражей в леса. Кто, как не он, способен и обязан защитить свой народ от хищников, к исходу каждой зимы начинавших плодиться в нехоженых топях и дебрях, куда годами не ступала ничья нога? Долг Охоты занимал правителя от двух до трёх недель — чем суровее была зима, чем дольше не поднималось солнце над ледниками Хмурой гряды, тем больше у правителя находилось забот в непроходимых лесах Акатарии.

В этот цикл всё случилось иначе.

Через пять дней после отъезда Акталана прискакавший в замок страж пал на колени перед наследником и срывающимся голосом сообщил, что правитель бесследно исчез.

А ещё через четыре дня исполнять долг Охоты отправился новый правитель, юный Актеор, с мрачной решимостью давший согласие принять наследие отца…

* * *

Выбравшись на опушку леса из густых зарослей, хмурый юноша устало отёр лицо, вытряхнул из волос сухую хвою и вгляделся в открывшуюся картину. Солнце ещё не вползло на хрустальные ледники гор, но алое зарево рассвета над ними уже перетекало в мягкое золотое свечение. Чистый небосвод отливал зеленью — как всегда на этом цикле солнечного круга, когда мир только-только оживал, стряхивая оковы зимы.

Подёрнутая полумраком утренних теней и тумана равнина впереди была незнакома юноше. Как и густой, сплетающийся ветвями лес, по которому пришлось бродить всю ночь. Да и деревьев раньше он таких не встречал… Эти земли явно уже не относились к Акатарии — хоть и недолгим был срок правления, но свои-то владения он знал до конца.

«Так уж и до конца?» — въедливо поинтересовался внутренний голос. И юноша досадливо тряхнул головой, завершая спор с самим собой. Всю ночь — с того момента, как оказался на берегу незнакомого ручья и не нашёл на деревьях отметин лесничих — он пытался убедиться, что петляющая в зарослях тропа вот-вот выведет. К жилью, к знакомым местам, к людям. Ведь он всего-то на сотню-другую шагов опередил остальных охотников, оглядывая уводящий к западу овраг! Не могла же его свита бесследно пропасть со всеми стражами, собаками и оружием в не единожды исхоженных лесах.

К рассвету тропа всё же вывела. Но куда? — юный правитель так и не мог сообразить. Начинавшуюся за опушкой долину, будто вырезанную в теле лесистых гор, он видел впервые. И не понимал, что золотится за туманом у дальнего склона. Немного поколебавшись, но так и не заметив никого живого, юноша шагнул вперёд, в дрожащий сумрачный морок, и направился на неверный блеск у самого подножия гор.

Солнце выкатилось из-за ледников и, как огромный цветок, распустило лучи-лепестки, слизав остатки тумана. Добравшийся до своей цели юноша поражённо замер, едва ощутив под ногами гладкий камень — перед ним во всей красе встал замок: с башнями и шпилями, с мраморными цветами на фасаде, в радужных брызгах витражей и бликов на мощённой цветным камнем дорожке. Почти как его собственный, но меньше. Намного меньше… и прекраснее. Он, словно живой, смеялся, радовался утру, сиял. Но ещё сильнее сияла стоявшая на пороге девушка — юная, рыжеволосая и улыбчивая, как отражение самой весны.

Потянувшись навстречу остолбеневшему юноше, она сбежала с крыльца:

— Здравствуй, правитель Актеор. Я счастлива встретить тебя здесь.

— Ты знаешь меня? — удивился он.

— Конечно! Знать правителя наших земель — прямая обязанность Хранителей, — переливчато рассмеялась девушка, заставив сердце юного владыки взволнованно трепыхнуться.

«Наших… — удовольствие созерцания юной красавицы затмило мысли юноши, заставляя отложить любые расспросы, —… значит, это всё же моя земля… И замок… и...»

— Я Аладара. Мой долг — служить нашей земле, господин, — торжественно произнесла девушка и склонила перед правителем голову, приложив руку к груди. — Мой дом — твой дом.

Она провела его во внутренние покои и усадила у горящего огня. Лишь вытянув ноги и раскинувшись в мягком кресле, юноша в полной мере ощутил усталость — глаза слипались после бессонной ночи и нелёгкого дня, тело отяжелело, а поднесённый хозяйкой бокал вина быстро опьянил и закружил в сладком хмеле.

