Просто волшебник

ПРОСТО ВОЛШЕБНИК

Однажды, как говорится, в один прекрасный день…

Впрочем, день был очень даже прекрасный. С самого утра ярко светило солнце, но не было изнуряющей жары. Для города было даже очень свежо – ветерок разгонял выхлопы и нагретый асфальтом воздух, сносил за окраину пыль и прочие элементы, мешающие горожанину наслаждаться летней жизнью. Превосходная погода для пикников и загородных поездок, на худой конец для продолжительных прогулок в парке, желательно вдвоем, допустимо – в теплой кампании лучших друзей.

Вот с этого момента день и переставал казаться таким прекрасным, каким был. Ибо этот день был четверг. А по четвергам Евгений со смены, заканчивающейся в восемь утра, был вынужден ехать через полгорода в университетскую библиотеку – сдавать взятые на ночной абонемент книги. По четвергам бывал семинар (иногда даже два) и сопутствующая ему контрольная работа. Все бы ничего, но библиотека находилась в самом старом, первом корпусе университета, построенном в тысяча лохматом году в старой части города. Все занятия же проходили в “новых”, советской и перестроечной постройки корпусах, почти в центре города. Сейчас факультет учился во вторую смену и занятия начинались около обеда – в час или даже в три. Тоже ничего хорошего – отдел гуманитарной литературы в библиотеке работал, как особо отличившейся перед человечеством, с десяти часов. А библиотекари, видимо ввиду особого к ним отношения благодарного человечества (других объяснений у Евгения не было), начинали работу порой и с полдвенадцатого. И никакие вопли и проклятия отдельных хомо сапиенсов изменить этого порядка не могли. Посему часть книг дочитывалась уже у дверей отдела.

Зверски убив время на возвращение бумажного наследия предков в руки служителей храма знаний, следовало поучаствовать в битве за место на ступеньках переполненного троллейбуса. Этот этап студенческого многоборья вызывал у Евгения острый приступ мизантропии и тягу к зверским убийствам в духе голливудских ужастиков. Если в результате до пары удавалось заскочить в буфет, прорваться через плотно сомкнутые шеренги первосменников и закинуть в желудок что-то дешевое и в силу этого факта лишь условно съедобное, то первую половину дня можно было считать удачной. В тот день это Евгению не удалось, да и в аудиторию он влетел за пятнадцать секунд до преподавателя.

После всех занятий, интеллектуальной дыбы на семинаре и общения с однокурсниками приступ мизантропии достигал апогея. Поскольку к этому моменту на улице имел место поздний вечер, то следовало после очередной битвы в транспорте ехать домой. Хорошо было тем, кто жил в общежитиях – до них пешком не более двадцати минут. Но Евгений с марта не жил в общежитии, а снимал «квартирку» в новом районе на другом конце города.

Его жизнь в общаге закончилась после замечательного праздника – Международного женского дня. Процесс бурного празднования резко перешел в неконтролируемое брожение, в результате которого было сломано: стульев и табуреток – 6 штук, кроватей – 2 шт., полок обрушено – около 5 шт., шторы в холлах сорваны, дверей с петель снесено – 1,5 шт., посуды и морд перебито – не меряно. Это не считая мелких пакостей, дыма столбом, летающих и катающихся бутылок. А когда на этаже внезапно появилась вахтерша, то замеченными в безобразиях оказались долговязый Евгений, не успевший скрыться за углом и несколько пьяных вдрызг камрадов, дополнявших интерьер. Вышеназванные камрады и Евгений в два дня с треском вылетели из общаги, а все остальные оставлены до первого замечания. И доказать, что он в общем падении нравов и дебоше не участвовал, а просто вышел из комнаты по нужде, отличник и паинька Евгений разъяренной комендантше не смог. И снимал теперь малосемейку в относительно новом доме. Единственное отличие от общаги – наличие тараканов и отсутствие соседей по комнате. Это положительные отличия. Отрицательные гуманитарии Евгении подсчитать не мог – таких чисел они не проходили.

С тех пор он нашел работу охранника в ночную смену в павильоне одного крупного торгового центра, к его несказанной радости по ночам не работавшего. И с тех самых пор он всей душой ненавидел четверги. И прекрасным его смог бы назвать только в том случае, если бы разом отменили занятия, перенесли его смену или опустел общественный транспорт.

Но ТОТ четверг превзошел все пределы. Для начала при сдаче смены в павильоне обнаружился котенок. Обнаружили его присутствие по продуктам жизнедеятельности, в которые начальник охраны и вляпался. Если бы Евгений сходил по нужде посреди коридора, то наверняка услышал бы в свой адрес куда меньше эпитетов. А о котенке и говорить нечего. В ответ на вопрос, переведенный как: «Почему не почуял и не убрал!?», Евгений ответил, что отличных от постоянно присутствующих запахов не было. Выслушавший длинную лекцию об особенностях обоняния у разных деревенских батанов и очкариков (очки Евгений носил только солнцезащитные и крайне редко, что особенно обидно), парень был сверх смены отправлен на поимку нарушителя. Искомый был обнаружен и быстро выдворен за пределы павильона, пока не попался на глаза начальнику, которому было сказано, что диверсант убежал на улицу. После еще одной познавательной тирады, студент, наконец, покинул здание и отнес котенка к ближайшему подъезду. Пригрозил прибить, но оставил на скамеечке, пустовавшей в ожидании старушек.

Сколько раз ему наступили на ногу, толкнули, пихнули и нагрубили в троллейбусе, Евгений не считал. На светофорах, при резком торможении транспорта, на него постоянно кто-то наваливался сзади, но у студента не было ни малейшего желания и возможности посмотреть, кто именно.

