Кусака. Часть 2

6.

Николай сегодня казался опухшим несколько больше, чем обычно. Впрочем, о вчерашнем крепком возлиянии напоминала не только сизая физиономия Лифшица, но ещё и стойкий перегар. Ага и пять пустых бутылок Белой лошади тоже на что-то намекали. Иван задумчиво поднял одну, посмотрел на свет и понюхал. Потом поморщился.

— Подделка, — сообщил якут и аккуратно поставил тару на место, — У Гриши брал?

— Специалист, — уважительно отозвался Николай и торопливо выпил воды из ковша, — С ним, падлюкой и пил. Но он божился, что продукт — натуральный. Типа, только из Питера.

— Еврея обмануть — не просто святое дело, а настоящее чудо, — наставительно заметил Иван и разместился на древнем обшарпанном стуле с высокой спинкой, — Знал же, что так будет; зачем звонил? Похмелился бы, как нормальный необрезанный и отдыхал дальше.

— В субботу отдохну, — отмахнулся Николай, — А звонил, потому что поступил новый товар и его нужно срочно сбыть. Там с шухером всё прошло. Кстати, насчёт похмелиться...

Он достал из холодильника початую бутылку Джека Дэниэлса и показал нам. Иван тяжело вздохнул и посмотрел в окно Николаевой избушки. Там Вера вела беседу с каким-то рослым бородатым мужиком, кажется державшим заправку. Вроде бы я уже что-то с ним перетирал. Теперь он мученически кивал, соглашаясь с каждым словом сестры.

— Наливай, — подумав, сказал Иван, — ты только ничего не подумай. Просто больно смотреть, как человек мучается. Пусть и еврей.

— Ты его ещё жидом назови, — посоветовал я, — для пущего эффекта. А он тебе потом за это сотенку накинет, при продаже. Типа, обиделся.

— Так и сделаю, — Лифшиц довольно осклабился и перекрестился в сторону образов, — Вот те крест!

Ох и попадёт Ивану от Верки! Николай торопливо разлил самогон по стаканам, повеселив всех музыкой цокающего стекла. Нехило у него руки трусились.

— Закусить есть чего? — деловито поинтересовался Иван, цапнув посудину, куда хозяин плеснул больше всего.

Коля вновь открыл холодильник и некоторое время задумчиво исследовал его глубины.

— М-да, — сказал он и закрыл дверцу, — Даже не догадывался, что всё так печально. В лавку пора.

— То есть сало и колбаса для закуски не годятся? — хмыкнул я, озвучив то, что успел заметить, — Ну и жлоб ты, Коля! Странно, что ты Гришин продукт водой не разбавляешь.

— Разбавляет, — Скривился Иван, проглотив коричневую жидкость, — Чёрт, какая дрянь!

— Умеешь уговаривать, — согласился я и залпом выпил свой яд, — М-да, лучше не стало.

— Кому как, — Николай встрепенулся и занюхал коротким рукавом кургузого пиджака, — Вечно вы, русские, сбиваете богоизбранный народ с пути истинного.

— Это он тебе, — кивнул я Ивану, — Ну что, срочный товар смотреть станем или подождём, пока сеструха всех нас отметелит?

— П-посмотрим, — Лифшиц заметно повеселел и начал покачиваться, — Как боженька, босыми ножками...

— Какой именно? — уточнил я, направляясь за хозяином по узкому коридору, ведущему на задний двор, — Слушай, ну и грязища у тебя, хоть свиней заводи.

— Свинья — не кошерное животное, — возразил Николай, опираясь рукой о стену, — И правоверный еврей...

— Не должен жрать сало. — донёсся голос Ивана и громко хлопнула дверца холодильника, — Ноя тебя спасу, дружище. Колбаса то хоть кошерная?

— Самая, что ни на есть! — Лифшиц сделал попытку дёрнуть назад, но я пинком указал ему верное направление, — Оставь её в покое! Это — на Новый год.

— Ты ещё скажи: на китайский, — я остановился и заглянул в полуоткрытую дверь, — Оп-па, а вот и Гриша.

— Он не ушёл? — удивился Николай и помотал головой, — Ни хрена не помню… Вроде бы выпроводил и дверь закрыл.

— Значит не ту дверь.

На заднем дворе порядка оказалось не больше, чем внутри дома. Повсюду лежали какие-то чурбаки, в истоптанной грязи блестели гильзы, а Мицубиси хозяина нашёлся аккурат между сараем и брошенным птичником. Чёрт, ума не приложу, как огромный внедорожник получилось впихнуть между двумя, так близко поставленными зданиями. Причём, стоял он поперёк.

Похоже, Николая тоже заинтересовал этот вопрос, потому что он стал прямо посреди огромной лужи, утонув по щиколотку своих шикарных берцев и задумчиво уставился на борт автомобиля, заботливо камуфлированный пятнами грязи. Впрочем, возможно хозяин просто впал в похмельную прострацию.

Как выяснилось, венным оказалось последнее. С трудом выволакивая подгибающиеся ноги из грязи, я подошёл ближе и стукнул покосившееся изваяние по жирному плечу. Лифшиц подпрыгнул, подняв фонтан мутной жижи, взвизгнул и уставился на меня тусклыми глазами.

— Ты чего?

— А ты чего? Ждёшь, пока стемнеет?

Из дома выбрался жующий Иван с куском колбасы в руке и полной бутылкой Белой лошади — в другой. Якут задумчиво изучал наклейку и надорванный акциз на пробке. Кажется мой спутник был удивлён.

— Грабёж! — жалобно пискнул Лифшиц и его физиономия отразила тихое отчаяние, — Эту я сам привёз из Ростова...

— А ты ещё время тянешь, дура, — я подтолкнул его к металлической двери сарая, — Сам видишь: нельзя задерживаться ни на секунду. Иначе можно потерять все запасы.

Махнув рукой, Николай направился к своему хранилищу, едва не обронив в грязь карточку электронного ключа. А как вы думали? Раздолбай мог как угодно относиться к своей жизни, но всё, что касается бизнеса, у него находилось на высшем уровне. Вот ещё бы двор привёл в порядок, чтобы среди бела дня не таскать тяжеленые ящики под взглядами любопытствующих пьянчуг из Попугая — пивнухи напротив.

Замок запищал, отразил сенсорную панель и Лифшиц неожиданно быстро и ловко пробежался пальцами по мерцающим кнопкам, ни разу не ошибившись в сложном двадцатизначном коде. Может даже больше, я точно не считал. Дверь тяжело ухнула и поползла в сторону. На всю эту ерунду Коля купил отдельный генератор, который жрал горючки больше, чем основной. У богатых — свои причуды.

— Милости просим, — прошипел сквозь зубы гостеприимный хозяин и юркнул в узкую щель неоткрывшейся двери, — Ой вэй, какой урон бедному еврею!

— Эй, еврей, — я заглянул внутрь. — ты хоть иврит то знаешь? Или идиш? Тору читал?

— Это ещё зачем? — уже более жизнерадостно откликнулся Николай, — Праздники праздную, шабат соблюдаю, кошерное ем в меру, а остальное — бог простит бедному еврею.

— Вот и поверь после такого в теорию мирового сионизма, — я подтолкнул медленно ползущую дверь и вошёл, — Хотя, знаешь, когда я смотрю на это изобилие, то могу допустить, что масоны, в твоём лице, собрались захватить отдельно взятый участок России.

— Ты бы знал о моих планах мирового господства, — Николай самодовольно ухмыльнулся, показав потную физиономию из-за огромного монитора, — Рассчитываю плодить сионизм ещё и в соседнем посёлке. Туда два раза в месяц шлюх из района возят. На них хоть трезвому смотреть можно.

— Это когда ты последний раз трезвым был? — внутри нарисовался Иван и тут же поставил бутылку на крышку системного блока, — Где тут у тебя стаканы?

Тем временем я прошёлся вдоль стеллажей, так разительно отличающихся от бедных полок официального магазина. Сияющие голубым неоном ящики из пуленепробиваемого стекла были оснащены миниатюрными экранами, где потенциальный покупатель мог получить любую полезную информацию, начиная от ТТХ ствола и заканчивая возможной скидкой. Скидка, впрочем, по большей части зависела от настроения хозяина, а оно — от степени опьянения. Так что хитрый Иван не просто так форсировал события. Нет, вы только вдумайтесь: якут спаивает еврея с целью наказать того на деньги! Видимо я угодил в какую-то параллельную реальность.

— Глок хочешь? — осведомился Николай, звеня посудой, — Пришла партия по совершенно плёвой цене. В Грузии какие-то горячие головы наказали базу НАТО.

— Поделом, — задумчиво сказал я, считывая характеристики магазинного гранатомёта, — Сильная штука! Нет, Коль, не хочу. Я — патриот и думаю, что лучше российских аналогов всё равно нет.

— Ну и какого, извини, хрена ты там торчишь? Иди сюда, хряпнем и я тебе покажу собственно то, зачем позвал. Всё вокруг российское, всё вокруг — моё! Да, да, пусть я и жид, но жид — чисто российский.

— Мутант, однако, — заметил Иван и разлил половину бутылки. Потом посмотрел на остаток, — Этим обмоем покупки.

По дороге я не забыл погладить по хоботу гордость Колиной коллекции — пулемёт Максим. Машинка — в полном рабочем и как-то мы даже опробовали столетний агрегат. Лифшиц тогда прослезился и заявил, что ощущает себя истинным красноармейцем. Иван предположил, что разговор идёт, как минимум о товарище Троцком. Это вызвало категорическое непонимание у собеседника, знающего историю лишь по оглавлению учебника.

— Почувствуйте разницу, — мы чокнулись и якут опытной рукой покромсал остаток хозяйской колбасы, — Ну что ты делаешь? Закусывать такой продукт — верх кощунства!

— Кощунство — скрывать закуску от собеседников, — заметил Иван и шумно выдохнул, — Хорошо. Кстати, а ты чего, собственно, так оленей торопил? Боишься чего? Или кого? Рита, из лавки, говорила, дескать по посёлку какие-то странные типы шарились. С акцентом трепались и дичь всякую спрашивали.

