Легенда вересковой пустоши

Странное было это лето. Нестерпимая жара сжигала землю. Второй месяц не упало ни одной дождинки. Редкие тучки стремительно покидали небо, не подарив ни одной капли влаги. Давящая тишина висела над вересковой пустошью, как будто предрекая беду. Ведьма часто выходила из дома и стояла, вглядываясь в даль. Она ждала…

Старая телега, нещадно скрипя, тряслась по разбитой дороге, причиняя невыносимые страдания Джереми Трашу; духота, жара и мухи довершали пытку. Дорога — как он ее любил всю свою жизнь. Она давала ему пропитание, общение и острые ощущения. Дорога – его жизнь, судьба и работа — теперь жестоко мучила его. Каждая кочка вгрызалась болью в тело, отзываясь в старых ранах и переломах. И только сладкий медовый запах даровал успокоение: так пахнет только знакомая с детства вересковая пустошь. Старый воин возвращался домой. Дорога отказалась от него, а вересковая пустошь раскинула руки, чтобы принять в свои объятья блудного сына. Джереми вытащил фляжку, отхлебнул самого универсального лекарства. Обжигающая жидкость полоснула по горлу и дала кратковременное затишье от боли и блаженное небытие.

Детство в небольшой деревеньке на краю вересковой пустоши. Он, задиристый мальчишка, не расстающийся с крепкой палкой, которой так удобно сражаться со своими врагами, вечно покрытый синяками и ссадинами, сидит у ручья, и Тэсс поит его из пригоршен ледяной, сладкой водой. Тэсс, его верная, неизменная подружка и одновременно причина большинства синяков, странная девочка, живущая с матерью в маленьком домике на вересковой пустоши у старых холмов.

С матерью Тэсс случилась странная история: самая красивая девушка селенья исчезла в Бельтайн. Искали ее целый месяц, а потом нашли на ближайшем выпасе спокойно спящей. Где была и что с ней было, не рассказывала, только загадочно улыбалась. Ну а уж когда через девять месяцев родилась Тэсс, деревенька просто взорвалась от негодования. Вот и пришлось ей забрать крошечную дочь и переселиться в старый, заброшенный домик на пустоши. Домик, как по мановению волшебной палочки, преобразился, как будто кто-то вдохнул в него новую жизнь. Потрескавшиеся стены спрятались под зарослями хмеля и вьюна, а крыша покрылась толстым слоем пушистого мха. Около дома выросли кусты диких роз и лужайки полевых цветов. Вот там-то и выросла самая странная девочка на свете, его Тэсс. Рыжая, как солнышко, тоненькая и хрупкая, как лучик света, зеленоглазая, непостоянная, как майская погода. Она носила венок из луговых трав и цветов, никогда не заплетала косы, разговаривала с деревьями и животными, а по ночам танцевала под луной. В ее руках вода становилась сладкой, когда она обмывала его раны и синяки, они моментально переставали болеть. Каждое бранное слово или косой взгляд в ее сторону Джереми воспринимал как личное оскорбление и готов был биться хоть со всем светом. Сколько раз, сидя на склоне холма, они с Тэсс разглядывали дорогу и путников, двигавшихся по ней, и сочиняли истории. Дорога манила Траша, обещая ему жизнь, полную приключений и опасностей.

Пришло время, когда мать с отцом собрали Джереми котомку и отправили его к дяде в город, учиться на кузнеца, «подальше от этой рыжей ведьмы, что совсем парню голову задурила, пока не покалечил кого-нибудь.»

Кузнецом Траш не стал — его захватила дорога. На обоз, который вез его в город, напали разбойники. Едва живого, избитого мальчишку обнаружил под перевернутой телегой отряд охраны. По случайности или по велению судьбы, ершистый подросток приглянулся начальнику отряда, и он остался с ними. Вот так дорога и получила своего самого верного солдата.

