Город Безумцев

Город Безумцев.

Все когда-то бывали в Городе Безумцев. Простая аксиома. Заглядывали ли вы туда мельком, боясь открыть нечто ужасное, или же бывали там частым посетителем, всё больше и больше погружаясь в пучину его постоянной суеты. Даже те, кто пытаются ускользнуть от его крепких объятий, всё равно попадают туда. Ведь все дороги ведут к Городу Безумцев. Так уж устроен этот странный мир. Я тоже в итоге оказался здесь. Конечно, я говорил себе, что это глупо. Я такой же человек, как и все. И я верил собственным доводам. Пока не стало слишком поздно. Видите ли, я – музыкант, а точнее, скрипач. И моя тонкая натура с трудом может выдержать оскорбления на счет моего мастерства игры. Особенно от близких мне людей. В общем, в тот ужасный день я сорвался и потом жалел об этом всю оставшуюся жизнь. То есть два часа. И теперь я нахожусь здесь, в этом странном месте, которое после смерти ожидает таких же как я: «сорвавшихся». Это не ад, но многие говорят мне, что лучше оказаться в чистилище, чем в этой глупой пародии на жизнь. Лично для меня главное – играть на скрипке, творить музыку. Здесь я имею такую возможность, а мне большего и не надо. К сожалению, несмотря на необычайность рабочих дней в Городе Безумцев, они ужасно однообразны. Здесь ты заперт в собственном мире, занимаясь своей определённой обязанностью, и поэтому подчас чувствуешь себя ужасно одиноким, хотя совсем рядом копошатся сотни таких же людей, как ты. Так что, я был даже рад, когда одно событие, безумное даже для такого спятившего города, окончательно свело с ума наши помутившиеся головы и в какой – то степени объединило нас, дало понять, что мы не так одиноки. Ведь на самом деле все бывали в Городе Безумцев и, наверняка, очень сочувствуют тем, кто там остался навсегда.

В тот день Город Безумцев встречал очередной восход Великого Солнца. Синее небо будто пришло в движение от миллионов мыльных пузырей. Огромный птеродактиль, сидящий в плазменном шаре на самой высокой башне мануфактуры, перевернулся вниз ногами и громко вскрикнул, возвещая о начале очередного рабочего дня. Главный надзиратель Холлис со своим помощником Оскаром неспешно прогуливался по направлению к центральному входу мануфактуры. У главной арки он учтиво поздоровался с угрюмым дворником и, аккуратно поправив воротник своего ухоженного сюртука, вошёл внутрь. Огромное здание встретило Холлиса ярким сиянием изысканных люстр и запутанным лабиринтом бесчисленных коридоров, расходящихся во все стороны. Холлис глубоко вздохнул и неожиданно закашлялся. Его сгорбленное старческое тело затряслось, словно в лихорадке, а шесть оставшихся зубов бешено застучали друг о друга в пересохшем рту. Оскар быстро подставил старику своё плечо, чтобы тот не упал.

-С Вами всё в порядке, сэр? – взволнованно спросил он.

-Да… да, спасибо, можешь отпустить меня.

Оскар послушно отошёл. Холлис ещё раз медленно вздохнул и сказал: ” Старость даже шагу не даёт ступить. Но самое страшное, что это будет продолжаться вечно, с каждым днём всё хуже и хуже”. Оскар понимающе кивнул. Холлис о чём-то глубоко задумался.

-Пожалуй, нельзя начинать рабочий день с такой ужасной ноты. Как ты смотришь на то, чтобы пройтись со мной до моего кабинета и выпить стакан хорошего вина?

Оскар улыбнулся.

-Почту за честь, сэр.

И они пошли по одному из бесчисленных коридоров, обсуждая внедрение новых видов деятельности и увеличение рабочего времени.

Говоря о Холлисе, следует упомянуть, что он – самый главный человек в Городе Безумцев. С ним связано очень много россказней и легенд, однако мне известно очень мало. Знаю лишь, что он — единственный, по настоящему живой человек в этом городе. Остальные здесь, вроде как трупы. Конечно, от такой мысли не очень тепло на душе, но я всё-таки один из них. Несмотря на таинственное прошлое Холлиса, каждый в городе безмерно уважает и почитает его. И не случайно, ведь этот человек за всю свою долгую жизнь и слова дурного никому не сказал. Уверен, человека добрее и сострадательнее во всём мире не найти. А вот Оскар наоборот – является полной противоположностью Холлису. И хотя с надзирателем он держится весьма почтительно, Оскар является самым настоящим деспотом и тираном. Именно он запретил безумцам еду и воду, а также массу других удовольствий. Более того, по началу он был одним из нас, безумцем, который попал сюда по воле судьбы. Лишь потом Холлис выбрал его в качестве помощника, поскольку он при жизни был то ли правителем, то ли советником монарха, хотя, как поговаривают, не очень хорошим.

Не случайно в начале своего рассказа я упомянул дворника. Личность с первого взгляда невзрачная, на которую подчас и не посмотрит никто. Однако, в этом событии, кардинально изменившем нашу жизнь, он сыграл отнюдь немаловажную роль. Его зовут Генри, и в его обязанности входит подметать военный полигон. Одна из немногих обязанностей, которая имеет хоть какой-то смысл. В тот день на полигоне разыгрывал сражение полк солдат, и рядом с мануфактурой часто раздавался грохот оружейных выстрелов и яростные крики солдат. Ну а Генри терпеливо ждал, пока закончится баталия, заодно подметал вымощенную камнями центральную улицу и напевал себе под нос странную мелодию. Птеродактиль в пятидесяти метрах над землёй наблюдал за Генри с нескрываемым любопытством. Его посадили в плазменный шар для измерения времени, так как с часовыми механизмами в Городе Безумцев небольшое затруднение – они не работают. Ну а этот ящер очень умный и вполне дружелюбный. Разве что однажды один незадачливый парашютист приземлился прямо на птеродактиля и… его парашют всё ещё висит этажом ниже. Но добросовестный Генри привык не обращать внимания на такие мелочи, как голодный взгляд гигантской рептилии. Для него это были всего лишь своеобразныё часы – не более того. Сейчас его задача – подметать улицу и ждать, когда солдаты закончат свою бойню. Опустив голову, Генри монотонно взмахивал метлой, вздымая облака пыли, тут же оседавшие на его старое пальто. Шаг вправо… взмах. Вдруг что-то легонько коснулось его ноги. Генри даже головы не повернул. Шаг…взмах…Снова касание. И тут что-то странное покатилось по камням прямо перед Генри. Десятки белых камешков… «Кости!» — с ужасом понял дворник, и метла выпала из его рук, с глухим стуком ударившись оземь. Генри поднял взгляд. Он увидел серое ограждение, полигон, но солдаты исчезли. Теперь там зверствовали ужасные чернокожие твари с щупальцами, рогами и крыльями. Они сталкивались, раздирали друг друга в клочья, издавая жуткие крики.

-О Господи! – зашептал Генри и трижды перекрестился. А кости всё продолжали катиться по земле со странным звуком, будто их кто-то выметает, кто-то за его спиной. Генри судорожно сглотнул и медленно, очень медленно обернулся назад…

Ещё одна довольно значительная фигура (в обоих смыслах этого слова) моего рассказа – человек, который навсегда остался в своём детстве, весёлый и добродушный Джордж. Он работает в мануфактуре, продаёт воздушные шарики и, насколько я знаю, занимался он этим всю свою недолгую жизнь. Глупо конечно. Какой идиот захочет всю свою жизнь раздавать детям бесплатные шарики у входа в развлекательный парк? Но если поставить себя на место Джорджа, то можно догадаться, что у него просто не было вариантов, с его-то умственными способностями. Так что Джордж с радостью согласился, когда директор парка предложил ему работу. Продержался он на ней чуть больше месяца. Джорджа уволили после того, как он наорал на ребёнка, потому что тот не хотел брать воздушный шарик. Дело чуть не дошло до избиения, но охрана вовремя вмешалась. Джордж умер через три недели после этого события. Вроде от переедания. Сказать по правде, он и до этого ел немало и на убедительные советы врачей отвечал лишь глупой улыбкой. А после увольнения Джордж накупил дешёвой еды, заперся в своей маленькой квартире с окнами, выходящими на тот самый злосчастный парк, и принялся за дело. Соседи, обеспокоенные долгим отсутствием постоянного шума, вызвали полицию. Его обнаружили развалившимся на продавленном диванчике, осыпанном объедками. Живот раздулся до невероятных размеров, любимая жёлтая майка почернела от жира, а изо рта торчал не- дожёванный огурец.

Несмотря на его наивность и слабое мышление, в Городе Безумцев Джорджа жалели и любили, наверное, как раз за его детскую непосредственность. К примеру, когда Джорджу выдавали его скудный рацион, тут же подходила огромная толпа друзей, спешащих поделиться с ним своим пайком. Конечно, мертвецам не нужна еда, чтобы продлить существование. Их онемевшие языки не могли даже различить вкуса. Но для Джорджа еда – это часть жизни… и смерти. И лишившись её и без того хрупкий разум Джорджа мог упасть в бездну. И те немногие, кто был в состоянии это понять, искренне хотели помочь ему. Лично мне казалось, что Джордж не выдержит, когда еда по приказу Оскара стала запрещённой роскошью. Целый день мне приходилось слушать его безудержные рыдания и стоны. Однажды дело дошло до того, что Джордж не явился на работу, за что опять-таки по приказу Оскара был лишён левого мизинца. Это ужасное событие протрезвило его, и постепенно Джордж снова вошёл в колею.

В тот день, когда одно невообразимое событие перевернуло Город Безумцев вверх тормашками, весёлый Джордж торговал своими красными шариками в маленькой затхлой комнате, находящёйся прямо в центре одного их бесчисленных коридоров. Несмотря на тесноту, эта комната была, пожалуй, самой большой в мануфактуре. Снизу она казалась тусклой и крохотной, но, взглянув наверх, всегда замечаешь то, от чего тепло на душе. Витражи. Огромные, величественные и недосягаемые. Синие, красные, зелёные цвета складывались в радуги, волшебные спирали. Манили и завораживали чудесные краски природы. И кажется, что можно протянуть руку и коснуться, но это-иллюзия. Они колоссальны, как небо, как сама Вселенная. Много раз Джордж на дюжине своих шариков пытался долететь до витража. Однажды он поднялся настолько высоко, что стало нечем дышать, а маленькая комнатка внизу растворилась в лёгкой белой прозрачной дымке. А витражи были всё так же далеко… Вот и сейчас он, задрав голову вверх, любовался переливающимися цветами, окружёнными золотистым сиянием, а на его пухлых губах играла блаженная улыбка. Его огромное тело медленно раскачивалось в двух метрах над каменным полом, а вытянутая правая рука крепко сжимала кипу разноцветных шариков.

-Девяносто семь!- пропищал Джордж тонким голоском.

-Сто шестьдесят три! Сто шестьдесят два! Четыреста двадцать семь! – Это были только ему понятные расчёты продаж шариков. Лично мне было бы проще объяснить всё это громадным нулём.

-Двести двадцать три! Двести…э-э-э… — Он в задумчивости опустил свою лысую голову, а глаза его уставились в никуда. В такой позе он провисел минут пятнадцать. Неожиданно из правого коридора вышел большой полосатый тигр. Неслышно ступая по вымощенному камнями полу, он целеустремлённо шёл в противоположный коридор. Увидев зверя, Джордж будто очнулся от оцепенения. Его огромное тело двинулось вперёд, потянув за собой груду шариков.

