Колдунья Роксива

 — Слушай, Роксива… А как у тебя получается колдовать? — спросил Эмиль. — Где ты этому научилась?

— Сама не знаю, просто иногда выходит, — Она немного слукавила, опасаясь отпугнуть парня. Мало ли, люди насчёт всего волшебного боязливые. — Просто дар у меня такой, понимаешь?

Они сидели на обрыве; внизу желтел песок и торопливо бежала река. Было тихо и до того хорошо, что не хотелось никуда идти. Шелестела под ветром трава, зависали на прозрачных крыльях стрекозы, радовали глаз пёстрые яркие бабочки...

— А откуда он у тебя взялся, этот дар? Кто-то из родни колдовал, наверное?

Вот ведь дотошный, всё-то ему выложи!

Роксива усмехнулась, отрицательно мотнув головой.

— Не рождалось у нас в роду колдунов, только я такая… странная. Это, наверное, проклятие лесной феи. Мне рассказывали, моя мать, когда меня носила, однажды уснула под старым деревом утт. А феи любят эти деревья и недолюбливают людей. Может, там жила фея, и она прокляла меня в утробе?.. Кто знает...

Они замолчали. Однако просто сидеть и не разговаривать было неинтересно.

Эмиль первый нарушил тишину:

— А порчу напускать умеешь, как все ведьмы?

— Да нет, зачем это мне?.. — пожала плечами Роксива. — Вот зверей могу приручать.

— Волков, да? — В его голосе послышалась боязливость.

Она засмеялась его страху перед волками.

— Нет, волков у меня больше нет. Зато есть Белянка.

— А кто это?

— Белая лань. А ещё у меня единорог есть, — с гордостью сообщила Роксива.

— Вот это да!.. — Эмиль задумался. — А что ты ещё можешь? Желание исполнить сумеешь?

— Смотря какое.

Роксива помедлила с ответом, накручивая па палец прядь волос. В голову ей пришла неожиданная, как озарение, мысль.

Эмиль выглядел таким трогательно наивным, но пока чужим.

Как будет забавно приручить этого красавца, словно дикого зверя! Чтобы бежал на её зов, подобно Остронюху или Белянке!.. Но для этого его нужно заинтриговать, увлечь чем-то интересным… Чтоб захотел встречаться снова и снова… Вот-то будет веселье!.. А ещё лучше, если Эмиль её полюбит… Тогда она точно станет вертеть им, как хочет.

И Роксива весело предложила:

— А давай играть?.. Один день я исполняю твои желания, а другой — мои. Хочешь?

Эмиль приободрился. В синих глазах заплясали искорки.

— А кто первый будет загадывать?

Роксива посмотрела лукаво, склонив голову к плечу.

— Давай, ты. Только чур, неисполнимого не говорить!

— Неисполнимого — это какого?

— Ну, например, не смогу изменить тебя самого, дать тебе ловкость и силу небывалую, но зато могу показать всякие волшебные места. Которые никто из людей не видит. Понимаешь?

Эмиль на минуту задумался. Потом оживился.

— Вот говорят, есть в наших краях такая гора, куда ещё ни один человек не поднимался… Можешь ты отнести меня туда?

Роксива насмешливо подняла брови.

— Вот прямо сейчас?.. Или до завтра подождёшь?

Он посмотрел на неё озадаченно.

— А почему? Снова неисполнимое?

— Не в том дело. Просто такое с маху не сотворишь. Надо придумать, на чём лететь. Рассветная Гора неприступна, лезть на неё без пользы.

Эмиль почесал затылок.

— А метла? Вы же, ведьмы, вроде на мётлах летаете.

В ответ Роксива гордо вздёрнула подбородок:

— Я не ведьма, а колдунья! Это разные вещи.

— Разве? — сказал он сконфуженно. — А мне думалось, это одно и то же.

Роксива взглянула на него покровительственно.

— Колдунья выше рангом, чем ведьма. Запомни: настоящая колдунья никогда не сядет на метлу!

