Кодекс Арафской дуэли

В цикл "Мир Книги" входят несколько романов, связанных вместе страной и миром, где происходит действие, но не связанных ни временем, ни общими героями:

"Приют Изгоев», время действия аналогично европейскому началу 17 века.

"Там, где Королевская Охота", конец 18 века.

"Кодекс Арафской дуэли", начало 19 века.

"Когда закончится война", середина 20 века.

Сейчас пишется роман под условным названием «Быть тварью», действие которого происходит во второй половине 19 века.

Читать романы можно в любом порядке, хотя в тексте иной раз ненавязчиво упоминаются события, которые описаны в другой книге. Некоторые персонажи имеют предков или потомков в других романах цикла: что поделать, мир тесен.

Кодекс Арафской дуэли

Пролог.

Замок ждал. Весь чудовищный объем камня, придавленный небом к земле, выжидал, когда человек, такой маленький, такой слабый — войдет. И кому тогда не поздоровится? Перемелют, переломают человека каменные челюсти. Обратной дороги не будет.

— Нет, — сказал человек. — Я туда не пойду. Я подожду вас в трактире, Гиеди.

Он повернулся и пошел прочь от ворот, спиной чувствуя, как хищно присматриваются к нему глаза-бойницы замка. Зло. Разочаровано.

— Я постараюсь освободиться побыстрее, — крикнул вдогонку Гиеди.

Человек обернулся и кивнул в ответ. Храбрый человек этот Гиеди. А впрочем… Скорее всего он просто не чувствует драконьей мощи и злобы Арафы. Наверное, не всем это дано.

И он ушел.

Целый и невредимый ушел от страшной опасности. Испугавшись опасности не первый раз в жизни, но первый раз — испугавшись строения.

Замка.

Архитектурного сооружения.

Упорядоченной груды камней.

Очень большого дома, огороженного толстой каменной стеной.

Хотя раньше никто не мог назвать его трусом.

…Алиот Гиеди посмотрел вслед уходящему.

И уже не спеша прошел в гостеприимно распахнутые ворота на залитый солнцем двор. Арафа давно потеряла репутацию укрепления. Древние камни стен были увиты плющом, виноградом и глицинией. На бортике безобразного старомодного фонтана посреди двора громко ворковали голуби. На невысоком крыльце сидел огромный наглый рыжий кот и лениво смотрел на птиц, делая вид, что те его совершенно не интересуют.

— Он не вернется. — Комендант Арафы вышел на крыльцо из затененного холла.

Гиеди кивнул.

— Это уже второй, — зачем-то сказал он.

— Что поделать… — пожал плечами комендант.

— Где же теперь искать третьего?

1. ИГРОК

— И где мне искать третьего? — с досады Гиеди стукнул пустой рюмкой о стол так, что та жалобно дзынкнула и отбросила ножку.

— Посуду-то зачем бить, а? — Мирам Сертан, более известный в Столице как Вулкан, смахнул стеклянные останки в корзину для мусора и повернулся к буфетному шкафу, чтобы достать замену.

Бутылка отменного таласского бренди поклонилась новой рюмке.

— Не понимаю, я один, что ли, напиваться буду? — спросил Алиот Гиеди. Он намеревался выпить уже третью, а Сертан все еще лизался с первой.

— Увы, — развел руками Сертан. — Сегодня не могу. Сайф уехал по делам, следовательно, мне присматривать за клубом.

Они сидели в кабинете Сертана над залом игорного дома «Вулкан» — одного из самых известных и элитных заведений подобного рода в Столице. И самого надежного — придя сюда, вы можете быть уверены, что не встретите здесь шулера, а выиграв — что в целости и сохранности доберетесь до дома, если, конечно, озаботитесь попросить телохранителя.

— Как будто твои вышибалы не справятся без тебя, — буркнул Алиот, ставя пустую рюмку. — Отлаженный механизм так просто не ломается.

Он закурил, встал из кресла и, подойдя к смотровому окну, глянул вниз, в зал. Сертан встал рядом. Да, хорошо отлаженный механизм работает без сбоев. Крупье сдают карты, вращают рулетку и другими способами помогают завсегдатаям заведения и новичкам расставаться с деньгами. Если кто-то делает это неохотно или слишком осторожно, то ему помогут девушки — профессионалки совсем не того плана, что в соседних с «Вулканом» цветочных виллах, точнее, и того тоже, но не более чем чтобы пообольщать, подбодрить, создать у клиента кураж… Ну а если расставание с деньгами вызывает у клиента нездоровые эмоции, то рядом всегда окажутся один-два крепких молодых человека в одинаковых сюртуках, которые помогут этот накал снизить. А в случае надобности и помочь расстроенному клиенту удалиться из зала.