— Отдохни, правитель Актеор, — коснулся его слуха нежный шёпот, и волна мурашек пробежала по спине от лёгкого дыхания красавицы.

Юноша зажмурился, повернул голову на голос и встретил под щекой нежный бархат девичьей кожи. Мягкие губы послушно ответили на его поцелуй. А вскоре разгоревшийся в крови пожар окончательно уничтожил и усталость, и недолгие сомнения, оставив лишь страсть.

Когда Актеор проснулся, по-прежнему светило яркое солнце, тепло лучей играло на лице, пробираясь в щель чуть покачивающихся занавесей окна. Пахло свежей зеленью, влажной землёй, весной. И всё случившееся могло бы показаться сном, если бы не лучащийся счастьем взгляд рыжеволосой красавицы, лежащей на его плече.

— Ты будешь великолепным правителем, мой господин, — прошептала она, отвечая на поцелуй. — Великим и славным, как прадед. Щедрым и великодушным, как дед. Искренним и преданным, как отец. Я верю, так и будет.

— Кто ты? — запоздало спохватился юный правитель, неожиданно словно вживую увидев предков — всех до единого горячо любимых народом и почитаемых во все времена.

— Я Аладара, — слегка растерянно повторила она, заглядывая в его глаза. — Аладара-Хранительница.

— Хранительница чего?

На прозвучавший с искренним недоумением вопрос девушка ответила не менее изумлённо:

— Твоя… и твоего времени. Нашего народа и потомков. Нашей земли… — С каждым словом её голос звучал тише, пока, наконец, она едва слышно не выдохнула: — Ты не понимаешь? Не знаешь?.. Не узнаёшь меня… нас…

Актеор в ответ лишь пожал плечами и покачал головой. Аладара отшатнулась. Она вскочила с постели, а в широко распахнутых глазах промелькнул страх.

— Но… как же так?! Ты ведь нашёл путь и пришёл сейчас… пришёл сюда.

— Не бойся! — тут же попытался удержать её правитель. — Не бойся! Я не обижу тебя. Где мы? Куда я попал?

— Мы в Долине Вечного солнца, — очень тихо ответила она. — Разве отец...

— Говорил, — быстро перебил её Актеор и с удовлетворением заметил, как по лицу красавицы разлилось облегчение, лёгкая улыбка дрогнула на губах. — Отец не раз говорил, что однажды и мне откроется путь сюда. Так и случилось. Но сейчас… Сейчас ты отправишься со мной в замок и станешь мне женой.

Она смерила его долгим взглядом, словно стараясь разглядеть что-то за маской красивого лица с искристыми серыми глазами, и согласно кивнула, осторожно и ласково коснувшись его щеки.

— Хорошо, мой господин. У нас ещё есть время. Если желаешь, пусть будет так… Я проведу тебя назад к замку, — неуверенно улыбнулась она.

Вскоре двое рука об руку сошли с крыльца на цветные камни дороги, пересекли долину и скрылись в лесу. Опустевший дом проводил их бликами витражей, вздохнул теплом очага и затаился, пригасив золотое сияние крыш.

* * *

Время летело. Цветение весны сменилось ласковым летом, затем урожайной осенью. Зачастили дожди. Солнечный круг неуклонно приближался к зимнему циклу, цепляясь ослабевшими лучами за ледники Хмурой гряды. Дни угасали. А вместе с ними угасала и пришлая красавица, явившаяся с Актеором в замок в начале весны, по обряду принявшая титул правительницы и ставшая ему женой.

Недолго наслаждался Актеор её нежностью, ласками и теплом. Уже к концу лета наскучили ему её поцелуи, он стал лишь отрешённо любоваться её красотой, не слишком прислушиваясь к бесконечным речам. После — разделил время трапез, всё реже наведывался в отведённые молодой жене покои. А к началу зимы всё дольше стал засиживаться с военачальниками за Столом Совета. И всё чаще его взгляд обращался в сторону гор, а с губ срывались гневные выкрики и слово «Таргаран» — малоизведанная земля по другую сторону Хмурой гряды. Придворные и стражи молча сносили становящийся всё суровее нрав Актеора — не в обычае жителей Акатарии оспаривать решения правителя. Его слово — Истина и Закон на все времена...