— На чём же ты летаешь?

Она пожала плечами.

— Ну, например, на огненных лошадях.

Эмиль взглянул недоверчиво.

— И у тебя они вправду есть? Или заливаешь?

Роксива гордо вскинула голову.

Как он смеет сомневаться в её правдивости?!

— Вот ещё, стану я врать! Конечно, есть, и ты бы видел, какие это прекрасные скакуны! Вот только навряд ли они согласятся нести чужака… Надо раздобыть повозку для них.

— А ты сумеешь?

— Уж тут положись на меня, — сказала Роксива уверенным тоном. — Завтра приходи к полудню на это же самое место. Я буду тебя ждать.

С этими словами она встала и, кокетливо взглянув, пошла прочь. Не забыв по пути, конечно, прихватить ведро с водой.

***

Всю дорогу ей очень хотелось оглянуться, но гордость, а пуще того наставления мачехи не позволили этого сделать.

«Нельзя оглядываться, — учила Эльвина, — тот, кто оглядывается — слаб душой. Колдунья должна быть сильной».

Так Роксива и не узнала, смотрел ли тогда Эмиль ей вслед или нет. Впрочем, суть от этого не менялась, ибо синие очи графского сына глубоко запали ей в душу...

Поэтому, придя домой, она первым делом кинулась к зеркалу.

Оттуда на неё привычно глянули зелёные, упрямые глаза на бледном лице, обрамлённом распущенными рыжеватыми волосами. К образу колдуньи это подходило как нельзя лучше, но любить такое лицо вряд ли кому захочется… Чуть смягчить бы эти упрямые, гордые глаза, дать им чуточку нежности и ласки!.. Да и волосы бы чуть поярче, пусть бы отливали золотом, а не ржавчиной… И сменить бы старое платье на красивый и богатый наряд!..

Но как это сделать?

До сих пор Роксиву не тревожила её внешность, и она не пыталась что-то в себе изменить с помощью колдовства. Однако мачеха чарами красоты иногда пользовалась.

Может, подскажет хорошее заклинание?

С этой мыслью она переступила порог мачехиной комнаты.

Обстановка её выглядела просто и незатейливо: у дальней стены — низкая кровать, застеленная тёмным покрывалом, у окна — стол с узорчатой вязаной скатертью. Два невысоких табурета, сундук в углу и зеркало на стене, — вот и всё богатство.

Войдя, Роксива увидела мачеху за столом, та шила себе новую юбку. Иголка в ловких руках так и мелькала, творя стежок за стежком… Эльвина была необычной колдуньей: прибегала к волшебству, лишь в особых случаях. И то, когда просили. Даже лечила только травами. В повседневной же жизни всё делала сама, хотя Роксиве это казалось глупостью несусветной.

Как-то она мачеху так и спросила: «Зачем же учиться волшебным чарам, если всё равно ими не пользуешься?»

На что Эльвина строго ответила: «Колдовство — это суть сакральное знание, оно баловства не любит. Да и людям нечего напоминать о нём лишний раз. Меньше будут помнить о твоём даре — лучше станут относиться к тебе. С людьми ужиться — это тоже наука, девочка».

Вот и теперь Эльвина прилежно изображала из себя обычную поселянку. Услышав Роксивины шаги, она даже не подняла головы. Лишь ворчливо проговорила, не отрывая глаз от шитья:

— Тебя не за водой, а за смертью посылать!.. Но хоть не черпала из реки ведром?

— Я всё сделала, как ты велела, — Роксива подошла ближе и осторожно потянула со стола толстую, потрёпанную книгу в кожаном переплёте. Она старалась сделать это незаметно, но мачеха каким-то образом замечала всё. Ни дать ни взять, имела сто глаз.

— Положи книгу!.. Зачем она тебе? Ты и от простых заданий отлыниваешь.

— Но я хочу поучиться! — возразила Роксива, не выпуская книгу из пальцев.

— Чему это? — в голосе мачехи послышалась обидная усмешка. — Как вазы разбивать? Ты и так это отлично делаешь.