И все же, и все же… И все же присмотр был необходим.

— Вот граф Илайя, — показал Сертан указывая на приличного вида господина, старательно, словно не замечая ничего вокруг, делающего ставку за ставкой за рулеточным столом. — Он играет по своей системе. Третий год пробует разные варианты, но… — Сертан развел руками. — Так вот, где-то через полтора-два часа ему понадобится заем. Если я стану пить твоими темпами, через два часа я надерусь до того, что не буду различать, два Илайи стоит передо мной или три. А заем ему непременно понадобится. Он успевает спустить все, что приносит в карманах, задолго до полуночи. Практически наверняка такая же услуга понадобится еще одному-двум клиентам. А вон там сидит полковник Ботт. Ближе к рассвету он переключит свое внимание с карт на крупье и начнет приставать к девушкам. Уговорить его без лишнего шума уйти могу только я или Сайф. С нашими парнями он тут же начинает скандалить и драться. Боевой офицер! Отказать ему от входа в клуб — невозможно. У него огромные знакомства среди провинциального дворянства и он часто приводит хороших клиентов. Ну и за «хищниками» надо присматривать, чтобы не наглели.

— Да ты сам понаглее любого «хищника», — возразил Алиот. — Вон те ребята у рулетки — сосунки ведь совсем. Не стыдно?

— Нисколько! — отвечал Сертан. — Таких надо жизни учить и пороть чаще. Родителям некогда, так хоть мы возмещаем…

— А этот? — продолжал упреки Гиеди, не заметив наставительной сентенции друга. — Побойся неба, Вулкан, это же вообще младенец! Я вот сейчас надерусь и сам выволоку его отсюда за шкирку.

Сертан усмехнулся. Настроение Гиеди он понимал прекрасно.

— Ты о том мальчике, который только что взял сандвич?

Молодой человек, который только что взял с подноса проходившего лакея бутерброд с икрой, был действительно весьма юн и больше напоминал переодетую девушку, чем юношу. Он рассеянно бродил между столами, наблюдал и неспешно откусывал.

— Ты ошибаешься, мой милый Алиот, — сказал Сертан, усмехнувшись. — Этот твой младенец, его зовут Монтейн, вовсе не так наивен, как ты полагаешь. К тому же он — самый настоящий «хищник». Правда, только-только начинающий. Не по годам умен, не по годам расчетлив, не по годам хладнокровен. Он появился у нас недавно и его пока мало кто знает, но поверь моему опыту, лет через десять у него наверняка будет заведение не хуже моего «Вулкана». Если, конечно, к тому времени он еще будет жив.

Гиеди присмотрелся к начинающему хищнику.

— Как, ты сказал, его зовут?

— Монтейн, — повторил Сертан, — А что?

— Да нет, ничего, — пробормотал Гиеди, внимательнее рассматривая юношу. Отсюда, из-под потолка зала различить подробности было непросто — высоковато, ракурс не особенно подходящий, да и ботисские зеркала с односторонней прозрачностью, заменявшие окна в кабинете, чуть притемняли. Но Гиеди рассмотрел, что вид у этого Монтейна был совершенно невинный. Светлым, почти белым чуть вьющимся волосам позавидовала бы любая столичная куртизанка, и при этом — темные длинные ресницы, чуть загнутые вверх, и темные же безупречной формы — ни убавить, ни прибавить — брови. А уж сами глаза — серые миндалевидные, с чуть приподнятым к вискам краями… Плавный овал лица и точеные скулы, тонкий прямой нос с узкими крыльями, гладкие, явно еще не ведавшие бритья щеки и ямочка на подбородке… Если бы не ровный загар, его вполне можно было бы принять за девушку, так были совершенны черты. Разве что — чуть слишком узкие губы и жестковатая форма рта выдавали юношу. И все же, этот Монтейн был красив той самой редкой красотой, которую так любили в старину художники. Он и был словно юный античный бог, сошедший с какого-нибудь полотна старых мастеров из Императорской галереи. — Кгхм, — произнес Гиеди.

Сертан усмехнулся и крутанул ручку звонка. Через минуту в дверях появился один из парней, приглядывающих за залом.