-Возьмите, возьмите чудесный гелиевый шарик! – торопливо запищал он. Тигр в испуге отстранился и громадным прыжком достиг коридора, в тот же миг нырнув в тусклое сияние масляных ламп. Джордж тоскливо посмотрел ему вслед, но потом вернулся на прежнее место.

-Двести двадцать три! Двести двадцать пять!

Из левого коридора донеслись гулкие шаги. — Ух ты! – обрадовался Джордж. – Новый покупатель! Так быстро! На этот раз всё должно получиться.

Из нагрудного кармана он достал синий платок, быстро вытер им лицо и засунул обратно. Эхо шагов всё приближалось.

-Боже! – встрепенулся Джордж, — надо продать ему лучший шарик!

Он в волнении оглянулся на свои товары и… замер. Из груди вырвался протяжный стон, а глаза выпучились. Его любимые красивые разноцветные шарики превратились в ухмыляющиеся черепа, хищно глядящие на него. В то же мгновение Джордж рухнул на холодный пол, а хрупкие черепа разбились о землю. Он отдышался и кое-как приподнялся на локтях, чтобы разглядеть своего нового клиента… Двухметровая чёрная фигура вышла из коридора. Длинный изорванный плащ полностью скрывал его тело, а на лицо был надвинут капюшон. Джордж в страхе отполз назад. От этой фигуры веяло ужасом и смертью. Существо заметило Джорджа. Оно остановилось и начало медленно оборачиваться. Джордж завизжал.

— Не надо поворачиваться, мистер! Я не хочу видеть ваше жуткое лицо! – взмолился он. Но существо явно не обращало внимания на его выкрики. Вот уже блеснул в сиянии витражей красный глаз…

Закончив перечень героев моего рассказа, пожалуй, пора остановиться на его главном участнике. Это я, ваш покорный слуга, Антонио Версенер. На самом деле, по сравнению с большинством жителей Города Безумцев, я вполне нормален. А попал я сюда из-за одной роковой ошибки, которая испортила мне всю жизнь и смерть. Мой отец делал скрипки в собственной мастерской на юге Франции. Когда мне исполнилось пять лет, он привёл меня к себе в мастерскую, и я впервые взял в руки скрипку. Он спросил меня: «Ты хочешь научиться играть? Учти, ты будешь заниматься каждый день, пока руки не задрожат от усталости, а лицо не посинеет от изнеможения». И я сказал да. Хотя тогда я, наверное, не совсем понимал, как это будет тяжело. На следующий же день отец принёс с работы старую скрипку, и мы начали заниматься. Насчёт посинения он не обманул. В среднем уроки длились по два часа в день, но вскоре, по мере моего взросления, они стали увеличиваться. Уже в одиннадцать лет я отлично владел скрипкой и выигрывал большинство детских конкурсов. К моему совершеннолетию отец подарил мне скрипку, над которой трудился больше трёх лет. И это бесспорно было его лучшее творение. На задней стороне он вырезал собственный профиль и сказал: ”Пусть эта скрипка приносит тебе только победы и не подводит никогда”. И она действительно не подводила.

На следующий год папа погиб в автокатастрофе. Это ужасное происшествие выбило меня из равновесия. Неделю я не выходил из дома. Для меня это было концом всего. Отец был единственным по-настоящему близким мне человеком. Он всегда помогал мне, поддерживал. Однажды в очередной день затворничества в собственной комнате мой взгляд случайно наткнулся на профиль, вырезанный на скрипке, и мне показалось, что его единственный глаз подмигнул мне! Не знаю, были ли это первые признаки сумасшествия, но как бы там ни было, именно тогда я понял, что жизнь продолжается, нужно двигаться вперёд, невзирая ни на что. И, словно по взмаху волшебной палочки, дело пошло в гору.

Через месяц меня пригласили на музыкальный конкурс международного уровня, где я занял четвёртое место. Для меня это был прорыв. Наконец-то я достиг чего-то стоящего. И уже не проходило и месяца, чтобы кто-нибудь приглашал меня на очередное выступление. Как-то раз я получил приглашение сыграть в закрытом клубе любителей музыки, на что я с радостью согласился. Помню, выйдя на сцену под скудные аплодисменты, я сразу увидел серьёзные, критически-настроенные лица, положительно воздействовать на которые очень тяжело. И тогда я решился на свой коронный номер, которому меня научил отец в последнюю неделю жизни. Во время выступления я перевернул скрипку вокруг своей оси, что вызвало бурный восторг. Лица слушателей тут же оживились. Люди стали восхищённо улыбаться, а после моей игры небольшой зал взорвался аплодисментами. Одна молодая девушка даже вскочила с места и крикнула: «Браво!». Как ни странно – моя будущая невеста. В тот же вечер мы столкнулись у выхода из клуба и, разговорившись, решили пообедать в кафе. С этого всё и началось. Её звали Люси, и она была большой поклонницей классической музыки. И, к сожалению, всё, что её во мне интересовало – это музыка. Правда, тогда я этого ещё не понимал. И поэтому через полгода после нашей первой встречи я сделал Люси предложение, и она согласилась. Вот с этого момента всё пошло не так. Люси постоянно была чем-то недовольна. Бесконечные замечания и ссоры нередко доводили меня до крика. Но самое страшное произошло потом…

Через два месяца после свадьбы Люси неожиданно ворвалась ко мне в комнату с бледным как полотно лицом.

— В чем дело, дорогая? Что-то случилось?

— Случилось. Звонил мой отец, — она судорожно сглотнула, — моя мать лежит в больнице. Она заражена каким-то редким вирусом. На лечение нужно десять тысяч долларов.

— Сколько? – Воскликнул я. Люси слабо кивнула.

-Да, я понимаю. Папа сказал, что может наскрести чуть больше четырех тысяч, но этого слишком мало.

— Не бойся, Люси, я уверен, мы сумеем найти оставшуюся сумму.

— Каким образом? Нам едва на еду хватает.

— Можно воспользоваться моим талантом. За победу в некоторых конкурсах платят огромные деньги.

— В каких же?

Я пожал плечами.

-В Лондоне есть такой. Начнётся вроде через три четыре дня. Но участвовать в нём недёшево.

-Ничего. Воспользуемся папиными сбережениями.

Вечером следующего дня мы уже летели рейсовым самолётом в Лондон. По прибытии мы сняли комнату в дешёвом отеле, и я тут же пошёл записываться на конкурс. Цена участия была больше пятисот долларов, но оно того стоило. По крайней мере, никто не спрашивал меня о моём музыкальном образовании.

И вот этот день настал. К восьми часам вечера мы с Люси подъехали к огромному концертному залу. Она тут же заняла своё место в первом ряду, а я отправился за кулисы готовиться к выступлению. Казалось, прошла целая вечность прежде, чем я вышел на ярко освещённую сцену. Мне хватило мгновенья, чтобы охватить взглядом сотни людей, сидящих в зале. Моя жена всего в нескольких метрах от меня что-то тихонько шептала, низко наклонив голову. А вот и судьи, рассевшиеся на трёх центральных высоких креслах. Их суровые лица сверлили меня насквозь и, похоже, они уже заранее знали, что никто из участников им не понравится. Естественно…такие деньги кому попало отдавать. Я постарался не смотреть в сторону судей и, грациозно взмахнув смычком, начал играть. В своих дерзких мечтах, во время отдыха между трёхчасовыми тренировками я представлял это мгновение, как момент величайшего чуда. Я взмахиваю своей волшебной палочкой, и ледяные маски суровых судей превращаются в боготворящие лица восхищённых поклонников. Но в реальности всё оказалось совсем по-другому. И без того серьёзные физиономии, как по команде, претерпели жуткую метаморфозу. Впалые щёки втянулись до предела, а сеть морщин превратилась в паутину, напоминающий горный рельеф из хребтов и долин. Центральный судья даже покачал головой. Лица зрителей вообще ничего не выражали. Только моя жена, закрыв лицо руками, содрогалась, будто в немых рыданиях. «Боже, они обрекли меня на поражение!» подумал я и решил: всё или ничего. Нужно рискнуть. Уже подходила концовка произведения. Наступал тот момент, когда небольшая пауза в игре наиболее позволительна. И вот! В голове щёлкнула лампочка: сейчас! Мои пальцы с невероятной скоростью и ловкостью перехватили скрипку и перевернули её вокруг своей оси. Но в последний момент заветный инструмент выскользнул из моих пальцев и с глухим стуком упал на дощатый пол. Толпа разом выдохнула. Судьи как-то странно дёрнулись и застыли на месте. А Люси подняла взгляд и, увидев, что произошло, побелела до неузнаваемости.

-Извините…,-пролепетал я, подхватил скрипку и выбежал со сцены…

Дождь, не щадя ни крыш домов, ни асфальта, медленно затапливал улицы Лондона, но я шёл, не замечая этого. Мой взгляд был прикован к скрипке, к профилю моего отца.

-Как ты могла? — шептал я, — как ты могла подвести меня? Ведь ты же не просто скрипка. Но чудес не бывает, — ответил я сам себе, — ведь ты просто не мог выиграть этот конкурс, потому что ты…

-Ничтожество!

Я резко обернулся.

-Люси! – радостно воскликнул я и протянул руки ей навстречу. Но подойдя, она оттолкнула меня.

-В чём дело? – удивился я.

-В чём дело?! Я тебе расскажу, в чём дело!

Только сейчас я заметил на её лице застывшую маску злости и горя.

-Какого чёрта ты, идиот несчастный, решил выпендриться перед судьями?! Всё было хорошо, но ведь тебе надо было всё испортить!

-Хорошо?! – воскликнул я в негодовании, — да они меня живьём съесть хотели!

Люси будто не слышала меня. “Да она сама себя обманывает!” – подумал я, — но ведь это глупо!

-Просто ты боишься признать, — холодно сказала она, — что ты – ничтожество и полная бездарность. Думаешь, выиграл пару конкурсов, и весь мир у твоих ног? Нет! Твоя игра отвратительна! И всегда была отвратительной!

У меня было такое ощущение, словно во мне взорвали бомбу. Все внутренности куда-то исчезли. Дыхание прекратилось. Сердца не стало.

-Что ты сказала? – выдавил я сухим голосом. Мой отец говорил мне: «Да, приятель, с твоим упорством ты будешь великим скрипачом. Главное всегда бейся до конца». И я верил ему. Я знал, что однажды стану тем, кем отец сможет гордиться. Я жил этой мыслью…

-Я сказала, — проговорила Люси с ядовитой улыбкой, — что твоя игра отвратительна, и тебе никогда не стать скрипачом! Слышишь?! Никогда!

После этих слов во мне что-то оборвалось. Я смотрел на женщину, которая была моей женой, и не узнавал её. Это был совсем другой человек. Я ещё даже не в полной мере осознал её слова, когда волна небывалой ярости огненной волной захлестнула мой разум.

-Да будь ты проклята!!! – заорал я и, замахнувшись скрипкой, ударил её по голове. Послышался глухой стук. Она слегка пошатнулась и удивлённо посмотрела на меня.

-Тони… — изумлённо выдохнула она и рухнула на мокрый асфальт. А я стоял перед ней, вытаращив глаза и постепенно осознавая, что я только что сделал. Волна гнева ушла. Остался лишь ужас и страх.

-Боже, — выдохнул я, — Боже, нет!