Единственное, что Траш умел, так это драться, а единственное что он любил, – путешествия и приключения. Вечный наемник, он воевал и охранял, сражался на войне и в мирное время, из-за денег и из принципа, из-за женщин и со скуки. А когда становилось совсем плохо, возвращался в вересковую пустошь залечивать физические и душевные раны. Если ветер в траве начинал шептать: «Тэсс, Тэсс, Тэсс», — и гравий под копытами коней вторил ему: «Тэсс, Тэсс, Тэсс», — то пора было возвращаться домой, где его ждали.

Телега остановилась у маленького домика, возница постучал. Дверь открыла уже немолодая женщина, но даже сейчас она выглядела красавицей.

— Хозяюшка, вот гостя тебя доставил, правда, плох совсем, еле довез.

— Помоги мне его в дом перенести, одна не справлюсь, – вздохнула женщина.

— Да уж здоров, бродяга.

Вот и вернулся, вечный странник. Как она плакала, когда он уходил в первый раз. Маленькая, глупая девчонка…

— Отец, сделай так, чтобы он не уходил.

— Не могу, милая моя, я вижу его судьбу. Нет в его жизни места женщине, он создан для дороги.

— Пусть тогда возвращается, всегда, всегда, всегда …

— Это возможно, слушай внимательно, девочка.

Вот тогда-то Тэсс и закольцевала его дорогу. Отец, это было жестоко. Разве могла глупая девчонка-полукровка знать, что творит?

Он возвращался всегда, когда ему было плохо. Она лечила его раны и исцеляла его душу, согревала его постель и грелась в тех крохах любви и тепла, что он мог дать. А потом он начинал тосковать и уходил, потому что его звала дорога. Она же оставалась ждать. Лечить людей и животных, танцевать под луной и выть от горя, отчаянья и одиночества. Как только боль притихала, память покрывалась патиной забвенья, он возвращался. Избитый, израненный с зачерствевшей душой. Все начиналось сначала, и так день за днем, год за годом, всю жизнь.

Рана в боку была глубокая и воспаленная. Пыль и нестерпимая жара довершили дело, начатое ножом, — у него началась горячка. Живым он добрался до нее чудом. Джереми бредил, вспоминая бои, друзей и врагов. Даже в его бреду для Тэсс было так мало места. Когда он возвращался из небытия, то кричал от боли. Тело, всю жизнь выдерживавшее испытание на прочность, отказывалось сопротивляться болезни и отзывалось болью в каждой старой ране. Вычистив рану, промыв и перевязав, Тэсс, поняла что больше она сделать для него уже ничего не сможет. Слишком поздно. Жар был у него в крови. Оставалось только ждать. Она поила его маковым отваром, чтобы даровать небольшие крупицы сна, обтирала травяными настоями и шептала таинственные слова в душную ночь. Джереми покидал этот мир. Потихоньку, по капельке уходила из него жизнь, и когда последняя тоненькая нить, соединяющая его с этим миром, напряглась и отчаянно зазвенела в ночной тиши, Тэсс сделала волокушу и потащила Траша к седым холмам. Небо затянули темные, тяжелые тучи, предвещавшие грозу.

— Отец, помоги мне… Он должен жить.

-Его жизненный путь уже пройден, милая моя.

— Тогда я уйду вместе с ним.

-Я позволил тебе прожить людскую жизнь и состариться из-за него. Я уважал твое желание, но позволить тебе умереть, не успев пожить? По нашим меркам, ты еще глупый подросток, ничего не знающий о жизни. Ты не умрешь.

— Так сделай что-нибудь…

-У него слабое тело, но сильный дух. Я сделаю его стражем дороги. Пожалуй, ему это понравится, но для этого он должен умереть не своей смертью. Вот ритуальный нож, нанеси сама последний удар и отдели сильный дух от слабого тела.

— Отец, я не смогу, — прошептала Тесс.

— Тогда просто отпусти его.