По обрывкам фраз, услышанных при сдаче книг, после весьма длительного ожидания, Евгений установил, что внук старшей из библиотекарей вчера пришел домой с разбитым носом и порванной рубашкой. Этой немаловажной для судеб мира проблеме и был посвящен диспут работниц отдела. В это время два студента физмата выясняли, чем Моне отличается от Мане и не опечатка ли это. Перемежающие их речь маты и термины, не слишком от матов отличающиеся, выдавали в парнях первокурсников, закончивших школу в этом же городе. Не выдержав, Евгений вступил в спор, намереваясь своими объяснениями внести ясность. Когда дискуссия перешла на повышенные тона, от прямой конфронтации студентов спасла открывшаяся дверь библиотеки. Каждая сторона осталась при своем мнении, мысленно костеря оппонентов, библиотекарей и дурацкие иностранные фамилии.

В университете поесть не удалось, и форменным мучением стала замена одной лекции на БЖД. В результате, старый и нудный преподаватель две пары компостировал мозги всему потоку. Да еще без перерыва! Тот пресловутый семинар, посвященный творчеству Гете, стал просто очередным кругом ада. Произведения читали, кроме Евгения, еще два-три человека, за что всех без исключения жестоко позорили. Да еще и мнения студента, комментаторов и преподавателя не слишком совпадали. В целом, по результатам дня, Евгению хотелось просто исчезнуть, раствориться в воздухе и не материализоваться никогда. Или чтобы испарились как дурной сон все вокруг – люди, универ, дома, машины и даже собственное сознание. Никаких иных желаний в голове студента не объявлялось. Ни есть, ни спать, ни чего бы там еще.

Добравшись до своей двери, не особо различая где он находится и жив ли вообще, Евгений обнаружил всунутый в щель между дверью и косяком белый конверт. Конверт был весьма и весьма странный. Белоснежно-белый, он все же создавал впечатление довольно старого листа плотной бумаги. Загнутые углы были скреплены сургучом без печати – плоская круглая нашлепка, с другой стороны красиво, с завитками, черной тушью было выведено всего одно слово: «Евгению».

Это был либо явный розыгрыш, либо ошибка. Но для верности, едва скинув кроссовки, парень уселся на кровать и сломал печать на конверте. Текст письма был написан тем же вычурным почерком и такими же чернилами, что и имя на обороте. Письмо гласило:

«Уважаемый Евгений.

Наша организация на внеочередном заседании пришла к необходимости срочного решения вопроса касаемо вашей персоны. В ходе заседания, большинством голосов было одобрено решение о приеме Вас в члены нашей организации с испытательным сроком в семь месяцев. Для того, чтобы заверить ваше членство в Лиге Волшебников, Вам необходимо:

1. В срок не более семи дней от момента получения данного письма прийти по адресу- ул. Бажова, дом 213, офис кампании «Wizard-art», режим работы с 9.00 до 18.00 ежедневно, выходной – воскресенье.
2. Обратиться к секретарю и сказать, что вы по поводу декораций для ТЮЗа.
   1. С собой иметь данное письмо.

В целях сохранения у вас веры в людей, чудеса и собственные силы, убедительно просим Вас не демонстрировать данное письмо кому бы то ни было.

С уважением, секретариат».

Прочитав письмо в третий раз, Евгений понял, что смысл написанного до него совершенно не доходит. Помотал головой, дабы разогнать посторонние мысли и тупняк, затем еще раз внимательно перечитал текст. Потом еще раз, а затем просто отдельные моменты. С каждой секундой в нем закипала смесь гнева и негодования. «Какой-то тупой розыгрыш! Еще бы про школу волшебства Хогвардс написали! Тупые шутки для фанатиков Гарри Поттера. Ладно бы еще школьников разыгрывали. Они вон, через одного спят и видят сов, приносящих говорящие письма о зачислении в эту самую школу. Так нет! Еще Лигу Волшебников какую-то выдумали. На какой она там у нас улице?! Как же, как же, помним! Каждый день, знаете ли, туда с ведьмами покуражиться шастаем! Пароли, конспирация, никому не демонстрируйте! Да кому я его тут покажу? К соседям, что ли постучаться?» — студент кипел и бесновался. Он бегал по комнате, размахивал руками, выкрикивал проклятья и площадную ругань, адресованные авторам письма, несуществующей Лиге, тупости людей и миру вообще.

Выкипев до конца, парень резко почувствовал себя очень усталым и голодным. Он глубоко вздохнул, положил письмо на стол и отправился на кухню варить макароны. За всеми кухонными делами Евгений окончательно успокоился, и казалось, призабыл об этом инциденте.

Поев, Евгений впал в какую-то странную, глубокую задумчивость, граничащую с кататонией. Он сидел, обхватив двумя руками кружку с остывшим чаем, и пустым, невидящим взглядом рассматривал рисунок потертой клеенки на столе. Евгению было очень грустно. Телефон молчал, казалось, что исчезнув из поля зрения однокурсников и соседей по этажу, он совершенно исчез из этого мира. Из мира, где они жили, веселились, вместе пили и балагурили, где люди встречались и расходились, текла и кипела могучая река жизни. А он остался на ее берегу, и не знал, сможет ли он снова оказаться в этом потоке. Молодой человек поежился, как от холода. Одиночество сдавило горло тисками плача. Захотелось хоть кого-нибудь услышать, увидеть, поговорить.

В голову тупо, как пуля в мокрый песок, ударила мысль: «Наверное, у меня просто нет друзей. И похоже, никогда не было. Никому такой не нужен…»

Его размышления резко прервал зарокотавший холодильник. Евгений встрепенулся, как ото сна, оглядел кухню, залпом допил чай и сложил посуду в раковину. Затем быстро прошел в комнату и спиной вперед рухнул на кровать. Со стола слетело письмо. Парень ругнулся сквозь зубы, поднял письмо и положил на стол, резко прихлопнув сверху ладонью.