— Не, мои ещё не приехали, — Николай глупо хихикнул, — Они ещё в центре землю носом роют и не факт, что нароют. А эти… Хрен его знает, откуда взялись. Одеты, как дебилы и спрашивают реально непонятное, да ещё и с таким уродским акцентом. Может это — ваши, из какого-нибудь дальнего стойбища?

Он сделал вид, будто колотит в бубен и якут посмотрел на него, как на идиота. Тут, действительно, Лишиц загнул. Вера один раз возила меня в дальний посёлок, где обнаружились мощные электрогенераторы, спутниковые антенны и достаточно свежие внедорожники. Шаман, впрочем, тоже имелся и даже согласился пофорсить в своём костюме. У колдуна, как выяснилось, была кандидатская по этнологии и докторская по биологии. Собственно по этой причине мы к нему и катались. Вера консультировалась. Бубен...

— А менты что?

— Менты, они в районе, — рассудительно пояснил Николай и громко икнул, — А у нас — Пётр Ефремович. Он — человек серьёзный и всякими глупостями интересоваться не станет. Вышел, правда, походил туда-сюда, ничего не обнаружил и обратно — в Попугай.

— Ясно, — правое колено прострелило и я поморщился, — Ну ладно, давай уже, показывай.

— П-пошли, — Николай опёрся на стол и сделал попытку станцевать семь-сорок. Иван придержал хозяина под локоть и помог выбрать нужное направление, — А, черти землю качают! Опять...

— Частое природное явление, — согласился я, ощущая лишь лёгкий шум в голове, — Особенно в здешних местах. Опытные люди рекомендуют передвигаться ползком, когда такое происходит. Правда, Иван?

— Пару раз было, — неохотно отозвался якут и остановился перед ближайшим ящиком, оперев Лифшица о стену, — Вот это я забираю.

— А — 91? — я осмотрел выбор товарища, — Решил сэкономить на патронах?

Ну да, именно 7.62х у нас — хоть известным местом кушай. А вот мне, на мой 12й приходится тратиться у Лифшица. Кстати, как там с моим заказом? Очевидно сработало некое особенное еврейское чутьё и хозяин уже протягивал мне огромную сумку. Тару тотчас повело в одну сторону, а торговца — в другую. Стоило принять тяжеленный пак и Николай вернулся к вертикали.

— То, что заказывал, — он задумчиво поиграл непослушным языком, — Три барабанных, три коробчатых и полтысячи маслят. Обойдётся это...

— Совсем охренел? — спокойно спросил я и поставил сумку на пол, потому как ноги спросили у меня то же самое, — Ты мне ещё должен. Забыл?

— Ах да! — Коля театральным жестом хлопнул себя по лбу, — С кем не бывает?

Ока мы разбирались, Иван успел отыскать себе ещё одну игрушку, которую почему-то окрестил Узи — пистолет-пулемёт Вереск. Хоть убей, не понимаю: на хрена ему эта коллекция? Чтобы, когда уйдёт в настоящий запой всем чертям тошно стало? Хорошо, хоть ключи от арсенала хранятся у Веры.

— Хм, — сказал я, внимательно изучая соседние коробки, — Никак раздели склад спецназа? Понятно, откуда у тебя такой обсирайтунг. Вот это я, пожалуй, возьму. И это тоже.

"Вот это" и "вот это" — ОЦ-38 и Бизон 2Б. Вообще-то я не люблю револьверы, невзирая на то, что это — очень надёжное и проверенное временем оружие. Но из этой штуковины мне как-то довелось стрелять в тире и я оказался впечатлён. Ну а Бизон… А этот ещё и с коллиматором.

— Опробовать станем? — когда Николай ощущает близкую выгоду, хмель в его башке прекращает действовать, — Я там новые мишени приготовил. Прошлый раз помнишь, как получилось....

Помню, почему же не помнить. Это же не я манекену бошку отстрелил.

Лифшиц открыл четыре ящика и вручил нам выбранное. У меня проблем не возникло и я достаточно быстро снарядил револьвер и Бизона, а вот Иван некоторое время упорно совал в А-91магазин наоборот. Мы с Николаем понаблюдали за мытарствами якута, а потом я тяжело вздохнул и помог.

— Ну и на кой тебе это нужно? — спросил я, — Никогда же с булл-папом раньше дела не имел.

— Хочется, — он погладил оружие по боку и вдруг насторожился, — А откуда тут гильзы летят?

— Внутри собираются, — хихикнул Николай, — Потом увидишь.

Иван потянулся было к бутылке, буркнув нечто об обмывании, но я отодвинул сосуд жизни, пояснив, что обмывать станем позже. Лифшиц тут же поддержал, заметив, что оплаты он пока не получил. Придя к соглашению, мы вышли через заднюю дверь, которую хозяин, не мудрствуя лукаво, запирал на толстый ржавый засов.

За дверью обнаружился задний двор заднего двора. Металлическая ограда в полтора моих роста препятствовала любопытствующим утолять свою страсть, а брезентовый навес сохранял почву сухой и ровной. У самого выхода расположился небольшой столик со следами оружейной смазки и рыжими пятнами ожогов. Кроме того, здесь же стоял разобранный шезлонг, где кое-кто забыл армейский бинокль. Этот "кое-кто" обычно пользовался оптикой, чтобы во время стрельб изображать из себя огромного специалиста, изливая тонны сарказма на стрелков-неудачников.

В конце тридцатиметровой площадки забор укрепили толстыми металлическими плитами. Если бы хоть кто-то из местных собирателей металлолома знал, где притаилась эдакое сокровище, то уже попытался бы вломиться во двор. Перед плитами стояли манекены, заботливо одетые в поношенные кевларовые броники. Пара одежек успела истрепаться до совершенного непотребства и нуждалась в срочном ремонте или замене

— На позицию! — фыркнул Николай и ухватив бинокль, плюхнулся в шезлонг. Мебель протестующе затрещала, но выдержала напор, — Иван, а ну, покажи класс этому выпендрёжнику. Вжарь комара в глаз!

Нет, реально, якут стрелял очень даже ничего. Причём ему не мешало даже сильное опьянение, а сейчас он так и вовсе находился на пике готовности. Брямкнув Вереск на стол, Иван вскинул 91й и что-то недовольно проворчал. Всё же такая компоновка казалась ему непривычной. Пока якут елозил прикладом по плечу, я поднял Бизон и поймал точкой коллиматора голову несчастного манекена. Точнее, каску на голове.

Нажал на спуск и полюбовался, как "кастрюлька" улетела к дальней стене. Всё же немного громче, чем я ожидал.

Иван прекратил воевать со своей пушкой и недоуменно уставился на меня.

— Твоя работа? — я самодовольно кивнул, — А чего так тихо? А… Эта хрень — глушак? На кой оно тебе?

— Хочется, — я постарался имитировать его интонацию, десятью минутами ранее, — Буду на медведя ходить, чтобы он не понял, откуда по нему шмаляют.

— Хитёр бобёр! — Иван покачал головой и кроткими очередями посшибал оставшиеся каски, — Ух ты! Сила!

Тем временем я положил Бизон и взял револьвер. Пушечка удобно расположилась в ладони, а первый выстрел оказался настолько тихим, что я вообще не понял, был он или нет. Ещё четыре раза нажал на спуск и заслужил поднятый большой палец Николая. Сам знаю.

Иван отстрелял первую покупку, в конце концов определившись, откуда вылетают гильзы и поднял Вереск. Тут выяснилось, что "Узи", как его окрестил якут, всё же предназначен для других целей, а не снайперской стрельбы.

— Зато скорострельность хорошая, — с некоторым сожалением заметил якут, — Ладно, пошли обмывать.

— И расплачиваться, — многозначительно хмыкнул Лифшиц, — Знаю я вас, инородцев: споите несчастного еврея, обманете, разденете...

— По миру пустим, — согласился я и посмотрел на часы, — Пошли, завершим сделку, подписав кровью.

Хозяин, даром, что едва держался на ногах, сумел в считанные минуты настроить терминал и установить мост с цивилизованными местами. Интересно, в каком банке этот хомяк хранит свои незаконные? И если уже успел накопить достаточную сумму, то какого хрена продолжает сидеть в нашей Тмутаракани, постепенно превращаясь в одного из утративших якорь забулдыг? Впрочем, один из них, в прошлом — менеджер одного из филиалов Газпрома — утверждал, что нигде не чувствовал себя так спокойно, как здесь. Лишь бы имелись деньги на выпивку, да собутыльники.

Иван достал карточку, а я успел заметить, что это — Верина штуковина. Надо будет поинтересоваться у сестры, в курсе она, что у них с сожителем — общий счёт? Может быть кто-то успел забыть, кому служит? Напомним.

— Ни хрена себе расценочки! — фыркнул якут, — На ящике вроде что-то другое нарисовано.

— С учётом колебания курса валюты, — заплетающийся язык Лифшица с трудом одолел эту фразу, — А тебе, скотина, ещё и плюс за наглое вторжение в личную жизнь и антисемитизм.

— Коля, не зарывайся. — посоветовал я, — И не забывай: антисемит тут — я. Поэтому могу устроить таких неприятностей, каких Одесса не видывала.

— Бедная Одесса уже видывала всё, — вздохнул Николай, — И не один раз, к сожалению. Поэтому не стоит давить на мой больной мозоль, товарищ антисемит.

— Не буду, — я перестал дурачиться. У Коли в этом, некогда мирном городе погибли близкие люди, — Прости.

Всё остальное не отняло много времени, если не считать попыток Николая самостоятельно упаковать покупки. Усадив мурлыкающего "Хава Нагилу" Лифшица в кресло, мы с Иваном сами уложили оружие в огромные прочные коробки с ручками. Попутно я обнаружил остатки упаковки с очень знакомой маркировкой и глубоко задумался. Если это то, о чём я думаю, то Николай правильно делает, что беспокоится. Впрочем, это — его личное дело. Нас всё равно трогать не станут.

— На посошок, — Иван торопливо разлил остатки по стаканам и быстро чокнулся, — И за удачно оформленное дело.