— Хартан, — обратился к нему Сертан, — С кем сегодня играл Монтейн? Почему сейчас не играет?

Хартан чуть поклонившись доложил:

— Господин Монтейн уже третий вечер приходит, но не играет совсем.

— Вот как? — удивился Сертан.

— Похоже, он на мели, — высказал предположение вышибала. — Господин Сайф перед отъездом высказывал намерение предупредить его, чтобы без денег сюда не ходил.

— Ага, — сказал Сертан и покачался на каблуках, размышляя.

Помощник ожидал распоряжений. Сертан принял решение.

— Хорошо. Дайте ему еще погулять, пусть съест еще пару бутербродов, — Сертан ухмыльнулся, — ему это не помешает сейчас, а затем… затем пригласите его в мою приемную… Вот видишь, Алиот, как я забочусь о нашей молодежи, — обернулся он ко все еще стоящему у одностороннего окна в зал Гиеди, когда слуга вышел.

— Ну да, — задумчиво кивнул Гиеди. — подкармливаешь, чтобы потом посытней было его скушать…

*

В это время античный юный бог, прохаживаясь между столами и пощипывая бутерброд, с горечью размышлял о том, что тот, к сожалению, не бесконечный — вот уже и меньшая половина от него осталась. К тому же одинокий кусок хлеба с маслом и икрой спасти от голода его молодой, жадный до всего организм никак не мог. Наоборот — организм жадно захотел еще, а взять еще один бутерброд было бы откровенным вызовом. Ведь это был уже третий сегодня, и служащие клуба, от внимания которых этот факт никак не мог ускользнуть, посматривали без одобрения. Ну еще бы: третий день он слоняется по залу, пьет лимонад, покусывает с подносов, но за стол ни разу так и не сел, а следовательно, не оставил клубу ни флорина взамен — так приличные люди себя не ведут. Но что делать, если нет у него этого флорина. А был бы… Если бы он у него был!

Не раньше чем через час, — сказал себе Монтейн, провожая деланно-безразличным взглядом очередной поднос с закусками, проплывающий мимо. Если, конечно, за этот час его отсюда не выставят.

И ведь самое обидное — деньги в принципе у него были. Ну… или будут в начале следующего месяца, когда молодому Немеру выдадут очередное квартальное содержание. Немер неделю назад проиграл Монтейну триста империалов и попросил отсрочку. Он, конечно, долг отдаст — Монтейн невольно погладил рукой по внутреннему карману сюртука, где лежала расписка — но какого… спокойнее, спокойнее, дружок… на кой, Аха подери, ляд, ты садишься играть, не имея наличности! Хотя… сам виноват — надо быть бдительнее и не расслабляться. И отказать в отсрочке было нельзя — Немера можно разрабатывать долго и с большой выгодой, как золотой прииск. Вот только продержаться до начала месяца не удалось — два дня подряд не было хороших партнеров, с чем садился играть, с тем и вставал, а на третий день нарвался на шулера нет, не здесь, а в гостинице, причем понял это, когда спустил ему свою предпоследнюю десятку. Шум, конечно, получился большой, только деньги-то вернуть не удалось. Вывод: в гостинице больше не играть — только здесь, в «Вулкане».

Бутерброд все-таки закончился раньше, чем хотелось. Тщательно дожевывая остаток, Монтейн невидящим взглядом скользнул по громадному, во всю ширину и высоту стены зала полотну, на котором был изображен вулкан, давший имя заведению (и его хозяину), — широченный конус с заснеженной вершиной, словно висящий над окружающей его природой. Красиво… Интересно: это выдумка художника или все же реально где-то существующий пейзаж?

Что хорошо в «Вулкане», подумал Монтейн, любуясь вулканическим пейзажем, — сюда его пускали, несмотря на слишком юную внешность и очевидное отсутствие денег. Можно было хотя бы перехватить бутерброд-другой — их, как лимонад и вино, разносили бесплатно. Причем — никаких тебе членских взносов, как в других клубах. Приходи, садись, играй, кушай закуски и пей вино за счет заведения; зато стоит хотя бы чуток не угодить хозяевам или завсегдатаям — и тебя не пустят не то чтобы на порог, а даже за полумилю к подъезду — с этим здесь строго.

Эх, если бы нашелся какой-нибудь простак-новичок, какой-нибудь заезжий провинциал, с которым можно было бы сыграть по маленькой, Монтейн не раздумывая сел бы за сукно, разменяв свой последний империал. Только, увы, увы… Третий день он приходит сюда в надежде поймать хоть какого случайного залетного… Нет. Видимо, не сезон.