Она лежала на земле, а дождь беспощадно бил её по лицу. Проверив пульс, я понял, что она жива, но привести Люси в чувство мне так и не удалось. Тогда я побежал к ближайшему телефонному автомату и, опустив монетку, вызвал скорую. Машины с выключенными сиренами приехали через восемь минут. Люси погрузили на носилки и увезли в госпиталь. Тогда я видел её в последний раз. Господи, что я сделал? Как я мог сорваться? В конце концов, Люси права, моя игра действительна была ужасна. Кто-то подошёл сзади и тронул меня за плечо. Я резко обернулся и увидел высокого пожилого мужчину со множеством морщин на лице.

-Здравствуйте, я доктор Хаус, — сказал он. Некоторое время он просто стоял, удивлённо глядя на меня, и только потом я заметил его протянутую руку и торопливо пожал её. –Вы меня простите, если я доставляю вам хлопоты, но врачам будет проще, если они будут знать, что случилось с пациенткой.

-Да, конечно, — медленно проговорил я. – Когда мы возвращались с концерта… на нас напал какой-то урод с битой. Он со всего размаху ударил Люси и убежал. Я даже не успел ничего сделать.

Я замолчал и задумался. “Зачем ты соврал ему, Тони?” – допытывался внутренний голосок. Тогда я ещё не знал, что самостоятельный внутренний голос – первый признак стандартного безумия. Ведь он проникает в мозг из капеллы голосов, что находится в центре Города Безумцев.

– Я не соврал, — ответил я себе, — я просто оттянул момент истины.

-Доктор Хаус, с ней всё будет в порядке?

-Ну… — тот почесал в затылке, — на первый взгляд рана не очень серьёзная, разве что удар пришёлся в висок, и из-за этого могут возникнуть небольшие осложнения. Но это всё проходящее…Пусть пару дней полежит у нас, и всё будет нормально.

Я слабо кивнул.

-Да, конечно.

Доктор Хаус улыбнулся и похлопал меня по плечу.

-Не расстраивайтесь вы так, — ободряюще сказал он, — наши доктора быстро вылечат Люси.

С этими словами он развернулся и направился к другому врачу. Я некоторое время тупо смотрел ему вслед, а потом вздохнул и пошёл в отель. Из-за проклятой рассеянности забыл даже взять такси. К счастью, мои ноги помнили дорогу и сами вели меня, в то время как я представлял себе бедную Люси. Через час я как раз подходил к отелю, но неожиданный резкий звук заставил меня обернуться. Последнее, что я помню: яркий свет фар и мощный толчок.

Вот такая нелепая смерть. Без грустных лиц и трубной меди. Про сжигание на костре я уж вообще молчу. Таким образом я оказался в Городе Безумцев. Сказать по правде, жизнь здесь не из лёгких. Работа кипит каждый день с седьмой стадии птеродактиля по девятнадцатую. К сожалению, невозможно перевести стадии в часы, так как работающих часов в этом мире просто не существует. Но поговаривают, что за один полный поворот птеродактиля в шаре человек проживает всю свою жизнь. Если этому верить, то на Земле сейчас третье тысячелетие.

Город Безумцев огромен. Поскольку за “день” в городе появляется, как минимум, сотня новичков, постоянно требуются новые жилища, мануфактуры и предприятия. Чтобы добраться до границы города, мне не хватит всего послерабочего времени, поэтому я никогда там не бывал. Как видите, жизнь в Городе Безумцев ужасно скучна и однообразна, и я страстно желал, чтобы произошло чудо, хоть немного бы изменившее мою жизнь. Теперь я понимаю, что нужно было быть осторожнее с желаниями…

В тот великий день я, как всегда, играл на скрипке в небольшом концертном зале, находящемся по соседству с кабинетом надзирателя Холлиса. Так что я играл только лучшее из своего репертуара. Кроме надзирателя меня также слушали девятнадцать пустых кресел и двухметровая тряпичная кукла по имени Люси, которую я приношу сюда каждый день. Не думайте, что это сумасшествие, нет! Это просто такая психологическая разрядка, что ли. Или попытка разобраться в своём прошлом. Как бы там ни было, диалог с куклой, у которой глаза намалёваны красной краской, а из отверстия, напоминающего рот торчит два сучка, очень успокаивает.

-Ну что, тебе понравилась моя игра, Люсинда?

-Очень, — промолчала кукла. Ответ на мои вопросы к Люси автоматом появляется у меня в голове, как если бы я действительно разговаривал с ней.

-Хорошо, что тебе, наконец, понравилось.

Мне в голову пришла мысль, что акустика в этом зале плохая, и что Холлис в своём кабинете меня даже не слышит. Поэтому, я осторожно спустился со сцены и вплотную подошёл к двери, ведущей к святая святых мануфактуры. Возможно, так Холлис оценит мои старания. И я заиграл пуще прежнего. Музыка, в виде еле заметной синей дымки воспарила из скрипки и понеслась к замочной скважине. Наслаждайтесь, хозяин, — подумал я со счастливой улыбкой на лице. В этот момент по спине пробежал неестественный холодок. И тогда я понял, что держу в руках не скрипку и смычок, а кости, покрытые паутиной. В ужасе я отшвырнул их в сторону, и синяя мгла мгновенно испарилась.

-Люси… Люси, ты это видела?

Тишина.

-Люси?

Я обернулся и увидел, что вместо невинной куклы, так напоминавшей мне мою заботливую жену, на стуле сидел скелет с вмятиной на лбу, будто от удара каким-то предметом.

-Люси?! – всхлипнул я, — что с тобой?

Скелет не ответил. И я увидел нечто жуткое. Огромная тень в изорванном плаще вошла в зал и направилась в мою сторону. Сердце моё замерло, и я стоял не в силах шевельнуться. Тень проплыла мимо меня и прошла сквозь дверь, прямо в кабинет к Холлису…

-Итак, господин надзиратель, как по-вашему, стоит ли урезать рабочий день?

Холлис и Оскар стояли посреди гигантского кабинета, к которому вели все коридоры мануфактуры. В паре метрах над их крохотными человеческими фигурами парили огромные металлические спирали, шары и мега — шестерёнки, описывающие разные траектории и, тем самым приводя в движение весь единый механизм, задумавшись над смыслом которого можно попросту сойти с ума.

-Нет, Оскар, мы не будем ничего изменять.

-Но почему? Система выполнения работы должна стремиться к совершенству!

Холлис уже хотел что-то ответить, как вдруг на него накатил очередной приступ кашля. Ноги его задрожали, а в уголках рта скопилась слюна. Оскар вздохнул и снова подставил старику своё плечо.

-Город Безумцев находится в равновесии, Оскар. И изменять его малейшим образом – опасно, — прохрипел Холлис с плеча своего помощника. Так они добрались до небольшого столика в углу зала. По пути Оскар заметил валяющиеся на полу карманные часы. “Наверное, прислуга забыла. Вернём ей позже”. Подойдя к столику, Оскар аккуратно посадил Холлиса на стул и сам сел напротив. Здесь их уже ждал поднос с двумя бокалами вина.

-Смотрите-ка, прислуга сегодня быстро выполняет поручения, — отметил Оскар.

-Да, да, — задумчиво протянул Холлис. Оскар пожал плечами и взял с подноса свой бокал с белым вином. Он уже подносил его к своим губам, как вдруг Холлис заговорил:”Знаете, Оскар, мне тут пришла в голову одна мысль… Каждые полстадии нам приносят бокал с красным и белым вином.”

-И?

-И каждый раз я выбираю красное.

Да, да. Красное для живого…

-…белое для мертвецов, — закончил за него надзиратель, — конечно, я помню своё высказывание. Но…

Холлис говорил с таким видом, словно сам не верил в то, что собирается сказать.

-Я подумал, что пора… разнообразить мою жизнь. Как вы смотрите на то, чтобы поменяться бокалами?

Оскар оторопел.

-Простите, мой господин, но по возможности, я бы не хотел пить красное вино.

-Почему же? – удивился Холлис, — вы ведь не чувствуете вкуса.

-Дело не в этом. Просто это вино… им меня отравили при жизни. Плохие воспоминания.

Холлис задумался.

-Не знаю, в чём дело, но сегодня я твёрдо намерен попробовать белое вино. Но надо, чтобы всё было по-честному.

Холлис достал из кармана свою счастливую монету. Оскар рассмеялся.

-Не удивляйтесь, — сказал Холлис, — я действительно очень хочу попробовать белого вина. Ну что, орёл или решка?

-Пожалуй, орёл.

Холлис улыбнулся и подкинул монету. С глухим стуком она опустилась на стол и, покрутившись на ребре, упала, открыв взглядам двух склонившихся над нею людей… череп.

-Решка! – радостно воскликнул Холлис. Боюсь, вы проиграли, Оскар.

Помощник надзирателя снова рассмеялся и с явной неохотой вручил бокал белого вина Холлису. Тот поблагодарил его и неожиданно снова закашлялся. Глаза главного надзирателя закатились, костлявое тело затряслось в судорогах. А через несколько секунд приступ прошёл также неожиданно, как и начался. Холлис глубоко дышал, глаза его раскраснелись, а левая рука продолжала дрожать. Оскар взволнованно глядел на него.

-С вами всё в порядке, господин?

-Да, — ответил Холлис, смахнув случайно вырвавшуюся слезу, — мне просто надо выпить.

Он схватился за бокал, как за единственное спасение от тяжких мук своей жизни и залпом выпил белое вино.

-Ну как, — поинтересовался Оскар, — лучше красного?

-Ещё бы, — прохрипел с восторгом Холлис, после чего замертво рухнул на каменный пол, и Город Безумцев навсегда лишился своего надзирателя…

Конечно, никто из безумцев тогда не знал смерти Холлиса, но каждый определённо что-то почувствовал, какую-то пустоту внутри себя. Во всяком случае, я не очень удивился, увидев Оскара, вопящего о конце света и о смерти хозяина. Он кричал на бегу, держа в правой руке пустой бокал и как-то странно загибая конечности, будто изображал пловца. Затем, Оскар смачно вмазался в стену. Видно не хватило сноровки остановиться. Стоя над расшибленным в лепёшку помощником надзирателя (не воспринимайте всерьёз), я напомнил себе о своей относительной нормальности, и что мне необязательно так убиваться. Однако, мне стало интересно, каким образом погиб величайший человек в Городе Безумцев. Поэтому, я решил прогуляться до его огромного кабинета, благо до него было десять шагов. Так что я быстро убрал скрипку в футляр и положил рядом с Люси, которая к счастью снова превратилась в обычную куклу. После этого я без лишней спешки направился к открытой двери, из которой так неожиданно вылетел Оскар.

Войдя в гигантский кабинет, я с удивлением обнаружил там Джорджа и его друга Фила, стоящих недалеко от единственного столика, под которым всё ещё лежало тело Холлиса. Они напряжённо смотрели в сторону трупа, изредка перебрасываясь словами. Джордж повернул голову в мою сторону и, улыбнувшись, помахал мне рукой. Я помахал в ответ.

-Здравствуй, Тони, — радостно сказал Джордж, но тут же лицо его снова приобрело задумчивость и серьёзность, так несвойственную этому добродушному толстяку.

-О Боже, что с нами будет? – всхлипнул он, — неужели Оскара назначат главным?