В один из вечеров, когда ледяные иглы метели скребли по стёклам замка, правитель возвратился в свои покои, завершив очередной совет. В раздражении сбросил с плеч мантию, подошёл к огромной, в полстены, карте и без колебаний воткнул кинжал в очерченную красным метку.

— Не делай этого… — раздались едва слышные слова, и Актеор резко обернулся на голос, холодно взглянув на сидящую под пологом кровати жену. Не часто виделись супруги в последние месяцы, не баловал больше правитель визитами её комнаты, и не в силах была Аладара и дальше скрывать разочарование в опухших от слёз глазах.

Правитель досадливо поморщился и отрывисто бросил:

— Разве я звал тебя? Уйди к себе.

— Правителя занимают другие дела, — с едкой горечью выговорила она. — И не помыслы о благополучии народа живут теперь в его сердце. — Аладара чуть прищурилась, высоко вскинула голову, на миг напомнив себя прежнюю, но тут же сникла и повторила: — Не делай этого…

— Я сам решу!!! — выкрикнул Актеор, едва не задохнувшись от ярости. — Сам! Здесь правлю я, и не тебе мне указывать! Знай своё место, жена!

— Я ошиблась в тебе, Актеор. Ошиблась… и не могу больше исполнять свой долг. Я не стану помогать тебе в этих замыслах. — Не обращая внимания на скрипнувшего зубами супруга, Аладара поднялась, бесстрашно приблизилась к правителю и презрительно улыбнулась в искажённое бешенством лицо: — Тепло твоего сердца ушло, и ты не желаешь его вернуть. Внутри тебя теперь лишь мрак. Ты забыл клятвы и долг. Перед всеми… Но я не забуду. Отпусти меня.

— Убирайся! — рявкнул он. Но она и без его криков отвернулась, пряча лицо, и исчезла в полумраке коридора.

И никогда больше её шаги не раздавались у покоев правителя, а под сводами замка не звенел переливчатый смех.

* * *

Зима выдалась суровой. Бесконечными казались беззвёздные ночи, убаюкивающие Акатарию в покровах снегов. Но всему приходит конец. Настал и выжидаемый правителем день, к которому Актеор готовился с наступления первых холодов...

Церемония подходила к концу. Шеренги стражей замерли вокруг площади, придворные выстроились у лестницы полукольцом, пропуская к жаровне правителя. Его факел ярко пылал, разбрасывая искры — так и дÓлжно, только так можно пробудить весну. Актеор медленно взошёл по ступеням и уверенно затянул древние слова заклинаний — хоть и не доводилось ему раньше играть эту роль, но Церемонию и необходимые Слова с младенчества знает каждый наследник. Да и в мыслях не раз уже представлял он себя на месте отца.

Жаровня полыхнула вся и сразу, вызвав громкое одобрение и восторг толпы — слуги, в последнее время получающие неудержимую ярость правителя за малейшую промашку, в этот раз постарались угодить. И в тот же миг, как обычно, замок накрыла тень — ОН пришёл. Дракон. Огромный, переливчато-алый, как жар огня, и бесшумный, как выкатившееся из ледников солнце. А вместе с ним пришла и весна — не будет больше морозов, метелей и непроглядной тьмы. Так было всегда, сколько стоит Акатария: в тяжёлые времена Великие Драконы будили солнце за зубцами Хмурой гряды и приводили весну. Сады цвели, поля колосились, народ благоденствовал. И всем известно, что так будет всегда, пока является Дракон на зов Правителя.

Красуясь каждой чешуйкой, Алый описал круг над площадью и опустился на помост над полыхающим огнём. Распахнул крылья и запрокинул голову, готовясь издать ответ.

Толпа замерла. Но ответ не пришёл.

Над замком пронеслась вторая тень и рухнула рядом с Алым, закрывая его собой, пятная белые камни густой кровью. Поднялся гвалт — на помосте бился, умирая, Чёрный дракон с пробитой болтом шеей.