— Господин Монтейн? — прошелестело из-за плеча.

Монтейн повернулся и увидел крепкого парня из тех, что присматривали в зале за посетителями и при случае принимали адекватные меры. Ну вот, кажется, началось, подумал Монтейн. Вернее, кончилось.

— Да, — кивнул он, стараясь выглядеть независимым. Раз уж его выставляют из «Вулкана», то уйти следует хотя бы с честью. Прислужник удовлетворенно кивнул и произнес негромко:

— Господин Монтейн, хозяин приглашает вас пройти к нему в приемную. Я вас провожу.

Монтейн приложил максимум усилий к тому, чтобы не выдать своего удивления — он-то ожидал, что его вежливо пригласят пройти к выходу и сопроводят до крыльца. Впрочем, возможно, хозяин всего лишь решил на прощание прочесть ему нравоучение на тему «Вы слишком молоды, чтобы играть в азартные игры. Идите и больше не грешите, — после чего прибавить: — Я прошу вас покинуть мой клуб и не приходить без денег», — вот чего он ожидал.

*

— Сейчас рассмотрим его поближе, — сказал Вулкан Алиоту. — Только сиди потише.

Личный кабинет Сертана отделяла от приемной тоненькая стенка, для удобства хозяина оборудованная некоторым количеством смотровых отверстий.

Монтейн вошел в приемную, невозмутимый и надменный, как какой-нибудь юный принц.

— Сударь? — произнес он, окидывая взглядом фигуру хозяина клуба.

— Господин Монтейн? — приветливо сказал Сертан. — Давно хотел познакомиться с вами поближе, — — Присаживайтесь, вот удобное кресло.

Продолжая изображать принца, Монтейн непринужденно опустился в кресло.

— Бренди, вино, кофе?

— Кофе, — проронил Монтейн.

— Черный или со сливками?

— Со сливками, — согласился Монтейн.

Господин Вулкан с самым гостеприимным видом сам передал ему чашку, что несколько насторожило Монтейна, хотя могло и ничего не значить — мало ли какие тут у них правила. Прислужник-то все еще маячил где-то за спиной.

— Возьмите вот еще булочку, — радушно продолжал Вулкан. — У нас в кондитерской за углом пекут замечательные булочки с марципаном.

Монтейн милостиво кивнул и соизволил взять булочку. Надкусив он чуть кивнул, как бы говоря: да, в самом деле неплохо.

— Как ваши дела, господин Монтейн? — спросил Сертан.

Монтейн шевельнул своей безупречной бровью. «Какое вам может быть дело до моих дел?» — надменно сказал эта бровь. Вслух, правда, сказано было иное:

— Не жалуюсь.

— Однако я заметил, что вы сегодня… м-м-м… скучаете. — улыбнулся Сертан. И не дождавшись ответа, доверительно поинтересовался: — Возможно, у вас финансовые трудности?

— Временные, — равнодушно проронил Монтейн.

— Не сомневаюсь, господин Монтейн, не сомневаюсь, — кивнул Вулкан улыбчиво. — Однако посетители нашего заведения не должны отказывать себе в праве удовлетворять свои потребности, раз уж пришли в наш клуб. Наша же обязанность, как хозяев сего заведения, помогать им в этом. Вы согласны? — Монтейн подумал: «Помогать? Пинком под зад?», но не показал виду. Вулкан вновь кивнул и продолжил: — Поэтому, господин Монтейн, я хочу предложить вам, если вы, конечно, не против, небольшой заем. — Сертан выдержал паузу, вновь не дождался реакции (хотя сердце в груди Монтейна забилось чаще) и уточнил: — Скажем, десять империалов.

Монтейн откусил от булочки, сделал глоток кофе, взор его безмятежно витал в пространстве, а в голове стучали молоточки крови.

— Если вы захотите вернуть мне долг до завтра, — все также проникновенно продолжал Вулкан, — вы отдадите именно эти десять империалов. Если через четыре дня — пятнадцать. Если через неделю — двадцать. Через две недели — сорок.

Однако, подумал Монтейн. Да и то, с чего бы это господину Вулкану заниматься благотворительностью? Впрочем, предложение было довольно соблазнительным: десять империалов — это уже деньги, с ними можно садиться стол… А еще лучше взять деньги, уйти и жить на них две недели, пока Невер не отдаст долг. И все же Монтейн ответил сначала:

— Мне надо подумать.