Последняя доза напрочь убила обессилевшего Колю и склад пришлось покидать под аккомпанемент его визгливого храпа. Бизнесмен, мать бы его! Бери и выноси всё, что осталось. Впрочем, мне хотя бы это дотащить до машины. Ноги, например, вежливо но решительно заявили, что груз можно доставить за два захода. Или — три. А если уж взялся за гуж, то готовься плюхнуться на задницу. Хорошо, алкоголь смягчил боль в раздробленных костях и до автомобиля я сумел добраться, ни разу не упав.

Вера успела закончить все свои разговоры и прочие важные дела. Поэтому сестра стояла у открытой двери внедорожника и курила. Судя по окуркам в грязи, уже достаточно продолжительное время. Стоило выбраться на свежий воздух и ощутить уколы мелкого дождя, как Вера отшвырнула недокуренную сигарету и подозрительно уставилась на нас. Видимо ожидала чего-то неприятного.

Ну и да, предчувствия её не обманули.

— Нализались? — коротко, но весьма выразительно, осведомилась сестра и взялась пальцами за подбородок Ивана, старательно отводящего глаза, — Пол-литра всадил, скотина, не меньше. Хрен ты у меня куда поедешь, в следующий раз. Останешься дома и будешь стрелять из той ржавой берданки, что на чердаке валяется!

— Ну, Верунчик, — якута пихнули в сторону автомобиля, — Ф-фу, злюка какая!

— Злая я буду дома, — сестра сверкнула на меня своими тёмными глазами, — и ты тоже, хорош! Я то думала, что ты этому дураку стопором послужишь, а тут — два сапога пара. Ты, балбес, объясни, как собираешься на своих кривуляках да ещё и в таком состоянии домой ковылять? Столько лет дураку, а ума не нажил! Садитесь, засранцы.

Впрочем, особой злости в голосе Веры я действительно не ощущал. Может, действительно, приберегала для домашнего использования, а может — и не сердилась вовсе, а так, бубнила, для профилактики.

Судя по тому, что дальнейшего развития тема нашего пьянства не получила, верным оказалось последнее. Вера поведала про свою беседу с Вованом — тем самым бородачом, которого я видел в окне. Тот дал сестре более развёрнутую информацию о странных пришельцах, бродивших в окрестностях посёлка.

В этот момент мы покинули обжитые земли и дорога тотчас стала много ровнее. Ничего удивительного: в людных местах асфальт успел основательно поизноситься под колёсами и траками все х мастей, а этой дорогой пользовались только охотники да рыбаки. Ну те, кому не лень отъехать от дома на два-три десятка километров. Лодыри глушили рыбу в Зелёной. Уж не знаю, как она именовалась официально, но все звали реку именно так. Очевидно, за насыщенный окрас вод.

Так вот, пятеро чудиков в оранжевых хламидах, чем-то напоминающих одеяния кришнаитов, припёрлись неделю назад и принялись колотить в двери домов своими палками.

— Изогнутые такие, хрени, — пояснила Вера, выворачивая баранку, чтобы объехать живописную лужу, в самом центре которой миловались две утки, — С утолщением на конце. Чего их, собственно, за аборигенов-шаманов и приняли.

Разговаривали неизвестные с очень сильным акцентом и вели себя так, словно все им были чего-то должны. Однако с местными подобные штуки не проходят, поэтому придурков принялись шугать собаками и обещать угостить крупной дробью, а то и чем повкуснее.

— Вообще, как-то странно, — сестра притормозила перед продавленным участком, — Такое ощущение, словно собак они испугались гораздо больше, чем огнестрела. Вован рассказывал, сам видел: Толян-Длинный с бодуна совсем озверел, когда один их оранжевых зарядил ему палкой в окно. Вышел в трусах, с Калашом, снял с предохранителя, затвор передёрнул и тычет придурку в пузо. А тот — только лыбится да машет своим дрючком. Тут вылезает Толянов ротвейлер, как обычно: с покрышкой на шее и був-був! Так дебил с лица спал и за ограду — шмыг! А уже оттуда: "Силанет не видат?"

— Что это значит? — Иван, впервые за всю дооргу, подал голс и тут же сник под косым взглядом Веры.

— Чёрт его знает. Говорю же, ищут они что-то. Или, кого-то.

Через дорогу перемахнули три оленя. Маленькие. То ли ещё не выросли, то ли в детстве плохо кушали. Наш водитель чертыхнулась и ударила по тормозам. Из леса кто-то недовольно рыкнул вслед ускользающей добыче, но носа так и не показал. Выждав минуту, Вера вновь нажала на газ.

В общем, гостей ожидал вполне закономерный приём, и они отправились несолоно хлебавши. Все успели исчезнуть без следа ещё до того, как Пётр Ефремович успел выбраться из своей берлоги. На этом вторжение и закончилось.

— Да и ещё, — Вера вывела автомобиль на ровный гладкий участок и деревья по обе стороны дороги обратились размытыми зелёными стенами. Метрах в ста от посёлка Зинка Валова нашла кусок выжженной земли. И деревья повалены, точно кто гранату кинул.

— Дураков хватает, — отзывался Иван и приподнялся с заднего сидения, — Ты нас собираешься прямиком к дому везти? Может стоило бы сначала к пристани?

Сестра прошипела нечто неразборчивое, но явно ругательное. Потом ударила по тормозам и автомобиль замер, слегка проехав развилку. Если продолжать ехать прямо, то попадёшь на биостанцию, где жили Вера с Иваном. Сейчас же машина начала сдавать назад, чтобы можно было свернуть на ответвление, ведущее к реке.

Прищурившись я смотрел сквозь грязное лобовое стекло. Хмель и большое расстояние могли сыграть дурную шутку, показав то, чего нет на самом деле. Например, три огромных собачьих туши за оградой. Тут всё в порядке: Омега, Луч и Привратник ожидали возвращения хозяев. А вот кто стоял за их спинами? Явно — человек невысокого роста. Человек, который увидев машину, тут же шмыгнул внутрь дома, точно опасался, что его кто-то может увидеть.

Никто ничего не сказал, вот и я решил промолчать. Автомобиль несколько раз прыгнул на особо крутых ухабах и замер в паре метров от дощатого настила пристани. В этот момент из-за туч внезапно выглянуло солнце и водная гладь в одно мгновение обратилась в жидкое золото. Лес, на другой стороне, сейчас больше напоминал картину, которую некий великан намалевал во время прогулки, да так и оставил. Даже сизые облака замерли на одном месте.

Красиво.

— Выползать думаешь? — осведомилась Вера и повернулась, — Пьянь, поможешь брату дотащить его погремушки до дверей. Если вздумаешь накатить хотя бы сто грамм — можешь оставаться там и месяц не возвращаться. Ясно излагаю?

— Куда уж яснее, — якут закряхтел и пополз наружу, — Ни минуты покоя! Нельзя расслабиться человеку.

— Могу расслабить. — донеслось из салона, когда я покинул машину, — Сковородой по затылку. Голова болит одинаково, а перегара — нет.

Мы оттащили коробки в лодку, отчего видавшая виды посудина здорово просела, и я с некоторой тревогой подумал, что ей предстоит ещё транспортировать пару не самых лёгких туш. Так и получилось: когда мы оба залезли внутрь, борта оказались почти вровень с мутной водой.

— Смотрите, чтобы ваше путешествие не превратилось в подводное, — с тревогой в голосе заметила подошедшая Вера, — Говорила же тебе, остолопу, купить новую моторку. Когда-нибудь утонешь на этой рухляди!

— Хватит каркать, — заметно протрезвевший Иван взял в руки весло и прижал палец к губам, — Не дыши.

М-да, если бы мы сейчас утонули, то в этом была бы определённая ирония. Пройти столько опаснейших стычек, выжить в эпицентре взрыва реактивного снаряда, не задохнуться под развалинами рухнувшей пятиэтажки и? Утонут посреди тихой речки, потому что некий любитель алкоголя зажал денег на новое плавсредство?

Судьба, как всегда в отношениях со мной, оказалась убийственно серьёзной и доплыли мы без приключений. Внутрь, правда, таки угодило несколько литров воды и до конца путешествия она весело булькала под ногами, облизывая подошвы Ивановых сапог.

— Аллилуйя! — сказал якут и поставил первую коробку на брег.

— Всё время забываю спросить, — покряхтывая я пополз наружу, — Ты вообще какой веры? Али язычник, безбожное создание?

— Агностик и атеист, — Иван поставил последнюю коробку и привязал лодку, — Посему грядущая перспектива неминуемого исчезновения пугает меня до судорог и вынуждает непрерывно снимать стресс. Вот и снимаю.

— Угу, — я поднял сумку с патронами для АК, прикинул на вес и протянул спутнику, — На, это — тебе. Как я погляжу, тут атеистов — полный посёлок и стресс они снимают всю жизнь.

— Простые люди, — кивнул якут, — Но ощущают неизбежность растворения во вселенском ничто. Душой чувствуют. Поэтому и пьют.

— А городские?

— Город пропитан ложью, — Иван шёл впереди и казалось, ноша не доставляет ему ни малейших трудностей, — Головы горожан затуманены вековой ложью проповедников.

— И Бога нет?

— Кто бы другой спрашивал, — он даже не обернулся, — Подумай сам, существуй во вселенной всеблагой, всезнающий и всемогущий бог, неужели бы он допустил даже тысячную долю всей этой мерзости?

Тут я спорить не стал. Во-первых, не нашёл подходящих возражений, а во-вторых — больно сжалось горло, мешая говорить.

— Ты вообще, хоть в курсе, — сказал я, когда пульсирующая боль в груди немного отпустила, а в пределах видимости проявилась ограда комплекса, — Что агностик и атеист, это — две большие разницы?

— Ещё одна городская ложь, — Иван старательно не поворачивал голову в мою сторону, поэтому я мог видеть только тёмный силуэт на фоне ослепительного неба, стремительно освобождающегося от туч, — Агностицизм придумали атеисты-трусы, которые переложили окончательный вердикт об отсутствии бога на других людей. Дескать, я весь такой, готовый к восприятию любой истины, а вы сами решайте, как с ней поступать.