Около двух часов он лежал, закрыв глаза, но сон не шел. Как будто не было бессонной ночи на дежурстве, проведенной за книгами, и этого жуткого, перенасыщенного событиями дня. Спать совершенно не хотелось, несмотря на усталость. Студент полежал еще немного, глядя в потолок, почти невидимый в темной комнате, потом со вздохом сожаления поднялся и поплелся на кухню.

Пока грелся чайник, он помыл и убрал посуду. Затем налил себе чаю, вернулся в комнату и включил ноутбук. Завел любимую кельтику, взял том с шотландскими легендами и мифами и погрузился в чтение. Но сегодня этот процесс не доставлял никакого удовольствия. Может из-за усталости, может потому что Евгений почти наизусть знал все содержимое этой книги, может от печали, а может — и нет. Студент отложил книгу, провел ладонями по лицу и с глубоким стоном уронил голову на руки. Через некоторое время он поднялся, покопался в каких-то файлах на ноутбуке, но явно не нашел, чем заняться. На глаза ему снова попалось это странное письмо из таинственной Лиги Волшебников. Юноша перечитал адрес, нашел его по электронной карте. Указанное здание оказалось совсем недалеко от университета – всего в пяти-шести минутах ходьбы. Но никакой фирмы «Wizard-art» там не значилось. Окончательно убедил в том, что это письмо нелепый розыгрыш, тот факт, что позавчера Евгений сам видел объявление о закрытии ТЮЗа на капитальный ремонт. Сил сердиться уже не было. Парень запихнул листок в ящик стола и повалился спать.

Будильник не звонил. Это была первая мысль проснувшегося студента. Взглянув на часы, он с ужасом понял, что забыл вчера поставить этот самый будильник, и теперь катастрофически опаздывает на консультацию к научному руководителю. Это был абсолютный рекорд! Никогда раньше за столь короткое время Евгений не успевал умыться, собраться, влить в себя кружку чая, пометаться по гостинке в поисках каких-то бумаг, флэшки, ключей. Попутно он нашел диск «Аквариума», который обещал дать послушать одногруппнику Славке. Затем пулей вылетел из квартиры и помчался на остановку. Здесь ему крупно повезло – он стал тем самым третьим лишним на последней ступеньке отъезжающего троллейбуса.

На консультацию студент все же успел, хоть и выслушал монолог о неподобающем его статусу опоздании. Получил задачу, направление деятельности и метнулся на лекции. Диск тоже сумел отдать, чему Славка несказанно обрадовался. На обратном пути Евгений попал в обычный пресс в транспорте и пришел к выводу, что шпроты в банке имеют куда больше свободного места, чем человек в троллейбусе. К тому же рыбки политы маслом, что несколько снижает степень их непосредственного взаимодействия.

Следующие несколько дней шли в обычной суете. Библиотека, книги, работа над докладом на конференцию и курсовой, работа, лекции, семинары, шумные соседи, устроившие вечеринку на все выходные. Все это безобразие сопровождалось разрастающимся, занимающим все существо Евгения, ощущением невероятного одиночества, заброшенности и незначительности, полной оторванности от мира. Когда парень отвлекался от дел и пытался даже самому себе описать эти ощущения, он начинал задыхаться от подступающего к горлу плача. Слова застревали на границе мысли и звука, так и не сумев воплотиться устно или письменно. И за все это время ни одного звонка, ни единого сообщения. Даже расписание никто не узнавал. Евгений начал сравнивать себя с неприкаянной душой, призраком, что бродит меж живых, кто-то его видит, но почти никто не верит в его существование. Порой его мысли сами собой возвращались к тому странному письму якобы из Лиги Волшебников. Иногда, на несколько минут студенту начинало казаться что все это правда, что по указанному адресу стоит сходить, ведь там…

На этом моменте всегда словно кто-то переключал рубильник. Евгений внезапно начинал сердиться на этот розыгрыш, свое минутное доверие. «Волшебники, шмаги тебе там разные! Щас прям, размечтался! Они и в твоих любимых легендах на уровне фольклорного элемента, многие даже с документом. И даже там в них немногие верят. Только самые безбашенные идиоты, постоянно витающие в своих романтических бреднях! И что? Вечно во что-то влипают, ничего не получат или уж все совсем сказочно заканчивается. Так не бывает! Вот твой мир – монитор, бумаги, буковки, наука, мать ее перетак. Не бывает здесь ни колдунов, ни фей, даже рыцарей не осталось! Все выдумки. Займись уже своей реальной жизнью, сделай в ней хоть что-нибудь.»

Мысли были злые, не всегда правдивые, но логичные и оттого неумолимые. Порой казалось, что эти мысли принадлежат кому-то другому. Возможно, услышанные или прочитанные ранее, теперь они повторялись самому себе. Но успокоившись, Евгений часто полностью их забывал. Стоило ему вновь случайно вспомнить о письме, как мысли возвращались с новой силой и новыми аргументами.

Поскольку приближалась сессия, нормальных студенческих хлопот прибывало. Евгению казалось, что они затапливают его с головой, как вонюча болотная жижа оступившегося путника. Черная меланхолия все сильнее овладевала им. Даже в компании бывших общаговских соседей и одногруппников парень чувствовал себя абсолютно чужим, случайно затесавшимся в их общество. Он все чаще оставался один. Иногда случайно рядом оказывались Станислав, Лена, Макс, но Евгений без видимых причин избегал их общества.