В это время старый воин открыл глаза. Взгляд блуждал по сторонам. В темном небе блистали зарницы. Круг из камней, покрытых рунами и рисунками. Трава в середине сама собой складывается в сложный узор. Это место в деревне называли «ведьмин круг». В середине круга рыдала Тэсс с кинжалом в руке. Джереми вдруг понял, что хочет умереть. Один удар — и все его мучения позади; как это тяжело осознавать, что твое тело уже почти мертво, и все, что связывает его с этим миром, — это только боль и руки Тэсс.

— Тэсс, мне больно. Останови это, я больше не могу терпеть.

— Ты же знаешь, что я не могу этого сделать.

— Я причинял тебе боль и разрушил твою жизнь.

— Глупости, это я разрушила твою жизнь, я закольцевала твою дорогу, не давая уйти, и обрекла тебя всегда возвращаться

— Тэсс, я всегда любил только дорогу, и если я не могу вернуться на нее, то оборви мою никчемную жизнь. Без дороги я ничто.

— Я всегда ненавидела твою дорогу, так что учись жить без нее.

— Жить? Тэсс, мне больно смеяться. Я не живу, я гнию заживо…

— Все будет хорошо, я справлюсь с болезнью. Ты же знаешь я всегда справлялась. Успокойся, тебе вредно волноваться, – Тэсс пыталась все это выговорить успокаивающим и уверенным тоном, но голос ее дрожал, и в этой дрожи явственно выступали всхлипывания.

— Знаешь, почему я всегда уходил… Ты холодна, как эти могильные камни, в тебе нет огня. Любая дешевая шлюха давала мне больше любви, чем ты… Говорят, ведьмы горячи, а в венах моей ведьмы течет ледяная ключевая вода, а не кровь. Ты не способна даже отомстить за свою изломанную жизнь.

Кровь закипела в Тэсс и ударила в голову; что произошло дальше, она не помнила. Когда реальность вернулась к ней, голова Джереми лежала у нее на коленях. Он улыбался, а в его груди торчал ритуальный нож.

— Милая, ты сделала это. Прости меня. Так было нужно, любимая…

Траш захрипел, и его дыхание остановилось. Тэсс выдернула нож, кровь закапала на землю, пропитывая траву, выводя на ней сложный рисунок. Когда линии замкнулись, камни вспыхнули изнутри белым огнем. Порыв ветра всколыхнул вереск, и Тэсс ощутила, как лопается ее человеческая оболочка, как будто бабочка вылуплялась из кокона — из старой, уставшей женщины на волю рвалась фейри.

— Отец, что происходит?

— Ты возвращаешься к своему народу, глупая, строптивая девчонка. Оборвав свою связь с ним, ты оборвала свою связь с человечьим телом. Твоя душа свободна. Ты одна из нас.

— Отец, ты обманул меня? Что теперь будет с Джереми?

— Он мертв, а ты сделала то, что должна была сделать давно.

— Отец, ты обещал. Верни его. Прошу тебя…Умоляю…

— Он неплохой человечек. Если бы не он, ты бы никогда не смогла освободиться. Я уже не держу на него зла. Пусть же его неуспокоенный дух навсегда остается стражем дороги…

В этот момент природа сжалилась над иссушенной землей и уставшими от жары людьми. На землю упали первые тяжелые капли. В небе сверкнула молния, громыхнул гром, и упругие струи захлестали по земле, смывая следы крови и унося из памяти людей историю любви ведьмы и вечного странника.

Старый дом в вересковой пустоши давно разрушился, и его поглотил разросшийся вереск и заросли дикой розы. Имена Тэсс и Джереми уже забыты потомками. А когда кто-нибудь из стариков вспомнит сказку про странника и фейри, то обязательно добавит: да, жаркое лето было в тот год. Но иногда в лунную ночь люди видят на пустоши молоденькую девушку, смеющуюся и танцующую под луной, и мужчину, охраняющего её покой. Лунный свет укутывает их покрывалом, девушка счастлива, а мужчина спокоен. Это страж дороги со своей фейри …