— Постой, — я присел на свою отдыхательную лавочку и принялся рассматривать спутника. Сейчас он выглядел загадочно, точно взаправдашний шаман, а его смуглое лицо несло след знаний многих поколений предков, — Никогда прежде от тебя ничего подобного не слышал. Чёрт побери, да я вообще от тебя ничего сложнее фраз из трёх-четырёх слов не слышал.

— Это что-то изменит? — Иван сухо улыбнулся и поправил сумку, висящую на плече, — Пьяный человек склонен философствовать. А если бы я ещё накатил, то рассказал бы пришельцу с запада про косматую ведьму, которая бьёт в чёрный бубен и грызёт корни мира.

— Это из ваших баек? — он покачал головой, — Сам придумал?

— Твоя сестра лечила меня от белой горячки, — ровным голосом сообщил якут и посмотрел в сторону солнца, — Жена уехала в город с любовником и забрала с собой дочь. Я даже не знаю, где они. Начал пить. Сильно. Потом прихватило. Местный доктор сказал, что дело безнадежное и отказался везти в район. Хорошо, Вера была рядом и забрала меня к себе. Помнишь, ты ударил меня, потому что решил, будто я грублю сестре? Если на земле и есть какое-то божественное начало, то оно — в ней. Как я могу грубить богу или не уважать его? Я за неё отдам жизнь. А ведьма всегда со мной, с той самой поры. Стоит закрыть глаза или задремать, и я тут же слышу, как она колотит в бубен и хрустит корнями мира.

Мне, честно говоря, стало не по себе. Представить, что ты постоянно носишь в себе эту картину..., Впрочем, мои демоны тоже постоянно со мной и от них никуда не деться. И забыть невозможно.

— Извини, что разбередил душу, — я протянул руку. — Ты уж, будь добр, помоги мне подняться. Что-то колени бунтуют.

Но конечности-таки смилостивились и позволили доковылять до жилища. В окне мелькнули собачьи уши и за дверью послышался приглушенный лай. Степлер остался на наблюдательном пункте, со спокойствием вперёдсмотрящего изучая приближающихся путников.

— Ты его выпустил из клетки? — осведомился Иван, указывая на окно, где только что сидела Дина, — Не боишься?

Место собаки заняла приплюснутая лохматая физиономия, почти касающаяся стекла. Было видно, что Кусака возбуждённо размахивает крыльями и пытается вскарабкаться на подоконник. Обломит же, зараза!

— Не поверишь, — я поставил ношу у порога и достал ключи, — но после того случая, крылатая сволочь не сделала ни единой попытки цапнуть меня или хотя бы поцарапать. Думаю, не сменить ли имя, из-за полного несоответствия.

— Странное дело, — Иван почесал подбородок, — Веру он тоже укусил всего раз, а меня — так и вовсе не пытался. Вроде бы это что-то значит, но она говорит так неразборчиво, что я до конца не понял.

— Она, это — кто? — замки открылись, и Дина вырвалась на свободу, возбуждённо подвывая на ходу. — Та, кого вы прячете от меня? Кстати, может хоть сейчас объяснишь, в чём суть вашего заговора молчания?

Иван задумчиво рассматривал собаку, порхающую по двору, а потом перевёл взгляд на меня. Кажется, якут пребывал в некоем замешательстве.

— Вера запретила, — сказал он в конце концов, — Я с ней не согласен, но спорить не стану. В конце концов, она — твоя сестра и лучше знает, что нужно её брату. Сказала: придёт время, и ты всё узнаешь.

Дверь толкнули с такой силой, что пришлось вцепится в ручку, чтобы не плюхнуться на задницу. Наружу выбралась странная процессия: дракончик, успевший спрятать крылья, важно вышагивал, высоко подняв голову, а надувшийся спесью Степлер сидел на его широкой лохматой спине и презрительно рассматривал ничтожных людишек. Примчалась Дина и принялась облаивать нас с Иваном. Псина терпеть не может спиртного, а запах перегара выводит её из себя.

Как выяснилось¸ не её одну. Кусака вытянул шею и обнюхал меня. Потом — Ивана и оскалившись, зашипел. Степлер тут же покинул свой необычный насест и удрал в дом.

— Пойду я, — Иван сплюнул, — От греха.

7.

Дина выглядела озадаченной. Мало того, если бы собачья морда могла выражать возмущение и озабоченность психическим состоянием хозяина, то я бы видел именно это. А так, псина ещё раз внимательно заглянула в мои глаза и с видом заправского психоаналитика завертела хвостом.

— Палку, — сказал я, — Принеси палку.

Степлер казался совершенно невозмутимым, но представляю, какие бездны неизведанного притаились за маленьким мохнатым лбом. Превалирующим должна была стать ироническая насмешка. Ну и да, презрение к слабой человеческой натуре, подверженной разрушительному воздействию алкоголя.

— Палку, — повторил я, с нажимом, — Давай сюда палку.

Казалось, даже птицы, сидевшие на ветках ближайших деревьев, угомонились и понизили уровень своего пернатого гвалта. Ибо, зачем ещё они собрались вокруг, как не для того, чтобы понаблюдать за этой идиотской ситуацией. Всю степень нелепости, кстати, ощущал я и сам. Если бы мои животные умели пользоваться телефоном, то добрый доктор уже ехал бы сквозь снежную равнину, прямиком из песни Чистякова.

— Палку, — я вздохнул, на мгновение представив, как сам тащу проклятый кусок деревяшки, лежавший в десятке метров от входа в дом.

Кусака, до этого сосредоточенно гонявшийся за собственным хвостом, сорвался с места и поднимая гулкий шум топота к утреннему небу, рванул прочь. Честно говоря, я решил, что он отправился почесать спину об ограду или разорвать очередной мусорный мешок, который я не успел сжечь.

Дракончик вернулся с палкой в зубах и начал вертеть своим чешуйчатым бревном, свалив несчастную Дину на бок. Вращать хвостом, кстати, он научился именно у неё.

— Хороший, гм, мальчик, — сказал я и уровень гордости за способность к дрессуре пополз вверх. Потом я попытался забрать палку, — Дай сюда эту чёртову хрень!

Ага, сейчас! Тварюка так вцепилась в кусок ветки, словно собиралась носить её до самой смерти. Кончилось тем, что палка хрустнула и два куска упали на землю. Дина поднялась на лапы и отошла в сторону. Мне показалось, что я заметил сардоническую ухмылку на роже Степлера. Кусака казался счастливым.

Тяжело вдохнув я достал второй обломок и взвесил на ладони. Вся троица следила за моими действиями с напряжённым вниманием зрителей престидижитатора.

На кой чёрт я вообще затеял это? Хрен его знает. Видимо, несколько переоценил сообразительность дракончика. Однако же, один раз вышло, пусть я и не получил полноценного результата. Ладно. Я размахнулся и запустил второй веткой, отправив её ещё дальше, чем первую.

Хм. Кусака проводил деревяшку взглядом и обожающе уставился на меня. Так он обычно смотрит, когда просит добавки. Собака переглянулась с котом и как мне показалось, оба тяжело вздохнули. Птицы на ветках подняли дикий гвалт. Видимо, тоже веселились.

— Палку, — я постарался добавить строгости в голос, — Принеси палку.

Дракон вывалил язык на всю длину и скосил глаза, пытаясь изучить сей забавный предмет. Кстати, только сейчас я обратил внимание, что между верхними клыками тварюшки присутствует какой-то уродливый нарост. Может — опухоль? Где бы посмотреть, какими хворями страдают драконы в подростковый период?

— Палку, — безнадежно повторил я, вспоминая, как чёртова зараза притащила её первый раз, — Пал… ку.

Забыв спрятать язык, дракон рванул по двору и через пару секунд приволок деревяшку. В этот раз он не стал дожидаться моей руки и сам перекусил деревяшку, после чего плюхнулся на зад. Что-то во всём этом было. Что-то, ускользающее от моего понимания. Какая-то мелочь, после которой дракончик выполнял приказ. Явно не слова, на которые чучело плевать хотело.

Я посмотрел на Дину, а собака посмотрела на меня. Потом тихо гавкнула. Если это была подсказка, тоя её ни хрена не понял. Степлер хранил презрительное молчание, а потом ещё и начал демонстративно вылизываться. Ему то всё стало ясно с самого начала.

— Хорошо, — я встал на ноги и взял третью палку. Кусака вскинул голову, но поднимать зад не торопился, — Попробуем ещё раз, но теперь проконтролируем каждый этап.

Никто в общем-то не возражал, кроме галдящих пернатых, но к их советам я никогда не прислушивался. А так, видел бы эту картину кто-то из посторонних. Впрочем, для него хватило бы и просто дракона.

С чего началось всё это безумие? Сегодня ночью на Дину накатил очередной приступ беспричинной активности и собака принялась, рыча и подгавкивая, таскать мой сапог из комнаты в комнату. Кот отправился гулять по каким-то своим архиважным делам, а мы, с Кусакой тихо-мирно храпели. Я — на диване, дракон — около.

Ночные развлечения психованной собаки пришлись нам обоим совсем не по вкусу. Вчерашним вечером я допоздна читал Пелевина, в который раз пытаясь проникнуть в смысл завершающего посыла "Жёлтой стрелы". Почему-то казалось, будто стоит понять письмо Хана и я смогу что-то изменить в собственной жизни, остановить чёртов поезд, несущийся к разбитому мосту.

Естественно, как обычно я ни хрена не понял и лишь напрасно просидел до половины третьего. Впрочем, ветер выл так успокаивающе, постукивая ветками деревьев, что ночные бдения нисколько не напрягали. В общем я не выспался. Кусака тоже не выспался, но по другой причине. Просто дракончик дохрена спал вообще. Если не играл и не жрал, то — спал. Кажется в этом отношении он сумел переплюнуть даже Степлера.

Короче, я лежал на диване и слушал, как чёртово создание общается с моей обувью. Возникло ощущение, что Дина и сапог выясняют, кто из них — главный. Очень хотелось взять собачонку за шкирку, встряхнуть её, вот так! А потом, поставить несчастный сапог у дивана, чтобы его больше никто не смел трогать.

Кусака широко зевнул, продемонстрировал ряды своих ядовитых зубов и поднялся на ноги. Ещё раз зевнул, встряхнулся и вышел из комнаты. Возня с сапогом тут же прекратилась. Потом раздался короткий собачий взвизг.