— Разумеется, — с готовностью согласился Вулкан. — Подумайте, не стану вам мешать. Я вернусь через минуту.

Он вышел, и юноша остался один. Гиеди наблюдал. Юноша между тем ел булку и пил кофе. Потом поставил пустую чашку на стол и встал. Прошелся по приемной, постоял у окна в игорный зал. Потом вернулся к столу, взял из вазочки несколько конфет и сунул в карман. Налил себе еще кофе, посмотрел задумчиво на блюдо с булками, но брать не стал. Вернулся с чашкой к окну и какое-то время смотрел вниз.

Поведение человека оставшегося наедине с собой много может рассказать о его личности. Даже то, что мальчик не вышел из образа, показывало силу его характера. Хороший актер играет не для публики, он играет для себя. Но мелочь, деталь, эти походя опущенные в карман конфеты уже могли сказать о многом. Мальчик голоден — и в то же время: мальчик не стал брать булочки — ведь их, в конце концов, могут счесть, а вот конфеты… Конфеты в вазе лежали навалом — Сертан был известным сладкоежкой, что, впрочем, никак не портило его фигуру, скорее способствовало работе ума, — пересчитывать их вряд ли будут. Значит — умен и расчетлив, не теряет головы. Пожалуй, сейчас Алиот был согласен с решением Сертана спонсировать малыша. Деньги он возьмет, решил Гиеди. И отдаст сегодня же — вон он как смотрит в зал, словно стойку сделал и верхним чутьем ловит запах добычи, подбирает себе партнера, жертву. И вправду — молодой хищник. Без всяких кавычек. Настороженный, одинокий, голодный волчонок-подросток. Вынужденный сам выслеживать, сам загонять и сам травить добычу.

Сертан вернулся в приемную и спросил об итогах размышлений.

Все так же равнодушно, как будто это его не очень-то и касалось, Монтейн проговорил:

— Тридцать империалов на тех же условиях. Меньше не стоит…

Сертан без слов открыл бюро и выдал юноше три столбика фишек.

— Расписка? — поинтересовался Монтейн.

Вулкан изобразил руками протест:

— Достаточно вашего слова.

Юноша кивнул и вышел.

— Он просто создан для блефа, — сказал Сертан, возвращаясь в кабинет.

— Ну ты и сволочь, — проговорил Гиеди. — Ну ты и проценты дерешь… Совести, надо полагать, у тебя и вовсе никогда не было.

Сертан только рассмеялся, дернул звонок.

— Распорядись там, — сказал он появившемуся на зов помощнику, — пусть поднос с закусками поставят поближе к Монтейну. Я в его годы был прожорлив, как саранча.

*

Полковник Ботт каждую свою удачу или неудачу за игорным столом сопровождал солидным глотком бренди и к концу ночи плохо понимал разницу между девушками-крупье, девушками-зазывалами — и проститутками. Поэтому персонал зорко отслеживал степень его опьянения, и как только руки полковника стали чаще мелькать в опасной близости с дамскими бедрами и декольте, Сернан, ради такого случая лично появившись в зале, оказался рядом и почти без проблем объяснил полковнику, что утехами подобного рода занимается заведение по соседству, здесь же следует тешить страсти иного рода. Привычно передав Ботта с рук на руки управляющей соседним пансионом «Цветочный рай» и вернувшись в игорный зал, Вулкан обнаружил, что Монтейн, закончив игру, раскладывает столбиками свой выигрыш. Столбиков было изрядное количество.

— На сегодня, пожалуй, хватит, — сказал Монтейн, заметив его рядом. — Мой долг, — он пододвинул три стопки Вулкану. Еще стопку передал на чай крупье. Та устало улыбнулась и смахнула фишки в копилку. Остаток Монтейн разделил на две неровные части. — Вот это я предпочел бы получить деньгами, а на это прошу выписать чек.

Вулкан кивнул служащему: «исполняйте» и обратился к юноше:

— Если вам понадобится в будущем любезность такого рода, без стеснения обращайтесь ко мне или господину Сайфу.

— Спасибо, я учту.

Монтейн кивнул и повернулся пройти к кассе, но Сернан остановил его:

— И вот еще что, господин Монтейн. Мне бы хотелось… скажем так, познакомиться с вами поближе, побеседовать, Вы не будете против? — Монтейн снова поиграл бровью, но кивнул согласно. — Вот и отлично! — обрадовался Вулкан. — Сейчас не время, не хочу вас задерживать да и… работа, работа, — он обвел рукой зал, в котором, впрочем, ничего требующего его вмешательства не происходило, — но мы можем встретиться, скажем, завтра… нет, пожалуй, послезавтра где-нибудь вне этих стен?

