Несмотря на свой убогий вид, комната выглядела весело, почти празднично, потому что была сплошь залита солнечным светом. Ещё бы! В прямоугольной железобетонной коробке ветхого панельного дома, расположенной в торце своего этажа, было аж три окна. Безумная планировка советских времён. Учитывая, что в четвёртой стене прямо посередине располагается дверь, очевидно, что мебель ставить некуда.
Логика простая — советскому человеку, идущему к светлому будущему, нужен свет, а не шкафы и серванты, которые не что иное, как мещанство и пережиток тёмного прошлого. Хватит ему койки, тумбочки и может быть этажерки для разной мелочи, чтобы провести часы краткого отдыха и сна, а потом снова на работу! Коммунизм, блин, строить...
И всё же здесь когда-то стояла стенка и кажется раскладной диван, а два противоположных окна были заколочены фанерными щитами. В углу располагалась тумбочка, её ножки были глубоко вдавлены в линолеум. Ясно, что на ней стоял телевизор отечественной марки, какой-нибудь «Темп» или «Рекорд» — тяжеленный сундук, скорее всего чёрно-белый. Потому и ножки вдавлены, ведь стоял он здесь пару десятилетий. Впрочем, возможно, что телевизоры менялись, но не менялось их место положения.
Под оставшимся не заколоченным окном сначала стояла детская кроватка, потом поставили кровать побольше, ведь дети растут быстрее жилплощади.
За дверью с одной стороны имелась щель в пространстве, которую почему-то называли кухней, с другой уборная. Ванны нет — в бане мойтесь. В прихожей, если считать таковой часть коридора, рядом с входной дверью когда-то располагалась открытая вешалка для верхней одежды, а под ней некое странное сооружение под названием — «калошница», хоть в ней хранились не калоши, а ботинки, туфли, сапоги, босоножки, кеды и сандалии хозяев. Роскошное, по меркам многих и многих людей того времени, место обитания для семьи из трёх человек — двое родителей и ребёнок от нуля, до подросткового возраста.
Теперь ничего этого не было, квартира пустовала и пребывала в состоянии крайней обшарпанности. Но так было даже проще, потому что вещи той семьи были вынесены отсюда давно, а хлам тех, кто жил после, не интересовал меня совершенно. Здесь в разное время проживало много народу.
После тех троих вселилась какая-то пара лимитчиков, ухитрившихся зацепиться в Москве. Но они не выдержали и полгода. За ними последовало семейство эмигрантов из вчерашней ближневосточной союзной республики. Этих было не меньше восьми — двое родителей, пятеро детей и одна старуха, бывшая то ли матерью, то ли бабкой кого-то из взрослых. Каким-то чудом они продержались два с половиной года. Стойкие люди!
Их сменили вьетнамцы. Говорят, что последних было не меньше пятидесяти, но мне трудно это представить. Хотя этот народ славится способностью уместиться там, где в принципе уместиться нельзя. Мой личный им за это респект! Впрочем, я уверен, что у них есть множество и других талантов, которые заслуживают внимания, как уникальные дары народу и человечеству.
Но, в наших краях, до недавнего времени, они прославились как раз свойством помещаться в таких щелях, где тараканам тесно. Вьетнамцы здесь прожили месяц, после чего исчезли в неизвестном направлении. Предполагаю, что они лучше всех поняли то, с чем столкнулись.
Последним из жильцов был старый алкаш, который здесь и умер. Мужик поселился в этой дыре после отсидки в местах не столь отдалённых. Вроде, сначала работал, вёл себя прилично и старался «встать на честный путь». Но потом начал скатываться и скатываться, и скатываться, пока не скатился окончательно.
Когда квартиру вскрыли, а случилось это через порядочное время после того, как кто-то спохватился, что пьянчушка куда-то пропал, то выяснилось, что он спал на полу, на груде тряпья, которое натащил с ближайших помоек. Всё остальное пространство занимали пустые бутылки, пластиковые упаковки из-под еды и разный мусор. Видимо, всё что имел, бедолага пропил, хотя не представляю, кто купил у него, то жалкое барахло, каким он владел до того, как запил окончательно? Бухарик прожил здесь около десяти лет! Одно из двух — либо он как-то уживался с тем, что творилось в несчастной однушке, либо это «нечто» при нём не давало о себе знать.
После его смерти, а точнее, после того, как был обнаружен мумифицированный труп старого алкаша, прошло ещё два года. Всё это время квартира пустовала, несмотря на дефицит жилья в нашей замечательной столице. Это выглядело странно, ведь коммунальные службы, известные своей ненасытностью, всегда готовы сдать или продать любую конуру, чулан или подсобку гастарбайтерам всех видов и мастей. Но странного с точки зрения моей деятельности здесь ничего не было. Просто это была «стрёмная однушка».
..................................................
Стрёмность её заключалась в том, что здесь видели привидения, и не только видели, но и страдали от их агрессивного соседства. Что ж, полтергейст дело не новое, хоть и не признанное «официальной наукой». Не хочу пускаться в долгие рассуждения по поводу этой пресловутой науки, но отмечу, что она с времён глубокого Средневековья и до нынешних дней, последовательно тормозит и отвергает всё то, что спустя определённое время объявляет собственным достижением. Выводы очевидны!
Итак, здесь налицо полтергейст, но полтергейст какой-то особенный. Вот мне и предстоит определить, в чём собственно заключается его особенность. Это место не желает очищаться ни церковными обрядами, ни усилиями признанных (настоящих, не шарлатанов!) экстрасенсов.
Ну, с обрядами всё ясно — здесь крайне важно, что представляет собой тот, кто их проводит. Священнослужитель может иметь высокий сан и искренне верить в собственную значимость, но на деле бывает, что юный служка, даже ещё не рукоположенный, намного более искренен и чист в вере в Бога, и его простая молитва способна сделать гораздо больше, чем все сложные песнопения и окуривания, ушлого в своём деле священника. Вот только где такого паренька взять для дела? Непросто его найти, очень непросто!
С экстрасенсами совсем другой расклад. Экстрасенсы, это вообще, не то, что кажется обывателю, и не то, что о них думает Церковь. Не от Бога эти способности, и не от дьявола. И не сила это вовсе, проявившаяся в человеке под действием звёзд, земной магнитуды, либо каких-то там излучений. Это, граждане, аномалия, вызванная повреждением. Да, да! Именно повреждением человеческого мозга, чаще всего генетическим, но случается и ввиду травмы или душевного потрясения. Всё просто — мы используем лишь незначительную часть собственного мозга, и для нынешней нашей жизни больше не нужно. Ну, да, для нынешней-то не нужно, а для той, которую будут вести наши отдалённые потомки, просто необходимо! Вопрос — будут ли они называться людьми? Скорее всего, нет. Это будут не просто внуки-правнуки, а «потомки человечества», примерно так же к нему относящиеся, как к людям относится дарвиновский гуманоид. Для них-то и припасены пресловутые экстрасенсорные способности, которые мы таскаем в собственных мозгах. Какими при этом будут эти «больше чем люди», я не знаю… Не знаю, и, между прочим, знать не хочу! Не моя это область, я живу на этом свете и действую, как человек, хоть я и не совсем...
Но это к нашей теме не относится, а сейчас о деле. Так вот — экстрасенсорные способности, это на самом деле дефект, тот самый «Ящик Пандоры», который должен быть закрыт до поры до времени, и открывается только при нечаянной поломке, но может быть вскрыт и искусственно.
«Продвинутые» тибетские монахи так и делают — сверлят себе черепа, чтобы открыть «третий глаз». Не у всех, между прочим, получается. Некоторая часть претендентов, погибает или сходит с ума, да и те, кто выжил, оставшись в здравом рассудке, не всегда получают «третий глаз».
Те же, кто его получил, ведут потом жизнь калек, изувечивших себя добровольно. Готов поверить, что они действительно способны видеть что-то необычное, но осознать это человеческим разумом… Эх, лучше следовать фактам.
Что же до стихийных экстрасенсов, то чаще всего их способности связаны с болью, физическими и душевными страданиями. А ещё, они, как правило, долго не живут… Беда в том, что у этих людей нет выбора! И дело не в том, что они по доброй воле обладают тем, что не доступно нормальным людям, а в том, что они не в силах это в себе удержать. Невозможно, обладая такой «силой» не проявлять её, с какими страданиями это ни было бы связано, и какую цену за это не пришлось бы платить. Впрочем, тот, кто способен обуздать нечто подобное силой веры, достоин… Но это тоже не моя стихия!
Однако всё это не значит, что участием этих людей следует пренебрегать. Лично я уважаю тех из них, кто заставляет свой недуг служить на благо людям. Это сродни аскетизму Эскулапа, хоть я думаю, что он мог бы ради познания обойтись без самокастрации. Гиппократ ведь обошёлся, и ничего, известен даже больше своего предшественника!
То, что у самых сильных из тех экстрасенсов, которые здесь побывали, ничего не вышло, говорит об исключительном характере явления. Возможно, это никакой не полтергейст, ведь даже признанные медиумы не смогли сказать ничего конкретного. Ладно, посмотрим.
Соседи уже не первый год жалуются, что из «стрёмной однушки» доносятся чьи-то тяжёлые шаги, голоса, а частенько и стоны, истошные крики, как будто здесь кого-то режут. Сюда не раз наведывались с проверкой, в том числе и глухой ночью. Милиция, а затем и полиция, пытались застать здесь врасплох предполагаемых правонарушителей, но каждый раз квартира оказывалась пустой, хотя звуки, из неё доносившиеся, были хорошо слышны, как в соседских жилых помещениях, так и непосредственно из-за двери, в неё ведущей.
Но, даже, убедившись, что квартира пуста, представители власти не могли отделаться от ощущения, что здесь что-то не так! Чьё-то присутствие ощущалось, хоть никого рядом не было. При этом люди, не робкого десятка, жаловались на непреодолимый ужас, охватывающий человека, задержавшегося здесь слишком долго. Для каждого это «слишком долго» было разным, но всех, кого я расспрашивал, объединяло одно — дико блуждающие тревожные глаза, по которым я видел, что они не лгут.
А теперь, самое «стрёмное» — мне пришлось выслушать множество рассказов о том, какие здесь водятся привидения. Кое-что походило на правду, другое было явной выдумкой, но проблема заключалась в том, что все эти истории передавались из вторых-третьих уст, потому что никто из контактёров, а выявлено было около двух десятков, к настоящему времени не остался в живых...
Прям, «проклятие фараонов» какое-то! (Кстати, оно существует, а все россказни и домыслы о «случайном совпадении», не более чем объяснизмы.) Так и здесь — все участники и свидетели, не зависимо от пола и возраста, умерли по разным причинам, вскоре после того, как столкнулись с чертовщиной, здесь окопавшейся. (Я условно называю это «чертовщиной», лишь потому, что все явления агрессивны и недоброжелательны к людям.)
Повторяю — мне «совпадениями» глаза не замажешь. Я не тот, кто думает, «как все» и делает всё «как положено», то есть, по чьей-то указке. Если причина, объединяющая все случаи гибели людей, не видна, то это не значит, что её не существует. Практически всегда это означает, что плохо искали.