Это «безумие внутри и снаружи», как его назвал сам студент, длилось не так уж и долго – меньше недели. Но Евгению казалось, что так было всегда и так будет. Никто и ничто не могло сдвинуть огромный камень с души молодого человека и хоть немного приподнять планку его стабильно угрюмого настроения. Во вторник, поздно ночью (скорее уже даже в среду) Евгений перетряхивал ящики своего стола в поисках какой-то очень нужной распечатки. Но под руку лезли разные ненужные вещи – томик стихов Гумилева, «ловец снов», подаренный кем-то из соседей еще в общаге, раковина-сувенир, привезенная мамой с Черного моря и куча разного барахла. Внезапно в руках хрустнул плотный листок – письмо из Лиги Волшебников. Неожиданная злоба вспыхнула и захватила Евгения, он хлопнул листком по столу, злобно ругнулся и устало присел на кровать. Нужная распечатка вскоре нашлась среди книг на столе, пришлось вновь все складывать в ящики. Когда письмо снова оказалось у студента в руках, он бегло перечитал его и. хлопнув кулаком по кровати произнес вслух: «Все, блин, хватит! Задолбали со своими приколами! Завтра же с утра схожу в эту грешную фирму и упаси их Бог действительно там оказаться.» Письмо осталось скучать на столе, а студент отправился смотреть очередной тягомотный сон, иные ему не снились пару месяцев. Или пару вечностей, он точно не знал.

Утром принятое решение подверглось серьезной критике в связи с шедшим на улице мелким и, видимо, затяжным дождем. Победило упрямство и предстоящая месть неизвестным любителям глупых розыгрышей. Пятнадцать минут под дождем на остановке, лютая давка в трамвае, несколько минут шлепанья по лужам в поисках нужного дома и вот он – дом №213 по улице Бажова. На первом этаже действительно располагались разные офисы и конторы. С удивлением Евгений обнаружил и весьма недурственно сделанную вывеску фирмы «Wizard-art». Согласно вывеске, фирма занималась всеми видами оформительских работ – от наружной рекламы до декорации помещений.

Неожиданно студента охватил страх, сердце судорожно забилось и грозилось отбыть в направлении пяток. Вся уверенность куда-то испарилась, на ее место набежали сомнения: «А вдруг это действительно розыгрыш?! – думал Евгений. – А если я не один такой? Как пошлют они меня по матери да в пеший половой поход! И ведь правы будут! Люди работают, а тут я как школьник из фан-клуба Гроулинг!»

Но тут из соседней двери вышел охранник, грузно оперся на перила небольшого крыльца, закурил и уставился на топчущегося на месте студента. Всегда недолюбливавший разного рода охрану Евгений, уже совсем решивший уйти домой, вдруг резко смутился, потоптался еще немного и решительно вошел в дверь оформительской фирмы.

Коротенький коридорчик со столиком и несколькими креслами пустовал. За ним была еще одна небольшая комната с большим окном, гибискусом в кадушке и растрепанным молодым человеком лет двадцати шести, вдохновенно пялившегося в монитор компьютера за большим столом. Лицо парня выдавало крайнюю степень творческой сосредоточенности. Погруженный в свои дела он так и не заметил вошедшего. Евгений нерешительно переминался с ноги на ногу на пороге. Выходить ни с чем было как-то нехорошо, а напоминать о себе неловко. Неожиданно студент звонко чихнул, даже не успев прикрыться. Сидевший за столом даже подпрыгнул на стуле, растеряно поправил топорщившийся ворот рубашки и удивленно спросил: «А вы по какому вопросу? Могу я вам чем-то помочь?» — его явно смущало появление посетителя, тем более такого.

— Я…эээ…да, пожалуй… гхм, ну, по этим, — жалобно залепетал Евгений. Секретарь даже наклонил голову, силясь понять посетителя.

Наконец, собравшись с духом и прокашлявшись, Евгений хрипло выдавил из себя: — Я по поводу…декораций для ЧУСа, то есть для ТЮЗа. Да, декорации для ТЮЗа. Вот…

На лице молодого секретаря от разилось одновременно облегчение и разочарование. Улыбнувшись, он сказал:

— Это вам к Петру Ивановичу. Сейчас, сейчас. – нажав кнопку на селекторе он почтительно проговорил, — Петр Иванович, тут к вам какой-то молодой человек по поводу декораций для ТЮЗа. Пропустить?

Селектор прошипел что-то в ответ, секретарь понимающе кивнул, спохватился и поспешно заверил своего невидимого начальника, — Хорошо, будет. Сейчас, сейчас. – Оставив в покое технику он широко улыбнулся и приветливо указал Евгению на дверь в противоположной стене, рядом с гибискусом.

— Вам туда, молодой человек. Вас уже ждут. Входите, входите!

Евгений нерешительно протопал к двери, потянул за ручку, непонимающе оглянулся – дверь не открывалась. Спохватился, резко ее толкнул, просунулся в кабинет и робко спросил «Можно?» и нерешительно вошел. Прикрыл за собой дверь и остановился, подпирая ее спиной. От волнения у студента тряслись коленки и пересохло во рту. Он украдкой вытер вспотевшие ладони об джинсы и огляделся.

Кабинет был довольно обычным и весьма просторным. Крашенные стены, пластиковый потолок, шкафы в углу, сейф, два окна, цветочки в горшочках. За столом с компьютером сидел невысокий. Худощавый, добродушный на вид, коротко стриженный и совершенно седой дедушка с модной бородкой. Повсюду в кабинете валялись листы ватмана и какие-то коробки. На стенах висели картины и плакаты. Возле стола, слева от старичка в кадушке стоял громадный циперус.