Правитель Актеор расхохотался, опустил арбалет и с кривой усмешкой шагнул к расползающейся по ступеням луже. Поднялся на возвышение, наклонился, черпая кровь, мазнул ладонью по лицу, повернулся к толпе.

Алый встрепенулся, взмахнул крыльями, истошно закричал. И Чёрный вдруг стал меняться: исчезла чешуя, втянулась морда, когтистые лапы стали руками и ногами, крылья спрятались под разметавшимися чёрными волосами. И глазам народа предстал сам Акталан, отец правителя Актеора, пропавший на Охоте чуть меньше солнечного круга назад.

— Я был уверен… был уверен, что ты готов, сын мой…

Актеор в ужасе обернулся на знакомый голос. Отец тяжело и хрипло дышал:

— Я верил. Прости мою вину… — на последних словах он обратил взгляд к стремительно меняющемуся Алому. Миг — и возле умирающего на колени упала Аладара, смахивая с лица поток слёз. — Прости меня…

Выпустив безжизненную ладонь Чёрного, правительница медленно выпрямилась во весь рост. С помоста она выглядела внушительно — стекающий по плечам водопад волос, пылающий огнём взгляд и дрожащие, вовсе не от страха, губы.

— Ты — бессердечное чудовище! — выкрикнула она, ткнув в грудь Актеора. — Предатель и своего народа, и своей крови, и своей земли! Ты так жаждал новой власти и чужих земель, что готов был идти против всех! Смести всё со своего пути! Забыть обеты и долг! Зачем?!

— Мне нужна была кровь дракона! Я зна-а-аю! — Взгляд Актеора лихорадочно заблестел, и правитель снова засмеялся. — Зна-а-аю! Только с ней можно обрести такую силу, что…

Хриплый хохот Аладары ничуть не напоминал переливчатый смех, звучавший когда-то в этом замке:

— Глупец! Глупец и безумец! Ты сам сын этой крови! Тебе могла бы принадлежать вся сила, но ты отказался от наследия и отринул её, едва найдя путь к нашей долине! Ты пришёл вслепую, но тогда ещё мог всё изменить — и не пожелал. Ты слушал лишь чёрные мысли — а они закрыли от тебя истину и погнали на путь войны. Ради этого не принял ты наставления отца и не услышал меня. Хотя, видит свет, я старалась тебя пробудить. Дать то, что ты не усвоил раньше, что не понимал. Но ты не достоин! Не достоин править, Актеор!

С этими словами она взвилась вверх, обернувшись Алым драконом, а растерявшийся правитель отступил на шаг. Буйствующее в жаровне пламя лизнуло его плащ, пробежалось к плечам, коснулось волос. Актеор вскрикнул и попытался стряхнуть горячие языки. Но пропитавшая одежды драконья кровь вскипела, вспыхнула не хуже промасленных дров, и обернула тело правителя коконом огня. Он рухнул с возвышения, и онемевшая площадь получила безумный вопль последнего потомка тех, кто долгие века хранил Акатарию — наследника Великих Драконов Хмурой гряды.

Бесшумно и мягко Алый опустился на окровавленный помост, снова приняв облик Аладары.

— Живите спокойно, люди Акатарии! — звучно выкрикнула она. — Спокойно и мирно! Мы не виним вас в тёмных делах и мыслях предавшего всех Актеора! — Правительница раскинула руки, подставляя под множество взглядов хрупкую фигурку с едва заметно округлившимся животом. — Наши народы пережили многое за прошедшие века. Чтите былое, и мы не оставим вас!

За её спиной один за другим рассаживались Великие Драконы — не часто являлись они все вместе перед смертными. Последний раз подобное случилось четыре поколения назад…

— Ждите и помните клятвы ваших предков. И тогда новый Правитель явится в эти земли на двадцатую весну!

Золотой дракон в человеческом обличье подхватил на руки тело Акталана и сел на спину одного из собратьев, бережно держа перед собой бывшего правителя.

— Мы будем помнить о ваших бедах и не позволим злу, задуманному Актеором, свершиться! До встречи весной, если в нас будет нужда! — Алый взлетел к небесам, описал круг и исчез в сиянии вечных ледников над вершинами Хмурой гряды.