Я ведь взялся за это дело, как раз из-за стопроцентной гибели свидетелей. Когда «барабашка» выбивает дробь по стенам или льёт воду с потолка, это дело не моё, даже если никто долго не может с ним справиться. Рано или поздно найдётся умелец и наведёт порядок. А вот людей убивать в этом мире не позволено никому… Кроме самих людей… Увы, увы!..
Так, хватит разглагольствовать, начинаем! Я не ищу аномальные энергетические поля, и не гоняю чертей ладаном. Собственно, я не умею делать ни то, ни другое. Мой приём всегда один и тот же — вызвать огонь на себя, а потом ударить в ответ. То есть, не в прямом смысле «ударить», а… Но, это не важно.
Как я понял, средоточие событий здесь посреди комнаты. Встаю в перекрестье солнечных лучей и полностью открываюсь. Всё открываю — тело, память, мысли, душу. Закрываю глаза, опускаю руки. Нападайте! Пробуйте...
В тот же миг меня обнимают сзади. Без агрессии, даже ласково. Чувствую, это женщина, но как?..
........................................
22.02.2021
Так что же? Это обычный суккуб? Не похоже. Когда вас обнимает любимая женщина (и даже нелюбимая, чего греха таить?), то вы чувствуете вожделение, удовольствие, радость. (Имеется в виду ситуация с нормальным здоровым мужчиной, а не с тем, у кого промыты мозги и отсохло всё, что составляет мужскую сущность.) Но когда вас обнимет суккуб, радости вы точно не испытаете. Вожделение будет, причём десятикратно усиленное, что же касается удовольствия, то обычно некому потом бывает рассказывать. Выжившие после нападения этого демона или вообще ничего сказать не могут, или несут всякую околесину. В общем, верить им нельзя.
Но почему я не чувствую себя атакованным суккубом? Да, у меня был такой опыт раньше, и я победил и выжил. Раз этак семь случалось… Короче, я не могу пожаловаться на отсутствие практики, и если не чувствую сейчас суккуба, то это не суккуб. Но, кто же это?
Обнимающие руки исчезли так же внезапно, как и появились, оставив после себя пустоту сожаления. Где-то за спиной нежным колокольчиком прозвенел — поманил за собой затихающий мелодичный смех. Э, нет! Вижу, что не только я ловлю здесь рыбку на живца. Да, точно — желание бежать следом, догнать, ну и… М-м, хотя бы взглянуть на обладательницу нежных рук и сладкого голоса. Просто огромное желание, почти непреодолимое. Почти… Да вот только не выйдет. Даже если ты нимфа, то я не сатир, чтобы потерять голову и бежать за тобой с радостным блеянием. Я человек, ну, по большей части.
Открываю глаза. Ничего не изменилось. Комната всё та же, только свет из окон не так ярок, как был только что. Наверное, на солнце набежало облако, так в этом нет ничего особенного. Так что, всё что ли?
И тут я понимаю, что не могу обернуться. Не могу не физически, с телом всё нормально, но что-то упрямо твердит мне, что сзади нечто настолько ужасное, что даже один брошенный взгляд на этот кошмар будет означать неминуемую мучительную смерть! Лучше рвануть вперёд, выбить собой окно и вырваться отсюда, спастись...
Ага, точно! И вылететь с восьмого этажа, чтобы приземлиться прямо на заасфальтированную площадку перед домом. Хм, неплохая попытка убрать меня моими же руками, но не вышло.
Страх схлынул, как его и не было. Осталось ощущение дежавю, но до полного понимания ситуации было далеко. Я выиграл схватку, но, по-прежнему топтался на месте, ничего ещё не узнав. Противник не желал показывать мне своё лицо. Интересно, почему? Хитрит? Играет? Боится? Возможно, не стоит быть таким самоуверенным, но с другой стороны, если он даже действительно боится меня, считая, что я потенциально сильнее, то это всё равно минус мне, а не ему. Ведь это означает, что он знает обо мне больше, чем я о нём, а знание почти всегда значит больше, чем сила.
Я обернулся, позади ничего не было, кроме старой обшарпанной двери, ведущей в прихожую. Ни тебе чудовищ, ни аркадских рощ, населённых химерами. (Опять дежавю, и опять ничего конкретного.) Значит, играем в прятки дальше?
Ладно, начнём сначала. Я по-прежнему открыт умственно, душой и телом. Обычно такая приманка срабатывает. Увидев или почувствовав не то что полную открытость, а хотя бы брешь, в человеческой защите, демоны и элементалы всех мастей слетаются, как комары летней ночью на болоте. (Только не спрашивайте, что я там делал!) Но сейчас происходит что-то другое, а это означает, что надо сменить тактику.
Закрываюсь. Для человека, это примерно, как в танк залезть. Да, моя броня ассоциативно сравнима с той, которой снабжены тяжёлые боевые машины. Вот только не следует забывать, что танк, это не только ходячая крепость, но и отличная мишень.
Доказательство последнего утверждения немедленно прилетело в виде потока отравленной крови. Той самой, которой была пропитана по одной версии туника Геракла, а по другой его плащ. Неслабо! Полубога эта дрянь свалила немедленно, человеку хватило бы одной капли или просто вдохнуть ядовитые испарения. Мне без брони тоже совсем немного надо, чтобы прекратить своё земное существование. Вот только без брони я легко отклонил бы всю эту пакость, и тут же вернул бы её хозяину. А в броне стою теперь, как попавший под воронью «бомбардировку», где большинство ворон размером с корову, а некоторые со слона.
Нет, с тем, чтобы очиститься проблем никаких, но я всё ещё не могу дать сдачи. Противник не показывается, а вместо полезной информации я имею лишь неясные догадки. Ну, не палить же наугад куда попало, авось да попаду в цель!
Попробуем зайти с другой стороны. Я ведь ничего толком не знаю о той семье, которая жила здесь больше тридцати лет назад. Соседи-старожилы пожимают плечами, но мало что могут припомнить. Вроде бы люди были, как люди, вселились давно, никто не помнит, когда именно. Глава семьи, кажется, военный, но может быть милиционер. Жена у него точно — учительница, но где преподавала и что, никто не знает. Здесь у них сын родился, а съехали, когда он школу закончил. Почему съехали неизвестно, может быть, квартиру новую получили, ведь тесно втроём в одной комнате, да и неудобно с взрослым парнем-то. Соответственно, никто не знает, куда съехала эта семья, и нигде сведений об этом не сохранилось. Немного странно, но возможно здесь нет ничего необычного — привычный родной бардак, не более того.
Меня, прежде всего, интересует, началась ли с этой квартирой беда ещё при тех хозяевах или это случилось после того, как они съехали? Последнее наиболее вероятно, ведь семейство прожило здесь около двадцати лет, а нормальные люди не способны долго выдержать такое «стрёмное» соседство, которое обитает в этих стенах. Они либо сбегут без оглядки, и куда попало, либо сойдут с ума. Такое мне доводилось видеть, скажу откровенно — дрянное зрелище. Это как раз те случаи, когда очень приличные люди вдруг спиваются, а члены дружных семей затевают на пустом месте скандалы с драками, а порой с убийством друг друга. Не похоже, что здесь было что-то подобное, иначе память об этом сохранилась бы меж соседей, но они хором утверждают, что те жильцы «съехали».
Посмотреть что ли, как всё тут было в те годы? До сих пор я представлял себе лишь контуры предметов, теперь же попробую их воссоздать. Нет, я не могу заглянуть в прошлое этой квартиры сквозь толщу времени, я ведь не маг и не экстрасенс, какой-нибудь. Но выстроить в своём воображении картину жизни и быта людей, поселившихся в этой однушке более пятидесяти лет назад, мне под силу. При этом я увижу всё таким, каким оно действительно было на самом деле. Не обессудьте — я не буду объяснять, как это работает, а то выйдет слишком большое отступление.
Итак — заколоченные окна, набор шкафов типа «стенка», телевизор на тумбочке, раскладной диван родителей, кровать для сына. Серенькие обои, но их почти не видно — с одной стороны загораживает мебель, с другой ковёр, висящий на стене. Тут так тесно, что ногу поставить некуда. Чтобы ходить по комнате при разложенном диване, а он очень редко бывал сложенным, надо протискиваться едва ли не боком. Нда, у парня не было даже места для занятий, некуда было ставить письменный стол. А, понятно, он делал домашние задания на кухне, где способны поместиться только двое. Неужели у них не было совместных домашних обедов? А как они праздновали Новый год? Сидя в комнате, общей спальне, держа тарелки в руках? Ёлка при этом была крохотного размера и помещалась на телевизоре. Эх, теснота...
Я уже молчу о том, каково было не старым ещё родителям исполнять супружеские обязанности при наличии подросшего сына. Наверное, это было у них от случая к случаю, когда оба дома, а парень в школе. По субботам, например, ведь в те годы школьники учились по субботам. Верный путь к охлаждению отношений, со всеми вытекающими. Стыд и позор тем, кто устроил людям такое житьё! Ненавижу эту сумасшедшую жадную мразь — советское руководство прошлых лет, и презираю тех, кто расхваливает их сегодня.
И всё же в этой семье не видно того разлада, который приводит к разрыву или другим несчастьям. Терпели, справлялись, всё понимали и не требовали друг от друга невозможного. А если и случались срывы, то не фатальные. Главное — люди умели друг друга простить, пожалеть и всё лишнее забыть, чтобы жить дальше. Молодцы! Надеюсь, на новом месте им стало лучше, намучились ведь.
Так что же, во всём виноваты те, кто пришёл вслед за ними? Следов после них осталось мало, но я попробую восстановить картину недолгого быта приезжих, получивших по лимиту работу в столице. Те, кто были перед ними, увезли старую мебель с собой. Что поделаешь, нищета честных людей в этой стране обычное явление!
Этих новых было двое — муж и жена, на тот момент без детей. Да, жили они на узлах и чемоданах, надеясь обзавестись обстановкой в будущем. Спали на раскладушках, которые одолжили у кого-то. Не шиковали, но и не бедствовали, просто у них было самое начало пути. Работяги, не слишком культурные, но, в общем, вполне приличные ребята. Вот на них-то всё и обрушилось...
Надеюсь, что с ними потом всё тоже было нормально. Видал я разную лимиту, в том числе такую, на которую сам спустил бы армию демонов. Но, тех, кто приехал, чтобы по-человечески жить и работать, я уважаю, кем бы они ни были. Беда в том, что как раз такие находятся, как говорится, в зоне риска. В частности, они не в силах противостоять всяким там аномальным атакам. Хорошо сделали, что сбежали...
Проклятье! Я задумался и едва не поплатился жизнью. Новая атака произошла со стороны двери, ведущей в прихожую. Я ведь её закрыл. Или нет?
Сейчас эта дверь оказалась распахнутой настежь, и оттуда, как из пулемёта садили проклятия. Я понимаю, насколько это нелепо звучит. Большинство людей путают проклятия и обычную ругань. На самом деле проклятия, это очень серьёзная вещь. Получить мощное проклятие при отсутствии защиты, так же страшно и опасно, как поймать пулю из боевого оружия. Даже если не заденет жизненно важных органов, ранение получится серьёзным и оставит след и память на всю жизнь. Я уже не говорю о том, как туго придётся, пока всё не заживёт. Ну, а если влепят метко, то всё, пропал! За свои слова отвечаю — сам могу угостить таким проклятием, что враг ляжет и не встанет. Но я очень редко это делаю и никогда не применяю к людям.