-Нет! – яростно отрезал Фил, — городу конец! Дома разрушат, мануфактуру сожгут в огне революции! А это, так называемое начальство сверху, отправит нас в преисподнюю. Мир жесток, смирись с этим, Джордж. Не будет больше прежней радостной смерти, и…

Я оставил бледнеющего от страха Джорджа и упивающегося его ужасом и собственным пессимизмом Фила наедине, а сам направился к небольшому круглому столику, на котором всё ещё стоял пустой бокал белого вина и пустой серебряный поднос. Второй бокал, должно быть, прихватил с собой Оскар. Огромный механизм в паре метров надо мной громыхал настолько сильно, что пройдя несколько шагов, я уже напрочь не слышал громких восклицаний Фила. Бегло осмотрев место преступления, я заметил на полу карманные часы. Подняв их за золотую цепочку, я увидел, что лицевую сторону часов пересекала небольшая трещина. Естественно, они стояли. “Любопытно”, — подумал я и сунул часы в карман, после чего тщательно обследовал весь столик, но больше ничего интересного не нашёл. У меня не было никаких сомнений в том, что Холлиса отравили и поэтому я не удержался, чтобы не понюхать полупустой бокал с белым вином, хотя, конечно ничего в этом не смыслил. После своего краткого обследования я вернулся к Джорджу и Филу, которые продолжали обсуждать мрачные перспективы ближайшего будущего.

-Господа, — важно объявил я, — у меня есть необычная находка.

-Ух ты, как здорово! – воскликнул Джордж, увидев часы на золотой цепочке и даже захлопал в ладоши. А вот Фил, наоборот, помрачнел, сделавшись пепельного цвета.

-Недобрый знак, — прошипел он, — от них веет смертью.

В тот момент я ещё не до конца понял смысл этой фразы и не удержался от многозначительного кивка. Не знаю как вам, но мне, после длительного проживания в Городе Безумцев начинает казаться, что все сумасшедшие – дети, глупые и жестокие (если я их не путаю с даунами) ровно настолько, насколько им это позволяет детская непосредственность. Возможно, многим покажется неподходящим настолько узкое сравнение к бескрайнему в нашем мире понятию “чокнутый”. Просто не стоит забывать, что я высказываю свою точку зрения, опираясь на Город Безумцев, а если учесть, что администрация по отбору новых жителей тоже “несколько того”, то вполне можно меня понять.

Но не будем заострять внимание на философских диллемах, а лучше вернёмся к моему рассказу.

-Как вы думаете, кому эти часы могли принадлежать? – спросил я.

-Ясное дело, часовщику! – воскликнул Фил. Джордж одобряюще кивнул.

-Тогда мы должны лететь к нему и наказать за его преступление!

Мне оставалось только согласиться.

-Ну, тогда вперёд, — вздохнул я. Фил неожиданно дёрнулся и сказал: «Вы знаете, я, наверное, не поеду.

-Почему? – вежливо поинтересовался Джордж.

Фил снова дёрнулся.

— Ну-у, не люблю я дальних путешествий. К тому же, там ведь наверняка небезопасно.

И, тяжело вздохнув, он отправился восвояси. Я некоторое время смотрел ему вслед, а потом сказал: “Ладно, Джордж, пойдём, пожалуй.” И мы отправились к выходу из мануфактуры через бесчисленные коридоры, тускло освещённые старыми фонарями и светильниками, пока, наконец, не выбрались в холл. В здание с улицы заходило множество людей, спешащих поскорее заняться своим бессмысленным делом. Некоторые кивали мне в знак приветствия, но чаще прохожие стремились пожать пухлую руку Джорджа. Вскоре мы добрались до двери и вышли на улицу, правда Джорджу пришлось немного помочь протиснуться. После тёмных залов мануфактуры солнце казалось нам ослепляющим, но вскоре наши глаза привыкли. В небе продолжали летать одинокие мыльные пузыри. Огромные разноцветные лавки и мастерские неказисто теснились по обеим сторонам уходящей вдаль каменистой улице. Тишину нарушали лишь громкие крики и возгласы солдат, занимающихся на полигоне, да мерный свист метлы дворника, работающего чуть поодаль от нас. Вот он-то и привлёк моё внимание. Обычно его серое угрюмое лицо, которое порою невозможно отличить от пропитанного пылью плаща, не выражало никаких чувств, разве что капельку раздражения. Но сегодня он явно был чем-то напуган. Глаза Генри метались справа налево, и сам он то и дело оборачивался назад, словно надеясь увидеть (или не увидеть) нечто у себя за спиной. Удивлённый этой переменой, я подхватил Джорджа за локоть и направился к Генри. При виде нас дворник заметно напрягся. Надо сказать, что Генри и Джордж уже долгое время, мягко говоря, не ладят, и это неудивительно, учитывая полную противоположность их характеров. И стоило нам приблизиться к Генри на несколько шагов, как весь его испуг мигом испарился, сменившись подозрительностью.

-Чего надо, мусорщики?

Я даже несколько оторопел от такого тёплого приветствия.

-Кто бы говорил, пылесборник! – ехидно заметил Джордж и скорчил рожицу. Генри медленно поднял на моего друга взгляд и с угрозой произнёс: “Лучше попридержи язык, Джордж, не то вырву.” Я похолодел. Когда Генри обращался к кому-то по имени, это было очень плохим знаком, поэтому я быстро встал между ними, заодно ткнув Джорджа локтем.

-Генри, выслушай нас, пожалуйста. Нам нужна твоя помощь.

-Помощь? – удивился он, — интересно, в чём же?

Я помолчал некоторое время, дав себе возможность собраться с мыслями, а потом сказал:”Ты, наверное, уже знаешь, что Холлис мёртв?” Генри как-то странно дёрнулся.

-Знаю ли я? Да…, наверное. Это было бы единственное объяснение этой странной пустоте внутри меня.

Он прикусил губу и о чём-то задумался.

-Как это случилось? – спросил Генри.

-Его отравили, — спокойно ответил я. Брови дворника взлетели вверх.

-Отравили?! Нет, не может быть! Никому бы и в голову не пришло убивать великого надзирателя! Кто сказал тебе эту наглую ложь?!

Я ожидал такую резкую реакцию и потому спокойно ответил: “Поверь мне, на это всё указывает. Достаточно увидеть его труп, чтобы понять, что я прав. И поэтому нам нужна твоя помощь.”

-Его помощь? – удивился Джордж, — но зачем? Он же старый и глупый. Ты же сам говорил, что нужно идти к часовщику.

Я снова ткнул его локтем, на что Джордж обиженно вскрикнул, но отошёл подальше.

-Наконец-то, этот идиот утихомирился, — пробурчал Генри. – Так что от меня требуется?

-Всё просто, — ответил я. – Холлиса отравили белым вином, в котором была отрава (простите за тавтологию). Вино хранится на мануфактуре, но ключ от погреба имеет только слуга, приезжающий сюда с другого конца города, чтобы принести хозяину вино (и в этом нет никакого смысла). План убийцы прост, — продолжил я, — он подменяет слугу и подсыпает в вино яд (почему я не сказал слова яд в начале?). Естественно, чтобы не вызывать подозрений, он оделся, как слуга и явился в строго положенное время (что уже подозрительно). Ему даже дали часы, остановившиеся на этом времени.

И я под изумлённый взгляд Генри вытащил карманные часы на золотой цепочке.

-Ну, что и требовалось доказать: полстадии, — продекламировал я, удивлённый собственной догадкой ничуть не меньше Генри. Чувствуя прилив мозговой активности, я с воодушевлением продолжил.

-К счастью, убийца обронил часы, видимо, когда доставал флакон с ядом. Конечно, он не мог этого не заметить, но, возможно, кто-то попросту проходил мимо, и лжеслуга вынужден был скрыться.

Я перевёл дух.

-Ну, вроде всё.

-Что ж, неплохо. Очень даже неплохо, — одобряюще кивнул Генри, — вот только, я одного не понимаю. Перед кем разыгрывался этот спектакль с одеждой? У мануфактуры нет бдительной охраны, которая бы проверяла каждого входящего.

-О, ну это проще простого, — ответил я. – Весь маскарад был устроен только для одного человека… тебя, Генри.

-Меня? Нет, по-моему, здесь ты сильно ошибся.

-Да нет же. Подумай сам: человек, который постоянно находится у входа в мануфактуру, делая вид, что всецело поглощён уборкой улицы, однако, по старой привычке он всё вокруг примечает, каждую деталь.

-Да,- сказал Генри задумчиво. Похоже, ему льстила такая мысль.

— Наверное, ты прав, — решил он с едва заметной улыбкой.

-Хорошо,- вздохнул я.- Теперь все, что от тебя требуется,- это сказать, кто сегодня в униформе официанта подходил к мануфактуре.

— Что ж,- ответил Генри напряженно глядя в каменную стену мануфактуры, — я попробую.

Лицо дворника покрылось сетью морщин.

— Вроде, припоминаю какую-то красноволосую девицу в черном пиджаке. Больше никого.

Я почесал в затылке.

— Ну, это лучше, чем ничего. Ладно, спасибо и на этом.

Я вздохнул и уже повернулся, чтобы уходить, когда Генри неожиданно сказал:

— Слушай, Тони, пожалуй, я пойду с вами.

Нельзя сказать, что я этого не ожидал. Наоборот, хоть немного зная характер Генри, можно догадаться, что ему захочется отбросить метлу куда подальше и пойти поучаствовать в событиях. Поэтому я лишь взглянул на него, и мне хватило двух-трех секунд, чтобы понять: отказа он не примет. Так что я ничего не ответил и продолжил свой путь по каменной улице. В общем, теперь нас вроде как трое…

Огромный мыльный пузырь со смачным звуком приземлился на небольшую посадочную площадку, окруженную низеньким забором. Сидя внутри вместе с Генри и Джорджем, я достал из кармана микроиглу и легким движением уничтожил пузырь. Перед нами было небольшое одноэтажное здание, висевшее вместе с прилегающей к нему стоянкой в шестистах метрах над землей, среди мириад мыльных пузырей и почерневших облаков.

— Кажется, гроза скоро будет, — вставил Генри. -Надо поторопиться.

Джордж весело усмехнулся:

— Большой дядя боится грозы?

— А ты нет? – устало спросил Генри.

-Нисколечко, — ехидно ответил толстяк. Генри пожал плечами.

-Ну так вспомни свои слова, когда ураган будет уносить тебя за Последний хребет.

Джордж поморщился и замолчал. Ветер на такой высоте действительно свирепствовал с невероятной силой, но в этот раз он превзошёл себя, наверное, в память о великом надзирателе. Чтобы сделать шаг, приходилось прилагать неимоверные усилия. На небольшом мостике между стоянкой и зданием нам пришлось схватиться за перила, иначе ветер мог попросту сдуть нас, а лететь долго… Вот уже показалась небольшая деревянная дверь, еле различимая под низко нависающим настилом. Дверь распахнулась, и на улицу выбежал смуглый человек в изорванной одежде. Моё внимание сразу привлёк чёрный флаг, непонятным образом прикреплённый к его левой руке (или он его держал, такое тоже бывает).

Последние дни – летать, так летать! – заорал он, и ветер развевал его флаг. Неожиданно человек развернулся и побежал к забору.

-Орёл вылетает из гнезда! Грач возвращается на родину! – вопил он во всю мощь своих лёгких. После он вспрыгнул на метровый забор, и ветер тут же сдул его, словно букашку, и понёс в далёкие края. Я уныло посмотрел ему вслед.

-Интересно, — сказал Джордж, — что происходит с безумцем после смерти в этом городе? Они ведь итак мертвы.

-Не знаю, — ответил я отстранённо, всё ещё глядя вслед улетевшему “орлу-грачу”, — может существует какой-нибудь мега Город Безумцев, в который попадают только лучшие из лучших, так сказать, безумцы среди безумцев.

-А-а-а. – Лицо Джорджа прояснилось, — для вип — персон! Да, ты прав.

Я удивлённо посмотрел на него.

-Вип-персон?