Старичок приветливо, с хитрым прищуром, разглядывал посетителя. Кричать и гнать студента в шею, громко топая ногами, он явно не собирался. Выждав полминуты и, видимо решив, что ждать инициативы от посетителя бессмысленно, дедок заговорил на удивление мягким, осязаемо теплым голосом, указывая на стул возле своего стола:

— Да вы присаживайтесь, молодой человек! В ногах-то ведь правды-то нет. Давай, не стесняйся!

— В жопе тоже, — неожиданно даже для самого себя буркнул Евгений. Смутился еще больше, помялся на месте и все же плюхнулся на стул, отчего тот громко застонал.

Старичок хохотал как полоумный, даже за живот схватился. Его смех был не менее приятным чем голос. Евгению в нем послышались и звон бубенчиков и мягкий шелест теплого осеннего ветерка в листьях. Студент даже поборол смущение и во все глаза уставился на веселящегося хозяина кабинета. Тот все еще посмеивался, вытирая проступившие слезы.

— Ай, молодца! Вот не ожидал. Честно, не ожидал! – старичок, изредка мотая головой и хихикая, принялся разгребать завалы на столе. – Ничего, студент, ничего! Сейчас чай будем пить. С баранками! Или ты с пряниками будешь? А, ладно, пусть все будет. Знатно ты старика потешил! Ох, давно я так не смеялся.

— А, я… Да, я. Вот. – Евгений попытался что-либо сказать в свое оправдание, но не мог даже внятно изложить цель визита.

— Да ты, ты! Это ж надо. А вот и наш чаек! – Старичок потер руки и принял из рук вошедшего секретаря поднос с чайником, уже полными чашками и вазочкой, наполненной печеньем, пряниками и обещанными баранками.

— Да ты пей, не стесняйся. Поговорить мы завсегда успеем, а такого чайку на халяву не каждый день попробуешь! – Лукаво усмехаясь в бороду. Старичок подал пример, шумно отхлебнув из своей чашки.

Студент решил быть вежливым, раз его не выставили за дверь, даже после того, что он умудрился брякнуть. Ну, и от халявы отказываться было не по-студенчески! Чай был удивительно хорош. Приятно пах мятой, лимоном и какими-то ягодами, и еще цветами. После третьего глотка Евгений решил, что там наверняка были цветы липы. За такими рассуждениями парень не заметил как опустошил чашку. С сожалением посмотрел в нее и поставил на стол, при этом виновато посмотрел на гостеприимного хозяина. Тот слегка улыбался и щурился.

— Что, понравился чаек-то? – старичок ловко наполнил чашку студента. – А что же ты, милок, совсем баранок-то не испробовал? Вот и пряничками угощайся на здоровье.

Умяв предложенную баранку и полчашки чая, студент решил, что уже пора изложить свое дело. Малость поерзал на стуле, раздумывая как подступить к этому вопросу. Ведь не спросишь же в лоб «Дяденька, а вы правда волшебник? Али врете?» Хотя этот забавный дедушка в аккуратном темном костюме наверняка поймет и не такую дурацкую шутку, вон как его рассмешила довольно грубая фраза. Решив спросить в лоб, что известно этому старичку об этом странном письме, Евгений отхлебнул из чашки и поднял глаза на хозяина кабинета. Тот уже поставил на поднос пустую чашку и сложил руки на столе перед собой. Парень внезапно снова разнервничался под этим теплым, понимающим и чуть насмешливым взглядом. Так смотрят те, кто уверен в себе, в своей жизни, делах и в собственной силе. Старичок явно не выглядел силачом, но все же смотрел так, что у студента по спине пробежала рота ледяных мурашек от глубины этого взгляда.

— Ты письмо-то принес, студент? Или запамятовал? – Голос Петра Ивановича вывел парня из забытья размышлений, в которое он медленно, но верно проваливался.

— Какое письмо? – Студент вздрогнул и уставился на собеседника.

— От же ж, елы-палы! Что вы за народ?! – Старичок картинно всплеснул руками. – Знамо какое – бумажное! Раз пришел, раз спросил, стало быть и письмецо читал. А там что написано-то было? Иметь при себе. Ну, принес письмо-то?

Евгений нерешительно запустил руку в сумку, пошарил там и достал слегка помятый сложенный листок с остатками сургучной печати. Удивленно на него поглядел, хотя точно помнил, как клал письмо в сумку, и протянул листок собеседнику.

— Это? – голос почему-то дрожал, а во рту снова пересохло.

— Конечно это! Или у тебя еще какое-то есть? – старичок быстро развернул листок, а студент в это время залпом допил остывший чай.

— Ага, Евгений, — протянул Петр Иванович. – Долго мы вас ждали-то. Думали уже все, не поверил студент письму-то нашему. Даже расстроились. Такой хороший способный молодой человек, и никакой веры в чудеса. Обидно. Знаете, юноша, что нет ничего хуже чем волшебник, не верящий в чудеса и сказки.

— Так это…это что, не шутка? – Евгений даже наклонился к хозяину кабинета.

— Нет, молодой человек, это чистая правда. Высшей пробы правда-то.

— А как? Что значит Лига Волшебников? Зачем вам я? Вы что – секта какая-то?! – от волнения студент почти кричал, вцепившись рукой в столешницу.

— Угомонитесь. Что за глупые вопросы-то у вас! – Старичок пожал плечами. – Сразу вам все секта, секта. А может и секта? Только верим мы в другое и по-другому. Волшебники мы, кто ж еще то, в письме же все написано.

— Но ведь волшебников не бывает! – резко выкрикнул Евгений и вскочил, гневно размахивая руками. – Просто НЕ БЫ-ВА-ЕТ!!!

Старичок пожал плечами и выразительно поглядел на дверь. Потом на студента.

— Извините, — буркнул парень и снова плюхнулся на стул, смущенно разглядывая свои потертые кроссовки.