Тот, кто старался сейчас меня убить, был не слишком щепетилен. Все проклятия были тяжёлыми и страшными, броня на мне гудела и трещала от этих ударов, но держалась. Это не значило, что следовало успокоиться и не обращать внимание на атаку. Из-под обстрела надо было выходить, но едва я делал шаг в сторону, как вектор летящих проклятий менялся. Действительно похоже на пулемётные очереди. И тогда я пошёл вперёд.
Это казалось безумием. Нет, это было безумием! Броня у меня отличная, но даже её прочность не беспредельна. Если у противника имеется в запасе ещё что-то более тяжёлое, то мне конец! Но я дошёл-таки до двери и захлопнул её. Как ожидалось, обстрел сразу прекратился. Тогда я снова распахнул дверь и увидел всё ту же неприглядную прихожую, в которой не было никого и ничего.
Наверное, я мог бы на сей раз ответить ударом на удар, но я никогда не бью наугад. Мой оппонент отлично меня видит, а я его нет. Не в моих правилах палить в того, кого я не вижу, так можно беды наделать и попасть в кого-то, кто здесь совершенно не причём. Это правило, хоть я и рискую собой, когда тяну время и подставляюсь под такой вот обстрел.
Но теперь я знаю, от чего погибали контактёры, побывавшие здесь до меня. От убийственных проклятий, разбившихся только что о мою защиту, любой человек погиб бы сразу. Но скорее всего им доставались заряды послабее, из тех, что проникают в тело и душу без боли и начинают действовать через некоторое время. Их существует множество видов, и действуют они по-разному, но чаще всего такие проклятия что-то отнимают. Здоровье, удачу, веру в себя, силу воли, разум, память, чувство опасности, внимательность, совесть, да мало ли что ещё! Достаточно потерять что-то одно из перечисленного, и ваша песенка спета. Не верите? Как хотите, но лучше не проверять.
И ещё, из только что случившегося мне ясно одно — меня действительно боятся. Такой панический обстрел! И это после попытки соблазнить, заманить и запугать. Выходит, во мне видят серьёзную угрозу, и чем дольше я здесь нахожусь, тем больший страх вызываю. Хм-м...
Я понимаю, что рассказ мой покажется кому-то скучным. Вот если бы из всех щелей лезли вампиры, а хлюпающие на ходу зомби старались заключить меня в свои липкие объятия, и при этом я отбивался бы от них осиновым колом и волшебным клинком, было бы интереснее. Спешу вас обнадёжить — такое тоже случается, но на самом деле, это мелкие и незначительные схватки. Относительно мелкие и относительно незначительные. В таких ситуациях тоже ведь надо поворачиваться и можно схлопотать на орехи. Но всё же такую битву, какую я веду сейчас, гораздо труднее выиграть, именно потому, что здесь нужно больше думать и догадываться, чем драться.
Именно думать я и собирался, хотя логика подсказывала бежать, обшаривать углы в поисках затаившихся недругов. Для этой цели я смахнул пыль с подоконника и уселся на него, так-как присесть здесь больше было не на что.
За окном, кажется, собирался дождь или даже гроза. Хорошо — будет немного свежее. Лето, это прекрасно, но изнуряющая жара, пыль, пот, мухи, вонь большого города и много чего ещё, портят всю прелесть этого времени года. Хороший ливень даёт в таком случае облегчение всей природе, ну и мне немного.
Итак, я думаю, что вопрос о том, когда в этой убогой однушке начали твориться скверные чудеса, ясен. Это произошло после выезда первой семьи и до, либо при заселении второй. Раз так, то я не буду рассматривать последующих жильцов. Что я могу извлечь, разглядывая жизнь таджикских и вьетнамских гастарбайтеров? Не говоря уже о старом алкаше.
Но как это могло произойти? Нечто подобное тому, что творится здесь, случается на месте гибели людей, особенно массовой. Души невинно убиенных взывают к отмщению, требуют справедливости и не могут найти для себя правильный путь, потому что их жизненный цикл завершился внезапно, и был прерван насильственным путём. Такое бывает не всегда, но случается, особенно, когда людей убил не допившийся до чертей идиот с топором и не уснувший за рулём водитель, а какой-нибудь сукин маг, которому понадобилась жертва для мерзкого обряда. Последнее, кстати, не такая уж редкость, но эти случаи тщательно камуфлируются под катастрофы, или деяния маньяков, либо замалчиваются для широкой публики.
Но здесь-то кого убили? Таракана? Повторюсь — если бы речь шла о гибели людей, кто-нибудь из соседей обязательно вспомнил бы об этом, но я ни слова от них не слышал о чём-то подобном. И всё же, как дыма без огня не бывает, так и полтергейста, да ещё и с экзотическими закидонами, не случается на пустом месте.
Очередную атаку я увидел и разгадал заранее. Просто на мою голову опустилась железобетонная плита, которая вышла из зацепления с несущей стеной. И так же просто я подставил руку под эту хрень и водворил её на место. Нет, я не гигант и не супер силач, а плита над моей головой не из пенопласта. Разгадка фокуса проста — это морок. Плита, как была положена сюда лет семьдесят тому назад, так лежит спокойно до сих пор. И лет сто ещё пролежит, если городские власти не захотят снести это старое архитектурное позорище, чтобы поставить на его место позорище новое. Ничего мне на голову не падало, но, если бы я поверил, то был бы найден здесь вскорости со сломанной шеей. Но я не настолько легковерен.
Дежавю… Блин, опять! Это уже который раз сегодня? Нет, так дело не пойдёт, надо ухватить собственную мысль за хвост, не зря же она ко мне приходит. О чём это я сейчас думал? Плита, морок… Нет, не то. Близко, но не к чему привязаться. Вот, с чем связан морок? С тем, кто его на меня наслал — с врагом, страдающим чрезмерной стеснительностью. А ещё, этот враг мастер внушения — врядли меня в самом начале пыталась соблазнить настоящая нимфа, это тоже был морок. И что мне всё это даёт? Пока ровным счётом ничего, разве что понимание, что дежавю связано не с мороком. А с чем, с плитой?
Это глупо, но за неимением лучшего рассмотрим плиту. Что она собой представляет? Часть дома. А что такого особенного в доме, кроме того, что в нём имеет место быть «стрёмная однушка»? Вроде, ничего особенного… Стоп!
Я так хватил себя ладонью по лбу, что, наверное, оставил след от собственной пятерни. Конечно — дом! Я же сам только что сказал, что он построен семьдесят лет тому назад, а семья, которой я уделил больше всего внимания, вселилась сюда около пятидесяти лет тому назад. Где ещё двадцать лет? То-то! До них в этой клетушке кто-то жил, ведь не могла же пустовать квартира в советской новостройке, при общем дефиците жилплощади, который был здесь всегда, и похоже пребудет вовеки. Но этот кто-то не оставил следов ни в человеческой памяти, ни здесь, в этих стенах. Или я этих следов по какой-то причине не вижу.
Что ж, если я не вижу следов, это не значит, что их здесь нет. Видимо они затёрты, заклеены, затоптаны теми, кто жил в однушке после того неизвестного, о ком я хотел бы узнать. Может быть, правильнее было бы уйти сейчас отсюда и опять обратиться в архивы, где я искал сведения об этой квартире и её жильцах. Соседей ещё раз расспросить, хотя врядли они добавят чего-либо стоящее, раз ничего не сказали сразу. Скорее всего, из свидетелей такой давности уже никого не осталось в живых, но дело не в этом.
Не мог я отсюда уйти сейчас, когда чувствовал, что разгадка где-то рядом, буквально на расстоянии вытянутой руки. Меня это чувство никогда не обманывает, но я знаю, что близость разгадки, не всегда означает её доступность. Чаще всего бывает, что при всей близости, разгадку от меня отделяет непроницаемая стена, которую надо обойти, перепрыгнуть, разобрать или преодолеть как-то ещё.
Значит, буду искать следы здесь и сейчас. С чего бы начать, с потолка, что ли? Хорошо, но что я там могу найти? Обычный белёный потолок, грязный и весь в паутине. Наверное, его когда-то обновляли, но что с того? Побелка одной эпохи мало отличается от побелки другой. Иным способом потолки в этой квартире не ремонтировали. Единственный след, это круг от розетки вокруг крюка для люстры. Сейчас там висит одинокая лампочка на проводе, и я даже не знаю, работает ли она. Нет, это не потолок.
Тогда пол, ведь на нём я уже увидел немало следов от мебели. Пол здесь покрыт старым затёртым линолеумом, но под ним что-то скрипит и прогибается. Ну, конечно — линолеум лёг здесь при ремонте, который производила семья номер два, прежде чем сюда вселиться. (Теперь я присвоил им все номера. Номер первый будет искомый неизвестный, номер второй — семья из трёх человек, которых при заселении было ещё двое, номер третий — супруги лимитчики, четвёртый — таджики, пятый вьетнамцы и шестой — одинокий алкаш.) До вселения «вторых» пол был деревянный, из традиционной половой доски, правда, очень низкого качества.
В этом я убедился, отодрав и завернув лист линолеума на полкомнаты. Похоже, что деревянный пол красили только один раз, когда построили дом. Что ж, мне это только на руку. Изучение следов, в виде вмятин и царапин, ради которого мне пришлось ещё дважды задирать линолеум, показало, что жилец номер один, был действительно один, то есть, единственный житель этой квартиры.
Это был мужчина средних лет, состарившийся в этих стенах. Он много курил и отличался холостяцкой небрежностью, но не свинячил, как это бывает с людьми низкой культуры. Наоборот, культурой номер один обладал скорее всего высокой, так-как у него было много книг, помещающихся на полках-стеллажах, достигавших потолка. Ещё у него имелся письменный стол и узкая кровать. Этим обстановка в жилой комнате однушки тогда ограничивалась. Окна он не загораживал, но врядли из любви к «светлому будущему», скорее всего, просто не считал это нужным для себя. Короче — одинокий интеллигент, скорее всего гуманитарий, отсюда бедность и неустроенность. Впрочем, технари тогда тоже не шиковали, но они были более востребованы.
Это что, всё? Маловато для каких-либо выводов. Что же касается информации, объясняющей аномальные явления в этой квартире, то здесь вообще ничего. Может быть, я не там ищу?
С этими мыслями я направился было на кухню, но остановился, вдруг почувствовав, что осмотрел в комнате не всё. Ах, да — стены. А что стены? На них красовались жёлто-коричневые обои с каким-то орнаментом. Когда я воспроизводил обстановку комнаты времён жильцов номер два, обои были серые с мелким и редким рисунком, примитивно изображающим цветы. Точно, вон они выглядывают из-под тёмных, отстающих наверху и свисающих клоками. Посмотрим подробнее.
Отдирать обои, дело пыльное, но я был сразу вознаграждён — жильцы, не слишком ценившие их целостность и чистоту, оставили здесь кучу следов, рисунков детской рукой и даже записей. Наиболее ценной находкой оказался чей-то телефонный номер, записанный на косяке. Это может не сработать, да и номер старый, но я потом наведу справки и постараюсь извлечь отсюда максимум информации.