Я было вскочил на ноги, намереваясь вступиться за Дину, но тут же опустился обратно на подушку. Потом открыл и медленно закрыл рот.

В дверь пулей влетела взъерошенная собака и забилась под диван. Следом неторопливо прошествовал Кусака с моим сапогом в пасти, поставил обувь на пол и сладко зевнув, свернулся калачиком.

Вот именно тогда у меня промелькнула безумная мысль о дрессуре зверушки. Дрессированный дракон. Понимаю, звучит по-идиотски. Но представить только...

Представить. На этой мысли меня застопорило. Всякий раз, когда Кусака носился за веткой я представлял, как он это делает, то есть рисовал в голове картинку.

В мыслях.

Неужели...

Проверим.

Я размахнулся и запустил деревяшкой. Это бросок оказался не особо удачным: ветка ударилась о край ограды и перелетела на другую сторону. К сожалению, картинка того, как подопытный несётся за поноской уже успела полностью сложиться в голове и убрать её я не успел. Дракончик радостно взбрыкнул хвостатой задницей и помчался к забору.

— Стой! — чёрт побери, я никак не мог представить хоть что-то, что заставит его вернуться, — Да стой же ты!

Ага, уже! Скотина подпрыгнула и цепляясь когтями за прочную сеть, поползла ввверх. Несколько секунд и мохнатая туша перевалилась на другую сторону. И только сейчас я обратил внимание на пару моментов. Во первых, Степлер исчез, как он это обычно делает в случае опасности. Во вторых, Дина медленно пятилась в сторону входа и каждая шерстинка на её теле встала дыбом.

Потом я услышал глухое рычание. Из леса медленно выбрался небольшой бурый медведь с рыжими подпалинами на правом боку. Небольшой, это — по меркам тех великанов, которых изредка встречаешь в окрестностях, но и этого хватило бы, чтобы порвать меня на тысячу лоскутов. Меня или… бестолкового дракончика, танцующего вокруг упавшей ветки. И я никак не успевал доковылять к дому, открыть сейф и достать оружие.

Никак!

Оставалось только наблюдать, как Кусака, схвативший было поноску, услыхал недовольное ворчание и повернул голову в сторону нового участника представления. Юмор этой трагической ситуации заключался в том, что оба явно не понимали, кто перед ним. На физиономиях животных появилось странное выражение, напоминающее удивление, но у косолапого оно быстро прошло и медведь бросился в атаку.

— Бляха муха! — я посмотрел по сторонам, пытаясь отыскать хоть что-то, способное помочь в дерьмовой ситуации. Как обычно на глаза не попало ровным счётом ни хрена. Не считать же таковым пару ржавых штырей у самого крыльца!

Хрен с ним! Может сумею отвлечь медведя и дракончик успеет сбежать. Я схватил грязные железяки и заковылял к ограде. На полдороге остановился и открыл рот.

Непрошенный гость несколько раз взмахнул лапой, намереваясь подцепить противника огромными кривыми когтями. Не получилось: неуклюжий, на вид, лохматый увалень ловко ускользал от опасности, то прокатываясь по земле, то подпрыгивая вверх на своих коротких конечностях. Что характерно, палки Кусака не бросал, продолжая изхображать дисциплинированную собаку. Судя по выражению плоской морды, дракончик вообще предполагал, что неведомая хрень, пришедшая из лесу, играет с ним в странную игру.

И тут хозяин тайги натурально охренел. Он-то думал по быстрому свалить наглый комок шерсти, втоптать его в землю и спокойно вспороть брюхо. Вместо этого приходилось рассекать воздух в напрасной попытке поймать собственную тень. Медведь заревел во всё своё медвежье горло, распахнул клыкастую пасть пошире и бросился вперёд...

Чтобы тут же получить по носу хвостом и сесть на задницу, подобно позорищу рода — цирковому артисту. Мишка даже лапы сложил на пузе и пару секунд непонимающе хлопал веками. За это время Кусака успел переместиться за спину противника и ещё раз ударил хвостом. На вид удары казались совсем не сильными. На деле же...

Медведь повалился на бок и вновь заревел. На этот раз рык агрессора прозвучал как-то жалобно, с нотками непонимания. Почему его, грозу местных зарослей, лупит непонятная штука, задача которой испугаться, сдаться и дать себя задрать?

Пока Михаил Потапыч изливал жалобы в пространство, Кусака оказался перед мордой хищника и подпрыгнул. В этот раз хвост дракона бил с оттяжкой, подобно кнуту пастуха и даже по виду удар казался очень сильным. Жалобный вой оборвался на самой протяжной ноте и медведь ткнулся носом и поросшую травой кочку. Нокаут!

Победитель некоторое время изучал поверженного противника, а потом посмотрел на ограду и медленно потрусил вдоль забора куда-то в сторону выхода. Палку он продолжал сжимать в зубах.

Я посмотрел на железяки в правой руке, потом — в левой и отбросил бесполезные штыри.

— Мяу, — сказал Степлер, успевший телепортироваться на прежнее место. В коротком "Мяв" я различил сразу две фразы: "Как он его!" и "Моя школа!"

Ну да, ну да. Дина ободряюще подгавкнула от двери в дом. Вновь принялись кричать птицы на ветках, умолкнувшие на время поединка. Вернулся герой— победитель и деловито перекусил принесённую ветку. Кажется он решил, что эта игра должна заканчиваться именно так.

А я стоял и пытался собрать разбежавшиеся мысли. Они дико визжали, прятались в тёмных уголках подсознания и сопротивлялись, когда я тащил их за хвост.

Итак: дракон способен считывать зрительные образы в моём мозгу, то есть обладает зачатками антинаучной телепатии. Бред? Не больший, чем само это чёртово создание, которое выковыряли из некой параллельной вселенной. Может быть, там все — телепаты?

Второе: крылатая тварь обладает навыками боя с превосходящим по силе противником. Скорее всего, это у него — на уровне инстинктов, ибо дракон слишком мал, чтобы его успели так натренировать.

И третье, в бою Кусака использовал исключительно хвост, даже не пытаясь укусить противника, Хоть и имел для этого целую кучу возможностей. Меня же, при первой встрече, сразу укусил, не постаравшись ударить хвостом. Почему? Кстати, Дину он таскал за шкирку уже несколько раз, но отпускал целую и невредимую. Или яд действует исключительно на людей, или эта дрянь выпускает его пожеланию. Опять же, зачем он пытался меня отравить? И почему больше не старается?

Захотелось пнуть чёртово создание. Кусака заворчал и попятился, всем своим видом показывая, как он не желает получать пенделя. А за ухом почесать? Угу, дракончик уже тут, как тут, подставляя голову за порцией ласки. И остальные подтянулись, куда же без них? Дина радостно молотила воздух хвостом, а Степлер демонстрировал, как его напрягает касание пальцев к голове, но если хозяин так хочет...

Послышался тихий тоскливый скулёж и медведь, лежавший за оградой, приподнял голову и принялся мотать ею из стороны в сторону. Дина спряталась за мою спину, а я пошарил взглядом: где там злосчастные железяки? Кусака даже не обратил внимания на воспрянувшего врага, а лишь подтолкнул мою руку; мол, не расслабляйся, продолжай чесать.

Как выяснилось, дракончик оказался совершенно прав: мишка и думать не посмел о реванше. Продолжая тоскливо реветь он поднялся на ноги и очень быстро направился в сторону леса. На нас он даже не глядел. Видимо его морду заливала краска стыда.

— М-да, — сказал я, глядя вслед неудачнику, — Медведь против дракона. Звучит, как название фильма.

Степлер мяукнул.

— Хорошо, — согласился я, — Как название дерьмового фильма.

Бурая задница исчезла среди кустов, а я направился к домику. Сообщить сестре, что её подарок способен читать мысли? И что на это скажет Вера? Поинтересуется, не было ли продолжения вчерашнего банкета, после которого драконы обрели телепатические способности?

Я представил, что Кусака замер на месте и тот издал неопределённый звук, напоминающий хрюканье. Но не остановился. Ну и как это понимать? А ну — кувыркнись! Дракон заперхал, точно кот, отхаркивающий шерсть, но кувыркаться не стал. Я тяжело вздохнул: вот так, строишь сложные логические цепочки, основанные на случайном совпадении, а потом эта шерстистая скотина выдёргивает основу умозаключений и получается, что всё это время я валял дурака.

Кусака внезапно остановился, подпрыгнул и колесом прошёлся по двору, едва не задавив мяукнувшего кота. Потом замер и уставился на меня, склонив голову. Одно ухо у дракона стояло подобно парусу, а на втором повис кусок грязи. То ли мои команды доходили с некоторой задержкой, то ли эта скотина просто издевалась.

И глядя на плоскую морду неким, немыслимым образом, отражавшую иронию, я начал принимать второй вариант. Вот только проблема заключалась в том, что сколько я не очеловечивал своих питомцев, но всегда осознавал: они — всего лишь животные. А ирония присуща лишь разумным существам. Да и то, если крылатая пакость способна распознавать мои мысленные образы, она просто обязана их анализировать. Может быть задержка связана с тем, что я отдал приказ не имевший смысла?

Кусака способен мыслить?

У меня разболелась голова.

Я вернулся в дом, приготовил кофе, накормил животных и долго сидел, просто потягивая горячий вязкий напиток. В голове царила звенящая пустота и очень не хотелось, чтобы её что-то нарушило. Так уже было. Просто в памяти существовали наспех сооружённые баррикады и стоило их коснуться, как прошлое грозило прорвать заслоны и затопить невыносимой болью.

Но в данном случае угроза выглядела не так страшно. Просто неприятно.

— М-да, не аналитик ты, — сказал я сам себе и поставил чашку рядом с телефоном. О, а это — мысль!

Я набрал сестру и некоторое время слушал потусторонние гудки. Не может быть, чтобы биолог с её стажем не заметил странностей в поведении дракончика. Ну, помимо того, что он сам являлся одной огромной странностью.