— Вот ведь всегда так, — вздохнул его странный собеседник. – сразу нет и все тут. Но ты же есть!

— А разве я – волшебник? – непонимающе спросил Евгений, подняв на старичка изрядно округлившиеся глаза.

— Конечно! Тебе даже письмо написали по этому поводу, а ты еще сомневаешься чего-то.

— Но этого просто не может быть! – на этот раз студент говорил очень тихо от потрясения. Все происходящее казалось ему сном и даже захотелось подойти к выключателю или ущипнуть себя чтобы проверить. Но что бы там ни говорил этот странный дед, он-то точно знает про себя все. И то, что не был никогда волшебником, колдуном или кем-то еще в этом роде и никогда не будет!

— Может-может, — старичок говорил как-то очень устало. – Просто ты еще молодой, глупый. Тебе всегда говорили, что сказки это вымысел для детей. Что волшебства и чудес не бывает, что нужно учиться, работать, взрослеть. Но сказка – ложь, да в ней намек! Все может быть. Нужно-то только искренне верить. А вот этого-то и не говорят и не учат вас этому. А ты не простой колдун-чародей, ты – волшебник! Вот ты-то сам замечал, что все твои сильные желания выполняются почти сразу же, а многие действия – настоящие чудеса для других?

— Нет, конечно! – вскинулся студент. – В смысле, не было никаких чудесных действий! И желания почти никогда не исполняются. Вы ошиблись, наверное.

— Нет, молодой человек, мы не ошиблись. Вот посмотри, Евгений…Меня, кстати. Петром Ивановичем зовут, совсем забыл представиться. Память-то уже не та…Вот ты же на троллейбусах домой ездишь?

— Да какое это имеет…

— Самое прямое! – перебил студента хозяин кабинета. – Ты думаешь, что это они всегда такие полные-то, или ты такой невезучий, что в полупустой троллейбус только раз в полгода зайти можешь?

— Ну, да…В них же всегда не протолкнуться. Это нормально – у нас много людей на них ездит. – Евгений развел руками и непонимающе посмотрел на Петра Ивановича.

— Эх ты, студент! – Старичок всплеснул руками, встал из-за стола и прошелся по кабинету, заложив руки за спину. Затем резко остановился сбоку от стола перед Евгением. – Ты телевизор-то смотришь иногда хоть? Городской голова наш, мэр стал-быть, уже год как новых автобусов-троллейбусов понакупил-то. И до того в этом деле развернулся, что у нас стоячего проезду и быть-то не должно. Я вон и то ни разу не видел, чтобы кто-то больше остановки стоял.

— А вы разве на автобусе ездите? – неожиданно спросил Евгений, даже привстав со стула.

— Езжу, милок, езжу. – Петр Иванович возвращаясь на место, положил удивительно тяжелую и горячу руку на плечо студента. – Каждый день, да по два раза. В почти пустых. А ты возомнил после одного раза, что они всегда переполненные-то ездют, вот и стоишь, ждешь его. А он тебе как по заказу полный-то и подходит. И никто потом понять не может, чего он-то в тот троллейбус несчастный полез, мог ведь и на другом поехать, или на автобусе. Скажешь после этого, что ты не волшебник?

Евгений смущенно опустил глаза, потрогал носком кроссовки ножку стола, еще раз взглянул на странного старичка и потер шею – на него резко навалилась усталость. В голове было подозрительно пусто. Но логика упрямо цеплялась за соломинки фактов в поисках опровержения слов его собеседника.

— Знаете…Я не могу полностью вам поверить, поскольку невозможно проверить эту ситуацию с троллейбусами. Ведь если вы правы, то они так и будут всегда полными, как вы говорите, по моему желанию. А если вы меня…разыгрываете…тогда они всегда ходят полные. В любом случае это так, и по факту для меня ничего не изменится.

— Вот заладил-то, дурень! – резко вскочил Петр Иванович. – Факты все ему какие-то. Ежели ты, милок, фактов хочешь, то мы-то тебе их мигом предоставим. Ты только скажи! Хочешь, факты твоих чудесных деяний, ну, скажем за неделю? С того дня в который ты письмо-то наше получил. Ну говори, хочешь?!

— Ну…можно, — замялся кусая губу Евгений, изрядно смущенный сменой настроения хозяина кабинета.

— Можно ему, видите ли! Ладно, так и быть, слушай. – Старичок так же резко успокоился и сел на место, зашуршал какими-то бумагами. – Вот к примеру, какого цвета был тот котенок, которого ты у лавок-то оставил?

— Котенок? Не помню, — пожал плечами студент.

— А ты припомни. Напряги извилину-то. Ну, какого цвета котик-то был? – Петр Иванович слегка наклонил голову набок и усмехнулся.

Евгений еще раз пожал плечами и хотел уже снова ответить, что не знает, но наткнулся на взгляд хитрого старичка и попытался вспомнить.

— Серенький вроде. Он очень грязный был, бродячий.

— Уже ближе. А где ты его оставил-то, помнишь?

— Помню. На лавочке возле дома, что за базой. Там тогда ни собак, ни старушек не было. – Память услужливо показала этот двор во всех красках и мелочах. – А что в этом такого?

— Чудо, что ж еще-то! А известно тебе, что в этом доме-то живет одна девочка семи лет. Как ее там? – Петр Иванович зашуршал бумагами еще активнее. – Ага, Елена, стало быть. И нет у этой Елены ни мамы, ни папы и живет она у тетки, у которой своих двое, да муж, прости господи, санитар на «скорой помощи»? И что больше всего эта Елена хотела котеночка. А ей не разрешали?

— Да откуда мне все это знать?! – Евгений раздраженно замахал руками. – Я там и не был никогда, работал помаленьку рядом и все! И к чему опять эта история?