Обои подавались легко, но в одном месте я неожиданно наткнулся на следы неуклюжего, но тщательного и кропотливого ремонта. Внешние жёлто-коричневые обои были приклеены в отстающих местах новым клеем, вроде ПВА, что в былые времена граничило с расточительством. Насколько я мог судить, старые обои тоже были тщательно подклеены к основе из газет, а та, в свою очередь, оказалась намертво приклеена к стене.
Этот участок располагался, как раз под подоконником, на котором я только что сидел. Под двумя другими подоконниками творилось то же безобразие, что и везде, так что же может означать такое внимание к этому месту? А ещё, кто и когда здесь так поработал?
Первой мыслью было сорвать всю эту городьбу и посмотреть, что там под ней может быть такого скрыто. Но я решил не торопиться. Так я могу сразу узнать что-то большое и важное, но упустить массу мелочей, которые тоже важны. Тогда я достал перочинный ножик, и принялся снимать слой за слоем тщательно склеенный бумажный пирог.
Клей ПВА, это не традиционный обойный клейстер, рассыпающийся с годами. Он держит хорошо, крепко, а со временем превращается в подобие пластика. Поддаётся эта штука крайне трудно, и легче раскромсать склеенную бумагу, чем разделить её самым острым лезвием. Так у меня и получилось — обдирая верхний слой, я основательно покоцал то, что было под ним, но всё же добыл кое-что интересное.
Верхняя часть серых обоев под подоконником была сплошь покрыта рисунками и надписями, сделанными карандашом и шариковой ручкой, нижняя оставалась нетронутой. Я вспомнил, что здесь стояла когда-то кровать младшего из жильцов номер два. Все эти рисунки и надписи можно было сделать только одним способом — лёжа в этой кровати. Но самым интересным было их содержание.
У парня явно имелся художественный талант. Мне вот, например, так никогда не нарисовать, а ведь всегда хотелось. Вот спартанец, в полном вооружении, замахивается на кого-то копьём, держа наготове щит, чтобы укрыться от ответного удара. Вот корабль, плывущий по бурным стилизованным волнам, а сверху на него собираются напасть большие птицы с женскими головами. Ну, конечно же, это Арго, атакуемый гарпиями! А вот Геракл и Лернейская Гидра.
Надписи там были либо на древне греческом, либо стилизованные под написание того времени. Какие-то картины из этого набора я точно где-то видел. Возможно, парень срисовал их с учебного пособия или откуда-то ещё. Но многие принадлежали лишь его воображению, и это чувствовалось.
Надо же, мальчишка (а ведь сейчас ему должно быть за пятьдесят) страстно увлекался античной историей, мифологией, героикой и, наверное, вообще культурой. Редкое явление среди любителей футбола, толкача в подъездах, курения и матерщины, пока взрослые не слышат. (Это сейчас никто никого не стесняется, тогда умели принародно держать рот на замке.) Трудно ему жилось, наверное. Единомышленников среди сверстников днём с огнём не найдёшь. Всегда один, и всегда под прицелом толпы, как непохожий на других. Непохожий, значит, чужак, а чужака бей!
Ладно, это к делу не относится, а вот то, что опять чувствую дежавю… И тут я снова хлопнул себя по лбу! (Эх, щеголять мне с синим лбом, когда всё закончится.) Вот оно, это самое дежавю — Античность, и всё, что с ней связано. С самого начала меня пытались пронять самым, что ни на есть забубённым «антиком». Убегающая нимфа, панический ужас (его насылают в качестве самообороны сатиры или сам их батя — бог Пан, отсюда и «панический»), отравленная кровь кентавра, убившая Геракла, смертоносные проклятья, которые иначе называются «стрела Аполлона», мороки, тоже штука из арсенала сатиров. Что дальше? Из кухни выскочит Немейский лев? Ну, да, а из туалета гидра вылезет. Совсем хорошо!
Так значит, беды этой квартиры всё-таки связаны с жильцами номер два? Те, кто был после них, Античностью точно не интересовались. Я чуть было не прибавил «тем более, алкаш», но вовремя остановился, потому что понял — обои под подоконником заклеил именно он, больше некому.
Последнее стало ясно из состояния клея. Работа всё же была проделана намного позже, чем я думал сначала. Сравнительно недавно, но не позднее его проживания в этой квартире. Тем, кто жил после отъезда семьи номер два, ничего подобного в голову не приходило, да и времени у них заниматься «всякой ерундой», понятно, не было. А вот у него времени было, хоть отбавляй. После того, как потерял работу, жил на пособие по инвалидности. Как жил, я уже рассказывал. И всё же, он и античность? Покопаюсь-ка я ещё.
Нет, ну, надо было мне накаркать! Лев из кухни, правда, не выскочил и гидра из туалета, по счастью, тоже. Но то, что появилось, оказалось немногим лучше. Я едва успел обернуться на звук шагов, как остро отточенное лезвие меча стригануло у самого кончика моего носа. Здоровенный гоплит в гребнистом шлеме, красном плаще и с «лямбдой» (буква «Л» греческого алфавита) на круглом щите, размером с крупный таз. Я едва не начал сравнивать, не тот ли это спартанец, что был нарисован на старых обоях? Тот или не тот, было, в сущности, неважно, потому что сейчас надо было отбиваться, ведь этот битюг не шутит!
Моя броня, это защита от магических атак. Сомневаюсь, что она поможет при встрече с закалённой сталью. То, что передо мной не морок, я понял, по его страшным живым глазам, в которых отражались вспышки молний. (За окном уже вовсю шла гроза, и ливень хлестал, словно хотел своими струями пробурить землю!) Надо было видеть это «чудо». Две голубые смерти горят сквозь бронзовое забрало и золотые волосы, падающие на плечи из-под шлема! Красиво, по-девичьи, но… О том, что это не девушка говорила великолепно развитая мускулатура и громадный рост — выше двух метров. Чёрт здоровый!..
Ничего не поделаешь, придётся пофехтовать! Хватаюсь за щит и меч. (Потом как-нибудь расскажу, откуда я беру оружие и всё, что необходимо. Понятно, что не хожу так по улице, а то объясняй потом суровым дядям в чёрной форме, что ты не бандит, а косплеер!) Что ж, фехтовать я умею, но фехтовать со спартанцем, это, как с молодым Тайсоном боксировать. Хватит уровня мастера спорта в среднем весе или не хватит?
До сих пор хватало. Меч у меня сейчас не волшебный (волшебный тоже есть, но он для других случаев), но очень хороший — сам ковал. Щит трофейный, отобрал у одного злодея в одном давнем уже приключении. Итальянский новодел с секретом.
Делаю пробный выпад. Эта златокудрая бестия тут же уходит в глухую защиту. Так, уважает, значит! Доспехи у спартанцев лёгкие, а вот щиты тяжёлые. Грех о такую крепкую штуку зазубривать добрый клинок. Сдерживаю удар и делаю что-то вроде танцевального пируэта, чтобы погасить энергию и не налететь всем весом на меч врага.
Ха! Именно последнее у меня как раз едва не получилось. Этот зверь в человеческом обличии, мощный, как буйвол, но гибкий, как кошка! Ох, и намучились мои человеческие предки в своё время с этими спартанцами!..
Да, тут всё не так, как в кино. Со стороны, кажется, что мы оба валяем дурака. Никакого звона клинков, никаких героических поз, и удары не кажутся сильными. Действительно, танцы какие-то! Но в том-то всё дело — сильные удары будут потом, а сначала надо вывести противника из строя. Лучше всего подрезать сухожилие на руке или ноге, но это сложно, так что приходится довольствоваться тем, что удаётся царапнуть там, царапнуть сям. Боли эта боевая машина не боится, но рано или поздно начнёт терять силы, и вот тогда… Ну, и понятно, что перво-наперво надо позаботиться о том, чтобы он не проделал того же самого со мной.
Я точно знаю, что покончить с ним лихим самурайским взмахом, едва выхватив меч из ножен, не получится. Разваливающий казачий удар тоже не пройдёт, только оружие угробишь. Так что, пляшем, пляшем...
Ещё один маленький аспект — это же не рыцарь, и ждать от него соответствующего поведения не стоит. У спартанцев своё представление о чести, а потому я ничуть не удивился тому, что первый удар был нанесён сзади и без предупреждения, пока я пялился на старые обои. Подошёл бы бесшумно, так быть бы мне сейчас в Аиде. Вот бы Аид удивился, увидев такого, как я!
По всему по этому, моя совесть не слишком больно кусается, когда я применяю секрет, спрятанный в щите. Во время очередного «па-де-де» наши щиты основательно стукнулись, вот тут-то я и нажал кнопочку. Эффект вышел неожиданный.
Дело в том, что мой щит изобретение другой эпохи. Когда-то в таких изделиях посередине открывалось окошечко, и оттуда высовывался пистолет. Примитивный, однозарядный, с фитильным запалом, но дело было в том, чтобы нанести неожиданный и сокрушительный удар врагу, которого надо сразить, во что бы то ни стало. При этом есть только один шанс, потому что перезарядить старинную пушечку уже не получится. Так что же, заменить его каким-нибудь кольтом, у которого и зарядов больше и мощности? Нет, шумно, и пуля может наделать беды не только этому головорезу, а ещё кому-то, кого я совсем не хочу зацепить. Так что я встроил на место старинной пуколки мощный электрошокер.
Эх, забыл я об одной немаловажной вещи — нельзя баловаться шокером в грозу! То, что я нахожусь внутри здания и за закрытыми окнами, ничего не значит. Электрические заряды всегда хорошо притягиваются друг к другу. Поэтому в былые годы люди, что поумнее выключали в грозу все электроприборы, даже вилку телевизора из розетки выдёргивали, не взирая на то, какие там показывали мультики.
Есть такое правило — если ты слышишь удар грома, значит, молния в тебя уже не попала. Я удар грома не услышал, успел увидеть только яркую вспышку и перестал существовать, растворился в океане чистого белого света… Если бы кто-то увидел это со стороны, то решил бы, что я просто исчез. И не ошибся бы, потому что я действительно «исчез» относительно материальных объектов этого мира — разбился на атомы.
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем моя духовная сущность собрала материальное тело, как конструктор обратно. Когда я очнулся, стоя посреди злополучной комнаты, голый и со вставшими дыбом волосами, дождь уже кончился и снова светило солнце. Однако светило оно неярко, видимо близился вечер.
Я огляделся. Моя одежда валялась на полу, а рядом лежал щит, похожий на сковороду, которую надолго забыли на окне со всем содержимым. Я поднял его и осмотрел. Сталь не пострадала, а вот шокер накрылся, превратился в бесформенный ком оплавленного пластика и сгоревшей электронной начинки. Меч нашёлся под одеждой и оказался целёхонек. Что ж, хотя бы это хорошо. Я убрал оружие и принялся одеваться.
Одевался, а сам опасливо поглядывал вокруг. Не обессудьте, меня ведь тоже не каждый день разбирают на запчасти, а потому лёгкая паранойя простительна. Но мой противник не поджидал меня в коридоре и не заглянул в туалет, справить естественные потребности. Ну и не сбежал, конечно. Его тоже распылило, но не так мелко, как меня. Я это понял по искрам, которые всё ещё летали по комнате тут и там. Это и были частички могучего спартанца, в которых догорала реакция, сродни ядерному распаду. (Сравнение с натяжкой, но ничего другого не приходит в голову.) Я так и знал, что он из восстановленных. Это что-то вроде «материализации чувственных идей». Помните старый советский фильм? Только там этот процесс представлен шарлатанством, а здесь всё было на самом деле.