Гудки всё продолжались. Видимо сестра отлучилась по делам или просто оправилась нюхать ароматы питомцев. Я уже собирался разорвать связь, как вдруг резкий щелчок остановил длинные "ту-ту". В трубке слышалось чьё-то тяжёлое дыхание. Такое ощущение, будто человек или быстро бежал, или сильно волновался.

— Привет, — сказал я, постукивая чашкой по столу, — Извини, если отвлекаю, просто у меня всплыла пара вопросов. Если надо — перезвоню, когда освободишься.

В трубке кто-то тихо ойкнул и неразборчиво залепетал. Голос женский, приятный, но не Верин. Ух ты! Судя по всему, мне удалось связаться с загадочной незнакомкой, которую сестра так настойчиво прячет от моих глаз. Впрочем… Незнакомка? Голос казался смутно знакомым.

— Эй, эй! — почти крикнул я, — Подожди, не клади трубку! Давай поговорим. Не бойся, я — брат Веры.

— Веры? — голос постепенно приблизился, — Брат Веры?

В устах неизвестной это прозвучало забавно и странно одновременно. Словно представлялся некий монах. Кроме того я ощутил сильный акцент. И да, голос по прежнему казался смутно знакомым.

— Ага, Веры, — подтвердил я, — Ну, той женщины, у которой ты живёшь.

Незнакомка произнесла длинную и абсолютно непонятную фразу. В голосе слышалось тихое отчаяние.

— Не понимаю, — сказала она, в конце концов, — Говори медленно.

Кто-то толкнул мою ногу. Кусака. Дракон сидел около стола и с напряжённым вниманием рассматривал телефон. Оба его уха поднялись, словно локаторы, выцеливающие нарушителя. Да и вообще, тварюшка демонстрировала крайнюю степень озабоченности. Возможно со мной говорила его бывшая хозяйка, недаром же они вместе ехали в том странном механизме.

— Простите, а как вас зовут? — спросил я, просто потому, что в голову ничего другого не пришло. Вспомнив пожелание говорить медленно, повторил несколько раз, — Имя? Ваше имя?

Незнакомка начала было отвечать, но внезапно её голос пресёкся и я различил сердитую речёвку Веры. Сестра, как мне показалось, отчитывала кого-то, но в чём суть претензий разобрать оказалось невозможно. Потом трубку и вовсе положили на рычаг, оставив меня общаться с гудками.

Но в этот раз меня накрыло и я ещё раз набрал тот же номер. Прибежала Дина и ткнула дракончика носом. Приглашала поиграть. Однако Кусака сидел, как приклеенный и следил за телефоном. Чёрт побери, если я правильно интерпретировал выражение плоской морды, то он испытывал тревогу.

— Что тебе? — резко откликнулась Вера, но видимо сообразила, что перегибает палку и сбавила тон, — Прости, Саша, просто слишком много разного навалилось. Луч лапу подвернул, а на свиней какая-то хворь накинулась. Ты чего собственно хотел?

И не намёка на происходящее. Ах ты, засранка!

— У меня появились подозрения, что твой подарок, — я покачал головой, не зная, сердиться на сестру или восторгаться её хладнокровием, — способен читать мысли, да и вообще, способен мыслить разумно. Не думай, будто я разъехался с крышей, просто анализирую некоторые наблюдения.

Трубка помолчала.

— Может быть. Не знаю, — неохотно ответила Вера, — Пока он был здесь, я тоже наблюдала нечто похожее. По крайней мере, некоторые картинки, которые я рисовала в голове, он точно принимал. Но это то, что касается меня. Иван пробовал — голый номер, никаких результатов. Его дракон вообще воспринимает, точно пустое место. Третья, из реакций, которые твой Кусака демонстрирует в общении с людьми.

— Третья? — изумился я, — Кажется мы что-то пропустили?

— Вторая — крайняя враждебность и агрессия, — Вера тяжело вздохнула, — И не надо ничего спрашивать. Если это — всё, то я пошла. Дел, говорю, невпроворот.

Трубка загудела. В это раз — окончательно.

Я посмотрел на дракона. Он посмотрел на меня. Трудно представить, что это создание способно проявлять враждебность к кому бы то ни было. А если немного поразмыслить, то к таинственной незнакомке, живущей у Веры. Становилось понятно, почему крылатое создание подарили мне. Становилось непонятным всё остальное.

— Пошли гулять, — сказал я и отправился за палкой и автоматом.

8.

Иван казался совершенно трезвым, точно перед этим мы не успели употребить пол-литра чистого спирта, под ничтожную закуску из консервированных огурцов и резаной грудинки. Впрочем, о чём я? Вся еда оставалась на столе и те несколько кусков мяса, которые отсутствовали на тарелке, ушли не нам, а наблюдателям, собравшимся в некотором отдалении.

Дина не скрывала возбуждения и её взгляд оказался прикован к вожделенной тарелке. Степлер старался сдерживаться, но иногда все его защитные механизмы давали сбой и тогда кот принимался нарезать круги вокруг стола и пел задушевные песни про: "Мяв, мяв, мя-ау!" Один Кусака с явным неодобрением наблюдал за нашим занятием. Однако грудинку употреблял. Правда, первый раз очень долго нюхал незнакомую пищу, отгоняя лапой остальных нахлебников.

Мы расположились на улице. Я вынес специальный раскладной столик, два рыбацких стульчика и поставил немудрёную закуску. Иван притащил несколько банок чего-то экзотического, переданного лично Верой. Сама сестра напрочь отказалась, сообщив, что не горит желанием рассматривать наши пьяные рожи. С её слов, она собиралась вечером выпить стаканчик вина.

Солнце медленно перепрыгивало с одной кроны на другую, окрашивая листву в золотой багрянец, как бы намекающий на близость осени. Ветер шумел где-то в глубинах зарослей и кто-то осторожно хрустел сухими ветками недалеко от места нашего пикника. Впрочем, неизвестный носа не казал, да и оружие стояло не так ужи далеко. Иван пришёл со своим А-91, а я, как обычно с двенадцатым.

— Наливай, — сказал якут и подвинуло свой стакан, — Так чем, ты говорил, всё закончилось?

— Тем же, чем и начиналось — большим дерьмом, — я аккуратно разлил спирт по гранёным стопкам, любуясь переливами солнечных лучей в стекле. Кусака недовольно фыркнул и принялся стучать хвостом о землю, — Нашли машину Егора, а внутри — его, с семьёй. Расстреляли, а потом сожгли. Пока разбирались, что к чему, рванули квартиру Кости. И опять, никто не додумался объединить происшествия в одно целое. Да и то, у Костика полдома обвалилось, попробуй сообразить, что к чему. А Кожемякин наш, Леонид Борисович, на тот момент был в министерстве. Пока прокуратура чухалась, пока МЧСники разбирали завал, прошло полдня. Федьку расстреляли на подъезде к городу, но Федька — тёртый калач: свалил тачку в кювет и начал отстреливаться. Отбился и тут же позвонил нашим. Только тут допёрли, что под нож пускают всю Первую ударную, связались с Кожемякиным и он рванул прямиком с совещания. Я последний оставался и может ещё бы успели предупредить, — я скрипнул зубами и в один глоток проглотил ледяной напиток, превративший горло в скрипучий наждак, — так, бляха-муха, я телефон дома забыл. А у этих уродов крот оказался в управлении. Потом-то мудака нашли, а толку?

То ли от крепкого напитка, то ли от налетевшего ветра, на моих глазах выступили слёзы. Я ощутил, как едкие капли бороздят кожу, оставляя в ней дымящиеся борозды. Кусака внезапно издал протяжный стон и перестал бить хвостом. На плоской морде появилось выражение, напоминающее отчаяние. Иван, молча рассматривающий содержимое стопки, поднёс её ко рту и проглотил содержимое.

— Наши опоздали всего на несколько минут, — я не удержался и стукнул кулаком по столу, — На пару сраных минут! Понимаешь, захват уже можно было проводить, как угодно паршиво — хуже бы от этого не стало. Хуже уже просто и быть не могло. А если бы меня с моими тогда положили, то всем бы только легче стало.

Спирт не брал абсолютно. Стряхнув слёзы, я вновь наполнил стоки и подвинул одну Ивану. Тот взял посуду между ладоней. Словно собирался согреть. Потом поднял голову. В тёмных глазах якута застыла боль. И чёрт возьми, я точно знал, что сам передал ему своё страдание, вынуждая мучиться вместе со мной. Но сегодня был этот самый распроклятый день, а Иван сам согласился прийти. И разделить муку со мной.

— Что с Басмачом то? — глухо спросил якут и поднёс стопку ко рту, — Взяли? Живым?

— Никто и не старался, — в это раз я и сам не заметил, как жидкость попала внутрь, — Тех, кто оказывал хоть какое-то сопротивление — валили без разговоров. А после того, как нашли меня и… моих, — я проглотил что-то тяжёлое и горячее, словно живое сердце, — Короче, добили и выживших. На Басмаче места живого не осталось — сплошные кровавые лохмотья. Как будто от этого кому-то легче стало!

Кусака внезапно завыл, тонко и протяжно, как это иногда случается с собаками, когда на них накатывает их неведомая собачья тоска. Только дракон выл постанывая, словно и ему передалась моя застарелая боль. Это оказалось так неожиданно и жутко, что мы замолчали, а Дина спряталась под стульчик, поджав хвост. Кусака продолжал выть и я видел, как шерсть вокруг его странных глаз постепенно наливается влагой

— Чует, зверюга, — с ноткой удивления, отметил Иван и покачав головой, протянул стопку, — Давай.

И тут произошло нечто, совсем удивительное. Кусака прекратил выть и решительным шагом направился к нам. Прежде, чем я успел сообразить, какого чёрта происходит, лохматая лапа ударила по полупустой бутылке спирта и расколотила посуду в стеклянную пыль. Резко завоняло алкоголем, а дракончик принялся стряхивать с когтей прозрачные капли.

— Ты это чего вторишь? — Иван начал было подниматься с места, но тут же плюхнулся обратно, потому что Кусака повернул к нему голову и оскалившись, зарычал, — Какого чёрта?

Щёлкнул хвост и оставшиеся две бутылки, которые я планировал употребить до вечера, отправились следом за уже разбитой. Потом дракончик показательно казнил пустую тару и с угрюмо удовлетворённым видом вернулся на своё место. Все выглядели шокированными. Даже Степлер.