-Да! И я даже знаю, кто попадёт туда после смерти, — продолжил Джордж, — ты, Генри, да ты.

Генри злобно оскалился.

-Спасибо за комплимент, толстяк.

Улыбка Джорджа померкла, но он явно не понял смысл слов старого дворника.

-Ладно, хватит болтать, — сказал я и направился к двери. Джордж, пожав плечами, устремился за мной. Ну а Генри смерил наши спины взглядом и тоже вошёл в дом.

Внутри был небольшой, тускло освещённый зал, в котором стояло несколько круглых столиков и барная стойка, сильно пахнущая рассолом. Два окна, покрытые паутиной, выходили на крутой обрыв с другой стороны здания, за которым было лишь сплошь серое небо, где уже начинали закручиваться небольшие вихри. К окну с глухим стуком прибило растрёпанную чайку. Я вздрогнул.

-Тони, — тихо проговорил Джордж, осторожно дёргая меня за рукав, — по-моему, это место не похоже на часовню.

Генри уронил челюсть.

-Не похоже на … что? – спросил я не своим голосом, — А! Хм, ну да… не бойся Джордж, мы зашли в бар к старику Коулди, чтобы навести кое-какие справки. Можешь не волноваться, мы ещё навестим часовщика.

Краем глаза я заметил, как Генри растеряно чешет лысину.

-Ты уверен? – озабочено спросил Джордж, глядя на меня испуганными глазами, -мне здесь что-то не нравиться.

-Всё в порядке, — заверил я его, хотя сам уже начинал чувствовать беспокойство. Зал был абсолютно пуст. Осторожно, боясь нарушить мёртвую тишину этого места, мы крались к барной стойке, и лишь старые половицы скрипели у нас под ногами.

-Тихо, — прошептал Джордж, — очень тихо…

-Кто здесь?!!! – заорал кто-то.

-Никого! Никого! – залепетал Джордж и, схватившись за лёгкое рухнул наземь. Я снова вздрогнул…на этот раз посильнее. Генри всё так же чесал лысину. Из-за стойки высунулась лысая голова с длинными пышными усами и маленькими кроличьими глазками.

-Чего желают посетители? – спросила голова строго. Рядом с ней показалось остриё ножа.

-Не бойтесь нас, Коулди, — сказал я примиряющим тоном, — мы не грабители.

-Да, не бойтесь, — поддержал меня Джордж, — можете уже вылезать из-под стола.

-В каком смысле? – дёрнулась голова. Джордж закатил глаза.

-В смысле в каком?! Вылезай из…

-Заткнись, идиот! – прошипел Генри и ткнул его локтем.

-Что? – возмутился толстяк, — пускай он встаёт…

Джордж замер.

-Ой… ой! Простите, мистер Коулди, я не хотел вас обидеть, я вообще не то имел в виду.

Старик Коулди подозрительно сощурил глаза, но нож положил на стойку.

-И всё-таки, что вам нужно?

Мы с Генри переглянулись. Я вытащил из своего чёрного пиджака найденные часы.

-Помощь, Коулди. Ты знаешь о Городе Безумцев больше, чем кто-либо другой. Скажи, кто мог сделать эти часы.

-Ну что ж, — Коулди взял у меня часы и принялся рассматривать их со всех сторон, — вот здесь вот, на задней стороне есть метка мастера.

Он прищурился:

-Похоже на старика Билли. Да точно.

-Он тоже старик? – спросил Генри. Старина Коулди кивнул.

-Так в наших кругах принято называть всех людей с собственными предприятиями. А мануфактурщиков мы называем землеройками.

Я поморщился. Коулди бросил ещё один взгляд на часы и вернул их мне.

-Вы знаете, где находится статуя Земли?

Генри кивнул.

-Рядом с ней вы и найдёте мастерскую Билли, — добавил Коулди, — вы её сразу узнаете. Или у прохожих спросите. Довольно известное местечко.

-Спасибо, Коулди, — сказал Генри.

Я уже собирался уходить, когда Коулди вдруг крикнул:

-И всё-таки, зачем вам нужен этот часовщик?

Мы с Генри снова переглянулись.

-Мы думаем, он может быть связан с убийством надзирателя, — ответил старый дворник.

-Так значит, это правда!

Я кивнул. Коулди явно был потрясён.

-Это сулит большие беды!

-Очень большие, — согласился я, — Оскар сам сделает объявление о закрытии города…, как только очнётся, конечно. Дня через два, максимум, город закроют и поэтому у нас мало времени, чтобы поймать убийцу.

Коулди некоторое время смотрел на нас задумчивыми глазами, а потом сказал:

-Вы когда-нибудь слышали легенду о Холлисе?

Мы с Генри в который раз переглянулись (как бы ни вошло в привычку).

-Какую легенду? – спросил Джордж.

-Ну…, о том, как надзиратель стал собственно надзирателем.

Мы молчали. Коулди некоторое время глядел на нас, затем продолжил:

-Короче, о прошлой его жизни ничего неизвестно, но ясно, что он сделал нечто великое, иначе не оказался бы правителем в Городе Безумцев.

-Но кто назначил его главным? – спросил я.

Коулди усмехнулся.

-В твоём вопросе нет никакого смысла, но в этом-то и есть вся его прелесть!

Бармен почесал свою лысую голову и продолжил:

-Хочу, чтобы вы знали, я не спец по высшим силам или по мифологии. Но всё же факт остаётся фактом. На должность надзирателя Холлиса назначила сама Смерть.

Мы с Генри застыли от изумления.

-Черешня! – сказал Джордж и хихикнул.

-Продолжай, — выдавил я.

Коулди кивнул.

-Смерть заключила с ним что-то вроде договора. Работа в загробном мире в обмен на вечную жизнь.

-Но Холлис-то мёртв! – радостно воскликнул Джордж.

— Да, — согласился Коулди, — и что это может означать, знает, пожалуй, только сам Холлис.

-Погоди, — сказал Генри, — ты думаешь, это Смерть убила надзирателя?

Коулди усмехнулся:

-Нет, это не так. Я имею в виду, что Смерть не может взять нож и зарезать Холлиса. Она лишь … способствует обстоятельствам. Притягивает случайности, так сказать. Нет, Холлиса кто-то убил и убил намеренно. И если вы хотите наказать убийцу, я бы советовал вам поторопиться.

Мы снова погрузились в молчание. Генри обдумывал слова бармена, я просто не знал, о чем говорить, ну а Джордж настойчиво ковырял в ухе.

-По-моему, когда мы поднялись на высоту, Джордж как-то изменился, -осторожно шепнул я Генри. Тот покосился на толстяка, в данный момент любующегося своей «добычей».

-Разве? – удивился дворник. –По-моему, все как обычно…

-Господа,- прервал нас Коулди,- Если у вас больше нет вопросов, я попрошу вас удалиться. Скоро гроза и мне нужно закрывать бар.

— Что ж,- учтиво сказал я,- Извините, если помешали, и еще раз спасибо.

Я подхватил Джорджа и Генри за локти и поволок к выходу.

-До свиданья,- крикнул в пол-оборота Генри.

-Прощай, Голова, — с чувством выполненного долга произнес Джордж.

Коулди лишь подозрительно прищурился нам вслед…

На выходе ветер снова подхватил нас и повлек прямиком к обрыву. Пришлось крепко ухватиться за перила.

-Постарайтесь не двигаться с места, пока я буду надувать пузырь!- прокричал я в унисон с ветром.

-Куда мы полетим?- спросил Генри.

-К нам домой,- заорал я в ответ.- Сейчас нам нужно хорошо отдохнуть! Завтра будет нелегкий день.

Ночную тьму рассекал огромный мыльный пузырь, направляемый силой моей мысли. С невероятной скоростью проносился он через черные облака, а когда невдалеке вспыхивала молния, озарялся тысячами ярких бликов, словно призрак, гонимый сумасшедшим ветром навстречу луне. Пузырь был настолько велик, что мы втроем свободно в нём умещались. Несмотря на бушующую вокруг нас грозу, внутри пузыря было очень тепло. К счастью, его толстая оболочка защищала нас от капель дождя, которые, казалось, падали с самих звезд. Пока я полностью сосредоточившись на пути домой огибал встречные пузыри, Генри, привалившись к мыльной стенке, пытался заснуть. Ну а Джордж на такой умопомрачительной высоте, похоже, окончательно свихнулся.

-Джордж, прекрати лизать пузырь! Меня это сбивает…

-Знаешь, Тони, я хоть чем-то занимаюсь,- начал оправдываться толстяк.- Ты бы, кстати, тоже мог посодействовать, чтобы спастись от грозы.

Я усмехнулся:

-Какой грозы?! Впереди все чисто.

Джордж задумчиво почесал голову:

-Хм, странно… А-а! Ну конечно! Она ведь над нами!

Мы втроем разом вздернули головы вверх и ужаснулись: огромная черно-бурая туча закрыла все небо. Десятки торнадо исполняли свой безумный танец в нескольких метрах от нас, а багровые молнии разрезали воздух с невообразимой скоростью… Вы никогда не задумывались, что произойдет, если молния попадет в мыльный пузырь? Знающие люди, наверное, уже записывают химическую формулу… Но Город Безумцев тем и интересен: здесь ничего нельзя просчитать загодя, нужно обязательно попробовать самому, так сказать, узнать на практике.

-Вот только я совсем не хочу этого узнавать,- проговорил я вслух.

-Тони! Не стой столбом!- заорал Генри, — Выровняй пузырь!

-Я пытаюсь! Но ветер слишком сильный.

Пузырь действительно швыряло из стороны в сторону, и отчасти этому способствовал разбушевавшийся Джордж.

-Ух ты! Как здорово быть в грозе!- воскликнул он.

-Господи, Генри, утихомирь этого идиота!

Но Джордж с легкостью пресек попытку Генри взять себя под контроль.

-Ублюдок!- завопил дворник, — Спусти меня вниз! Клянусь, что выбью тебе все зубы…

-Джордж, поставь его!

Толстяк расхохотался и швырнул Генри к стенке пузыря.

-Сумасшедший дом,- прошептал я.

-Ух ты! Музыка! – Радостно завопил Джордж.

-Я тоже ее слышу,- обреченно сказал Генри.- Заразился…

-Заткнитесь оба!- заорал я и обхватив голову руками попытался сосредоточиться.

Гроза вокруг нас шумела во всю свою мощь, но через ее рев явственно слышалась музыка… Челюсть моя отвисла.

-Это что… «Полет Валькирии»?

Генри обреченно закивал:

-И ты тоже…

В этот момент из тучи вылетел ярко искрящийся пузырь, в котором сидел старик с громадным патефоном.

-Йо-хо-хо!- замахал он нам. – Вижу, я вовремя!

-Плюньте на этого идиота, — сказал я, — всего лишь чокнутый.

И разливая по небу чудесную композицию Вагнера, пузырь начал летать вокруг нас, то исчезая в черном тумане, то появляясь вновь. Я помассировал себе виски и, стараясь не обращать внимания на мелькающий передо мной пузырь и оглушительную музыку вперемешку с грохотом бури, полностью сосредоточился на пути домой. Неожиданно в поле моего зрения попала пухлая рука, тянувшаяся к карману моего пиджака.

-Что ты творишь, Джордж?

-Мне стало немного скучно.

После недолгого ковыряния он, наконец, достал, что хотел: микроиглу.

-О нет,- выдохнул я.- Джордж, положи на место. Генри, отбери у него микроиглу! Я несколько занят…

Но Генри, похоже, тоже был не в себе. Он неподвижно сидел, задрав голову вверх. Так что надеяться было не на кого. Джордж с трепетом снял защитный чехол и стал любоваться сияющим острием иглы, держа ее за золотую головку.