Важно не это, а то, что он уже не вернётся. Даже хорошо, что не пришлось резать этого молодца! Так, кого мне в следующий раз пришлют для силовых упражнений? Судя по настойчивому желанию меня убить, не удивлюсь, если сюда явится целая македонская фаланга. Если так, то я церемониться не буду, уж не обессудьте! Может быть, кто-то думает, что умирать и возрождаться, это прикольно, но поверьте — нет в этом никакого удовольствия.
Хватит страдать ерундой, мне нужно работать! Показав нарисованному спартанцу кукиш, я принялся отделять старые обои от слоя газет.
Ничего особенного, газеты, как газеты, а статьи в них все, как одна — о достижениях и преимуществах государства, в котором при огромном пустом пространстве люди вынуждены жить друг у друга на головах. А вот под газетами меня ожидал сюрприз — слой хорошего плотного картона. Ничего подобного на других стенах и под окнами не было, я тут же это проверил, поковыряв ножиком тут и там. Интересно!
Под картоном уже ничего не было, кроме штукатурки. Тупик? Сначала я так и подумал, но затем пригляделся к самой штукатурке. Ну, так и есть — она явно была новее, чем в других местах. Значительно новее!
Чувствуя, что нахожусь на верном пути, я стал скалывать штукатурку, положенную на удивление профессионально. Алкаш (именно его я заподозрил в первую очередь) очевидно, знал толк в этом деле. А почему бы и нет? Вот я, например, помимо охоты на разного рода чертовщину, неплохо готовлю по-домашнему, знаю кузнечное и слесарное дело, режу по дереву и кости, выращиваю всякие растения на окне...
Сколько раз говорил себе самому, не отвлекаться во время работы! Дважды в день попасть под фатальный удар, это уже чересчур, такого со мной много лет не случалось. Последнее, что помню, это характерный щелчок запала противопехотной мины-ловушки. Чёртов алкаш был, оказывается, не только хорошим штукатуром. И ведь как всё устроил! Если бы он применил обычную гранату, у меня остался бы шанс уклониться, прыгнуть в сторону. Так ведь нет же, у этого паразита нашлось откуда-то устройство, которое от гранаты отличается тем, что не имеет замедлителя в запале, а срабатывает немедленно. То есть, выдёргиваем чеку и сразу — шарах! Применяется для растяжек, когда установлена не граната, а мина, но здесь ловушка оказалась почуднее — как только я отковырял слой штукатурки, из кладки за ней выдвинулся подпружиненный кирпич и вытащил чеку. Можно сказать — остроумно, но крайне опасно для того, кто устроил эту ловушку, ведь ему приходилось жить рядом с ней и буквально спать на расстоянии вытянутой руки. Что если бы штукатурка взяла и отошла под давлением пружины, всего на пять миллиметров? Или он был настолько уверен в своей работе? Или ему было всё равно?
Когда я очнулся во второй раз, за окнами светили звёзды. Было прохладно до зябкости. Ещё бы! В окнах не осталось ни одного целого стекла, а я снова оказался голым.
Моей одежды тоже не было. Понятно — после взрыва в квартире побывала полиция, и думаю кто-то ещё. Сейчас, наверное, уже дело возбудили. Что ж, закон, есть закон! Но вот интересно, как они собираются объяснять отсутствие трупа и даже следов крови, при наличии одежды со следами осколочного поражения?
Но это их дело, а сейчас мне надо привести себя в порядок. На этот случай у меня имеется сменный комплект одежды, и не один. А, ну, да, я же обещал рассказать, откуда беру предметы, которых у меня с собой нет. Из шкафа, откуда же ещё! Шкаф самый обычный, с полками и разными отделениями, довольно большой, потому что там многое что хранится, в том числе и вещи крупного размера. Например, мотоцикл. Я бы предпочёл автомобиль, но ресурсы даже такого шкафа небезграничны. Чем он отличается от обычного большого шкафа? Например, тем, что я снял внешние дверцы, чтобы не возиться с их открыванием-закрыванием. Шучу! Дверцы я действительно снял, но дело не в этом, а в том, где стоит этот замечательный шкаф. Так, вот — располагается он в пространственно-временной пазухе, которую я давно освоил. Очень удобно. Её как бы нет в этом мире ни для кого, кроме меня, а вот для меня все полки и отделения заветного шкафа всегда под рукой, где бы я не находился. Жаль, что я не могу описать это явление общедоступными фразами, иначе я открыл бы человечеству интереснейший феномен, который помог бы раз и навсегда решить проблему с дефицитом места, ведь таких «пазух» на самом деле великое множество.
Что же до меня, то мне действительно достаточно протянуть руку, чтобы взять с полки нужный предмет, причём искать его не надо, достаточно представить то, что нужно. Понятно, что само собой это всё там не появляется — чтобы взять с такой полки что-то, надо это туда положить. Вот я и напихал туда всего, что только можно, а поскольку всё это находится вне пространства этого мира, то оно не имеет для меня ни веса, ни объёма, пока я этот предмет не вытащу. Вневременность моего хранилища тоже имеет интересное свойство. Я могу поставить на полку чашку горячего чая и взять её оттуда на следующий день, или через неделю, или через год, десять лет, сто и так далее. Чай останется таким же горячим и не потеряет своих свойств. Поэтому я не боюсь там хранить не только заряженное и поставленное на боевой взвод оружие, но и многое что другое...
Что, что? Криминал? Никакого криминала, ведь у меня ничего при себе нет! И повторюсь — я никогда не применял ничего подобного против людей, и не собираюсь этого делать. При встрече с бандитами или гопниками, «удивлять» их буду не взявшимися ниоткуда пистолетами, а кое-чем ещё, от чего они, поверьте, драпанут, как зайцы!
Жаль одного — в моём хранилище невозможно держать что-то живое, а то бы я там собаку держал. Волкодава какого-нибудь покрупнее и умного. Часто в драке нужен партнёр, готовый броситься за тебя в бой без лишних вопросов. Но, увы, мне такие технологии недоступны, так что приходится работать только в одиночку.
Одевшись в джинсы, кроссовки и тенниску, я продолжил свои исследования. Для этого пришлось включить свет, что могло привлечь чьё-нибудь внимание, но я надеялся закончить до того, как сюда нагрянет участковый или патруль ДПС.
Итак, место взрыва — ниша под средним окном, в котором был оборудован тайник. Вопрос — зачем это нужно было делать? Ответ — тайник когда-то служил для хранения чего-то такого, что имело смысл прятать. Устроитель ловушки предполагал, что в тайник рано или поздно сунутся и принял меры для сокрытия тайника. Ради этого он не остановился перед перспективой убийства, не боялся рисковать собственной жизнью, и даже предпочёл оставить всё как есть после смерти, настолько он не хотел, чтобы это «нечто» попало в чужие руки. (Впрочем, возможно он не собирался умирать. По годам это действительно было ещё рано, но те, кого оплёл своими кольцами Зелёный змий, часто не замечают собственного состояния здоровья, и не осознают, что движутся к неизбежному концу втрое быстрее положенного.)
Ну, хорошо, вместо артефакта (или что там было ещё?) в тайнике оказалась мина. Но где же тогда артефакт и что он собой представляет? То, что неизвестный экспонат как-то связан с аномальными явлениями в стрёмной однушке, я не сомневался. О том, что этот предмет и сейчас находится в квартире, тоже, ведь крутой полтергейст и всё такое прочее, были налицо. Значит, надо выяснить, где лежит эта штуковина и проверить, не заминирована ли она также, как и место её бывшего хранения.
Так, где это может быть спрятано? На ум приходит ещё один тайник — в стене, в полу, в потолке или в вентиляции. Вентиляцию в туалете и на кухне я осмотрел в первую очередь, и даже не стал туда лезть. Обе решётки не трогали со дня основания дома. Да и тот, кто догадался в старый тайник заложить мину, не стал бы делать такой примитивный схрон. Это скорее в духе булгаковского управдома Никанора Ивановича Босого, чем… Чем кого?
А кто, собственно, был этот номер шестой, которого я попросту зову «алкашом»? Чем дальше, тем больше мне кажется, что сей алкаш был очень непрост! Что я о нём, вообще знаю? То, что мужик за что-то отсидел, вышел, поселился здесь и умер вот на этом самом месте, среди пустых бутылок из-под самого разного алкоголя. Плюс то, что открылось только что — хороший штукатур и подрывник. А какие у него ещё были таланты?
На всякий случай обхожу квартиру ещё раз. На кухне нет, в прихожей нет, в туалете нет. Возвращаюсь в комнату, и, несмотря на собственные соображения, высказанные только что, осматриваю пол в том месте, где была лежанка шестого номера. Нет, как, впрочем, и ожидалось.
Дальнейшие исследования были прерваны щёлканьем замка во входной двери и топотом, достойным табуна диких ос… лошадей. Я успел встать в угол за несколько мгновений до того, как наряд полиции вломился в квартиру. Последним внутрь вошёл заспанный участковый. Его мне было больше всего жаль, потому что я знал, что это человек неплохой, и дело своё знает. Мы общались перед тем, как я сам появился в стрёмной однушке. Теперь на его голову свалилась возня со взрывом и невесть куда исчезнувшим пострадавшим (или подозреваемым?), от которого осталась только рваная одежда.
Отводить глаза я научился ещё в детстве, задолго до того, как узнал, откуда у меня такие способности. Никто из тех, кто сейчас грохочет каблуками по полу стрёмной однушки, даже не взглянет в угол, где я стою, а если и взглянет, то увидит только отставшие обои и паутину чёрную от пыли. Собак, по счастью, с ними нет, так что...
И тут я чуть было не выдал себя, крикнув в голос! Вот же оно, спрятанное сокровище!.. Но что же это такое?
Я совсем позабыл, что, становясь невидимым для окружающих, я сам начинаю видеть мир не совсем так, как обычно. Как я сразу не догадался применить это своё «второе зрение»? Наверное, это потому что с самого начала настроился на встречу с привидениями, а столкнулся совсем с другими проблемами.
Он висел в воздухе прямо посреди комнаты и слегка светился. Дюжие патрульные проходили рядом и сквозь него, ничего не замечая и не встречая сопротивления. Да ведь я и сам прошёл сегодня по этому месту раз двадцать или пятьдесят! Нда-а… Если такое чудо сварганил номер шестой, то он либо могущественный маг, либо… демон, что ли?
Поясню — прямо под лампочкой на высоте полутора метров от пола, висел в воздухе и не торопясь вращался вокруг своей оси, крупный, в полтора раза больше человеческого, череп. То, что он был нечеловеческим, это ещё полбеды. Дело было в том, что он был, не совсем человеческим.
В общем и целом, черепушка соответствовала признакам породы «хомо сапиенс», но была чуть более вытянута и заострена в подбородке. Пазухи, где при жизни было положено находиться ушам, были необычной формы. При таком строении уши будут крупными, более оттянутыми вверх, но не к самой макушке. Могу предположить ещё, что они должны быть заострёнными на кончиках и покрытыми шерстью. Да что там уши! Самая заметная достопримечательность красовалась на основательно скошенном лбу — два витые, крепкие рога, которыми хозяин явно пользовался при жизни, как оружием.