Некоторое время мы с Иваном просто сидели и смотрели друг на друга. В голове отсутствовало хотя бы что-то, что можно выразить словами. Потом якут вдруг хлопнул ладонями о стол и запрокинув голову, принялся хохотать. Комичность ситуации дошла и до меня, но несколько позже. Тем не менее, спустя пару минут хохотали оба.

— Ты знаешь, — сказал Иван и поставил тарелку с закуской на землю. Это вызвало мгновенный нездоровый ажиотаж среди наблюдателей, — Очень даже хорошо, что Вера отдала тебе эту пакость. Как представлю, что всякий раз, когда мне захотелось принять...

— Так у тебя для этого моя сестра имеется, — хмыкнул я, вытирая слёзы, — А у меня теперь это лохматое чудовище, так что, всем сёстрам — по серьгам.

— Логично, — согласился Иван и достал из кармана куртки пачку своих ядрёных папирос. Но, прежде чем закурить, показал их Кусаке. Тот, с некоторым сожалением, наблюдал за быстро пустеющей тарелкой, — Не возражаешь, вредитель? Боюсь, теперь, чтобы нормально посидеть, придётся отправляться в посёлок.

— Ты главное Вере — ни слова, — ухмыльнулся я, представляя реакцию сестры, — Скажет: докатились — даже драконы бухать не дают.

Дина подняла голову над вылизанной тарелкой и уставилась куда-то, за мою спину. Кусака тоже сделал пару шагов в сторону, видимо улучшая обзор. Морда Степлера отразила задумчивую тревогу и только теперь я различил затухающие звуки лодочного мотора. Иван оборвал смех и потянулся к оружию.

Значит — дело серьёзное.

Похоже, сегодня нормально посидеть так и не удастся.

Я подтащил автомат, поразившись его непривычной тяжести и запоздало пожалел, что не успел пристрелять с барабанным магазином. Потом осторожно опёрся рукой о стол и встал. Медленно повернулся.

Мы сидели на пригорке над речкой, поэтому и саму сине-зелёную змею и коричневый прямоугольник причала было видно просто замечательно. Так же, как и старый-престарый катер, который пытался причалить к пристани. Кто приехал, я пока не знал, а вот зачем — сомнений не имелось. И сам катер и столь же дряхлая баржа, болтающаяся в кильватере, явно предназначались для перевозки металла. Это же надо, до сегодняшнего дня ещё никто не пытался покуситься на мои владения! Какая же добрая душа навела? Узнаю — уши оборву!

Добытчиков следовало гнать ссаными тряпками. И совсем не потому, что мне так уж нужен этот старый комплекс и вся его старая ржавчина. Просто это — как тараканы. Стоит упустить один раз и про спокойную жить можно забыть. Да и не факт, что пришельцы в первую очередь не потянут вполне себе рабочие генераторы.

Выбора нет. Или вступать в конфронтацию, или удирать в ещё большую глушь. Удирать я больше не собирался.

Ноги, как обычно после выпивки пытались подражать двум ватным тумбам: боли я не ощущал, но ступать приходилось очень осторожно, чтобы не покатиться вниз по склону. Едва ли я подобным появлением смогу напугать незваных гостей.

Их, кстати, оказалось всего двое. Один чем-то гремел в деревянной кабине катера, а второй — невысокий бородатый мужчина, одетый не по сезону в ватник, стёртые валенки и ушанку, пытался закрепить конец на причале. За его спиной болталась видавшая виды двустволка и это несколько успокаивало.

Вплоть до того момента, пока не появился второй. Рослый детина в камуфлированных штанах, берцах и татуировках фашистского толка на голом мускулистом торсе. Там же я разглядел парочку заживших дырок явно пулевого происхождения. В руках сей персонаж сжимал СВД и судя по всему, неплохо умел пользоваться означенным приспособлением.

— Вася, — коротко сказал "снайпер" и его напарник поднял голову, тараща на нас выцветшие серые глаза. Впрочем, двустволку он подхватил очень даже ловко.

Мы смотрели друг на друга. "Снайпер" оценил нашу амуницию и принялся хмурить выгоревшие полоски бровей. Такой встречи мародёры определённо не ожидали.

— Еленовка в семи километрах ниже по течению, — дружелюбно пояснил Иван и демонстративно снял 91й с предохранителя. Я 12 ку подготовил уже давно, — Там — замечательный причал и очень сердечные люди. Не то, что здесь.

— Нам бы переночевать. — обладатель двустволки явно ляпнул первое, что пришло в голову. Его напарник поморщился. Ствол в его руках смотрел на меня, — Ну, в смысле, передохнуть

— Передохнуть — запросто, — весело откликнулся якут, сделав ударение на совсем другом слоге, — В Еленовке баба Дуся сдаёт офигенный коттедж и берёт недорого. А если ей ещё и засадить — бесплатно оставит.

— Мужики, — тихо, но веско сказал "снайпер", — Мы лишку металла только возьмём и всё. Беспредельничать не станем и вам не советуем.

— Ни хера у вас не выйдет, — я тоже решил принять участие в беседе, — Валите лучше отсюда, в темпе вальса.

— Мы можем и вернуться, — теперь в голосе звучала откровенная угроза, а палец переместился ближе к спусковому крючку. Я положил свой на гашетку, — И не одни...

Тут его конкретно застопорило, а рот открылся, демонстрируя многочисленные зубные прорехи. Васёк так и вовсе попятился, пока не плюхнулся внутрь кабины. Оружие выскочило из его рук и затарахтело по дереву. Сначала я не понял, в чём дело и лишь потом сделал пару острожных шагов в сторону и скосил глаза.

А, понятно. К нам подтянулась группа поддержки.

Впрочем, не думаю, что гости могли испугаться Дины, спрятавшейся за ногами Ивана. А вот дракончик, успевший вымахать до размеров телёнка сейчас выглядел по настоящему жутко и угрожающе. Я даже сам удивился.

Он растопырил крылья, отчего зверушка стала казаться огромной, словно бегемот. Когти на концах лап выдвинулись в полную длину, напоминая белые костяные кинжалы. Морда ещё больше сплющилась, а пасть распахнулась во весь немаленький размер, напоминая круглую красную дыру, полную острых шипов. А внутри ещё и крутился длиннющий хлыст фиолетового языка. Ну и пылающие жёлтым пламенем глаза.

— Мама дорогая! — заверещал Вася из кабины, — Сука, что это?

Второй вскинул винтовку и мы с Иваном подняли своё оружие. Ясно было, что первый же выстрел станет последним для пришельца. А тут ещё и неведомая хрень, скалящая зубы...

— Валите, — приказал я, — Быстро!

В этот раз возражать никто и не подумал. "Снайпер" опустил винтовку, кивнул и скрылся в кабине катера. Обнаружив, что враг намеревается бежать, дракончик подбежал к краю причала, оглушительно рыкнул и попытался вцепиться зубами в борт плавсредства. А. нет, таки вцепился. Хрустнуло и в пасти Кусаки остался кусок ржавого металла. Осмелев, залилась лаем собака. Громко хохотал Иван, но при этом не забывал держать кабину под прицелом. Я — тоже.

Плавающий мусор выпустил струю сизого дыма, затарахтел и начал производить маневр разворота. На палубу выполз Вася, уже без шапки и в ужасе уставился на Кусаку. Тот, в этот момент, исполнял совершенно безумный танец победы, размахивая своим трофеем. Продолжала изводиться Дина, подпрыгивая за спиной дракона. Дурдом, короче.

А мне в голову пришла очередная порция вопросов. Итак, что мы имеем? Имеем растущего хищника, способного одолеть более крупного противника, а при случае — запугать. Сама по себе такая штуковина вырасти не могла, значит кто-то долго и нудно занимался селекцией. Зачем? На кой чёрт потребовалось выращивать машину разрушения, чёрт знает каких размеров? Ведь я, по-прежнему, не знал конечных размеров нового питомца.

Катер отошёл достаточно далеко, поэтому я уже не мог контролировать рулевого. Вася исчез из виду, значит вполне мог стать за штурвал.

— Отходим за деревья, — сказал я Ивану, а когда он удивлённо посмотрел на меня, пояснил, — Пара выстрелов из СВД решат все их проблемы. Совсем.

Кусаку пришлось отпинать, ибо чёртово создание упорно не воспринимало образы летящих пуль. И всё это время я ощущал чей-то пристальный недобрый взгляд. Может я и напрасно подозревал пришельцев в недобром, но почему-то думалось — нет. Стоило отойти за деревья и давящее чувство пропало. А деревья совсем не помешали наблюдать, как незадачливые добытчики дотарахтели до изгиба реки и медленно скрылись за крохотной каменистой косой.

Хмель, а точнее — его жалкие остатки прошёл, точно и не было. Да и желание продолжать пропало. Я осторожно поставил оружие на предохранитель и уложил на старый пенёк, успевший пустить целую кучу отростков, напоминающих корону.

— По шишкам постреляем? — предложил Иван, широко и лукаво ухмыляясь, — Раз уж так не вышло.

— Да ты огорчён? — я покачал головой, — По шишкам — сколько влезет.

Примчался Кусака и приволок в пасти целую прорву старых шишек. Некоторые прилипли к его лохматой морде, отчего дракончик напоминал неведомую лесную тварь. Коей, в сущности, и являлся. Следом прискакала Дина и притащила кусок деревяшки. Иван вскинул оружие и прицелился куда-то, в область древесной кроны.

Грохнул выстрел. Следом, ещё один. Далеко. Якут опустил автомат и насупившись посмотрел на меня. Я тяжело вздохнул и начал подниматься. Ещё один хлёсткий выстрел. Эти ни с чем не перепутаешь.

— Пойдём, — сказал я и ещё раз вздохнул, — Да, Ваня, это — снайперка.

Ещё один далёкий выстрел и вдруг громкое: "Бу-ум!"

Взрыв.

Что за чёрт?