Ну и злопамятная же!

Роксива сжала зубы и чуть не ответила резкостью, однако удержалась. Не следует отвлекаться на мелочи, есть дела поважнее, чем мачехины шпильки...

— Я хочу стать самой прекрасной, пусть любой потеряет голову от моей красоты! — выпалила она одним духом.

— Ого! Это что-то новое! — удивлённо проговорила Эльвина, поправляя на носу очки. Хоть и молодая, она была близорука. — Уж не влюбилась ли ты, случаем?

— Может, и влюбилась, — буркнула Роксива. — Так поможешь или нет?.. Какое заклинание надо, чтобы стать красивой?

Мачеха добродушно улыбнулась в ответ.

— Сначала полюби себя сама, прими свою внешность такой, какая она есть. Потом сядь к зеркалу и скажи… Да не просто так бормочи, а с любовью к себе!

— А какие слова сказать-то? — нетерпеливо перебила Роксива.

— А вот что: «Я красивая да счастливая, я желанная и любимая! Не увянуть мне даже в старости, а в судьбе моей — только радости!»

— И это всё?

— А после взгляни пристально в зеркало, и представь себя такой, какою хочешь быть. Поняла?

— Поняла, спасибо, Эльвина!.. — просияла она. — А ещё в одном деле не поможешь?

— В каком это? — насторожилась мачеха.

Тут Роксива слегка замялась. Как объяснить всё мачехе, да и поймёт ли она?

Но всё же решилась.

— Понимаешь ли… я обещала отвезти Эмиля на Рассветную гору...

Эльвина пытливо взглянула поверх очков.

— А кто это — Эмиль?

— Это… Сын нашего графа. Эмиль де Мариак. Может, слышала?

— Слышать-то слышала, — усмехнулась мачеха. — Уж не его ли ты собралась в себя влюбить?

— Почему бы и нет? — с вызовом вскинула подбородок Роксива.

Эльвина погрозила ей пальцем.

— Потому. У каждого человека своя судьба. И у тебя с сыном графа судьбы разные. Он тебя никогда не полюбит.

— Почём ты знаешь?! — возмутилась Роксива. — Может, как раз наоборот?

Мачеха устало вздохнула.

— Что ж, поступай как хочешь. Сейчас ты, конечно, не веришь мне… Но поживёшь с моё — поймёшь… Что там тебе нужно?

— Повозку — запрячь огненных лошадей.

Эльвина призадумалась, сняв очки и почёсывая нос.

— Хм… Пожалуй, с таким-то тебе не справиться. Придётся уж мне само́й. Обычную повозку сделает любой мастер. Но способную летать… Тут уж нужна помощь русалок.

Глаза Роксивы изумлённо расширились.

— А они захотят помогать?

Мачеха тихо улыбнулась.

— Захотят, если их задобрить. Вот скажи, какое подношение им больше всего по вкусу?

— Ну… — Роксива задумалась. С русалками ей общаться не доводилось, и она плохо представляла себе их нравы. Вспомнилось лишь немногое, где-то услышанное. — Жертвы… Кровь, кажется…

Эльвина фыркнула, словно большая кошка. Тёмные брови её сошлись на переносье.

— Стыдно, Роксива!.. Мямлишь тут несуразное. Веришь во всякую дурь, как деревенская баба!.. Запомни накрепко: больше всего на свете русалкам нравятся яства. Хлеб свежий, мёд пчелиный, а мужчины их и от вина́ не откажутся… Так что нам нужно сделать?.. — Не дожидаясь ответа, она торжественно объявила: — Ну, конечно, тесто! Пышное тесто для пирога.

— Тесто? — удивилась Роксива. — С помощью волшебства?

Мачеха, шутя, погрозила, откладывая в сторону шитьё:

— Никакого волшебства! Пирогом займусь я, ты его, пожалуй, испортишь… Сходи лучше на пасеку за свежим мёдом, и в лавку — за хорошим вином!