Сатир!.. Не чёрт, как подумали бы некоторые, а именно сатир. Я не видел чертей воочию, но уверен, что у них на самом деле нет рогов. Они же падшие ангелы, и вид должны иметь соответствующий. А сатиров с нечистой силой перепутали чрезмерно усердные средневековые художники. Мне всегда было обидно за этих мирных, весёлых, игривых и изобретательных существ. Упрекнуть их можно было разве что в чрезмерной тяге к человеческим женщинам. Да и то, человеческим мужчинам было чему поучиться у тех, кто не признавал грубости, хамства и сексуального насилия, зато умел очаровывать и покорять прекрасный пол ласковыми речами, песнями и рыцарственным обхождением. Если бы только ни эта их знаменитая неверность...
Но это всё так, к слову. Передо мной был артефакт из артефактов, ведь от сатиров осталось меньше, чем от самых древних динозавров. Причина очевидна — они никогда не бросали своих мёртвых, чаще всего убитых людьми, а если припомнить, что в те времена, когда, согласно мифам, сатиры ходили по земле, в качестве погребения использовалась кремация, то становится понятным отсутствие в раскопках костей козлоногого племени. И всё же исключения имели место.
Я слышал, что такие вот экспонаты можно встретить в коллекции музея Ватикана. Может и можно, а может, и нет. Сам я там не был, и врядли смогу попасть в это место легально. Нелегально не хочу — я не во всём схожусь с христианскими священнослужителями любых конфессий, но нарушать порядок, находясь на их территории, считаю неправильным. Так что потерплю, хоть мне и любопытно. Может, когда-нибудь пригласят? Хм, скорее поставят под стекло, в качестве экспоната.
Как бы то ни было, в стрёмной однушке пребывал артефакт, который, например, в денежном отношении стоил, как состояние иного миллионера. Так ведь он ещё и обладал мощнейшими магическими свойствами! Это могло означать только одно — душа несчастного существа до сих пор привязана к его останкам.
Если бы не последнее обстоятельство, а также гибель нескольких контактёров, о чём я говорил выше, то я бы всё так и оставил. Пусть бы эта черепуха висела себе в потоке энергии, бьющей из земли, хоть до скончания веков! Есть очень маленькая доля вероятности, что здесь появится кто-то, кто смог бы её увидеть. И не только увидеть, но и забрать, поскольку она сейчас, как бы, не совсем материальна.
Тут снова имеют место пространственно-временные фокусы. Стоит сдвинуть предмет во времени, хоть на волосок или даже на атом (условно говоря), как он становится в реальном мире, неосязаем и невидим. Чтобы вернуть его в нормальное состояние, надо вытащить артефакт из энергетического потока, а для этого требуется как раз его видеть и осязать. Круг замыкается, но я знаю, как его разомкнуть. (Однако скажу вам, что если всё это проделал номер шестой, то я теперь не успокоюсь, пока не узнаю всю его подноготную. Или я чего-то не понимаю?)
То, что я чего-то не понимаю, выяснилось со всей очевидностью, когда полицейские ушли. Я храбро вышел из своего угла (теперь мне не требовалось включать свет, так-как артефакт светился не хуже фонаря средней яркости), определил на глаз разницу во времени между реальным миром и энергетическим потоком, и понял, что череп скользит во времени, чуть впереди положенного. Тогда я погрузил руки в поток с упреждением в будущее, в расчёте на то, чтобы выдернуть артефакт в настоящее.
Погрузить-то я руки погрузил, и даже взялся ладонями за шероховатую кость на висках артефакта, но тут произошло неожиданное! Вместо того чтобы вытащить череп в настоящее, я сам подался в будущее...
Это выглядело так — я стоял посреди всё той же комнаты, с черепом сатира в руках и, вытаращив глаза, глядел на изменившуюся обстановку. Комната была всё та же, но она больше не выглядела ни пустой, ни обшарпанной. Кто-то здесь сделал дорогостоящий ремонт и обставил всё модерновой мебелью. Но самым странным было то, что эта комната оказалась… обитаема!
Мы стояли друг напротив друга, вытаращив глаза — я с артефактом в руках и двое незнакомцев с пистолетами, направленными в мою сторону. Не обессудьте — я от неожиданности впал в ступор, который мог стоить мне жизни, если бы моими оппонентами оказались настоящие убийцы. Но эти двое не были прирождёнными убийцами.
Прежде всего, мне бросилось в глаза то, насколько они похожи. Это было как два портрета одного и того же человека в разном возрасте. Один — интеллигентного вида старик, лет семидесяти, семидесяти пяти. Его можно было бы принять за вузовского преподавателя, если бы не воровато бегающие глаза и пушка в руке. Другой — совсем молодой ещё человек, почти мальчик, лет восемнадцати-двадцати. Этот сошёл бы за студента-первокурсника, вчерашнего школьника. Однако, как и у старика, у него бросалось в глаза несоответствие внешности и взгляда. Юноши так не смотрят. Это был взгляд загнанной и зажатой в угол собаки, опасный взгляд!
— Г-господин профессор? — дрожащим голосом спросил старик, подслеповато вглядываясь в меня. — Фаддей Франциевич?
(Опять дежавю! Где-то я слышал это имя и отчество.)
Слова старика оказали на молодого парня странное действие — его глаза округлились, вылезли на лоб, а сам он отпрыгнул в дальний угол и прицелился в меня, взяв пистолет в две руки. Проклятье, я упустил возможность обезоружить этих двоих сразу! Вот что значит потерять драгоценные мгновения, вместо того, чтобы действовать немедленно. Теперь будет крайне трудно увернуться от пуль, выпущенных сразу из двух стволов, да ещё с такого близкого расстояния. У старика-то, я, может быть, ещё успею выбить пистолет, но этот парень, тем временем, из меня решето сделает.
— Да нет же! — воскликнул старец, успевший водрузить себе на нос старомодное пенсне. — Это никакой не профессор Зелинский! Молодой человек, отвечайте, кто вы такой и что здесь делаете?
Сейчас он сам очень напоминал профессора, рассерженного ненадлежащим поведением студента. Вот только профессором этот тип не был, а я уж тем более не подходил на роль распекаемого студента. Пока не знаю, что здесь происходит, но инициативу разговора надо брать в свои руки.
— Это я должен спросить вас, милостивые государи, кто вы такие и что здесь делаете? — заговорил я обвинительным тоном, сурово сдвинув брови. — Имейте в виду — от искренности ваших ответов, равно, как и от правильности дальнейших действий, зависит то, как к вам будут относиться представители власти и закона. Прежде всего — опустите оружие и положите его на пол. Медленно!
Думаю, вы понимаете, что я блефовал. Припугнуть тех, кто не уверен в себе, ссылаясь на закон и власть, это старый приём, почти всегда срабатывает. Жизнь устроена так, что у большинства граждан рыльце, хотя бы немножко в пушку, и едва ли не каждый боится разоблачения. Поэтому, даже тот, кто давно уже спрятал концы в воду, обязательно вздрогнет, почувствовав, что близок к провалу. Тот же, кто действительно виновен в чём-либо серьёзном, затрясётся от страха, если только не обладает хорошо натренированной силой воли. Так и случилось с моими собеседниками.
— Дед? — почти крикнул младший, обращаясь к старшему. В его голосе звучала неподдельная паника.
(Дед? А ведь это не просто фамильярное обращение к старику. Вот она очевидная причина их схожести — родные дед и внук!)
Старик ответил не сразу. Он был явно перепуган до полусмерти, и теперь лихорадочно соображал, как поступить. Его нижняя челюсть дрожала, пенсне съехало на бок, а рука с пистолетом опустилась вниз. Ещё пара секунд и он бы сдался!
— Нет! — вдруг взвизгнул он, и ствол его пушки снова взлетел на уровень моего носа. — Я вам не верю! Ну-ка, отвечайте, какое отношение вы имеете к профессору Зелинскому?
Опять эта фамилия! Я принялся лихорадочно вспоминать, где я её слышал, стараясь изо всех сил отогнать одиозный образ правящего президента Украины, так-как речь шла явно не о нём. Да и фамилия, пусть и созвучная, но всё же отличалась, пусть всего на одну букву. Зелинский Фаддей Франциевич, кто же это такой? Профессор… И тут я вспомнил!
Это же знаменитый учёный — знаток и исследователь античной культуры, истории и, прежде всего, мифологии. Как непревзойдённый специалист в этой области, был широко известен с конца XIX по 40-е годы XX века. Работал в крупнейших университетах Европы. Из России уехал в годы 20-е, по вполне понятным причинам — государству, добровольно снявшему с себя голову, мозги ни к чему. Но может быть об этом ещё не всё известно?
И тут у меня сложилась такая логическая цепочка: нестандартный агрессивный полтергейст с античной окраской; рисунки, сделанные одним из обитателей квартиры, все на тему древнегреческой мифологии; мина-ловушка, установленная за обоями с этими рисунками; артефакт — череп сатира у меня в руках, способный сдвигать время, а может быть ещё много чего интересного; имя знаменитого исследователя Античности, прозвучавшее из уст того, кого здесь быть не должно и не может, личность кого мы ещё установим. Пока что ничего не ясно, но определяется связь между фактами и последствиями. Значит, продолжаем игру!
— Моё имя вам ничего не скажет, — начал я презрительным тоном человека, раздражённого непонятливостью собеседника. — Могу сказать только, что я иду впереди людей, которым не пристало заниматься такой грубой работой. Или вы ожидали, что профессор Зелинский лично придёт сюда, чтобы разобраться с вами? Это для него была предназначена мина-ловушка?
Последнее было догадкой, вроде озарения, но вышло, что я попал в цель. Дед и внук переглянулись с выражением панического ужаса на физиономиях. По какой-то причине они боялись появления здесь профессора, умершего в 1944 году, от глубокой старости. Но, даже если они не знали, что его давно нет среди живых, то сейчас знаменитому учёному должно было быть более полутора столетия от роду! С трудом представляю себе, как должен выглядеть человек, доживший до такого возраста. Чем же он им так опасен?
— Дед, его надо убить! — заявил дрожащим голосом пацан из своего угла.
Я в ответ только улыбнулся ему акульей улыбкой, дескать, попробуйте! (На самом деле, если они меня сейчас убьют, то я смогу очень нескоро восстановиться, если вообще получится.) Я показал зубы молодому, но мимическая игра предназначалась, прежде всего, для старика, и этот ход я снова выиграл.
— Подожди, Виталий, — приказал он внуку, и я понял, что не ошибся в определении, кто из этих двоих главный. — Вот что, милостивый государь, если мы согласимся сложить оружие, то какие гарантии нашей безопасности вы можете нам предоставить?
— Всё зависит от того, что вы мне расскажете, — пожал я плечами с видом человека, полностью уверенного в себе. — Сперва, извольте изложить всё с самого начала, а потом поговорим о гарантиях.
Парень в углу что-то невнятно пискнул, но дед только выразительно зыркнул в его сторону, и тот больше не издал ни звука. Старик помолчал, тоскливо поглядел на череп в моих руках (а я-то, честно говоря, успел про него забыть), пару раз тряхнул головой и начал своё повествование:
— Да, это я, — заговорил он трагическим голосом, что при стариковском фальцете звучало, по меньшей мере, гротескно. — Это я украл череп у господина профессора! Я не горжусь этим, наоборот, мне очень стыдно, что я обокрал своего учителя и благодетеля. Но я уже наказан за это долгими десятилетиями мук совести… Это врядли доступно вашему пониманию, молодой человек, а вот профессор меня бы понял! У него был иной взгляд на природу явлений и поступков, чем у большинства людей...