Я едва не упал, стоило начать бежать. Хотелось быстрее добраться до места и убедиться в том, что недобрые предчувствия подводят. А может развлекаются рыбачки, из тех, что терпеть не могут сети и удочку? Но нет. Ещё один взрыв и столб чёрного дыма чётко обозначили место происходящего. Именно там и должен находиться злополучный катер. Приблизительно, километр от нас, не дальше.

— Пройдёмся? — спросил Иван и кивнул на лодку, которую умело спрятал под настилом пристани, — Или проедемся?

Я оглядел нашу компанию. Жизнерадостная колбаска с крылышками способна всех научить плавать, если конечно не утонет в процессе. Да и Дина не большой любитель водных путешествий. Любой круиз вынуждает её тоскливо выть, что в данный момент далеко не лучшая мысль. Отводить же эту братию домой просто некогда.

— Пошли, — сказал я и задавая темп, двинулся вперёд, — Ты только не очень расслабляйся: если эти кадры кого-то вывели, то может прилететь и нам.

— Да нет тут никого, — с некоторым сомнением заметил якут, пиная камни за моей спиной, — Сколько раз ходил по обоим берегам. С чего бы это к тебе медведи постоянно наведывались?

Вчера — не было, — рассуждал я, обходя чёрные камни, выступающие из земли, — а сегодня — есть. Мало ли каких дураков на рыбалку да на охоту приносит? Вот, видишь, и кладоискатели подтянулись.

Дина, весело размахивая своими некупированными ушами, помчалась вперёд. Следом за ней пролетел Кусака. Нет, крылья дракончик спрятал, но ушами размахивал — дай боже!

— Знаю я, кто этих говнюков подослал, — протянул Иван, нагоняя меня, — Вернусь в посёлок — поговорю.

— Помочь? — анестезия окончательно сделала ручкой и в колени начала возвращаться привычная ноющая боль, — Свистни, если что. Мне тут новые знакомые совсем не к чему.

— Сам разберусь, — якут внезапно остановился и схватив за рукав, указал пальцем, — Смотри.

Мы, как раз, достигли поворота и оба четвероногих уже могли видеть то место, откуда в небо поднимался маслянистый чёрный дым. И если морда собаки отражала туповатое недоумение, то дракончик вновь принял свою боевую стойку и принялся рычать.

Напрягая протестующие конечности, я едва ли не подбежал к зверушкам и остановился, поднимая автомат. Сейчас я очень жалел, что не снарядил его стандартным магазином. Машинка становилась всё тяжелее, с каждой секундой транспортировки.

— Как ракетой влупили, — тихо пробормотал Иван и прицелившись, повёл стволом автомата, — Но вот кто?..

Знакомый катер догорал, чадя тёмным густым дымом и вонь от пожарища доносилась даже сюда. Местное мелководье не позволило посудине затонуть полностью, поэтому на поверхности продолжали оставаться кусок кабины и часть продырявленного борта. И там, и там, зияли пробоины действительно напоминающие попадания ракет. Кроме того, вокруг отверстий я заметил следы сильного жара, точно лупили зажигалками.

Дракончик продолжал рычать и топорщить крылья. Я повернулся к Ивану, который, явно недоумевая, опустил оружие. Да и в кого целиться? Берег пуст и среди деревьев — ни единого признака движения.

— Винтовочные выстрелы слышал? — якут кивнул. — Взрывы слышал? — вновь кивок, — А ещё?

Он медленно покачал головой и наморщил лоб.

— То-то и оно. Из чего то они же должны были пулять свои ракеты.

Кусака внезапно сложил крылья и перестал рычать, словно угроза миновала. А я вновь ощутил давящий неприязненный взгляд. Буквально на долю секунды. Потом неприятное ощущение пропало, но осталось мерзкое послевкусие. Словно неизвестный наблюдатель искренне ненавидел кого-то, из нашей компании. Или всех сразу.

Подбитый катер последний раз пыхнул дымом и окончательно успокоился. На поверхности мутной воды остался только коричневый дырявый борт. На берегу так никто и не появился.

— Ефремовичу это точно не понравится. — поморщился Иван.

8.

Петру Ефремовичу это и не понравилось. По крайней мере вид у участкового был весьма недовольным. Он надувал щёки, покрытые брутальной порослью странного изумрудного оттенка, он непрерывно снимал фуражку и пытался пригладить уцелевшие остатки волос того же странного цвета, он, в конце концов, постоянно доставал телефон, показывал нам и грозился позвонить в район, чтобы те срочно прислали роту спецназа.

— Ну ладно он, — Пётр Ефремович ткнул пальцем в Ивана индифферентно бросающего камни в реку, — дитя природы. Но ты то должен понимать. Как я спущу всё это на тормозах? А если имеет место быть теракт? Затоплено плавсредство, без вести пропали два гражданина.

Впрочем, скоро выяснилось, что не так уж совсем и гражданина. "Снайпер" имел кличку Пшек, хоть и приехал сюда с Украины. Очевидно прозвище привязалось к нему из-за постоянных рассказов о том, как ему было хорошо, когда он работал в Польше. Регистрации засранец не имел и за ним тянулся мутный след из множества недоказанных краж и возможно даже убийств. Откуда взялся второй — Васёк — никто не знал вообще. Скользкий тип доставал Пшеку выпивку, наркотики чёрт его знает, что ещё.

— Ефремович, — душевно сказал я и кивнул Ивану, давно ожидающему этого знака, — Ну вот сам подумай: на кой тебе этот геморрой? Сдох Максим — и чёрт с ним. Думаешь это гавно кто-то искать станет? Только Федеральная служба, да и те вздохнут с облегчением.

Иван уже доставал из рюкзака бутылку и порезанную крупными кусками ветчину. Усы Петра Ефремовича тут же встали дыбом и он упёр кулаки в упитанные бока. Звякнули стаканы. Я свернул куртку в виде подстилки и предложил участковому присесть.

— При исполнении, — строго сказал тот и заёрзал, устраиваясь поудобнее, — Александр, ваше поведение наводит на мысль, что вы пытаетесь утаить определённую информацию от следственных органов. Хватит.

Это он уже Ивану, который пытался наполнить стакан с горкой. Ну что же, чутьё не подводило старого мастодонта. Однако же, легче умаслить участкового, чем выкладывать ему всю правду. В нашем же изложении история выглядела так: увидели проплывающий мимо катер, помахали ручкой, услышали взрыв и обнаружили утопленное плавсредство. Можно было бы попытаться всё скрыть, но неизвестный доброжелатель, очевидно тот же, который направил к нам металлоломщиков, наябедничал об их исчезновении. Якут угрюмо анонсировал продолжение состоявшегося разговора. В этот раз с мордобитием. Однако, ничего не поделаешь — приходилось встречать дорогих гостей.

— Саша, войди в моё положение, — Ефремович тянул стакан и теперь зажёвывал водку мясом. При этом он угрюмо рассматривал кусок злосчастного катера, торчащий из воды, — мне, чем меньше этих залётных уродов — тем лучше. А вдруг повторится? Вон, в прошлом году губернатор приезжали, да рассекали повсюду со своей свитой. Это ж прикинь… Хватит, — это он опять Ивану, — Вот только представь, его тут тоже вальнут, а потом выяснится, что уже имелись прецеденты, — после второго стакана сложное слово далось оратору с некоторым трудом, — Меня же с гавном смешают! А мне до пенсии осталось хер да ни хера.

— Составьте акт, — спокойно посоветовал я, — Укажите, дескать подельники в состоянии алкогольного опьянения устроили междоусобную стычку с применением огнестрельного оружия. В результате начавшегося пожара произошёл самоподрыв и затопление плавательного средства. Виновники оставили его и скрылись в неизвестном направлении. Проведённые следственные действия результата не принесли. Приметы — объявить в розыск.

— Умеешь, — с уважением протянул Ефремович, — Сразу видно — столичная штучка. Поможешь бумагу составить?

— Куда деваться. Вань, ты его сам повезёшь?

— Не бузи, спецура, — Ефремович похлопал меня по колену, — Старого мента такой дозой не убить. Наливай!

Не знаю, какая доза нужна, чтобы убить старого мента, но две бутылки в одно горло превратили его в подобие медузы, которая норовила уснуть прямо на берегу. Пришлось, едва ли не волоком, транспортировать неуклюжее тело к машине, благо владелец оставил её не так уж далеко. Потом — возвращаться за оставленной фуражкой, которую "медуза" упорно искала на голове. Потом — ещё раз, потому как проснувшееся чувство долга потребовало вернуть забытую паку с документами.

В общем, к тому времени, как наш расследователь счастливо захрапел в пассажирском кресле, мои ноги окончательно запросили пощады, а Иван напоминал индейца красным цветом вспотевшей шкурки.

— Я предупреждал, — Якут согласно кивнул и вытер лицо полой пиджака, — Повезёшь сам и Антонине сам расскажешь, где ты его, такого красивого, обнаружил.

— Нафиг, нафиг, — Иван замахал руками, — Ведьм терпеть не могу, сам знаешь. Оставлю его в тачке перед домом, пусть отсыпается.

— Тоже дело, — согласился я и сунул папку с документами в руки спящего Ефремовича, — Надо будет зайти на днях, набросать пьянице конспект. Ни слова же не вспомнит. Ладно, сначала отвези меня, а потом этого бегемота. Ему — не к спеху, а мне ещё животных кормить.

Лодка отчалила от берега и только тогда Иван, всё время о чём-то размышлявший, решил поделиться.

— Я был там, — он указал большим пальцем за спину, — Откуда по катеру шмаляли.

— Ну и?

— Помнишь, следы возле той странной машинки, где мы тварюку твою нашли? Обожжённая земля и полосы от неё?

— Помню, дальше что? — ох и не нравилось мне то, к чему он подводил.

— Там, в лесу, такие же, — лодка пристала и якут ухватился рукой за сваю, — И отпечатки обуви. Много. Я бы сказал: не меньше десятка человек. Кострище свежее и следы какой-то переносной постройки, типа палатки. Ни автомобильных протекторов, ни следов приставшей лодки — ничего. Пешком они ходят.

— Кто "они"? — спросил я и выбрался на берег.

— Иван пожал плечами и отпустил сваю.

— Не знаю, — он плеснул вёслами, — Держи ухо востро.