-По-моему, совсем неострая,- сказал он и коснулся ею тыльной стороны руки. Игла с легкостью вспорола кожу. Джордж вскрикнул и выронил иглу. Дальше начался какой-то кровавый ужас. Игла покатилась по руке, оставляя за собой красную полосу. Тогда Джордж попытался схватить ее другой рукой, но сделал это несколько неудачно, так как попросту лишился мизинца. В итоге Джордж истошно завопил, бешено размахивая руками и обрызгивая нас с Генри своей кровью. Через пару минут он успокоился и сказал:

-Тони, кажется я … уронил иголку.

Я усмехнулся:

-Об этом нетрудно догадаться, Джордж. Но поскольку пузырь еще цел, можно сделать вывод, что игла упала острием вверх и застряла. Так что лучше бы тебе ее побыстрее достать.

Джордж слабо кивнул и, низко наклонившись, стал искать иглу. В это время Генри наконец опустил голову.

-Тони,- сказал он,- у меня подозрение, что в нас скоро попадет молния.

Я поднял голову вверх, но ничего не увидел, кроме черной тучи.

-Это невозможно,- проговорил я.- Такое явление противоречит законам физики.

-По-моему, тут все противоречит законам физики.

Я почесал голову:

-Тоже верно. Ладно, простая мера предосторожности не повредит.

И пользуясь чудесными свойствами пузыря (сказать правду, не знаю, как это действует), мы с Генри оторвались от пола и зависли в воздухе, не прикасаясь к пузырю. Ощущение незабываемое!

-Эй, Джордж,- крикнул я, вися над ним,- Кончай возиться с иглой! Сейчас бабахнет!

-Секунду, — ответил он, ковыряясь в оболочке пузыря.- Есть!

Наконец он вытащил свою израненную рук, в которой блестела игла. В другой руке у него был свой потерянный палец.

-Нашёл, — радостно прошептал Джордж.

-Поторопись! – крикнул я.

В этот момент туча раскрылась, на мгновение открыв свою чёрную утробу, и выпустила красную молнию. За долю секунды та врезалась в пузырь, превратив его в полыхающий шар. Я ослеп от ярких вспышек, но всё же смог разглядеть, как Джордж корчится в муках от разряда электричества. “Мда, не повезло ему сегодня” – подумал я. Но неожиданно кошмар закончился. Послышался громкий чмокающий звук, и всё прекратилось. Огни, охватившие пузырь, улетели вниз… а самого пузыря не было. В ту долю секунды, пока мы висели в воздухе, Джордж успел лишь виновато посмотреть на нас и сказать “упс”. Его руки были пусты. В то же мгновение мы рухнули вниз. Ночная тьма окутывала нас, ветер нещадно бил в лицо, а мы летели настолько быстро, что я даже долгнал каплю дождя и поймал её ртом. Откуда-то донёсся голос Генри:

-Тони! Тони! Хватайся за Джорджа!

Я начал рыскать руками в темноте и, наконец, нащупал рукав толстяка. Так мы втроём и летели через всю ночь, освещаемые лишь редкими молниями, сквозь тучи и облака. Я даже закрыл глаза от чудесного ощущения, которое испытывал. К сожалению, оно продлилось недолго.

-Парни, — сказал Генри, — кажется, я что-то вижу…

Не успел он договорить, как нас сотряс мощный толчок. Голова моя уткнулась во что-то упругое. Я разлепил глаза и обнаружил себя, Джорджа и Генри на поверхности мыльного пузыря. Внутри сидел тот самый старик с молчавшим патефоном и изумлённо пялился на нас. Я с огромным трудом оттопырил большой палец на свободной руке и помахал ею. Старик нахмурился.

-Куда? – крикнул он.

-На шестое авеню, пожалуйста, — прохрипел я и усмехнулся.

Старик почесал лысину, снова поставил “Полёт Валькирии” на своём древнем патефоне и понёс нас домой. Сквозь ночную тьму…

Мы добрались на шестом повторе. Дождь всё не кончался, и поэтому мы вымокли до нитки, к тому же мою руку свело судорогой, ведь я мёртвой хваткой вцепился в рукав Джорджа. Сказать по правде, только так мы и удерживались на верхушке пузыря. Я с Генри попросту уравновешивали Джорджа с двух сторон. Но вот пузырь замедлил ход, его поверхность развернулась вокруг своей оси, и мы рухнули на мокрый асфальт.

-Конечная! – крикнул старик и, безумно хохоча, улетел со своим патефоном. Я еле поднялся, потирая свою правую руку. Мы стояли на каменном крыльце перед моей с Джорджем хибарой, на высоте, примерно, трёх тысяч метров, и хоть гроза осталась позади, тьма всё ещё окутывала нас.

-Вставайте, — сказал я, — приехали.

-Тони, — прошептал Джордж, — по-моему, он уснул.

Я нахмурился и склонился над Генри. Грудь его мерно вздымалась в такт падающим каплям дождя, но сапа не было.

-Он без сознания, — заключил я, — отнеси его в дом. Приведём его в чувство позже.

Сам я распахнул скрипучую дверь и вбежал в одинокую комнату. Внутри царил полумрак. Так что, подскочив к письменному столу, я открыл его единственный ящик и под ворохом газетных вырезок (коллекция Джорджа) я обнаружил ветхий коробок спичек. Достав последнюю корявую спичку, я недовольно хмыкнул и лёгким движением зажёг небольшую свечку, стоявшую на столе. Тусклое пламя мгновенно охватило две неубранные кровати с кучей меховых одеял и единственное окно, выходящее на соседний дом и занавешенное кое-как теми же одеялами. Да, в одеялах недостатка не было. Всё-таки на такой умопомрачительной высоте по ночам довольно холодно, поэтому мануфактура снабдила жителей “летающих домов” кучей одеял. Хорошо хоть, до древесного угля не додумались…

Глухой стук в дверь заставил меня обернуться.

-Прости, Генри! – залепетал Джордж, — надеюсь, ты ничего не почувствовал.

-Аккуратнее, Джордж! – возмутился я, — это тебе не мешок с картошкой. Ладно, клади его себе на кровать.

Джордж кивнул и осторожно понёс Генри к кровати. Достигнув её, он положил свою ношу на одеяло, после чего выдохнул и развалился на стуле рядом, принявшись разглядывать свои изуродованные руки. Я подошёл к нему сзади и коснулся его плеча.

-Крепись, приятель, — прошептал я.

Джордж нахмурился.

-Да не, на самом деле уже давно не болит. Зато симметрия – на обеих руках мизинца нет.

Я поморщился, но кивнул.

-Интересно, — вздохнул Джордж с невыразимой тоской, — как он там сейчас, мой палец…

… Старик, напевая себе под нос «Полет Валькирии» в унисон со старым патефоном, летел через грозу на своем маленьком пузыре.

-Ну и ночка сегодня! Йо-хо-хо… Ого!- Старик потер переносицу,- если глаза мои мне не лгут, в вихре прямо передо мной вертится чей-то палец!

В этот момент поверхность пузыря озарилась синим светом.

-Ну-у вот!- огорчённо протянул старик,- его сшибла молния.

… -Я уверен, твой палец в надежных руках, — сказал я Джорджу со странным ощущением, что фраза прозвучала как-то не так.

-Спасибо, Тони,- ответил Джордж,- для меня это действительно важно. Но все-таки я больше виню себя за микроиглу.

-Да не бойся! У меня есть еще одна! Просто в следующий раз не особо психуй, когда мы в пузыре.

Джордж благодарно кивнул:

-Я буду сдерживаться. Только я подумал, что, когда игла коснется земли, наверное, пробьет ее насквозь.

Я замер с открытым ртом. Такая мысль мне никогда бы не пришла в голову. Похоже, Джордж, наконец, начал проявлять проблески ума.

— Не беспокойся об этом,- сказал я как можно бодрее,- не думаю, что такое вообще возможно.

Джордж кивнул:

-Да, пожалуй.

В этот момент сзади меня на кровати послышался шорох. Я тут же вскочил и подбежал к Генри. Он уже открыл глаза и пытался встать.

-Как ты?- заботливо спросил я у него.

-Вроде ничего,- ответил дворник,- голова болит немного.

Он осторожно сел.

-Пробелов в памяти случаем нет?

Генри почесал затылок и… неожиданно его глаза расширились:

— Ах он тварь!- выдохнул дворник.

В следующее мгновение он вскочил и, оттолкнув меня в сторону, начал грозно надвигаться на Джорджа.

-Ты!- сказал Генри угрожающе,- Ты чуть не погубил нас! Толстяк несчастный!

Джордж побледнел:

-Я не виноват! Я просто не выношу высоты!

Генри злобно усмехнулся:

-Ты смеешься надо мной, идиот! Думаешь, раз всю жизнь был отребьем, то и после смерти можешь портить мир своей тупостью!

У меня отпала челюсть. Джордж замер:

-Что … ты сказал? – выдавил он.

По его пухлой щеке пробежала слезинка. Генри расхохотался:

-Я сказал,- злорадно прошипел он,- что всю свою жизнь ты только и делал, что мозолил всем глаза своей жирной тушей! Хотя нет… ты не просто жалкая помеха! Ты опасен! Думаешь, я не знаю, как ты чуть не задушил того мальчишку в парке развлечений?

-Замолчи! Ты… ты не понимаешь, о чем говоришь…,- дрожащим голосом произнес Джордж.

-Генри, — протестующее сказал я, — прекрати!

-Это надо, а…,- не унимался дворник.- Каким моральным уродом нужно быть, чтобы совершить такое!

-Замолчи!!!- заорал на него Джордж и в один прыжок набросился на Генри. Я тут же вскочил и начал оттаскивать Джорджа от дворника.

-Хватит!- кричал я, а Генри что-то мычал в ответ под брюхом толстяка. Наконец, я оттащил Джорджа, и мы вдвоем опрокинулись на стол. Моя голова легла на дырявую скатерть в паре сантиметров от свечки. В это время Генри, пошатываясь, поднялся и, прикрывая рукой сломанный нос, сказал:

-Он сломал мне нос!

Я присвистнул и поднялся тоже.

-Так тебе и надо,- обиженно произнес Джордж, все еще лежа на столе и пытаясь отдышаться.

-Парни, — осторожно начал я,- вам обоим сейчас нужно успокоиться.

-Конечно, — согласился дворник,- как только я убью этого кретина, душа моя будет спокойна.

Джордж пискнул и затих.

-Генри, хватит! Вы оба были неправы. Не надо было тебе на него накатывать…

-Накатывать? – изумленно переспросил Генри.- Если ты забыл, Тони, он тебя чуть не убил! А меня уже дважды…

-Прекрати!- крикнул я.

Он усмехнулся и замолк.

-Делайте друг с другом, что хотите, — сердито сказал я.- Только помните, что вам вдвоем еще убийцу ловить. А сейчас спать! Прямиком до рассвета.

-А как мы… — начал Джордж.