— Пожалуйста, говорите о себе, взгляды Фаддея Франциевича мне известны, — процедил я сквозь зубы, и старик моментально стушевался. Вовремя блефонуть бывает полезно, если представляется такая возможность. Главное не переиграть.
— Да, да, — пролепетал он. — Извините! Так вот — вам, наверное, известна причина поспешного отъезда господина профессора из России в 1922 году? Увы, донос о том, что он является агентом польской разведки, это тоже моих рук дело, должен ведь я был как-то подстраховаться! Этот череп такой трофей, ради которого начинаются войны, так что маленькое предательство, это крошечная жертва, по сравнению с той, какая могла бы быть, попади этот артефакт в руки любого из политиков. Представляете — вечный Гитлер или бессмертный Сталин? Я даже чересчур живучего Черчилля миру не пожелаю, хоть он и не был таким маньяком-кровопийцей, как эти двое! Только не подумывайте, что я набиваю себе цену, но для любого из этих господ не составило бы труда отнять артефакт у профессора, может быть вместе с жизнью. А так, череп исчез, и всё на этом.
Я понимал, что он в чём-то прав, но всё равно волна отвращения к мерзкому воришке, предателю и доносчику, заставила меня вздрогнуть. И тут внутри черепа, тоже дрогнувшего у меня в руках, что-то негромко брякнуло. Интересно, что там могло быть?
— Мне пришлось тогда самому исчезнуть, — продолжал старик свой рассказ. — Я уехал в глубинку, где учительствовал, пытаясь сделать из местного быдла людей. Безуспешно… Ой, простите! Там я женился на дочери репрессированного священника, потом вернулся обратно в столицу и получил квартиру здесь. Вот эту самую конуру, но зато в ней я смог оборудовать тайник под окном, хоть и боялся всю жизнь, что его кто-нибудь обнаружит. Тогда я ещё не открыл всех возможностей артефакта...
— Подождите, — перебил я его. — Вы сказали, что женились, но здесь вы жили, если не ошибаюсь, один?
— Один, — вздохнул старик. — Жена с детьми отказалась покидать родную деревню. Тогда отношения между нами уже сошли на нет, так что… Да и зачем мне понадобилась бы эта скандальная полуграмотная баба, когда я могу вызвать к себе хоть нимфу, мифических времён, хоть гетеру периода афинской демократии? А можно и римлянку, хотите попробовать? Очень рекомендую девушек из Помпей...
— Давайте не будем отвлекаться, — снова перебил его я, хоть тема была интересная. — Так что же случилось дальше?
— А что могло случиться? — пожал плечами старик. — Дальше я умер, а семейство моего старшего сына перебралось в эту квартирку, чтобы жить в столице. Мой отпрыск оказался достаточно амбициозен, чтобы сделать это, но недостаточно умён, чтобы быть посвящённым в тайну черепа и занять место рядом со мной. А вот внук, это совсем другое дело!
Старик с гордостью посмотрел на парня, так и жавшегося в углу, а тот тоскливо посмотрел на меня. В моей голове ржаво скрипнули шестерёнки понимания. Ясно, что передо мной был жилец номер один. Так значит, семейство жильцов номер два, это семья его сына? А это вот, тот самый парень, разрисовавший обои под окном, и он приходится ему внуком. И тут до меня дошло ещё кое-что — умерший в этой комнате алкаш, это тоже он! (Смиренно признаю — немалая доля выводов, которые я ранее сделал, о жизни и облике тех, кто обитал в «стрёмной однушке», оказалась неточной.)
Стоило немалых усилий скрыть своё удивление. Нет, я не пропустил мимо ушей слова старика, о том, что он умер перед заселением семьи сына в эту квартиру. Просто я решил «провентилировать» эту информацию в процессе общения. Объективно — выходило, что я сейчас пребывал в обществе двух людей, которые в своё время умерли, но теперь выглядели вполне живыми и точно не относились к привидениям. Более того, они были явно моложе того возраста, в котором должны были быть, будь они живыми по сию пору. Вон тому в углу, должно было быть далеко за пятьдесят, а старику вообще за сотню с гаком, раз он ученик и современник профессора Зелинского!
— Позвольте полюбопытствовать, — спросил я, как это сделал бы тот, кому известно главное, но требуются детали. — В качестве кого вы внуку тогда являлись? В качестве привидения, что ли?
— Нет, я сразу привёл его сюда! — самодовольно потёр руки старик. — Он сначала немного испугался, но когда я всё объяснил, быстро пришёл в себя и заинтересовался тем миром, который до сих пор был для него лишь абстракцией, параграфом в глупом учебнике, где всё переврано и поставлено с ног на голову. А дальше — больше! Я стал обучать его, и с гордостью готов признать, что это самый способный мой ученик. Вот, что значит наследственность!..
— Способность к криминалу, это тоже наследственность? — не удержался я от едкого замечания.
Лютая ненависть засветилась в глазах деда и внука. Я решил, что сейчас буду расстрелян на месте, и, не зная, как поступить, снова сдвинул брови и тряхнул черепом, зажатым в ладонях. Внутри что-то опять отчётливо брякнуло. Как ни странно, это несложное действие дало результат — дед и внук, как будто сразу опомнились, и взгляды их снова стали испуганно-примирительными. Похоже, я тоже в своём роде держал их на мушке, вот только понятия не имел, как пользоваться оружием, которое держал в руках.
— Это я виноват в том, что случилось, — признался старик. — Если бы я сразу активировал в отношении внука силы черепа, мальчишка так и остался бы в юном возрасте. Но ведь ему требовалось дорасти до зрелых, пусть даже совсем молодых ещё лет, иначе, что это была бы за жизнь такая, длись она сколько угодно долго! Я с высоты своего возраста это понимал, но он-то нет. Юность не признаёт собственной незрелости. Поэтому люди чуть ли не с пелёнок объявляют себя взрослыми. Мои менторские доводы о том, что надо сперва вырасти и выучиться, после чего в его распоряжении будет целый мир, не возымели действия. Ему хотелось взять то, что понравилось прямо сейчас и немедленно, вот и результат...
— «Залез в ларёк, хотелось булочек с корицей»? — процитировал я слова одной известной песни.
— Вы и это знаете, — вздохнул в углу преображённый «алкаш». — Я тогда по-мальчишески сглупил и вляпался. Не сильно, но репутация уже была подмочена. Отсидел по малолетке, потом призвали в армию.
— В сапёрных войсках служил? — уточнил я.
— Угу. А после армии, когда захотел учиться, мне припомнили старое. Знаете ведь, как это было! В комсомол не примем, в Вуз рекомендации не дадим, так что иди в техникум, а потом вкалывай работягой. Ну, я тогда вспылил и пошёл в разнос! Выпивши, был, чего уж там… Набедокурил! Взяли меня, дело сшили, как по мерке, пристегнули рецидив и пошло-поехало!
— Он оказался вне поля моего зрения и досягаемости на долгие годы, — продолжил за внука старик. — А когда вернулся… Вы посмотрели бы, что от него осталось! Если, по мнению государства, это и есть исправление человека, оступившегося, то, что же тогда называется целенаправленным изувечиванием души и тела? Мне понадобилось два года, чтобы привести его в порядок. Но я всё равно был рад — устал от разной швали, которую сюда селили.
— Вы говорите, что привели внука в порядок, — спросил я, с трудом удержавшись от того, чтобы сказать, кто на самом деле является здесь швалью. — Но ведь он умер от беспробудного пьянства. Ответом мне был откровенный смех старого и молодого.
— Ну, уж если такой человек, как вы поверил в эту байку, то остальные и подавно! — самодовольно заявил старик. — Он не умирал на самом деле, как впрочем, и я в своё время. Но, если мне удалось тогда смухлевать с документами и за большие деньги купить в морге бесхозный труп старика, чем-то на меня похожего, то здесь было и того проще — нашли окочурившегося бомжа, притащили сюда, сварганили обстановочку с гнилым тряпьём и пустыми бутылками, и дело в шляпе! Ни у кого даже сомнения не возникло в том, что это другой жмурик. Никто его, как следует, не осматривал, не дактилоскопировал и не опознавал, родных ведь не осталось. Нам не пришлось даже убирать свидетелей, как это было со мной, когда прятал концы в воду...
— Так вы убирали свидетелей, сымитировав собственную смерть? — переспросил я, не поверив собственным ушам.
Старик понял, что проговорился и помрачнел лицом, но на удивление быстро повеселел обратно.
— Двух санитаров и врача-патологоанатома, — признался он, проговорив это, даже с оттенком гордости. — Надо же было себя обезопасить!
— А люди? — не удержался я. — Вас не волнует, что вы отняли чьи-то жизни?
— Вы про этих мерзавцев? — делано удивился старый негодяй и убийца. — Их-то жалеть? Продажные шкуры! Вы бы видели, что они там вытворяли за закрытыми дверьми, благо туда по доброй воле никто не сунется!
— Вы и потом старались себя обезопасить, — проговорил я, снова прилагая усилие, чтобы голос звучал ровно. — Десятка два человек попали под действие проклятий средней тяжести и погибли.
— Тридцать четыре, — хладнокровно поправил меня старик. — Но, не надо винить меня и Виталия в гибели тех, кого задавило транспортом и тех, кто съел в больнице не ту пилюлю. Мы не трогали этих дураков даже пальцем, но, как говорится, не желаете получить проклятие на свою дурную голову, не суйтесь в проклятые места! Именно такую репутацию имеет наша квартира или точнее тот её вариант, который представляется для всеобщего обозрения. Настоящий её вид перед вами. Неплохо, да? Так вот — это всего лишь преддверие того места, где мы обитаем на самом деле! Обитель избранных, так сказать. Я буду рад показать вам этот мир, и если мы договоримся, оставайтесь в нём, хоть навсегда — для людей талантливых там найдётся место. Ну, и, разумеется, Фаддея Франциевича мы тоже будем рады видеть. Вы не представляете, как я соскучился по общению с этим великим человеком!..
Он был ещё хуже, чем это казалось мне с самого начала. Самая главная ошибка законченных негодяев, это убеждённость в том, что мир состоит из дураков и негодяев. Старый негодяй полностью соответствовал этому определению. Интересно, а каков в этом отношении молодой негодяй? Относительно молодой, разумеется.
— Дед, — подал голос этот последний, и лицо его исказила судорога, как от нервного тика, — давай уже убьём его! Надоело!
— Прекрати, Виталий! — прикрикнул на него старик. — Ну-с, молодой человек, мы выполнили свою часть договора — рассказали вам всё, как на духу. Теперь ваша очередь! Так, каковы же гарантии, которые вы, как представитель Фаддея Франциевича, готовы нам предоставить?
Я вдруг понял, что оставлять в живых они меня в любом случае не собираются. Единственное, что их сдерживает, это череп в моих руках, а весь этот спектакль с признаниями, нужен для того, чтобы выяснить, могу я управлять этим артефактом или нет.