— Эх, все вам разъясняй! А к тому, что первой в то утро вышла во двор именно эта Елена. Зачем – Бог ее знает. И увидала этого самого котеночка-то. Такого, как она мечтала. – Петр Иванович говорил весьма нежным и немного печальным голосом, способным растрогать роту закаленных сериалами домохозяек. – И она принесла его домой. Грязного, голодного, пищащего от страха. Принесла, точно зная, что ей сейчас за него попадет и еще как! Она точно знала, что котика придется вернуть на улицу, и что ей самой не избежать криков, подзатыльников и длительных нотаций.

Петр Иванович перевел дух и попросил у секретаря еще чаю. Пока ждали чай, старичок сидел молча и внимательно рассматривал ушедшего в глубокий загруз студента. Дождавшись, разлил напиток по чашкам, отпил, сложил руки на столе и продолжил.

— Вижу, не доходит до тебя. Ее не стали наказывать, а велели немедленно «вымыть, высушить и накормить это чудовище». Вот так-то! Котик оказался дымчатый в темную полоску и вся их семья души в нем не чает. Это по-твоему не чудо? Девочка-то до сих пор не верит своему счастью. Как тебе это все?

— Ну…всяко же бывает, — начал было Евгений неуверенно.

— Так, отставить! Я тебе уже целый час доказываю, что ты и есть волшебник, а ты все мямлишь. Последний факт тебе! Ты тех двух студентиков-то с физмата из библиотеки помнишь, что об Мане спорили? Так один из них после речей твоих пламенных книжки по искусству стал почитывать. И так его это увлекло, что за выходные все музей обошел. Даже сам рисовать пытается. И это все за одну-то неделю! И такого еще очень много за всю твою жизнь-то! Вижу, все равно не очень-то ты мне веришь. Скорее не хочешь. На это и рассчитано наше приглашение-то. Так что ты давай-ка решай для самого себя, хочешь ты быть волшебником или нет. Можешь пока ничего не понимать и не верить, все само потом придет. Только знай – ТЫ УЖЕ ВОЛШЕБНИК! И это не изменить. Ты можешь просто зарыть поглубже свой талант, забыть про него и притвориться обычным человеком и жить очень и очень долго в неизбывной тоске по чудесному и несбыточному. Тоске, непонятной никому, и даже тебе самому. Так что решай. Сейчас, только побыстрей решай-то.

И Петр Иванович откинулся на спинку стула, сложил руки на груди и пристально взглянул на ссутулившегося под грузом новой информации студента.

Студент мялся, кусал губы, иногда бросал быстрый настороженный взгляд на хозяина кабинета. Сжимал вспотевшие ладони в кулаки и разжимал снова. Наконец он собрался, вытер влажные ладони и робко спросил у Петра Ивановича.

— А что надо…ну, от меня? В смысле, что будет, если соглашусь?

Петр Иванович некоторое время пристально глядел в глаза студента, затем широко и очень дружелюбно улыбнулся, подался вперед и весело, но деловито ответил.

— Как что? Примем тебя в Лигу с испытательным сроком в месяц, а там поглядим на твои успехи. Бумажки заполним сейчас, — старичок достал из папки какие-то бланки и бумаги, — и гуляй себе. Волшебствуй!

Евгений непонимающе таращился на раскладывающего бумаги старичка, который только что сказал ему, что на волшебников тоже оформляют бумаги, да еще и с каким-то дурацким испытательным сроком. Между тем, уполномоченный Лиги Волшебников по делам молодежи и кадров (эту должность Петра Ивановича студент мельком увидел на одной из бумаг), разложил в каком-то порядке несколько листов, взял ручку и сурово посмотрел на Евгения.

— Ну что, студент, готов? Не передумал еще?

Евгений вяло мотнул головой, в горле снова пересохло.

— Тогда начнем с анкеты. Держи ручку, пиши где еще пусто и распишись где галочка стоит, — Петр Иванович пододвинул к краю стола бумагу и ручку.

Пустыми были графы «место жительства», «место работы», «хобби», «семейное положение». Последняя предполагала выбор из нескольких вариантов. Евгений после некоторого раздумья выбрал строку «в поиске». Мельком оглядел исписанные строки и поразился иным формулировкам. Например, в графе «начало волшебнической деятельности» стояла ничего не значащая дата. Студент так и не вспомнил, что происходило в тот день, несколько лет назад. Были также графы вроде «осознание дара» (стоял прочерк), «использование дара в корыстных целях» (тоже прочерк), «отклонения при волшебной деятельности» (столбик непонятных цифр и фраз). Последними шли графы: «характер деятельности – исполнение желаний», «статус – чудак», «особенности – не верящий».

На этом месте Евгений удивленно уставился на уполномоченного Лиги, который лукаво усмехался в бороду и слегка кивал. Студент ничего не сказал и поставил дату и подпись. Следом были три экземпляра о приеме в члены Лиги Волшебников с испытательным сроком и бумага с правилами. Которые студент обязался исполнять. Ничего особенного, но в том числе:

— обязан по возможности совершать чудеса и волшебные деяния (Интересно как? – подумал Евгений);

— не упоминать о существовании Лиги даже в форме вымысла;

— убеждать людей в существовании чудес, волшебства и совершенстве мира (Каком кверху! – ясно прочитал студент в глазах Петра Ивановича).

На этом с бумагами было покончено и хозяин кабинета убрал их в сейф и изрек:

— Ну вот, на этом все. Через месяц ровно заходи, там видно будет, что с тобой дальше делать.

Студент стоял как соляной столп и непонимающе глядел на старичка.

— И это все? – кое-как выдавил он из себя.