— Хорошо, — кивнул Монтейн. — Где и когда?

— Скажем, часов в семь утра кофейне на Круглой площади вас устроит?

— Хорошо, я буду там, — спокойно ответил Монтейн, вполне успешно маскируя удивление. — Прощайте.

— Всего вам хорошего! — пожелал вслед ему Вулкан.

*

В назначенный день Монтейн сидел за столиком кофейни на Круглой площади и просматривал только что купленную утреннюю газету. Несмотря на раннее время, в кофейне было довольно людно, но это всего лишь означало, что у большинства посетителей еще заканчивался прошлый вечер. Вулкан задержался минут на десять, но и этого хватило, чтобы внешности юноши начал отвешивать любезные комплименты какой-то помятый господин средних лет. Вулкан господина отогнал, всего только недоуменно глянув на него, и опустился на стул рядом с Монтейном.

— Чудесное утро, а, Монтейн? — сказал он вместо приветствия.

— Да, пожалуй, — покладисто согласился юноша.

На Круглой площади шел дождь.

— Какое уродство, — заметил Сертан. — В каком месте эта площадь круглая?

Круглая площадь на самом деле представляла собой квадрат, и это было известно всем жителям Столицы. Середину площади занимал огороженный низким штакетником убогий газон — тоже квадратный. Безобразием Круглой площади горожане гордились.

Официант, не спрашивая, поставил перед Вулканом чашку кофе и тарелку с рогаликом.

— Юноше — добавку, — бросил ему Вулкан.

Монтейн не стал отказываться. Ему и в самом деле хотелось еще, но он полагал, что просить за завтраком в этой кофейне добавку неприлично. И в общем-то, он был прав. Такое нахальство здесь спускали только Вулкану и еще считанным людям.

— Я хочу вам дать несколько советов, Монтейн, а вы, в свою очередь, можете послать меня подальше прямо сейчас, — начал Сертан.

— Я сомневаюсь, что могу послать вас подальше, — тихо заметил Монтайн.

— Вообще-то правильно сомневаетесь, — согласился Сертан. — Зато вы можете встать и уйти.

— Я завтракаю, — сказал Монтейн, — и поэтому выслушаю вас. Но мне хотелось бы знать, с чего это вы загорелись идеей давать мне советы?

— Сам не знаю, — честно признался Сертан. — Возможно, я ощущаю между нами некоторое родство душ.

На лице юноши сомнение проступило настолько явственно, что с него можно было писать жанровую картину.

— В твоем возрасте я был такой же голодный, нищий, одинокий и ни к чему, кроме игры, не приспособленный, — сказал Сертан. — Правда, еще я был и совершенно невоспитанный, необузданный и нетерпеливый, а также не такой красивый, так что у тебя явное преимущество.

— Красота — не преимущество, — поморщившись, возразил Монтейн. — И потом, вы тоже достаточно красивы. Только вы похожи на мужчину, а я на мальчика для развлечений.

Сертан с интересом, как будто услышал новость, глянул на свое отражение в зеркальной стене. Что ж, он действительно красив. Черные волосы до плеч, синие глаза, смуглая кожа, золотое колечко с бриллиантом в ухе. К тому еще высокий рост, широкий разворот плеч и скандальная слава. «Демоническая красота», — закатывали глаза дамы и девицы в бальных салонах.

— Поверишь ли, в твоем возрасте я был тощим заморышем без каких-либо понятий о том, как следует держать себя в приличном обществе. Поэтому в такие места, как сейчас «Вулкан», меня просто не пускали, и возможностей выигрывать по-крупному у меня было куда меньше. Так что тебе можно позавидовать. Будешь слушать советы?

— Буду. Но следовать им не обещаю.

— И то хорошо, — Вулкан откинулся на спинку стула. — Итак, совет первый. Не надо намертво пришпиливать к себе репутацию игрока. Звание профессионального игрока — это, поверишь ли, то же рабское клеймо — смыть его можно только очень и очень большими деньгами. Лет через десять, если доживу, такие деньги у меня будут. А пока знатные господа, хоть и не гнушаются приглашать меня в свои дома, к сестрам и дочерям своим, однако, близко не подпускают. Пока я недостаточно хорош, чтобы жениться на одной их этих знатных дебютанток.