Возможно, мне стоило ещё заговорить им зубы, улучить момент, бросить череп, схватить с полки своего «шкафа» самозарядный дробовик и расстрелять эту пару бандитов, до того, как они успеют спустить курки. На опытных стрелков они не похожи, а значит, у меня есть шанс...
— Даже не знаю, — проговорил я задумчиво. — Боюсь, что не могу принять такое ответственное решение самостоятельно. Мне необходимо переговорить с профессором Зелинским перед тем, как...
— Но ведь господин профессор умер много лет назад, — с ядовитой улыбкой проговорил старик, неожиданно меняясь. — Ещё до вашего рождения, не так ли!
Какой-то дикий звук вырвался из горла, угнездившегося в углу юнца, а его пистолет рявкнул, выбрасывая из дула свинец и факел пламени! Однако навстречу его пуле уже летел бесценный артефакт — череп сатира с неизвестным предметом внутри. Это должно было сбить выстрел с прицела и отвлечь самого стрелка хоть на долю секунды. У старика должна быть не такая хорошая реакция, а потому я успею схватить дробовик, чтобы...
Пуля ударила в левую сторону груди совсем не больно. Потом ткнуло в рёбра ещё раз и ещё...
................................................................
После всего, что случилось в последнее время, поверить собственным глазам было несложно, но я не поверил. И всё же...
Он стоял прямо передо мной, а в руках у него был мой дробовик, который он разглядывал с нескрываемым любопытством. А я с таким же любопытством уставился на него.
Руки, единственное, что было у него полностью человеческого. Ноги от бёдер до кончиков копыт соответствовали козлиному виду, но при этом тело держалось вертикально. Торс плавно переходил из строения животного к человеческому. Живот, грудь и плечи были атлетически развиты, но не перегружены накаченным «мясом». Что же касается головы, то она на удивление гармонично сочетала в себе черты козла и человека. Одежды на сатире не было никакой, но он в ней и не нуждался.
— До чего же вы, люди, изобретательны! — сказал он, поднимая взгляд от моей «сайги» и хитро подмигивая. — Впервые вижу такое оружие. Страшная мощь, если выстрелить в упор, а вот меткости никакой, но она и не требуется в драке лицом к лицу. Брр! Не обижайся, но я не рискнул бы эту жуть использовать, ведь она вроде… меня, каким я был в человеческих руках долгое время. Нет, нет, Феникс, не отвечай! Тебе не надо ничего говорить и ничего спрашивать, я всё расскажу сам.
Будем знакомы, меня зовут Эгилий, можно просто Эг. Да, я сатир, и сейчас единственный сатир в вашем мире, но и это ненадолго. Тебе грустно? А я веками ждал этого момента! Быть заключённым в собственном черепе, это знаешь… Но не будем о грустном, ведь благодаря тебе я свободен!
Ты, наверное, хочешь знать, как случилось, что я оказался в таком нелепом положении? Виновата случайность! Я тогда долго выслеживал одну замечательную человеческую девушку и собирался догнать её в дикой оливковой роще, каких много на склонах Аркадии. Счастье было уже совсем близко, но в тот момент, когда я сделал шаг, чтобы предстать перед моей милой, что-то сильно ударило меня промеж рогов, и мир исчез из моих глаз, вместе с солнечным светом.
Когда я очнулся, то далеко не сразу понял, что произошло. Я совершенно не мог двигаться, не чувствовал тела, но зато хорошо видел всё вокруг. Именно вокруг — и спереди, и сзади, с боков, сверху, снизу и всё это одновременно, понимаешь! Смотреть, правда, было особо не на что — кругом одни скалы, а я вроде как находился в глубокой расселине.
А теперь представь себе мой ужас, когда я понял, что вижу мир без посредства глаз, так-как у меня нет глаз! И также слышу, хоть у меня нет ушей… И вообще ничего нет, только один хорошо вычищенный череп, который видимо, является мёртвой костью уже много лет!
Ох, не сразу я привык к мысли о том, что мёртв. Давно мёртв, а тело моё очевидно съедено хищным зверьём и птицами. Наверное, одна из птиц занесла мой череп в скалы и уронила там. Насекомые и время доделали дело, и теперь мой череп был свободен от плоти снаружи и изнутри. Но это ещё полбеды, потому что, каким-то образом я, мёртвый, был при всё при этом… не мёртв!
Целые века это было загадкой для меня самого, как и то, что именно меня убило, и почему я вдруг стал обладать такими способностями, какие не снились ни смертным, ни бессмертным. Собственно, всё окончательно выяснилось всего навсего лет сто тому назад, когда я попал в руки к мудрецу Фаддею.
Нда… Но до этого дня для меня бесконечно долго тянулись времена полного кошмара. В скалах было скучно, и я мечтал оттуда выбраться, но как же я, оказывается, был неправ! В один несчастный день мой череп нашли люди, и началось!.. Когда они узнали, на что я способен, то стали использовать меня для зла, чаще всего, как я уже говорил — вроде этого твоего оружия. Я обладаю огромной силой, которую можно направить в разные русла, но людям почему-то необходимо всё время что-то разрушать, вот они и разрушали с моей помощью крепости, города, дворцы, храмы, гробницы… А ведь разрушение так примитивно! Не хочу вспоминать об этом.
Иногда им нужно было заглянуть в будущее, опять же таки для того, чтобы что-то разрушить или украсть. Я побывал в руках оракулов, магов, астрологов, алхимиков, чародеев, шарлатанов и просто дураков. Но вот, наконец, я попал в руки к подлинному мудрецу, который не собирался меня использовать ни для чего, кроме преумножения знаний.
Представляешь, мы были знакомы всего несколько лет, а мне расхотелось уходить из этого мира! Я был бы рад остаться с Фаддеем навсегда и говорить, говорить, говорить с ним до бесконечности. А ведь он обещал отпустить меня, и я уверен, что он сдержал бы слово… Впрочем, я даже хотел отказаться от этой его любезной жертвы или отсрочить момент расставания, но как раз тогда меня украли! Да, вот этот гад украл, тот, кто называл себя другом Фаддея, его учеником и помощником. Жаль, что я не мог наказать его сам, как не мог противостоять бесконечным мерзавцам, в руках, которых пребывал так долго… Кстати, надо отдать долг вот этим последним — они первыми догадались, как использовать мою силу для омоложения и почти бессмертия. Вот только использовали своё открытие лишь для себя любимых. Ни с кем не поделились, никого не пожалели! А ещё, они построили себе целый мир, похожий на кукольный сад, где можно бесконечно пировать и предаваться блаженному безделью. Между нами — отвратительно, хоть там всё сверкает и сияет! Вид совершенно нелепый, грубая подделка под настоящую красоту. Такая же ерунда, как здесь в этой комнате. Наверное, сейчас так модно? Нда, человечество деградировало в отношении художественного вкуса. Самому стыдно, что принимал в этом невольное участие!
Но теперь для меня всё позади. Дело в том, что в моей неожиданной смерти, оказывается, был повинен… метеорит! Тебе некогда было рассматривать мой череп, а потому ты не заметил отверстие между рогов, почти как третий глаз. Меня, как из пращи подбили, но из такой пращи, какой могут владеть разве что боги! Но не это удивительно. Чудо заключалось в том, что небесный камень каким-то образом вобрал в себя и разум мой, и душу. Фаддей строил насчёт этого какие-то догадки, а я рад был бы ему помочь, да вот не случилось.
Вот что, Феникс, мне пора! И тебе, кстати, тоже. Не бойся, твои опасения, насчёт того, что у тебя не хватит сил на новое возрождение, может и не напрасны, но теперь у тебя есть моя сила. Пуля выбила из моего черепа метеорит и буквально вбила тебе в грудь. Она же расколола череп на несколько частей, и теперь я свободен! Пользуйся всем, что у меня есть, не стесняйся, всё равно эту силу девать некуда — с собой взять не могу, а бросить просто так опасно. Так что бери, пользуйся, теперь камень у тебя под рёбрами, но он расколот и скоро растворится в твоей сущности, да и не нужен тебе целый камень для силы.
Феникс! У тебя осталось полторы секунды до перерождения. Используй их для того, чтобы уничтожить тех двоих. Не сомневайся, если ты этого не сделаешь, то они, потеряв всё, что имели с моей помощью, окончательно свихнутся и начнут сеять смерть и разрушение на своём пути. Вот твоё оружие, а теперь, прощай!
....................................................
Когда он исчез я почувствовал боль, но мне некогда было заниматься такой мелочью, потому что прямо перед моим носом возникли две знакомые фигуры с перекошенными рожами и пистолетами навскидку. И тогда в моих руках заговорила «сайга», посылая в этих двоих гроздья картечи!
..............................................................
Я снова стоял посреди всё той же комнаты, а за окном была ночь. И не просто ночь — за окнами, в которые кто-то снова вставил стёкла, был виден город, утопающий в снегу!
Значит, прошло несколько месяцев, прежде чем моё очередное воплощение состоялось. Или несколько лет? Может быть и больше. Надо найти что-то, где можно посмотреть нынешнюю дату, хоть настенный календарь...
И тут мне стало не до календаря, потому что я понял, что в комнате кто-то есть. Этими кем-то оказались двое — молодая, но видимо очень уставшая женщина и девочка лет четырёх. Они спали в одной кровати, и моё появление не разбудило их.
Прежде всего, я ухватил из своего «шкафа» первую попавшуюся одежду — какой-то красный халат, который я туда сам не помню, зачем положил. Нужна была ещё бесшумная обувь, такая, чтобы можно было выйти, никого не разбудив, и не примёрзнуть на лестничной площадке, которая очень скверно отапливалась. Точно — валенки без галош подойдут. Не помню уже, как я напялил шапку в виде колпака с меховой опушкой, которую даже не разглядел, но кажется для Деда Мороза сойдёт. И тогда я увидел, что мать и дочь проснулись и смотрят на меня круглыми от удивления глазами.
Надо было что-то сказать, так-как, если я буду и дальше стоять, молча, то сейчас случится много визга. Впрочем, слова могли от визга не спасти. Я обвёл глазами комнату, в которой больше не было грязи и пыли, а недавно был сделан скромный, но вполне приличный ремонт. И тут мой взгляд упал на маленькую наряженную ёлочку, стоявшую в углу. Вот оно, то, что надо!
Я сунул руку на полку «шкафа» и сразу обнаружил то, что требуется — небольшой, но увесистый мешочек с угловатыми пачками банкнот самых разных валют и достоинств, килограммов, так, несколько. Мой гонорар за работу, лет за десять. Сам не знаю, сколько там, но это неважно!
— Это вам, — сказал я, и приложил палец к губам в знак молчания. — С Новым годом!
Поставив мешок под ёлку, я удалился с максимальной важностью, приличествующей моей нынешней внешности, но за порогом стрёмной однушки припустил бегом! Может, это покажется безумием, но обстановочка у тех двоих была бедная, почти нищенская, видимо ремонт съел последние средства. При этом, квартира, конечно, им не принадлежала — сняли по дешёвке ввиду её скверного состояния и дурной репутации. Но теперь здесь всё будет хорошо!
Думаете, я дал слишком много? Какая разница! Пусть, наконец-то, поживут по-человечески, а мне и так хорошо. Да и зачем, вообще, Фениксу деньги?
..........................................................
..........................................................
27.02.2023
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.