— А ты чего ждал?! – наклонив голову вкрадчиво спросил Петр Иванович. – Небось, что тебе сейчас выдадут волшебную палочку и пошлют на обучение за край мира, словно Гарри Поттера какого? Так мы это не практикуем. Вся эта шмагия, размахивание образцами волшебной древесины, бормотание длиннющих заклинаний и всякого рода пассы конечностями – это все детство, балаганные фокусы. Дешевое развлечение для толпы обывателей, не имеющих ни малейшего понятия о реальной природе магии и волшебстве духа. Наш метод заключается в НАСТОЯЩЕМ волшебстве. И не спрашивай, что это такое! Либо сам поймешь и всему научишься, либо нет. Еще вопросы-то есть?

Потрясенный пылкой речью волшебного старичка, студент едва сумел помотать головой и подняться со стула.

— Тогда жду тебя через месяц, Евгений. И надеюсь. Это будет не последняя наша встреча-то. До свидания. – Петр Иванович протянул студенту руку.

Оказавшись на улице, Евгений несколько раз глубоко вдохнул свежий летний воздух и посмотрел на часы. Оказалось. Он провел внутри меньше времени, чем думал и была возможность съездить домой перед учебой. Или куда-нибудь еще. Студент покрутил головой, приводя мысли в порядок и направился на остановку.

По пути ему припомнились слова Петра Ивановича по поводу полных троллейбусов. Евгений внезапно ощутил некую веселую легкомысленную смелость, когда людям кажется, что они могут все и даже чуть больше. «А! Была — не была! Если тут должны ходить полупустые троллейбусы, то пусть все так и будет! Я тоже хочу сидя ездить на учебу! И домой тоже. Да и нечего посторонним людям мешать с комфортом перемещаться», — думал молодой человек, преодолевая последние метры до остановки.

Остановка практически пустовала. Евгений стоял и думал о всем произошедшем, т о том, что означали различные графы анкеты, и правда ли все это? Вдруг он еще спит у себя дома, или это бред, привидевшейся ему в полудреме на поточной лекции?

Студент так задумался, что пропустил свой троллейбус, а когда сообразил, то не смог уже разглядеть насколько тот был полон. Следующего ждать пришлось довольно долго, Евгений стал подумывать, что еще немного и смысла ехать домой уже не будет. Но «рогатый» все же подошел.

И был…нет, не пустой, но и набит до отказа. Сидячих мест не было, несколько человек ехали стоя. Зато у поручня вдоль заднего стекла никого не было. Потрясенный и несколько потерянный Евгений встал в углу, сложив руки на поручень. Пришла кондукторша, посмотрела студенческий с проездным. Молодой человек положил подбородок на руки и прикрыл глаза, он еще не верил своей удаче.

Внезапно троллейбус резко затормозил.

— Ой! – кто-то навалился Евгению на спину. И не спешил менять положение тел.

Студент раздраженно поднял голову. От его спины наконец-то отлипла чужая. Юноша снова опустил было голову, но вдруг резко повернулся назад.

У бокового окна стояла девушка. Пробивающийся сквозь ветви деревьев и оконную пыль свет подкрашивал ее темно-русые волосы золотисто медным. Быстрый взгляд светло-карих глаз из-под пропущенных от смущения ресниц. Тонкие пальцы с не накрашенными ногтями крепче вцепились в поручень. Евгений глухо вздохнул и тоже опустил глаза, не зная что сказать. Он уже почти развернулся назад, когда услышал:

— Извините, я снова не удержалась. – Голос девушки был тих, приятен и напоминал что-то из детства.

— Да ничего…так часто бывает, — пожал плечами Евгений.

Воцарилась пауза. Зависла. Студент не знал, что делать. Повернуться назад было не вежливо, говорить вроде не о чем, а ехать еще далеко.

— Ой, а я вас, кажется, знаю…видела, — девушка еще сильнее засмущалась.

— Да ну! – неподдельно удивился Евгений, — Откуда?!

— Ну вы…вас, тут, — девушка неопределенно помахала руками и мотнула головой. Ее волосы густой волной повторили движение головы. Золотисто-медные искры брызнули во все стороны. Евгений зажмурился и мотнул головой, искры пропали.

— Вы в этом троллейбусе часто ездите. Я вас здесь и видела! – выпалила незнакомка. Затем, увидев удивленные глаза студента, поправилась, — В смысле, этим маршрутом. Вы утром рано ездите и вечером поздно. Я вас часто вижу.

И еще сильнее смутилась. Лишь украдкой поднимала глаза на Евгения, который стоял совершенно потерянный.

— И я уже на вас падала, — не поднимая глаз и очень тихо проговорила девушка. – Только вы тогда даже не обернулись.

Юноша пожал плечами. В горле уже в который раз за этот день пересохло. А в голове было подозрительно пусто.

— Простите, а можно спросить? – снова заговорила незнакомка и дождавшись утвердительного кивка продолжила. – А вы кто?

Смутилась от своего странного вопроса, но поправляться на стала.

— Я? – молодой человек удивленно приподнял брови и пожал плечами. – Я…просто…это.

Девушка смотрела студенту прямо в глаза и ждала ответа. Он посмотрел на нее и выдал.

— Я просто…просто волшебник!

Теперь девушка удивленно и недоверчиво на него смотрела.

— Волшебник…- не то вопросительно, не то утвердительно произнесла незнакомка. И смотрела на Евгения, а он на нее. И она засмеялась. Чисто и звонко, как маленькие серебряные колокольчики. Они оба смеялись. Громко, свободно, так, что на них все оборачиваются и смотрят. Молодой человек глядит на свою спутницу, она смотрит на него. Они продолжают смеяться. И внови появляются эти странные золотисто-медные искорки.