— Оно вам надо?

— Надо, но этого, Монтейн, ты пока не поймешь. Так вот, играй, раз других средств к существованию нет, но! — Сертан поднял палец. — Но притворяйся, что игра для тебя — не главное. Для этого нужна легенда. Для твоего возраста удобнее всего изображать студента. Столько молодежи в твоем возрасте приезжает в Столицу учиться… Ну, для Кавалерского института у тебя родословной нет и связей. В Теологическом колледже игроку делать нечего — выгонят в два счета, у них с этим строго. Остается Академиум или Политехнический колледж. В Политехнический поступить сложнее, да и учиться труднее, но в Академиум тебе соваться, пожалуй, не стоит. Не с твоей внешностью. В наши дни Академиум считают рассадником противоестественных нравов, и, скажем прямо, заслуженно считают. Впрочем, если у тебя есть склонность…

— Нет у меня склонности, — ответил Монтейн. Он не покраснел, и не побледнел, просто ощетинился, как дикобраз.

— Вот и прекрасно, — кивнул Сертан. — И еще… Ты умеешь стрелять? Фехтовать? О кулачном бое представление имеешь? — Он быстро перехватил запястье Монтейна и приподнял, рассматривая изящную ладонь. — Вижу, что нет. А в твои годы, приятель, у меня костяшки пальцев не заживали… Словом, учиться надо! Многих проблем можно избежать. вовремя расквасив пару носов или попортив манишку наглеца кончиком шпаги.

Монтейн резко высвободил руку — не любил он таких вот неожиданных прикосновений. Кисти рук он последние месяцы холил и лелеял, в перчатках с кремом спал, маникюром не пренебрегал, массаж каждый день делал, ногти старательно полировал, боялся, что по рукам поймут, что он просто деревенский мальчишка. Теперь можно считать, что результат достигнут: Вулкан принял его за неженку.

— Ого! Милый Сертан, что за интим на людях? Не ожидал, не ожидал.

На пустом стуле рядом со столиком, за которым сидели Монтейн и Серан, образовался молодой человек.

— Ради всего святого, Тирен! Разве я похож на человека, способного флиртовать с юношей на виду у всех? — в тон приветствовал его Вулкан.

— Не очень, — ответил тот. — Но чужая душа, знаешь ли, потемки… — Он перевел веселый взгляд с Вулкана на Монтейна, и тут же, заметив приятеля за их спинами, замахал рукой: — Кали, идем сюда!

Молодой человек, которого назвали Кали, подошел и сел рядом, обменявшись с Вулканом рукопожатием.

— Вы знакомы? — спросил Сертан. — Монтейн, Тирен, Менкалинан, — без особых церемоний он представил их друг другу, и они обменялись неофициальными кивками.

Монтейн бровью не повел, узнав, что его знакомят с наследником герцога Беруджи.

— А мы с Кали зашли перекусить, смотрим — ты тут ласково общаешься с приятным и незнакомым юношей. Я не хотел мешать, но когда ты стал хватать его за руки… — Тирен развел руками. — Надо же соблюдать приличия, мой друг.

Монтейн смерил Тирена холодным взглядом, но и слова резкого не вымолвил. Он только чуть откинулся на спинку стула и сказал негромким ровным голосом:

— Мы с господином Сертаном беседовали о спорте. Мне кажется, с моими данными нет смысла думать о кулачном бое.

— Что за ерунда, — сказал Тирен и положил свою ладонь рядом с ладонью Монтейна. — Моя рука вот тоже на молот не похожа, как видите, но мне это не мешает.

— Было бы желание, — поддакнул рассеянно герцогский наследник, граф Менкалинан, более известный среди золотой молодежи как Кали. — Я тоже не очень похож на молотобойца. Правда, кулачный боем я стараюсь не увлекаться. У меня нос слабый. Я лучше клинком буду махать. А вы фехтуете, Монтейн?

— Очень плохо, — ответил юноша. — У меня не было хорошего учителя. Зато я хорошо стреляю.

— Приехали в Столицу развлекаться? — спросил Тирен. — Мне кажется, я видел вас у Вулкана.

— Да, я там был, — сказал Монтейн, повернувшись к нему. — Но не думаю, что у меня будет много времени на развлечения. Я подумываю об учебе. Наши провинциальные университеты не идут ни в какое сравнение со столичными.