-Будем по очереди дежурить,- ответил я,- кто сколько выдержит. Я не сплю первый. А теперь ложитесь! Джордж спит на полу…

Дождь уже давно кончился, и дом окутало безмолвие. Даже обычно вовсю возвещающий о своём мирном сне Джордж сегодня не сопел. Возможно, он тоже не спит. Надо бы сказать ему, что сейчас необходимо поспать, но слишком уж страшно нарушать эту тишину. Поэтому я продолжал лежать, не шелохнувшись, положа руки под голову и уставившись в дощатый потолок. Я в десятый раз прокручивал в голове завтрашний день, всё больше и больше волнуясь от этого. Конечно, я нисколько не сомневался в правильности своих намерений, но… странное чувство непонимания происходящего не отпускало меня. Убивать Главного надзирателя, но ради чего? Чтобы свалить из Города Безумцев в загробный мир во время выселения жителей? Вряд ли. Что ж, возможно завтра всё прояснится. Эта мысль мне понравилась и поэтому в голове возникла другая: чтобы завтра поскорее наступило. Так что я и сам не заметил, как уснул во время своих размышлений.

Откуда-то снаружи ко мне в астрал донеслось эхо крика: “Тони! Тони!” Огромных усилий стоило мне приподнять веки. Солнечный свет ослепил мои глаза, но после недолгого протирания они вновь пришли в норму, и я увидел Генри, склонившегося надо мной.

-Тони! Быстрее вставай! Мы должны срочно лететь!

“Он называет меня по имени, – пронеслось у меня в голове, — вроде даже не в первый раз”.

-К чему такая спешка? – спросил я, зевая.

-Оскар уже объявил о глобальном переезде в загробный мир. Его громогласная речь на эту тему докатилась до нас только что. Поэтому скоро все магазины закроются, и убийцу нам будет уже не поймать!

Я медленно почесал в затылке, обрабатывая полученную информацию.

-Тогда, — протянул я, снова зевая, — наверное, надо скорее спешить к этому часовщику.

Генри кивнул, подтверждая мои слова. Я устало потёр всё ещё болевшую руку и сказал:

-Тогда вперёд!

И мы стали собираться. Для начала каждый из нас умылся дождевой водой, заботливо накопленной в прогнившем ведре. На завтрак мы вспоминали вкус бананов. Джордж в середине трапезы даже облизнулся от удовольствия. После этого мы собрали все необходимые вещи. Генри одолжил у нас старую метлу, которой век уже никто не пользовался. Джордж откопал под кроватью заплатанный воздушный шарик, который кто-то подарил ему в День Отмены Еды. Ну а мне из мануфактуры как раз прислали мою старую скрипку (жалко, правда, что кукла там осталась). В общем, теперь мы были во всеоружии. Через пару минут мы уже летели навстречу нашей судьбе. Погодка выдалась ясной и солнечной, встречных пузырей было немного. Даже Джордж с Генри чувствовали себя замечательно на такой высоте, хотя в атмосфере чувствовалось напряжение. Всё-таки, последний день в привычном мире…

Примерно через час перед нами показалась огромная маленькая копия планеты Земля из монолитного камня, на котором были выгравированы материки. Вокруг неё, словно спутники, витали сотни крохотных лавок, среди которых был магазин часовщика. На поиски много времени не понадобилось, и вскоре наш пузырь уже стремился к посадочной площадке.

-Мы снижаемся, — продекламировал я.

Через минуту пузырь коснулся дощатого настила, и я, взмахнув микроиглой, уничтожил его.

-Итак, мы здесь, — проговорил Генри, зачаровано глядя на дубовую дверь, стоящую перед нами неприступной твердыней.

-Кажется, если откроешь, она тебя снесёт, — дрожащим голосом пролепетал Джордж.

-Хватит гадать, время действовать, — произнёс я с важной миной и бодрым шагом направился к двери. Когда я сжал в руках холодную металлическую ручку в виде головы льва, что-то в глубине этой махины угрожающе заскрипело. Дверь выросла до неба и давила меня своей всеобъёмлющей сущностью со всех сторон. Дубовые доски разламывали мне кости, а металлическая ручка впилась мне прямо в…

-Тони, у меня уже руки чешутся! – закричал Генри, размахивая метлой, — кончай разглядывать эту громадину, пора ловить убийцу!

-Ты прав, Генри, — прошептал я и, зажмурившись, что было сил потянул дверь на себя. Издав громоподобный вздох, дверь поддалась и с оглушающим скрипом отворилась. А внутри…

-Здравствуйте, мистер Версенес!

…сидел на красном диванчике и приветливо улыбался мне сам доктор Хаус.

-И вам привет, — ответил я, проходя внутрь. –А что у вас с ногой? – спросил я, заметив в его руках трость.

-Всего лишь злополучная болезнь, — улыбаясь, поведал мне доктор, — но став калекой, я гораздо больше внимания уделял психологии, нежели обычной медицине… намного больше… и вот, я здесь!

Я многозначительно кивнул. Мимо меня быстро прошагали Джордж и Генри.

-Вы куда? – удивлённо спросил я.

-Мы видели тень в окне, — бросил дворник мимоходом, — убийца в заводском отделении, и мы найдём его.

Джордж чуть ли не бегом добрался до двери, ведущей в соседнюю комнату, и мгновенно проскользнул в неё.

-Жди здесь, Тони, — сказал дворник напоследок, — мы позовём тебя, как только понадобится твоя помощь, — добавил он, словно говоря о подготовке вечеринки.

-Генри! — окликнул я его. Ты уверен, что Джордж…не подведёт?

Генри уверенно кивнул.

-На все сто, — ответил он и скрылся за дверью.

Я медленно выдохнул и попытался успокоиться.

-Вы взволнованы, — констатировал Хаус, — что-то случилось?

-Нет, — отмахнулся я, — не берите в голову.

Я опустил взгляд и стал бесцельно рассматривать свою дряхлую скрипку, лежащую в тряпочной сумке.

-Знаете, почему я здесь? – спросил Хаус.

Я покачал головой.

-Дело в том, — продолжил он, — что мне нужно принимать таблетки, ну… от боли в ноге, примерно в два часа дня. К сожалению, боль беспокоит даже мертвецов…Но вот не задача! В этом поганом городишке не ходят часы! И казалось, что это конец.

Хаус с трудом перегнулся через стол с ярко-красной скатертью, чтобы наклониться поближе ко мне.

-Но я придумал, как обмануть этот чёртов город!

Я изобразил заинтересованность.

-Дело в том, — зашептал доктор, — что я решил купить часы и перевести стрелки сразу на два часа! И они меня ни разу не подведут!

-Да…, пожалуй, это круто, — сказал я без энтузиазма.

Хаус довольный рухнул обратно на диван.

-Я знал, что вам понравится. Наверное, стоит принять одну таблетку прямо сейчас.

Я безразлично пожал плечами. Хаус улыбнулся своей мысли. Вытащив из кармана небольшую капсулу, он подбросил её высоко в воздух и раскрыл рот, чтобы проглотить. Но капсула, ударившись об его подбородок, закатилась под стол.

-Вот невезение, — сказал Хаус, хихикнув.

Он, непонятно вывернув свою большую ногу, встал на четвереньки и с глубоким вздохом скрылся под столом, за красной скатертью. Я сразу почувствовал себя как-то неуютно, прислушиваясь к странному копошению под столом. Даже подобрал под себя ноги. Как выяснилось, непросто так. Неожиданно из-под скатерти высунулась голова Хауса с криком “Бу!”. Я отстранился назад. Голова Хауса рассмеялась.

-Считаете меня сумасшедшим, Антонио? – спросил он.

-Нет, — дрожащим голосом произнёс я, — как можно…

Улыбка исчезла с лица доктора.

-Вы лжёте, — сказал он с каменным лицом. –Вы знаете, при жизни меня многие называли сумасшедшим, хотя, как выяснилось, сами они были куда ужаснее меня.

Он прищурил глаза и усмехнулся. Я начал понимать, куда он клонит.

-Вы так неожиданно покинули нас, мистер Версенес, — продолжил он.

Я похолодел.

-Доктор Хаус, не надо…

-Очень неожиданно, я бы сказал. Особенно для вашей супруги.

Я опустил голову. Глаза начали слезиться. “Проклятье, только не это” – с горечью подумал я.

-Её реакция на вашу смерть была довольно необычной.

Я содрогнулся. Мысли хаотично метались в немом ужасе перед словами доктора Хауса. Я не хотел слышать этого. Я хотел всё забыть…

-Но вы знаете…, — Хаус задумался, — после того, что вы с ней сделали, она вас простила.

Мысли замерли. Дыхание остановилось. Как в тот момент, когда я ударил Люси скрипкой. Вот только сердце осталось. Я осторожно поднял голову и посмотрел в задумчивые глаза Хауса.

-Да, да. Она так и сказала. Прямо в палате. И… она действительно любила вас, Антонио.

Я сглотнул, не веря своим ушам, не в силах осознать услышанное.

-Не может быть…

-Может, — с улыбкой проговорил Хаус.

Дверь соседней комнаты резко распахнулась, и оттуда выскочил взлохмаченный Генри с красной царапиной на щеке.

-Тони, нам нужна твоя помощь!

Я, будто во сне, поднялся с дивана и, обернувшись к Хаусу, прошептал:

-Спасибо вам, доктор.

-Ну что вы, — улыбнулся он, — это всего лишь моя работа.

Генри прочистил горло.

-Не хочу вам мешать. Просто в соседней комнате находится убийца повелителя этого безумного мира, и если мы хотим поймать его до того, как все окажемся в другом измерении…

Дворник перевёл дух.

…нужно поторопиться.

-Да… конечно, Генри. Прощайте, Хаус.

Тот, всё ещё улыбаясь, кивнул. И я с воодушевлением рванул за Генри. Хаус некоторое время ещё смотрел мне вслед и затем пробормотал в воздух:

-Может она под диваном?

И он снова скрылся под столом…

Пройдя через небольшую комнату, я тут же оказался в тусклом зале, заставленном гигантскими полками с немыми часами. Здесь были часы на любой вкус, различных размеров, цвета, формы. И можно было до бесконечности блуждать среди бесконечных стеллажей, подыскивая себе подходящие… Вот только они не ходили. Этот зал никогда не слышал тиканья, собственно, как и всё в этом мире. Только вечное эхо блуждало в его бесчисленных переходах. Вот и сейчас отдалённые голоса и странные отзвуки доносились до меня. Я оглянулся, но вокруг никого не было. Даже Генри куда-то испарился. И я, не спеша, направился вдоль полок, постоянно оглядываясь. Голоса постепенно приближались. Можно было даже различить отдельные слова:

-Какого… ты её упустил, … несчастный?!

-Не бойся, Генри, … найду эту…, обещаю!

Где-то слева мелькнула тень. Я мгновенно обернулся, но не увидел ничего, кроме сотен часов. Голоса смолкли, зато теперь я явственно слышал чей-то топот. Я стал растеряно оглядываться по сторонам, но мой взгляд натыкался лишь на бесконечные полки с часами. В метрах десяти снова мелькнула какая-то тень. И топот усилился. Теперь бежали двое. Тогда я осторожно достал из сумки скрипку и пошёл на звук приближающихся шагов. Дойдя до конца стеллажа, я остановился за углом и стал ждать. Когда из-за угла стала появляться тень, я, недолго думая, размахнулся скрипкой и поставил бегущему в лицо мощный шлагбаум. Мужчина, ставший моей жертвой, кувыркнулся назад и растянулся на холодном полу. Следом за ним прибежал запыхавшийся Генри и, удивлённо покосившись на валяющегося убийцу, сказал:

-Неплохой удар для скрипача. По ходу его часа на два вырубило.

Я согласно кивнул.

-Надо полагать, задача выполнена? – холодно осведомился я.

Дворник усмехнулся.

-Боюсь, что нет. Нужно ещё поймать соучастника… соучастницу. Джордж как раз этим занимается…

Из глубины зала послышались вопли Джорджа.

-Думаю, часовщик никуда не денется, — неуверенно проговорил я.

Генри лишь махнул рукой и рванул на помощь Джорджу. Я, бросив последний взгляд на валяющегося без сознания ничем не примечательного мужчину с разбитым носом, и последовал за дворником. Мы пробирались через бесконечные полки с часами. Генри бежал впереди, размахивая метлой и не слишком заботясь о часах, стоящих вокруг него. Наконец, впереди показалась габаритная фигура Джорджа. Он лежал на полу и силился подняться. Из его носа шла кровь.

-Джордж! – ободряюще закричал Генри, — держись! Мы уже рядом!

-Она… она сожгла мой… шарик, — прохрипел Джордж, и его голова рухнула на пол. Вдруг над ним просвистел огненный заряд, яркая вспышка – и полка с часами превратилась в тлеющие угли. Мы с Генри резко затормозили.

-Хотя, может ты и без нас справишься, — ошеломлённо сказал дворник лежащему без чувств Джорджу.

Толстяк не ответил. На секунду всё в застыло, и размеренный стук шагов медленно проплыл над залом. И тогда из-за угла вышла она… Рыжая Севилла. Да, так её звали. Та самая Рыжая Севилла, которая в детстве чуть не погибла при пожаре, а в двадцать лет подожгла свой собственный дом. Да… она была помешана на огне. И в Городе Безумцев это очень странно на ней сказалось. И когда её статная фигура появилась перед нами, а рыжие волосы заколыхались, словно огненные змеи, мы с Генри были готовы умереть от страха. Повинуясь внезапному порыву, Генри замахнулся метлой и, что было сил, швырнул её в Севиллу. Та, мгновенно среагировав, полыхнула из рук струёй огня, превратив метлу в пепел.

-Сдаюсь… — выдохнул Генри.

-Мерзкие каратели! – с ненавистью воскликнула Севилла, — живой меня не получите!

Издав воинственный клич, она швырнула в нас огненный шар.

-Вниз! – крикнул я, и мы с Генри легли на пол. Шар пролетел у нас над головами и врезался в один из стеллажей.

-Что теперь делать? – в ужасе зашептал дворник. И тогда я понял, что ни на кого не могу надеяться, кроме себя самого. Джордж лежал без сознания, Генри не мог пошевелиться от ужаса, а Севилла попросту упивалась нашим страхом. Но я взял себя в руки и, сжав зубы, поднялся с пола. Севилла хищно улыбнулась и метнула в меня огненный шар. Я рванул в сторону, к полке с часами, и, хватая оттуда всё подряд, стал стрелять по Севилле. Всё это походило на глупую детскую игру, вот только мне было не до смеха. Одна нелепая ошибка, и я превращусь в кучку угольков. Севилла с лёгкостью сжигала абсолютно всё, летящее в её направлении, но я не унывал, а продолжал забрасывать её часами. Но вот, постепенно напор огненной мощи стал ослабевать, и вскоре летящим часам Севилла смогла противопоставить ничтожный заслон пламени, через который те пролетели, приземлившись ей на лоб. Севилла вскрикнула и схватилась за голову.

-Генри, — крикнул я, — Генри, скорее поднимайся! Её нужно связать!

Дворник, наполовину закопанный в пепел и обломки часов, с трудом поднялся и торопливо направился к Севилле с уже приготовленной верёвкой. Та была настолько занята своей головой, что даже не пыталась убежать. А я в это время, слегка пошатываясь от усталости, подошёл к Джорджу.

-Эй, приятель, поднимайся! – сказал я, слегка потрепав его по пухлой щеке. Тот нехотя разлепил глаза.

-О, Тони. Уже всё закончилось?

Я слабо кивнул.

-Да, Джордж, уже всё…

-Итак, может, настало время объяснить, почему вы убили господина Холлиса?

Севилла и часовщик, привязанные друг к другу, с опаской смотрели на Генри, допрашивающего, как говорится, с пристрастием. Часовщик судорожно сглотнул и, заикаясь, пролепетал что-то очень невнятное.

-Что он мямлит?- строго спросил Генри.

-Он говорит, что мы не хотели убивать Холлиса,- спокойно пояснила Севилла,- нашей целью был Оскар.

Мы с Джорджем, стоя позади Генри, удивленно переглянулись.

-Как это?- спросил Джордж.

Севилла пожала плечами.

-Мы просто хотели уничтожить этого жалкого деспота. Думаю, нас бы даже никто не осудил. Но мы ни в коем случае не хотели убивать Холлиса. Это просто… случайность.

У меня внутри всё замерло:

-Смерть притягивает случайности,- выдохнул я.- Ну конечно! Это всё объясняет!

Я был настолько поражён своей догадкой, что ноги не могли стоять на месте.

-Тони, куда ты? – изумлённо спросил Джордж.

Но я уже бежал через бесконечные стеллажи с часами. Генри уже собирался следовать за мной, но вдруг часовщик подал голос:

-Постойте,- всхлипнул он,- что вы сделаете с нами?

Генри презрительно смерил его взглядом и сказал:

— Я отдам вас Оскару. Что он с вами сделает, я не знаю, но думаю, что в Городе Безумцев вы останетесь ещё надолго.

Дворник с тоской посмотрел в направлении пути, по которому я убежал и добавил:

-Да, и ещё. Похоже, нам понадобится ваша микроигла.

Я стоял на вершине скалы, со всех сторон обдуваемой неистовым ветром. Внизу, в долине близ Города Безумцев, стояла гигантская стометровая арка с мощными каменными дверями. Конечно же, это была необычная арка. Перед её всеобъемлющими дверьми, словно длинная змея, выстроилась огромная очередь людей, многочисленные хвосты которой терялись в закоулках города. Оскар, стоя перед самыми дверьми, посыпал их священным снегом из шкатулки, чтобы они отворились, но пока безрезультатно. Сзади меня послышалось прерывистое дыхание. Я обернулся и увидел Джорджа и Генри, только что взобравшихся на скалу.

-Тони,- проговорил дворник,- ты так стремительно выбежал из магазина… Что- то случилось?

-Нет… просто я, наконец, понял, что произошло.

-И что же? – спросил Джордж.

Я помедлил.

— В тот день я увидел ужасную вещь… я увидел Смерть.

Генри и Джордж испуганно переглянулись. Я продолжил:

-Уверен, вы тоже заметили нечто подобное, но не сказали, потому что думали, будто сошли с ума. Вот только второй раз обезуметь невозможно.

-Ну, допустим, -согласился Джордж,- но я всё равно ничего не понимаю.

Я кивнул.

-К сожалению, мы все ничего не понимали, хотя всё было очевидно. Да, Холлис был бессмертным, однако тело его старело с каждым днём всё больше и больше. В итоге жить для него стало невыносимо. И также как надзиратель чувствовал приближение своей кончины в последние часы, так и Смерть чувствовала свою будущую жертву. И, думаю, гибель Холлиса была… взаимосогласованной.

На этом я замолчал. Генри и Джордж тоже стояли не в силах вымолвить ни слова. Неожиданно из долины послышались приветственные крики. Генри прищурился и сказал:

— Это Коулди. Пойдём, Джордж, попрощаемся с ним.

И они стали торопливо спускаться со скалы, а в это время послышался оглушительный скрип, и гигантские двери со стоном стали отворяться.

Следующий день настал нескоро из-за длительного однообразия второй половины предыдущего. Погода была пасмурной, над городом назревали тучи – возможно опять будет дождь. Я неподвижно сидел, прислонившись спиной к дереву и, глядя в одну точку, вдыхал прозрачный холодный воздух и выдыхал клубы водяного пара. В долине вокруг арки, среди зарослей зелёной травы расположились ещё сотни таких, как я, ожидающих, когда очередь подойдёт к концу. Но, похоже, ждать придётся ещё долго.

Я поднял взгляд и увидел идущего ко мне навстречу Генри. Он был одет в свой парадный костюм, а за плечом у него болталась сумка, забитая под завязку.

-Похоже, ты решил умереть с честью, — мрачно пошутил я.

Генри усмехнулся и присел рядом со мной.

-Давно ты здесь сидишь? – осведомился он.

Я кивнул и сорвал травинку. На ней блестели капельки росы.

-А где Джордж? – спросил я.

-Джордж? Он уже там.

Жаль… даже не попрощался. Но ничего. Возможно, я его ещё увижу.

Генри кивнул.

-Знаешь, — сказал дворник, — когда я его видел в последний раз, он казался мне нормальнее обычного… будто безумие начало терять силу…

-Понятие растяжимое… — вставил я автоматически.

-Да, знаю. Но… Тони, он извинился за то, что сломал мне нос! Если бы он был в своём уме, точнее не в своём, он бы никогда передо мной не извинился, можешь мне поверить!

-Ну что ж, если так, — я помедлил, — то я рад, что он, наконец, почувствовал себя полноценным.

-Да, я тоже. Кстати…, — Генри почесал в затылке, — сегодня я передал убийц Оскару.

-Как он отреагировал?

-Довольно странно… Казалось, он был зол на них, за то что убийцы убили Холлиса, вместо него.

-Он хотел бы умереть вместо Холлиса?! Похоже, с безумцами действительно творится что-то странное. А что насчёт часовщика и Севиллы? Какой приговор он им вынес?

-Он оставит их здесь. Навсегда.

Я пожал плечами.

-Другого я и не ожидал.

Мы замолчали, каждый думая о своём. Так продолжалось около пяти минут, но вдруг Генри сказал:

-Ладно, Тони. Мне пора. Со многими ещё надо попрощаться. Как бы там ни было, знай: я рад, что у меня есть такой друг, как ты.

-Спасибо, Генри. Я этого не забуду.

И мы пожали друг другу руки. Генри встал и бросил напоследок: “Прощай”. Я покачал головой и, улыбаясь, прошептал:

-Нет, Генри. До встречи.

Спустя шесть часов очередь почти кончилась, и я встал на утоптанную тысячами ног тропинку, ведущую к абсолютно другому миру. Рядом со мной стоял Фил и, как ни странно, он не рассказывал мне об ужасной участи всех и каждого или о неизбежном разрушении мира. Он рассказывал о радуге, он говорил и говорил о ней, а я молча слушал его и удивлялся, как можно столько много говорить о природном явлении. Его эмоции были неисчерпаемы, и с ним время летело с невообразимой скоростью. Я даже не заметил, как очередь дошла до нас. Человек, стоящий у ворот с листом бумаги, тронул Фила за плечо и, когда тот обернулся, произнёс:

-Как зовут?

Фил приветливо улыбнулся.

-Можно просто Фил!

Человек нахмурился и заскользил взглядом по листу.

-Проходите, — сказал он, поставив галочку.

-До свидания, Тони! – сказал Фил и нырнул в чёрное сияние арки.

-Как зовут? — спросил человек у меня.

-Антонио Версенес.

Он перевёл взгляд в самое начало списка и, поставив галочку, сказал:

-Проходите.

Я сделал шаг вперёд и оглянулся на Город Безумцев. Заходящее солнце освещало пустые здания и одинокие пузыри, до сих пор летающие над городом. А башня мануфактуры казалась мне прекрасной, как никогда. Но я обернулся и, вздохнув напоследок, шагнул в чёрное сияние, и моя душа понеслась навстречу Вселенной…

Птеродактиль вылез из распавшегося плазменного шара и холодными глазами оглядел пустующий город. Люди ушли, и теперь весь мир принадлежал только ему. И впервые почувствовав безграничную свободу, ящер огласил город торжествующим рёвом и, взмахнув могучими крыльями, взмыл в небесную высь…