— Если вы пишете стихи и любите изящные искусства, вы, вероятно, без проблем поступите в Академиум… — проговорил Тирен явно не без задней мысли.

Монтейн чуть напрягся, сморгнул, потом расслабился и улыбнулся:

— Увы, но как раз стихи, да и все изящные искусства оставляют меня совершенно равнодушным.

— Да? А я в свое время писал недурные сонеты, — сказал Тирен.

— Только рифмовал любовь с морковью, — заметил с усмешкой Кали.

— Неправда!

— Ну, в приличном обществе твои сонеты читать было нельзя.

— Так я и не читал их в приличном обществе, — усмехнулся Тирен и снова обернулся к Монтейну: — Значит, теология?

— Политехнический Колледж.

— Какой ужас! Вы шутите, — Тирен в самом деле был поражен. — Не знаю никого, кто учился бы в Политехе.

— Гиеди учился, — сказал Кали.

— Чушь, — бросил Тирен. — Хорошо знаю, он поступил в Кавалерский институт в один год с моим братом.

— И на втором курсе его вышибли, — пожал плечами Кали. — Он вызвал на дуэль принца Одо.

Тирен чуть не захлебнулся кофе, и Вулкан пару раз стукнул по спине.

— Ты шутишь!

— Какие уж тут шуточки, — Кали улыбнулся. — Его чуть не казнили.

Сертан всерьез заинтересовался:

— Я уверен, этот слизняк Одо сам напрашивался.

— Дуэль с сыном Наследника — это оч-чень большая ошибка, — сказал Тирен.

— Да я сам сколько раз собственноручно выставлял принца Одо из клуба! И при этом, представьте, бил его по мор… э-э… лицу.

— Это совсем другое, — Кали сладко улыбнулся. — Я сам однажды ему за шиворот тухлое яйцо засунул. Но дуэль с человеком, который сам может стать Наследником… Вулкан, ты не понимаешь! Ну ты представь, что Гиеди на той дуэли победил бы…

— Что значит — победил бы? Разумеется, победил бы! Какие у Одо шансы его победить? — сказал Сертан

— Дуэль с членом императорского дома — э-э… — Тирен в затруднении посмотрел на Кали.

— … есть сакральное действо, — отчеканил Кали, — и прямой вызов Императору. Сродни Арафской Дуэли. Выживший получает Империю. В общем, Гиеди малость погорячился. Это когда было? — он призадумался. — Давно было. Ему тогда восемнадцати не было, это его и спасло от плахи. Да и шуточку над ним Одо учинил жестокую, говорил папа. Любой бы взбеленился. Гиеди тогда чуть руки на себя не наложил, когда понял, что натворил. Папа рассказывал, Император вызвал Гиеди к себе, по-отечески с ним говорил и вынес вердикт: оставить без последствий. Но папа все же настоял, чтобы из института его отчислили. Чтобы они с Одо друг другу глаза не мозолили.

— Быстренько признавайся, что ты пошутил и это всего лишь сказочки, — сказал Тирен. — Уверен, такие дела навечно остаются под грифом совершенно «секретно».

— О, это одна из легенд о Гиеди, — небрежным тоном проговорил Кали.

— Ну и ладненько.

— В Политехе он все ж таки учился, — быстро добавил Кали.

Тирен с укором посмотрел на него и неожиданно зевнул.

— Пора баиньки, — заметил Сертан и встал. — Я тоже на боковую.

— А я к Лейме на тренировку, — сказал Кали. — Я обещал по три часа в день отрабатывать у него.

— Тогда тебе надо упорядочить свой день, — сказал Тирен, тоже вставая.

— Я люблю беспорядок, — ответил Кали.

Тирен перевел взгляд на Монтейна:

— Будете вечером у Вулкана?

— Вряд ли. — Монтейн встал и поправил галстук. — Я хочу посетить Физическое Общество. Сегодня там показывают опыты с электричеством.

— Это интересно? — почти с ужасом спросил Тирен.

— Мне — да, — твердо ответил Монтейн. — Во всяком случае, я на это надеюсь.

Он чуть повернулся и наткнулся на изучающий взгляд Кали.

— А сейчас вы свободны? — спросил герцогский сын.

— Да, ваша светлость, — ответил Монтейн.

— Все называют меня Кали. Называйте и вы.

— Да, Кали.

— Пойдете со мной к Лейме?

— Я не уверен, что меня туда пустят, — осторожно ответил Монтейн.

— Со мной? — удивился Кали. — Пустят, конечно.